Лаванда Рейн и тайна ковена

Джессика Ренвик

Лаванда Рейн и тайна ковена

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

© Jessica Renwick, 2023

© Смирнова Д. О., перевод на русский язык, 2024

Глава первая

У меня мурашки бегут по коже, когда лампа на ночном столике начинает мигать и луч света пляшет по угольно-чёрной морде моего кота, только что уютно устроившегося у меня на коленях. Шерсть у него на спине встаёт дыбом, и он поднимает голову.

Я осторожно глажу Уголька и шумно вдыхаю воздух.

Это старая лампа. Бывает, они чудят.

Но если всё дело только в лампе, то почему Уголёк рычит?

Моя лучшая подруга Рози сидит на диване рядом со мной; поймав мой взгляд, она плотнее кутается в вязаный плед и натягивает его по самый подбородок. Из телевизора раздаётся пронзительное дребезжание дверного звонка, и я перевожу взгляд на экран. Там чёрно-белый Гомес Аддамс бежит к двери.

Лампа снова мигает. Я выключаю её, прижимаю Уголька к груди и сильнее вжимаюсь в диванные подушки. В темноте уютнее, чем при свете бешеной лампы. Ну, вы понимаете – мигание может означать, что поблизости затаился призрак. А после нескольких последних месяцев я по горло сыта встречами с потусторонним.

Рози берёт со столика ведёрко с попкорном и ставит его себе на колени. Наклоняет в мою сторону, и я беру горсть солёных зёрнышек, запихиваю в рот и смотрю на часы над дверным проёмом. Ещё только восемь, но в конце октября за окнами в это время сгущается темнота. К счастью, где-то через час мама уже должна вернуться домой после свидания со своим парнем Брайаном.

Теперь на экране женщина в лёгком чёрном платье срезает бутоны у роз, стоящих в вазе. Рози проглатывает горсть попкорна и поворачивается ко мне:

– Я что-то не понимаю: зачем она отрезает цветы?

– Потому что это Мортиша Аддамс, – отвечаю я шёпотом. – Она и должна быть странной.

Рози дёргает головой и перебрасывает за спину длинную чёрную косу:

– Мне нравится её платье. Может, на следующий Хэллоуин оденусь так же. А ты могла бы быть Уэнсдэй. А Итан…

– …Пагсли?

Рози хихикает:

– Для Пагсли он слишком худой.

Я тоже смеюсь, подумав о нашем долговязом друге:

– Тогда он может быть Гомесом или дядей Фестером.

Расслабившись, я отвлекаюсь от беспокойных мыслей о призраках. После нашей жуткой экскурсии на поле Мэри Фоксглав у меня из головы не выходит то кошмарное пугало с тыквенным лицом. И хотя это оказался всего лишь призрак, притворившийся монстром, он всё равно был мощнее большинства духов. Когда он напустил на нас непроглядно-чёрный туман, мне почудилось, что я в нём тону.

Но теперь призрак заточён в нижнем ящике шкафа в прихожей. Точнее, в деревянной шкатулке размером с колоду карт, которая лежит в ящике. Она называется «стратагема» – это магическая тюрьма для сверхъестественных существ, и мамина подруга Сара сказала нам, что открыть её можно только с помощью специального заклинания. Да, знаю, звучит бредово. Но это правда!

Мама познакомилась с Сарой на работе в больнице, и они выяснили, что у нас есть кое-что общее: наши предки были хранителями, то есть медиумами, способными чувствовать присутствие сверхъестественных существ. Это вовсе не так круто, как кажется. Я более чем уверена, что унаследовала кое-какие их способности. Последние два месяца меня преследуют призраки. Сначала – дух моей бабушки, что было не так страшно (в те моменты, когда она не пялилась на меня в окно и не пыталась общаться через доску Уиджа). А вот призрак, который в итоге оказался в стратагеме… Когда-то он был ведьмой. Сильной.

Я беру себе ещё попкорна и пытаюсь сосредоточиться на маслянистом вкусе, который обволакивает язык. Призрак надёжно заперт в шкатулке. Её для того и создавали. Прошло несколько недель с тех пор, как я поймала ведьму в кукурузном поле, и всё это время в нашем доме было спокойно. Никаких теней, преследующих меня на лестнице. Никаких неполадок с телевизором. Никаких мигающих ламп.

До сегодняшнего вечера…

Свободной рукой я чешу Уголька за ушами, и он мурлычет в ответ. Нужно успокоиться. Эта лампа старше меня, а мне уже тринадцать, так что на столике стоит практически антиквариат. Кто знает, когда лампочку меняли в последний раз… Мне страшно только потому, что сейчас темно, мамы нет дома, а завтра Хэллоуин – ночь, когда завеса между миром живых и миром мёртвых становится тоньше. По крайней мере, так говорят.

Не отрывая глаз от телевизора, Рози забрасывает в рот ещё попкорна:

– Ладно, если серьёзно: кем ты будешь на вечеринке завтра? Мы с Итаном оденемся как Декс и Шаз из «Отдела призраков». Как раз остаётся Мисти…

Я недовольно закатываю глаза:

– И все «Гулиганы» придут как ютуберы из «Отдела призраков»? Да Обри с его дружками нам прохода не даст со своими шуточками.

«Гулиганы» – так Рози назвала клуб охотников за привидениями. Кроме неё, в нём состоим только я и Итан. И вышло так, что я вице-президент.

Рози пожимает плечами:

– Ну и что? Какая тебе разница, что они подумают? Главное – будет весело. – Она просительно складывает руки и делает щенячьи глазки. – Пожа-а-алуйста.

Я вздыхаю:

– Мисти – это которая из них? Девочка, так сильно испугавшаяся, что влепилась в стену, или та, которая так громко закричала, что сосед вызвал полицию?

Итан и Рози оба фанаты «Отдела призраков», где ребята на «Ютубе» изображают охотников за привидениями. И они даже не могут сделать так, чтобы это выглядело правдоподобно. Я смотрела всего несколько выпусков – и с самого начала поняла, что это постановка. Все эти разговоры о парящих сферах и странные голоса на диктофоне… Глупо. Призраки ведут себя иначе.

Я знаю, как всё происходит на самом деле. Призраки – это не пыль и не разводы на линзе в объективе. Если они захотят, чтобы их увидели, то найдут способ показаться. И это определённо не весело.

– Ну же, Лав. – Рози слегка ткнула меня в плечо. – Расслабься. Из тебя получится отличная Мисти. Она всегда ходит в розовой рубашке в клетку и каждый месяц красит волосы в новый яркий цвет. – Она тянет меня за фиолетовую прядь. – Примерно как ты. В последней серии у неё волосы были неоново-зелёные.

– Я останусь с фиолетовыми, спасибо.

– Тебе будет легко с костюмом. Рубашка в клетку, джинсы и на шее камера на ремешке. И тогда мы сможем показать всем наш танец «Солянка монстров». Итан уже давно репетирует. – Рози ёрзает на диване, как будто уже танцует под воображаемую музыку.

У меня кровь приливает к щекам, и я накручиваю на палец прядь волос. Дискотека на Хэллоуин в местной школе – идти туда мне хочется в последнюю очередь. Танцевать перед всеми под рёв музыки? Нет уж, спасибо. Хуже меня танцора нет. А ещё там будут самые неприятные люди из седьмого класса – Обри и Уорнер. Они наверняка подготовили пару мерзких шуточек для нас с Рози.

Как будто прочитав мои мысли, Рози берёт пульт и, поставив фильм на паузу, садится лицом ко мне. Свет от экрана подчёркивает смуглый оттенок её кожи.

– Будет весело, Лав. Если не хочешь танцевать, мы можем просто обосноваться у стола с едой и смотреть, кто в чём пришёл. Итан сказал, что его мама поможет с угощением и приготовит капкейки в виде глазных яблок.

Я делаю вид, будто меня тошнит:

– Глазных яблок?!

– Просто сверху рисунок глазурью, не будь такой брезгливой. – Рози толкает меня локтем и смеётся. – Это всё равно лучше, чем капкейки в виде мозгов, на которые западут зомби.

Она скрючивает пальцы наподобие когтей и хватает меня за руки, издавая странные стоны.

Хихикнув, я отбиваюсь от неё:

– Ладно. Пойду. Но только ради капкейков. И никем наряжаться не буду.

– Да ладно тебе, Лав. Хоть раз повеселись со всеми. Тебе нужно проветриться.

Я бросаю на неё косой взгляд:

– Я и так каждый день в комнате проветриваю.

– Ты знаешь, о чём я.

Бум!

Мы обе вздрагиваем, а Уголёк вонзает когти мне в колени.

Рози не сводит глаз с входной двери. Звук был с той стороны.

– Ч-что это было?

Я отцепляю когти Уголька от пижамных штанов, стараясь не поддаваться подступающему к горлу ужасу:

– Эм… ты же знаешь, какой этот дом старый. Обогреватель иногда издаёт громкий звук, когда включается. Наверное, это он и был.

Видимо, удовлетворившись моим объяснением, Рози откидывается на подушки и берёт пульт. Но не успевает она снова поставить фильм, как из книжного шкафа доносится громкий стук. Уголёк взвизгивает и пытается спрыгнуть на пол, но я крепко держу его у себя на коленях.

Рози выпрямляется и закусывает губу:

– Это из шкафа. Стратагема всё ещё там?

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться:

– Да. Но…

Бум… Бум… Бум…

С колотящимся сердцем я включаю лампу и смотрю в прихожую. Дверца нижнего ящика шкафа едва заметно подрагивает.

Рози хватает меня за руку:

– Лаванда! Там творится что-то очень странное.

Я моргаю, и шкаф перестаёт дрожать. Мне что, почудилось?

Бам!

Весь шкаф сотрясается, и несколько маминых книжек о травах и драгоценных камнях падают на пол. Уголёк выворачивается у меня из рук, спрыгивает, с протяжным мявом бежит в прихожую и принимается обнюхивать шкаф: я вижу, как подёргивается его хвост.

Рози вскакивает с дивана, хватает меня за руки и тащит вверх:

– Надо проверить, как там стратагема. А вдруг призрак сейчас вырвется?

Я выдёргиваю у неё руку, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха.

– Не вырвется! А даже если вырвется – мы-то что можем сделать?

– Ты один раз уже поймала его в ловушку. Сможешь и второй.

Рози решительно идёт к шкафу, хотя вид у неё более испуганный, чем она готова признать.

– Мама запирает нижний ящик.

Рози вытаскивает из волос шпильку:

– Я тебя умоляю. Когда нам понадобилась доска Уиджа, меня это не остановило, если помнишь.

Помню, не остановило. Именно поэтому нам теперь приходится со всем этим разбираться. Потому что если бы мы не воспользовались доской Уиджа, то и этот призрак не пробрался бы в мой дом. Я сдерживаюсь, чтобы не высказать всё это Рози, и тоже иду к шкафу. Рози отталкивает Уголька, садится на корточки и вставляет шпильку в замок. Вертит ею там несколько секунд – и внутри что-то щёлкает.

Рози торжествующе улыбается мне, но её улыбка тут же сходит на нет, когда она дрожащими пальцами берётся за ручку дверцы.

– Отступать уже поздно, – говорю я ей, но сразу же жалею об этих словах. Я обхватываю себя руками. – Хотя подожди… что, если ведьма вырвалась из шкатулки? Ты же выпустишь её, если откроешь шкаф.

– Если она выбралась из шкатулки, то дверца её не удержит.

Рози поджимает губы и сверлит взглядом дверцу:

– А если тот звук издавала не она, то нам хотя бы будет спокойнее, когда мы увидим, что шкатулка по-прежнему закрыта.

– А если это была она?

– Тогда придётся поймать её заново.

Рози закрывает глаза, собирается с силами и открывает дверцу. Уголёк, затаившийся у меня в ногах, рычит, но больше ничего не происходит. Рози открывает глаза и с облегчением выдыхает.

Я опускаюсь на корточки рядом с ней и заглядываю в шкаф. Деревянная шкатулка лежит вверх ногами на доске Уиджа. На боках у неё поблёскивают чёрные символы: различные заклятия, которые нужны, чтобы держать внутри духов или других существ. У меня сердце уходит в пятки, когда Рози берёт шкатулку в руки, вертит её и осматривает крышку, на которой нарисована большая пятиконечная звезда, вписанная в круг.

– Ну? – спрашиваю я. – Крышка плотно прилегает?

Шкатулка дёргается у Рози в руках, и, взвизгнув, она роняет её на пол. Ахнув, я отшатываюсь, чувствуя, как от страха сводит мышцы. Я представляю, как призрак просачивается из-под крышки и улыбается нам жуткой улыбкой на тыквенном лице. Уголёк орёт и бежит на лестницу, взлетает на верхнюю площадку и оттуда смотрит на нас горящими зелёными глазами.

Рози нервно усмехается и, подняв стратагему, сжимает её так крепко, что белеют костяшки. Она внимательно изучает крышку:

– Хех. Да, это было страшно. Но крышка вроде в порядке. Только… ты же чувствуешь, что витает в воздухе? Призрачная ведьма.

Я стараюсь дышать глубже, чтобы сердце перестало так колотиться, но понимаю, что Рози права. Воздух вокруг нас словно сгустился, стал тяжёлым от ярости. Я откашливаюсь.

– Ну, за это её сложно винить. Фактически она сидит в тюрьме.

Рози хмурится:

– Знаю. Я думала об этом. Мне даже немного совестно перед ней. А тебе?

– Есть такое. Но потом я вспоминаю, что она устроила в поле. Как гонялась за нами в кукурузе.

Рози кривит губы:

– Верно. И ей не было совестно за то, что пугала нас, правда? – Рози переворачивает шкатулку и показывает мне её обратную сторону. Там вырезано два слова: Олвен Просперус.

Странно. Раньше я их не замечала.

– Олвен. – Рози проводит пальцем по слову. – Это имя одного из тех, кто входил в старый ковен Дред Фоллз. Я поискала информацию в Сети: последних пятерых участников звали Хейзел, Никс, Уилнот, Блейз и Олвен. Хейзел была Верховной Жрицей – так они называли своего лидера.

Мне стало не по себе:

– Странные имена.

– Почти все ведьминские имена такие. – Рози понижает голос, будто опасается, что призрак нас услышит. – Все они исчезли летом 1989 года при загадочных обстоятельствах. По слухам, они ушли в горы совершить какой-то ритуал у водопадов и не вернулись. Потом на месте нашли только втоптанную в грязь пентаграмму, пять сгоревших свечей и мёртвую крысу.

– Мёртвую крысу? – Я передёргиваюсь и перевожу взгляд на стратагему. – Ты думаешь, это она? Олвен Просперус?

– Наверное…

До нас вдруг доносится скрип гравия снаружи, а затем хлопает дверца автомобиля. Это мама!

Я машу руками на Рози:

– Убирай её! Быстрее!

Если мама узнает, что мы снова залезли в шкаф, она очень расстроится. Как и в прошлый раз. Честно говоря, я тоже гордости от этого не испытываю. Но после тех ударов мы должны были проверить стратагему. По крайней мере, крышка, похоже, прилегает плотно, несмотря на то, что внутри беснуется призрак.

Рози запихивает стратагему обратно в ящик и захлопывает дверцу, а я в это время подбираю книги и ставлю их на место. Мы обе бежим обратно в гостиную и плюхаемся на диван ровно в тот момент, когда мама открывает дверь.

– Привет, девочки, – радостно говорит она, отбрасывая с лица каштановую прядь длинных волос. От усталости у неё поникли плечи, но для нас у мамы всегда находится улыбка. Мама бросает рядом со шкафом экосумку и снимает шерстяное пальто, оставшись в синей больничной форме. – Хорошо проводите вечер ужастиков?

– Ага! – отвечаем мы с Рози.

– Очень страшно! – добавляет Рози.

Я толкаю её локтем, но мама только усмехается и переводит взгляд на телевизор. Её лицо светлеет:

– О, «Семейка Аддамс»! В детстве я её обожала. Странно и страшно.

Мы с Рози переглядываемся. Я качаю головой, чтобы она не вздумала рассказывать маме про взбесившуюся стратагему. Мама последнее время и так выдыхается в больнице, работая по две смены медсестрой в реанимации. Не стоит беспокоить её из-за пустяков.

Ведь так и есть. Волноваться не из-за чего. Призрак не может вырваться на свободу. По крайней мере, без заклинания Сары. Я беру со стола ведёрко с попкорном, и тут из шкафа доносится слабое поскрипывание.

Я смотрю в ту сторону – и скрип прекращается.

Вот именно. Призрак никуда не денется.

Глава вторая

Мы с мамой отвозим Рози домой, и, когда возвращаемся к себе, Уголёк встречает нас у дверей. Сдавленно мяукнув, он привстаёт на задние лапы, а передние ставит маме на ногу.

– Ох, Уголёк. Подожди минутку. – Мама аккуратно обходит его, снимает куртку и вешает её вместе с сумочкой на крючок у двери. Уголёк мяукает и путается у неё под ногами. – Что это с ним?

Я пожимаю плечами, снимаю пальто и вешаю рядом с маминой курткой:

– Просто Уголёк у нас такой. С ним такое случается.

Бум… бум…

Я сглатываю. Или он боится призрака.

Мама смахивает с лица кудрявую прядь и морщит лоб:

– Что это было?

– Что?

Бум!

Ахнув, мама хватается за среднюю полку шкафа.

– Это из нижнего ящика! Милая, ты раньше слышала какие-нибудь звуки оттуда?

Если бы кошки могли пригвоздить к месту обвиняющим взглядом, Уголёк бы сейчас именно так и сделал. Он мяукает так, словно подтверждает мамины подозрения.

Я вздыхаю и потираю локоть.

– Ну… да. Но не думаю, что из-за этого стоит волноваться. В смысле призрак не может сбежать без того заклятия, о котором говорила Сара, верно?

– Верно… – Мама с неуверенным видом закусывает губу.

Дверца шкафа трясётся, и мама бледнеет ещё сильнее. Почесав веснушчатый нос, она выуживает из кармана ключи:

– Я посмотрю, что там.

Затаив дыхание я смотрю, как мама, присев на корточки, возится с замком. Уголёк, мягко ступая, подходит к ней и выглядывает из-за локтя. Когда мама открывает дверцу, он пронзительно шипит.

Я беру кота на руки и прижимаю к груди. Уголёк извивается, но я держу крепко.

Мама заглядывает в ящик и хмурится:

– Странно. Стратагема лежит вверх ногами.

У меня перехватывает дыхание. Это Рози её так положила или опять перевернул призрак?

Мама берёт шкатулку и вертит в руках, не заметив недавно появившуюся на ней надпись. Пока она изучает крышку, я спускаю Уголька на пол, и он идёт к маме.

– Бабушка когда-нибудь говорила о ковене? Может быть, она знала кого-то, кто в нём состоял? – осторожно спрашиваю я.

Мама почти ничего не рассказывала мне о жизни хранителей. Только то, что мой дедушка был одним из лучших. Но он погиб в автокатастрофе, когда мама была ещё маленькой девочкой, поэтому я его не знала.

Мама по-прежнему вертит стратагему в руках и будто разглядывает сигилы – но её глаза при этом устремлены куда-то вдаль.

– Нет. Она не имела к хранителям никакого отношения – разве что была замужем за одним из них. Твой дедушка не посвящал её в свои дела. Их брак сам по себе был в каком-то смысле необычным. Хранители, как правило, не женятся на простых гражданах.

– Простых гражданах? – переспрашиваю я. – Ты говоришь так, будто хранители – это какая-то военная каста.

– Думаю, они себя таковыми и считали. – Мама поднимается, держа шкатулку в руке, и ногой закрывает дверцу. – Мне было всего десять лет, когда умер мой отец, а твоя бабушка с тех пор ни словом не обмолвилась о хранителях. Она не хотела иметь с ними ничего общего.

– А хранители ещё остались?

Мама, задумавшись, склоняет голову набок.

– Не знаю. Сара пытается их разыскать, но лично я не уверена, что хочу этого. Что, если они потребуют, чтобы мы с тобой присоединились к ним? – Маму пробирает дрожь. Свободной рукой она указывает на шкатулку. – Нам и этого более чем достаточно. Я знаю, милая, что этот призрак пугал тебя в кукурузном поле. Я подумала, может быть, тебе жутко оттого, что теперь эта шкатулка находится у нас в доме. Хочешь, я попрошу Сару забрать её? Она была бы не против.

Я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу:

– Зачем ей брать это к себе в дом?

– Полагаю, чтобы продолжить исследование насчёт её предков. И если она найдёт кого-нибудь из хранителей, может быть, они избавят её от этой штуки. – Мама идёт в тёмный коридор и включает свет.

Я иду вслед за ней к двери в подвал:

– Куда ты её несёшь?

– Знаешь, пусть лучше эта шкатулка побудет внизу, пока я не отдам её Саре, – отвечает мама. – Может, оттуда мы не услышим, как она стучит.

– Но не лучше ли присматривать за ней?

Мама ласково смотрит на меня:

– Не беспокойся из-за этого, хорошо? Я позабочусь обо всём.

Я скрещиваю на груди руки и искоса смотрю на неё:

– Мама…

– Я знаю. – Она машет на меня рукой. – Иногда можно подумать, что, будь у меня такая возможность, я бы где-нибудь забыла свою голову. Но я обещаю, что утром я в первую очередь проверю, как там стратагема. А ты, если услышишь ночью что-нибудь странное, непременно скажи мне, хорошо?

– Хорошо.

Мама кладёт ладонь на дверную ручку:

– А, кстати! Раз уж я всё равно иду вниз, взять тебе ту ведьминскую шляпу? Которую надевала Рози, когда вы ходили на фестиваль урожая. Я знаю, ты не хотела наряжаться на завтрашнюю вечеринку – но, может быть, шляпа поднимет тебе настроение до праздничного?

– Нет, не надо.

Я иду к лестнице и поднимаюсь на площадку, где Уголёк по-прежнему сидит, не отрывая глаз от стратагемы у мамы в руке.

– Я не буду наряжаться.

Мама слегка улыбается:

– Ты уверена? Я удивлена, что Рози не убедила тебя подобрать образ за компанию с ней и Итаном.

– Она пыталась. – Я топаю ногой по последней ступеньке. – Но я ни за что не оденусь персонажем из «Отдела призраков».

– А-а-а. Ну конечно, кем ещё они могли одеться. – Мама усмехается и спускается в подвал. – Через пару минут я зайду к тебе пожелать спокойной ночи.

Я беру Уголька на руки и несу его в комнату, стараясь выбросить из головы все мысли про ковен ведьм, призрака и зловещую шкатулку. Сейчас у меня есть проблемы посерьёзнее. Завтра вечером идти на дискотеку. Пусть я приду не в костюме, но там всё равно будет громкая музыка. И толпы бесящих меня людей. И танцы.

Это пострашнее любого призрака.

* * *

Дзынь!

Я отрываю взгляд от «Ярчайшей звезды Рэйнбоу» – нового графического романа из моей любимой серии про единорогов – и смотрю на планшет, который лежит у меня на прикроватном столике. На экране висит новое сообщение, но мне так уютно под одеялом, с Угольком, свернувшимся у меня под боком, и я не хочу вытаскивать руку на холодный воздух. Сообщение подождёт до завтра.

Я возвращаюсь к книге и пускаюсь в путешествие по чудесному миру Рэйн-боу и её волшебных друзей. У них разноцветные гривы и хвосты, и я невольно вспоминаю «Моих Маленьких Пони».

Дзынь!

Я поджимаю губы. Это точно не мама, а значит, Рози или Итан хотят уговорить меня прийти на завтрашний вечер в костюме Мисти. Вот им не терпится. Я перелистываю страницу и разглядываю великолепную иллюстрацию, на которой Рэйнбоу несётся по волшебному лесу, и заодно отмечаю, как художник с помощью светотени показал магию, слетающую с копыт единорожки. Надеюсь, мне удастся уговорить маму подарить мне на Рождество графический планшет, тогда я начну осваивать подобные техники.

Дзынь! Дзынь! Дзынь! Дзынь!

– Ай, да чего ей надо?! – Разозлившись, я отбрасываю книгу в сторону. Это наверняка Рози. Итан бы ни за что не стал слать столько сообщений подряд.

Вздохнув, я хватаю планшет с тумбочки. Воздух в комнате просто ледяной. Нахмурившись, я нажимаю на экран, и тут, тихо заворчав, просыпается Уголёк. Я чешу его за ухом, потом открываю мессенджер. Экран рябит и дрожит, все цвета смешались.

Странно. С планшетом такое творилось только один раз, когда призрак писал мне перед тем, как мы пошли на фестиваль урожая. Но ведь не может быть, чтобы мне снова писала та ведьма. Она надёжно заперта в стратагеме.

На экране вспыхивают ярко-красные слова:

«пРиВеТ лАвАнДа»

Я вздрагиваю и роняю планшет себе на колени. Нет… Этого не может быть!

Уголёк, глухо рыча, обнюхивает гаджет. Дрожащей рукой я снова нажимаю на экран. Красная надпись никуда не исчезла. Чувствуя, как у меня внутри всё холодеет, я печатаю ответ.

«Кто это?»

На экране появляются три точки, обозначающие, что собеседник пишет.

«оЛвЕн»

Нахмурившись, я зло стучу пальцами по экрану.

«Это твоё имя?»

«БиБлИоТеКа»

Сердце у меня лихорадочно колотится, пока я пытаюсь понять, что это значит. Библиотека? Что она хочет этим сказать? Я начинаю набирать вопрос. Экран чернеет, как если бы разрядился аккумулятор. Но я днём заряжала его, и этого не может быть.

С другой стороны, я не хочу получать такие сообщения. Общение с призраком может привести только к неприятностям. Я усвоила это несколько недель назад, когда в кукурузном поле ведьма напала на меня и моих друзей. Вся дрожа, я кладу планшет на столик, забираюсь под одеяло и прижимаю к себе Уголька. В кои-то веки он не пытается вырваться.

Чтобы успокоиться, я закрываю глаза и стараюсь дышать носом. Ведьма не может навредить мне. Она заперта в шкатулке. Она не может вырваться.

Из вентиляционного отверстия в полу под моей кроватью доносится отдалённый женский плач, и у меня волосы встают дыбом. С замирающим сердцем я крепче обнимаю Уголька. Мне это чудится? Или это действительно она?

Вскоре плач стихает, и я выдыхаю. Планшет неподвижно лежит на прикроватном столике, а Уголёк тычется лбом мне в подбородок. Я открываю глаза и чешу его за ушами, хотя меня всё ещё трясёт.