Тень греческой мечты

Оксана Озкан

Тень греческой мечты

Пролог

Когда мне исполнилось десять лет, на прилавках наших постсоветских магазинов появились вафли «Куку-руку». За ними между детьми моего возраста и старше в буквальном смысле велась охота. Не потому, что вафли эти были шикарными на вкус – хрустящими, ароматными, пахнущими шоколадом и арахисом, – нет. В них были наклейки-вкладыши! Сначала нужно аккуратно снять цветную обёртку диковинного салатового, плавно переходящего в небесно-голубой, цвета с округлыми жёлтыми буквами. На обертке – герой их популярных в то время мультфильмов Уолта Диснея – Дональд Дак с клюшкой для поло и ещё трое персонажей. Обёртку – в сторону, и вот оно – чудо, приклеенное на фольгу лицевой стороной вниз – наклейка с красивым, ярким рисунком!

Сокровища вклеивались в специальный альбом. В том альбоме имелись ячейки для сотни наклеек. Тот, кто соберёт все сто, получит путёвку в Грецию на целую неделю!

В свои десять лет я ничего не знала про Грецию. Но когда видела рекламу вафель «Куку-руку» по телевизору, мелькающие на экране кадры с прекрасными видами, зелёными долинами и сказочными лазурными берегами, моё детское сердечко сжималось от счастья. Мечта выиграть путёвку и побывать в Греции овладела мною настолько, что я потеряла покой, сон и аппетит.

Альбом «Куку-руку» имелся почти у каждого ребенка. Кто-то скупал вафли коробками в то время, как нам с братом «Куку-руку» доставались всего лишь один раз в неделю. Именно тогда мы научились терпению и сноровке, вкусив всю несправедливость мира: попробуй, уговори какого-нибудь одноклассника отдать заветный вкладыш! Он знает, что наклейка тебе позарез нужна, хитрит и выкобенивается:

– Ты мне вот эти три вкладыша дай, они же у тебя уже есть! И тогда я тебе вот этот, один.

Ух, жадный буржуй…

Мне снилась солнечная Греция, обёрнутая в фольгу от вафли «Куку-руку», спрятанная в одном из стикеров заветного альбома, утопающая в зелени оливковых деревьев и золоте прибрежных песков. Однако путёвку тогда выиграл кто-то другой. Победителей получилось несколько. Их, счастливых и восторженных, показывали в рекламе плескающимися в голубых волнах… А в моем альбоме уныло пустовали четыре осиротевших местечка для так и не найденных наклеек.

Мне было десять лет: от испытанного разочарования я порвала альбом и поклялась никогда больше не просить родителей купить вафли «Куку-руку». Собственно, они тогда как-то сразу пропали с прилавков. Говорят, теперь снова продают какое-то жалкое подобие тех вафель. Не суть: я всё равно их есть больше не буду. Тем более, что мечта побывать в Греции сбылась. Ровно через тридцать лет.

Глава 1. Путь. День первый.

Предыстория моего путешествия в страну мечты бесконечно долгая. Сначала мне пришлось выйти замуж за турецкоподданного и потратить целых десять лет на проживание в Турции. Потом ещё пять лет – в Нидерландах. Так уж вышло, что моего благоверного перевели по работе в качестве высококвалифицированного специалиста в Европу. Меня и дочь, как бесплатное приложение, отправили вслед за мужем и отцом. Сам Бог, как говорится, велел побывать там, куда звала душа. Правда, случилось это не сразу: пришлось какое-то время уговаривать супруга, который лёгок на подъём и мог поехать в любую европейскую страну, но не в Грецию. Муж-турок расценивал это как предательство, объясняя свой отказ ненавистной и ещё не забытой второй греко-турецкой войной, конфликтом между Грецией и кемалистской Турцией, связанным с греческими ирредентистскими планами. Даже тематические фильмы мне показывал, над которыми я, человек сентиментальный и впечатлительный, взахлеб плакала. Однако, вода камень точит: долгие разговоры за чашкой чая, убедительные речи в пользу приятных цен, яркое солнце вместо задолбавшей всех нас в доску голландской сырости играли мне на пользу. Апогеем оказалось моё признание мужу о детской мечте побывать в Греции. Да и, в конце концов, эта страна очень похожа на Турцию, с единственным отличием – религией. После долгих уговоров мой благоверный, который, по всей видимости, не желал рушить мою детскую мечту, согласился. Правда, сослался на то, что в Греции хотя бы не нужно платить за посещение общественного пляжа и прятаться от озабоченных взглядов. Решение приняли. Оставалось лишь дождаться начала августа две тысячи двадцать второго года.

Мы решили добираться своим путём, на нашем повидавшем виды автомобиле. В «Toyota Corolla» путешествовать одно удовольствие: уютно, как в старом пледе, и экономно, что не менее важно для нашей семьи, где папа умный и работящий, а мама – красивая бездельница. Бездельницей я стала не сразу, конечно, но это уже другая история.

Мы, периодически отвлекаясь на тёплые разговоры, термосы с чаем и бутербродами из мини-холодильника и плейлист с забытыми песнями, не заметили, как подобрались к нашему первый привалу в Альцае – крошечном немецком городке, где всё будто застыло между прошлым и настоящим. В Альцай мы приехали на два часа раньше запланированного времени. Стойка регистрации забронированного отеля пустовала: нам пришлось ждать. Когда всё же появилась сотрудница, она вежливо сообщила, что нас заселят только через два часа, но машину припарковать всё же разрешила. Мы оставили наши вещи в автомобиле у отеля со странной концепцией, совершенно, как мне показалось, не подходящей атмосфере немецкого города, и отправились изучать окрестности.

Альцай показался мне невероятно уютным и даже немного сказочным, благодаря маленьким домикам с кадками герани на широких подоконниках. Мы шли по узким улицам, которые позволили нам погрузиться в уютную атмосферу и увидеть главную достопримечательность – высокий замок Альцай, украшающий старый город. Разбираясь в информации о замке, я прочитала, что первые укрепления на его месте возникли в Каролингскую эпоху. Альцай тогда был королевским двором и упоминался в хрониках времён франкских королей. В период Гогенштауфенов Альцай вошёл в состав их владений. Именно тогда, вероятно, и была построена первоначальная крепость. Замок расширился до дворца в шестнадцатом веке, а затем его разрушили во время войны за Пфальцское наследство и восстановили только в начале девятнадцатого века благодаря Великому герцогству Гессен.

Мы добрались до центра города, съели по мороженому, полюбовались на фонтан Россмарктбруннен, расположенный на оживлённой площади. Название «Россмаркт» произошло от слова «Росс» – старое и поэтичное обозначение лошади. В современном немецком языке чаще можно услышать «Pferd», но «Росс» – слово для литературы и образных названий. Исторически Россмаркт был местом торговли лошадьми. Как и во многих других немецких городах на этом месте в Альцае в определённые дни устраивали конные ярмарки, куда съезжались крестьяне, торговцы и покупатели со всей округи.

– Папа, посади меня на лошадку! – дочь изъявила желание сесть на железную скульптуру на площади.

– Это конь, его зовут Макс, – пожилая жительница Альцая улыбнулась нашей девочке, разговаривая с ней на английском, понимая, что мы не местные. – Макс – такое типичное лошадиное имя, не так ли? Абсолютно подходит для рабочего или тяглового коня. Макс – символическое напоминание, что раньше площадь служила местом торговли этими прекрасными животными. Кстати, приезжайте на фестиваль вина, в котором Макс обязательно поучаствует! Его всегда наряжают, ведь он – талисман нашего города.

Старушка, мило улыбнулась и скрылась за сказочными домиками. А мы двинулись дальше по городу, зашли в изумительный зелёный парк, где фонари и скамейки утопали в цветах: сиреневых благоухающих кустах шикарных роз, каких я нигде не видела.

После того, как мы вышли из парка, моему взору открылась необычная скульптура «Der Bauer und der Teufel»1 , где мужчина пытался сдвинуть букву «Т», на которой сидело нечто. Странное зрелище! Мне вдруг захотелось узнать, что же эта скульптура означает. Оказалось, что композиция основана на местной легенде о Тиль Ойленшпигеле, немецком народном шуте и плуте. По легенде, крестьянин перехитрил дьявола, заключив с ним сделку, при которой последний должен был получить половину урожая. Это напомнило мне русскую народную сказку про мужика и медведя, в которой спорщики договаривались о разделе урожая. Мужик предложил медведю вершки, а себе – корешки. Так же и здесь: хитрый крестьянин сначала посадил корнеплоды – дьявол получил ботву, а на следующий год крестьянин получил зерно, а дьявол – корни. Скульптура – изображение момента их борьбы – человек тянул за букву «Т»2, на которой сидел чёрт в виде животного.

Насладившись вечерними видами города, я вдруг подумала, что его могло бы и не существовать. Незадолго до окончания Второй мировой войны городок чудом избежал уничтожения. Эскадрилья американских бомбардировщиков должна была атаковать железнодорожный мост, но из-за плохой погоды она нанесла удар только по близлежащему Вартбергу. В результате, в старом городе осталось множество красивых исторических зданий. В некоторых местах всё ещё сохранились остатки могучих средневековых городских стен.

Поздним вечером мы вернулись в отель.

– Интересно, кто придумал сделать оформление отеля в морском стиле? – возмутилась я. – Здесь холодная, дождливая, строгая Германия, а не Гавайи…

– Согласен. Это было бы хорошо в какой-нибудь жаркой стране: отель с такой концепцией смотрелся бы гармонично. В Германии такой дизайн выглядит по меньшей мере странно, что-то непривычное.

Супруг соглашался, а это означало лишь одно – он понимал, что я устала, и догадывался, что мне хуже, чем ему. Догадливый муж дороже всех сокровищ на свете.

Нам не сказали, что питьевая вода в бутылках, оставленная в номере, – бесплатный подарочный напиток, поэтому мы ничего не трогали и купили воду в ближайшем супермаркете. И вообще создавалось ощущение, что персонал перегружен: у них, казалось, совсем не хватало времени на гостей.

В номере не было кондиционера, чайника, мини-холодильника. Фен работал отвратительно и отключался: ни я, ни дочь толком так и не высушили волосы, пришлось лечь спать с влажной головой на неудобные полупустые и мягкие подушки.

В отель люди заселялись с животными. Я лишь потом поняла, почему в нашем номере осталась неубранной шерсть на полу и пахло кошачьей мочой. Неприятных запахов хватило с лихвой: плесень, старая мебель, сырость, больница. Когда я открыла окно, то поняла, что тюль давно не стирали, а стёкла не протирали года два, не меньше. Вся комната вызывала ощущение неопрятности и грязи: под раскладным диваном, на котором спала наша дочь, от прежних гостей остался мусор, и валялись пустые бутылки.

В нашей комнате стояла двуспальная кровать с деревянными перилами, о которые я трижды ударилась ночью. Жёсткий матрас на твердой фанере добил меня.

– Теперь неделю будет болеть шея, чёрт, – ныла я ранним утром.

– Я тоже очень разочарован, прости, – муж протянул мне стакан непонятно где раздобытого им горячего сладкого чая со сливками. – Следующая остановка в Италии.

– Точно. Недалеко от Милана.

– Ага. Обещаю, там отель будет поприличнее.

Мы покинули Альцай рано утром, когда горизонт ещё только начинал розоветь, и влажный туман, лениво карабкаясь по холмам, неохотно уступал место свету. Дорога вела нас всё выше и выше, туда, где земля соприкасается с небом. Швейцария встретила нас сдержанным, почти монашеским молчанием и дорогими придорожными кафе с платными туалетами, под ободками которых можно при желании проводить стерильные хирургические операции. Узкие серые ленты дорог петляли между зелёных откосов, густых лесов, шумных водопадов. Мы, словно крошечные муравьи, двигались по поверхности каменного великана. Скоро привычный мир остался позади, а нас встречали лишь облака и чистый, колющий лёгкие, воздух. Далеко внизу пряталось огромное безмолвное озеро – зеркало богов. Горы лежали перед нами суровыми, мрачными, и мне на мгновение показалось, что они движутся в направлении к нам. Вскоре мы остановились – пробки никто не отменял. Через полтора часа нам всё же удалось добраться до последнего, самого длинного тоннеля, заранее оплаченного супругом онлайн, а за ним дорога снова пошла вниз, обнажая крыши чужих домов, ограды, деревья. Швейцария исчезла за спиной, оставив лишь ощущение, что мы прошли через какой-то портал, пересекли хребет мира.

А вот и итальянские сумасшедшие вечерние дороги, жара, от которой мы уже успели отвыкнуть в Нижних землях, запах бензина. Треццано-суль-Навильо, город в Италии, удивил чистотой улиц, зеленью парков, шикарными коттеджами и плодовыми деревьями, в том числе спелой чёрной шелковицей, растущей прямо на улицах. Нас сразу же заселили в очень уютный отель! Прямо у входа я почувствовала гостеприимный аромат кофе, чистоты и свежести. Приветливый чернокожий джентльмен быстро зарегистрировал нас и всё подробно и вежливо объяснил! Перед заселением наш номер охладили, в нём приятно пахло комнатным парфюмом. Удобные кровати, свежее постельное бельё и чистые полотенца – что ещё нужно уставшим путешественникам? Даже мыло положили ментоловое, оно приятно охлаждало после долгой дороги.

Приближался вечер, и мы решили поужинать в пиццерии. Невероятно, но правда – никто не умеет делать пиццу лучше самих итальянцев! Bellissimo3! Perfecto4! Обязательно с жестом – щепоткой, который означает, что блюдо восхитительно в гастрономическом контексте. Пожилой официант не отходил от нас и постоянно повторял слова благодарности. Я нигде и никогда не встречала столько внимания.

После ужина, оставив приличные чаевые, решили заглянуть в супермаркет города. На мгновение поймала себя на мысли, что мне хочется попробовать пюре из артишока: никогда нигде ранее не встречала.

Следующим жарким днём мы двигались в направлении к итальянскому городу-порту у побережья Адриатического моря.

Анкона показалась застенчивой: холмы, идущие вдоль моря, укрыли её, как ладони старого рыбака, прячущие жемчужину. Но стоило нам чуть приблизиться, и Анкона раскрыла себя, как старинная книга, пахнущая морскими ветрами. Она напомнила остроносый корабль, что вот-вот отправится в путь.

Город встретил нас утомительной жарой. Даже несмотря на это я вдруг почувствовала себя абсолютно свободной. Старый порт Анконы – это сердце города, его биение и его память. Мы купили билеты, припарковали машину и отправились гулять по городу: оставалось ещё пять часов до отплытия парома – последнего приключения в направлении к мечте.

У Старого порта мы услышали крики чаек, смех рыбаков и шелест канатов, а также увидели монументальные ворота, выполненные в неокласическом стиле, – Порта Пиа. Ворота были построены в честь Папы Пия шестого, служили частью укреплений города, когда Анкона стояла в окружении стен. За воротами раньше начиналась дорога, ведущая к папской резиденции, а теперь это живописное место, где туристы вроде нас делают фотографии и наслаждаются морским воздухом. Сфотографировала мужа и дочь на фоне ворот и засмотрелась на здания города, расположенные параллельно набережной.

– Вы как? Проголодались? Может, закажем пиццу и лимонад? Жарища, пить ужасно хочется, – читалось в лицах каждого из нас.

Мы, сами того не заметив, добрались до одной из известных площадей города – Piazza del Plebiscito. Она стояла в центре, окружённая фонтанами, декоративными композициями, храмами, историческими зданиями и кафе с террасами. Пообедали мы, заказав пиццу в летнем кафе: абсолютно все рестораны работали по итальянскому расписанию, то есть обед где-то до двух, а ужин – с восьми вечера. Между этим временем рестораны не работали. Охладившись лимонадом и мороженым, мы решили познакомиться с городом поближе. Прошлись до Церкви Сан Доминико, крытого рынка Mercato Centrale delle Ebre, фонтана дель Каламо. Дошли до парка Parco del Cardeto, полуразрушенного, ограждённого, но богатого историей. Отдохнули на площади Piazza Cavour, где в тени удивительных деревьев и среди благоухающих растений, сидя на удобных лавках с винтажными поручнями, мы обсуждали, как было бы здорово снова приехать сюда и изучить местность получше.

– Если бы не усталость и жара, мы дошли бы до монумента Арка Траяна. Арку возвели ещё во втором веке нашей эры. Слышал, что её мрамор изъеден солнцем и дождями, давно поседел и поменял форму. Но в строгих линиях Арки до сих пор чувствуется сила империи и гордость города, – супруг задумчиво посмотрел в сторону моря.

– А мне бы очень хотелось увидеть Кафедральный собор из серого камня – Сан-Чириако, возле которого воздух пахнет ладаном и ветром с моря. Хотелось бы посмотреть, как заходящее солнце окрашивает фасад в золото, и почувствовать, как молились моряки перед долгим плаванием, как женщины глядели вниз с террас, высматривая паруса.

– Самая, говорят, волшебная часть Анконы – это Пасетто. Мраморная лестница словно спускается с небес и ведёт прямо к морю. Оттуда открывается вид на бескрайний горизонт. Там много людей, конечно. Мы – интроверты, не готовы к толпе влюблённых, художников, стариков с книгами и детей с мороженым. Но надо признать, что это только наша проблема, – муж улыбнулся. – Каждый, кто задерживает взгляд на линии воды, чувствует, что Анкона – это не просто город. Это точка покоя, место, где встречаются земля, море и небо. Место, где можно услышать себя.

– Знаешь, что ещё заметила?

– Что? – муж с любопытством взглянул на меня и убрал прядь с моего лба.

– Анкона поразила меня невероятными, ухоженными женщинами, на которых я бессовестно засматривалась буквально открыв от удивления рот всю нашу прогулку. Клянусь, не увидела ни одной местной дамы моего возраста в брюках. Они, словно сговорившись, нарядились в яркие платья с декольте, босоножки на каблуках, шляпки, украсили себя безупречным макияжем, аксессуарами, идеально подходящими к образу. Такого волшебства я ни разу не видела нигде и никогда, и уж тем более в Нидерландах, где женщины совсем не обращают внимания на свою внешность.

– Ну, а что ты хотела. Это же Италия! Столица моды! Или ты того? Нидерланды так повлияли что ли с их парадами гордости.

Мы засмеялись, заметив, что пришло время погружаться на паром. Очередь к морскому судну значительно затянулась: где-то в конце хвоста из автомобилей послышались мучительные стоны и ругань. Мы ждали более двух часов на жаре внутри машины, питьевая вода, как назло, закончилась. На третьем часу кто-то из очереди не выдержал и начал скандалить, а потом вдруг в несколько мгновений легковушки сгрузились в нужном отделении судна, и пассажиры быстро, как и не было томительного ожидания, разбрелись по кораблю в поисках своих кают. Настало время ужина.

– Слушайте, вам тоже кажется, что тут слишком шикарные блюда? Интересно, сколько платят поварам на кораблях, – я внимательно ознакомилась с меню и осмотрела содержимое противней с шикарной пищей.

– Тут одна свинина… Есть нечего. Если корабль пойдёт ко дну, я помру голодным, – ворчал муж.

– Не драматизируй: тут прекрасный выбор! Никто не умрёт, по крайней мере сегодня. Наше приключение только начинается, – моё сердце бешено билось в предвкушении вкусного ужина и встречи с Грецией.

Плотно поужинав греческими фрикадельками из телятины, известными как кёфтедес, и салатом из свежих овощей, мы дождались вечера и вышли на палубу, чтобы понаблюдать за закатом. Пальцы сжимали поручень, а в груди было что-то щемящее, будто мы прощались с чем-то старым, давно отжившим и плыли навстречу новой яркой маленькой жизни.

– Усталость, видимо. Так плакать хочется, – произнесла я и испугалась, что сделала это вслух.

– Сейчас уснём, и не заметим, как наступит утро: а там уж и до Превезы рукой подать.

Волны неспокойно шумели, но никто не жаловался. Мы стояли на верхней палубе, молчали, слушая воду, и каждый думал о своём. Тогда я впервые почувствовала, как эта поездка отличается от многих других. Это был путь. Мой долгожданный путь в самую любимую страну на свете.

За спиной оставалась Анкона, её изящные домики, улицы, лица незнакомцев.

Утро не заставило себя долго ждать: любимый супруг оказался как всегда прав, собственно, он всегда прав.

Мы спустились в ресторан позавтракать, а затем отправились в кофейню, чтобы заказать кофе по-турецки.

– Я же вам говорю, уважаемый, что хочу кофе по-турецки! – турчанка в очереди за чашечкой ароматного напитка устроила истерику.

– Но у нас нет кофе по-турецки, – протирая бокалы льняным кусочком ткани, спокойно отвечал бармен, судя по виду – чистокровный грек.

– Как это нет, чёрт возьми?! Я же вижу джезву, вы только что сделали кофе по-турецки другим клиентам!

– Я сделал кофе по-гречески! Его мы варим исключительно в ибрике! – резко отрезал бармен.

Турчанка зло сплюнула себе под ноги и вышла из очереди, выругавшись турецкой матерщиной.

– О, только не это! – мой муж потёр лоб. – Никак не могут кофе поделить… Турки уверяют, что это кофе по-турецки. Греки – кофе по-гречески.

– Так, а мы какой кофе закажем?

– Капучино, конечно.

Мы засмеялись. Впереди лежало просторное море, и оставалось всего несколько часов пути до солнечной, жаркой и щедрой Греции, стране моей мечты.

Глава 2. Превеза. День второй.

Волны лениво обнимали борт, когда корабль, словно уставший странник, медленно вползал в гавань. В свете жаркого солнечного дня морская вода стала яркого лазурного цвета, как будто впитала в себя сразу несколько оттенков синего. Мы молча ждали, когда судно остановится. Разнёсшийся в воздухе неприятный запах солярки не смог заглушить чудесных, чуть слышных тонких ароматов олеандра, раскалённой сосновой хвои, сладкой выпечки. В рупор всех пригласили к выходу.

– У меня ноги дрожат.

– Плохо спала?

– Не от усталости, а от странного восторга: как будто клад нашла.

– О, не преувеличивай, прошу.

Мы спустились в отсек с автомобилями, нашли свой, и уже через несколько минут покинули паром. Путь в город – ещё одно удовольствие: дорога петляла среди оливковых рощ, где стволы деревьев были искривлены, как пальцы стариков, рассказывающих сказки. Природа встречала нас щёлканием цикад и шелестом листвы, которую ласкал и будоражил средиземноморский ветер. И наконец перед нами возникла Превеза, маленький городишко, вынырнувший из пелены яркого света. Он звал к себе, как зовёт знакомая мелодия из детства, подобно песне ребят из рекламы вафель «Куку-руку»…

Мы выбрали Превезу не просто так. Мне хотелось провести время в тишине и общении с природой, благоверный изъявил желание прикоснуться к тысячелетней истории, а дочь мечтала о море, бассейне и луна-парке. Ко всему, Превеза расположилась в непосредственной близости от Италии: от Анконы до греческого города Игуменица мы спокойно проплыли на корабле и потратили на этот путь не более суток, а от Игуменицы до Превезы – всего полтора часа на автомобиле. Превеза уникальна своим расположением: она стоит на полуострове у самого входа в Артский залив с одной стороны и на берегу Ионического моря – с другой. Это яркий и симпатичный город, овеянный легендами: я прочла, что именно в Превезе протекала река мёртвых, через которую мрачный старик Харон, одетый в рубище, переправлял души умерших в царство Аида.

Многое о городе я узнала из интернета. Сколько себя помню, никогда не интересовалась историей посещаемых мною мест, за меня это делал мой любопытный и всезнающий муж.

– Ты знала, что Превеза стоит на древних руинах?

– Выкладывай, что нового нашёл.

– В двести девяностом году до нашей эры царь молосцев Пирр основал город Береники, названный в честь матери его первой жены, Антигоны. Позже древний Береники был захвачен и разрушен римлянами. Второго сентября тридцать первого года до нашей эры состоялось морское сражение при Актионе, ставшее решающим в последней войне Римской республики. После победы Октавиан Август основал город Никополь. В названии, кстати, есть часть слова, то ли корень, то ли суффикс, который в переводе означает «победа»: морской победой при Актионе было ознаменовано тотальное воцарение Римской империи. Однако, после Скифской войны III века Никополь пришёл в упадок, окончательно был разрушен болгарами в X-XI веках. Руины Никополя находятся в шести километрах к северу от центра современной Превезы.

– Надо бы махнуть туда…

– Только в XI веке появилась рыбацкая деревня Превеза. Впервые она упоминалась в тысяча двести девяносто втором году.

– Вай, вай.

– Прекрасный город с большой историей. Просто погугли! Превезе действительно есть что показать.

– Почему мы просто не можем потусить на пляжах, без вот этих исторических заморочек и музеев, – заныла дочь, разглядывая через боковое стекло автомобиля живописные аллеи и береговую линию.

– Будут и пляжи, ребёнок: мы едем в место, где находится один из самых красивых пляжей Средиземного моря. Да и вообще, тут шестидесяти километровая береговая линия от Превезы до Парги – плавай не хочу!