Просто улыбайся

– Ладно, – Ладушка сказала, —

Денежек тебе подкину, телефончик запишу.

– Ты не бойся, я не сгину, своё мерси преподнесу!

И девчонки обменялись номерами наконец,

Диана:

– Ой, ты жизнь моя шальная!

Думала, всё, пришёл капец!

Я без денег, без работы, просто выть было охота!

Диана враз повеселела, ведь подруга выручала,

Дружба, значит, не ржавела,

– Всё, начнём дружить сначала!

И подруги подружились, вместе ели, вместе пили.

Мальчиков они цепляли, денежки там занимали,

А потом и исчезали;

То райончик поменяют и квартирку заодно,

Разводили всех на деньги – вот такое, вот кино.

И однажды повезло им, да по-крупному сыграть,

Познакомиться с бандитом, любил он девочек менять.

Звали его, того повесу, Яшка, погоняло – Лысый Чебурашка.

Диана с ним и закрутила,

Свою нежность распушила.

Он её и на Мальдивы, он её и на Канары,

А сам под кайфом почти всегда в угаре.

Был когда-то вышибалой,

Потом его всё так достало.

И он женился на золотой старушке,

Которая дарила побрякушки.

Ну, это так он назвал, когда хвастал и просто воображал.

И не стеснялся своих успехов,

В подробностях показывал доспехи;

Машины, кабаки и дачи,

И крокодил достался там в придачу.

И так попёрло лысому пройдохе,

Живётся, скажем, в общем-то неплохо.

Шёл бизнес, просто сам катился,

А Лысый Чебурашка пил и веселился.

Он толпами девчат на дачу привозил,

Утром после пирушки его водитель развозил.

Жена-старушка давно коньки сложила,

А может, замочил её тот лысенький верзила.

Никто не знал той истины всей грешной,

Живёт и радуется Чебурон потешный!

На одной даче выстроил вольер для крокодила,

Кормил его, и тот уже верзила.

Длиннющий, огромное бревно,

В пруду купался, залегал на дно.

И лысый назвал его Зубач:

– На, жри, Зубач-проглот, на, мясо жуй!

Проглот, ты бородач!

Туда возил и Ладу, и Диану,

При них кормил он Зубача, бывало, сдуру, спьяну.

И фокусы устраивал для шутниц,

Для девочек-красавиц-озорниц.

А как-то раз он взял и кинул Ладу в пруд,

Диану следом, те громко там орут.

Плывут быстрее, чтоб Зубач не съел,

А он-то сытый был и есть-то не хотел.

Дремал на бережку, и медленно полез,

Лысый закрыл вольер, ушёл куда-то в лес.

Девчонки с перепугу дали кросс,

Через вольер прыжок,

Зубач уткнул в забор свой нос.

Зубатый нос уткнул в забор железный,

Вольер тот оказался им полезный.

– Ох, где же он, придурок, чёрт возьми!

Скормить ведь нас решил!

– Ой, Ладка, отпусти!

А Лада, чуть дыша, за руку её хваталась,

– Диана, я там в пруду ну чуть не облажалась!

Дурак какой! Ну шуточки, скотина!

Твой Чебурон – тупая образина!

– Ну ничего, попомнит он ещё и пожалеет!

Умеем и мы шутить, у меня уж план мести зреет!

Подсыпем-ка ему мы порошка,

Пошутим так для слёз его слегка.

– Нет, подожди, он познакомить обещал,

– Ну ладно, познакомимся сначала,

Потом я сделаю то, что сказала.

Проходит время, Чебурашка позвонил,

Смеялся:

– Ну простите, я такой дебил!

Давай тебя с Ладой заберу,

Её со Стасом, как обещал, сведу.

Весёлый парень, просто весельчак!

Диана думала: «Такой, как ты, слизняк!»

– Пусть пообщаются, узнают друг друга

Думаю, понравится красавица подруга!

И вот они уже на той же даче,

Где по ночам там сыч протяжно плачет.

Сидят на воздухе и пьют текилу,

Тот Стас пониже ростом, не такой верзила.

Но страшный тоже, и ещё носач,

Как обезьяна, а с виду – ну палач.

Те глазки злые, хитрые, сидит, стреляет,

Надменен, а тупой их юмор не воспринимает.

Девчата отошли:

– Да, Ладочка, вот это женихи!

Один ушастый, лысина блестит и придурочный,

Другой носатый, ой носач!

Ага, ещё и третий там в пруду сидит Зубач,

Да, весь зоопарк собрался!

– Гляди-ка, Носач вдруг рассмеялся,

Ну что, мы действуем? Потом бежим!

Там борсетка, возьмём ещё что захотим!

– Нет, рано, будем по-другому

Хочу я в дом к нему попасть, узнать такое…

Чего имеет он, чего нажил,

Как раз сейчас вот это предложил

Поехать к нему домой,

Да, хвастануть хотел, какой герой.

Ты не спеши, узнай, где сейф его,

А я займусь другим.

– И что с того?

– Узнай и шифр подсмотри.

– Ага, слюнки-то утри!

Не сможем мы открыть!

– Попробуй! Покумекай, науку эту грызть!

Подруги начали следить, в домах их поселились,

В свой план коварный с головою опустились.

Проходит уж неделя и другая,

Встречаются они:

– Ой, Ладка, не нравится затея вот такая…

– Ты мне, Диана, по айфону и ни слова,

Жучок поставят, проследят – и всё, готово!

Мы попадёмся на крючок.

– Да знаю!

– Терпи, подруга, меж собой молчок!

Узнала, где тот сейф?

– Узнала, но рано ликовать,

Свой сейф, ты представляешь, вмастерил в кровать.

В стенах искала я, в шкафах, не знала,

Что лежу да на богатстве, как на парах!

– Ого, хитёр твой Чебурон!

Гляди, чтоб не догадался он.

– Что толку, как открыть его?

Охранники повсюду у него.

Следят ищейки, чуть не в туалет за мной,

Ты думаешь, он простофиленька простой?

– Продуманный, не дрейфь, придумала я план,

Поставим камеры, поставь, как будет пьян!

И так напротив, чтобы рассмотреть там код.

– А Носач где?

– Тот за картиной, ох урод!

Сложнее будет, не укроешься халатом,

Попробуем рискнуть упасть без ваты!

И каждая по-своему мудрила,

Пошёл кормить уж точно крокодила.

Диана смотрит в окно,

Тот кормит сыто, пьяно.

Быстрее камеру напротив сейфа —

И прикрыла икебаной.

Так выследила шифр замудрённый,

Да, он любил деньжата и был лишь в них влюблённый.

А Лада в светильник боковой там умудрилась,

Чтоб камера висюльками прикрылась.

И вот, как в сказке, чудо из чудес,

Уехали друзья охотничать в тот чудный лес.

Девчат не взяли, оставайтесь, мол, не бабье это дело!

Те созвонились, кодовое слово —

«Делай маску смело!».

Придумали такие партизанки,

По ощущениям ну просто куртизанки.

Охранники внизу расслабились без шефа, уж обед.

«Ой! – думала Диана. – Ох план, влипну, ой бред!»

Бегом засовывала в халат и нижнее бельё.

«Получится ли смыться? О, будет ли моё?»

Купюры пачками и брюлики-кругляшки.

«Не дай же Боже! Сдохнуть за бумажки!»

Халат широкий был куплен специально,

Напичкала богатством она себя нахально.

И в туалет туда с сумкой да шмыгнула,

Потом одетая уже водителю лукаво подмигнула.

– Куда поедем?

– Шопингом займусь!

– Шеф знает?

– Да, в курсе, немного обновлюсь!

Они поехали, остановка «Торговый дом»,

Диана вышла из машины, сказала:

– Жди меня, Бом-телебом!

Звонит ей Лада:

– Получилась маска?

И у меня прекрасно, без всяческой опаски!

У Ладки просто уехал тот Носач

Охраннику слабительного сыпанула в туалете Бородач.

И дело сделано, уже в машине.

«А он охотится, носатая дубина!

Гляди, награбил, ручки не замарал,

Рассказывает: бизнес, умный – просто идеал!»

– Алло! Ты там, в торговом?

– Да.

– И я уж выезжаю.

– Жду в туалете, там тебя встречаю!

Уж две подружки в туалете:

– Быстрей!

– Уходим! Другой выход!

– На, надень парик уже скорей.

– Меняем платья.

– А телефоны здесь оставь, возьмём другие.

Выбираемся мы вплавь!

– Да, туда, за кордон!

– Вот паспорта, пусть хнычут Носач и Чебурон!

– Не обеднеют, ещё богатства наживут,

Поменьше пусть едят и пьют!

Красотки вышли и ушли выходом другим,

Уже в такси летят, и Лада шепчет:

– Всё хорошо, спокойно! Едем, спокойно так сидим!

Уехали дорогой длинной те девицы,

Красивые и наглые, словно две-жар птицы!

Охотники ж, когда вернулись,

Не раз, не два, а много раз лишь матюкнулись!

– Искать чертовок! – гончим псам орали,

Разводят те руками:

Уже везде искали…

Как правда жизни – женщины умны,

В коварных планах женщины страшны!

А умным клетка золотая не нужна —

Свобода ведь послаще,

Свобода и любовь лишь для таких важна!..

Фифочка и бомж

В одном городочке, где воздух отличный,

Жил-был мужичок очень даже приличный.

Учился, трудился и вскоре женился,

Затем даже бизнес открыл, но вдруг разленился.

Мол, бизнес идёт, чего ещё надо?

Ведь больше ему работать не надо!

Не тут-то и было, он и вовсе накрылся,

Его обокрали, он и вовсе накрылся.

Вдруг наш мужичок остался бомжом,

А бывшая жёнка – она ни при чём.

Руками разводит: иди куда шёл…

Ну, в общем, послала, говорит: «Эй, ты! Фу, пошёл!»

Она с его другом бегом закрутила,

Смеётся себе про него: «Тот дебило!»

Наш скромный бомжара – уже он не плачет,

При лучших знакомых лицо своё прячет.

Гадал, разгадал он такую загадку,

Пить начал в подмостках вприсядку.

Кто мог разорить его? Верный лишь друг!

Его половинка? Конечно, отнюдь!

Гадай не гадай – на ум всё идёт,

Одно понимает, что так пропадёт.

Устроился как-то, он дворником стал,

Работать пошёл и пить перестал.

Живёт там в подвале, как крыса сидит,

В окошечко узкое на ноги глядит.

Идут пешеходы мимо стекла,

Одна зацепить его ногами смогла.

Идёт каблучками, стучит по дорожке,

А дворник вздыхает: «Вот эти, о ножки!»

Она цок да цок по утрам так стучит,

А он подметает, вздыхает, глядит.

«Ну фифочка модная! Очень красивая,

Наверно, конечно же, она горделивая!» —

Так думал, да часто, когда подметал,

И только украдкой за ней наблюдал.

Однажды зимой был такой гололёд,

Она поскользнулась, и он подхватил,

А фифа кричит: «Отпусти же, урод!»

«Да, брезгует, значит, – про себя так заметил, —

А пахнет она», – это тоже приметил.

Пришёл Новый год, все люди смеются.

У дворника нашего слёзы лишь льются.

«Что, как, зачем здесь буду сидеть?

Такой большой праздник,

Мне нечего даже надеть!

Что жизнь здесь в подвале, как крыса сижу,

На счастье, людское издалека лишь гляжу!»

Напился в отчаянье, упал, гололёд,

Лежит, замерзает часы напролёт.

Бежит чья-то собачка обнюхала сразу

И, ножку подняв, обмочила заразу.

Что, мол, лежишь, замерзаешь, придурок,

Давно догорел во рту и окурок.

Тут злая хозяйка собачья идёт,

Она лишь кивает, собаке орёт:

«Ко мне! Иди сюда, рядом!

Не трогай заразу! Не будь таким гадом!»

А бомжику нашему: «Что тут разлёгся? Ой, фу!

Ой, вонючка! Иди и помойся!»

Тут котик дворовый к нему подошёл,

Ведь бомж ещё тёплый, на нём место нашёл.

Залез и лежит не шее бочком,

Ты, мол, полежи, а я здесь кулачком.

Погреюсь маленько, уж потом и уйду,

Ты, мол, не умри, без тебя пропаду.

И вот наша фифочка шла очень быстро.

«О Боже, лежит! И сидит чья-то киска,

А этот лежит на земле, ох, лежит!

Вот-вот Новый год, а он не спешит!»

Зашла в свой подъезд, сумки домой отнесла.

Покупки поставив, обратно пришла.

«Эй, вы, подымайтесь! С ума, что ль, сошли?

Зима ведь, замёрзнете, постель здесь нашли!»

А дворник мычит, совсем ни гу-гу.

«Вы очень тяжёлый, я поднять не могу!»

Она лишь котёнка на руки взяла,

Затем быстрым взглядом вокруг повела.

Увидела двух ребят, они там смеялись,

Наверно, над сценой такой потешались.

«Эй, мальчики! Прошу, помогите!

Такого товарища в квартиру снесите,

Ведь праздник, а он здесь замёрзнет, умрёт,

Все мимо проходят, совсем пропадёт».

Тащили мальчишки его, улыбались,

Из подъезда уж вышли и долго смеялись.

«Не видела фифочка такую здесь ржачку!

Когда помочилась сверху собачка!»

Вдвоём те ребята так потешались,

Но чувства их жалости со смехом смешались.

Шла ночь новогодняя, прекрасная такая,

Лишь фифа сидела недовольная и злая.

«Вот, котик, ешь колбаску и пей молоко.

Поверишь, кисуля, быть интеллигенткой совсем не легко!

Накрыла стол кому я? Не скажу!

Наверно, вот этому пьяному бомжу!»

Тот бомж лежит в прихожей на диванчике,

А не в подвале на своём топчанчике.

Проспал всю ночь, а на рассвете открыл глаза

И смотрит, и не верит в чудеса.

Всё чисто, убрано, красиво, ну где же я?

Вот это диво!

Он встал, пошёл и в туалет зашёл,

Там снял с себя тряпьё, пошёл и в ванную залез,

Потом такое вот мытьё.

«О, хорошо! Как уж 100 лет я не купался

В шикарной ванне не плескался!

Всё в тазиках каких-то мылся,

Да в тазике так бы не отмылся!»

Из ванной вылез, полотенце мягкое чудесно,

И так почувствовал себя прелестно!

Вышел из ванной новым человеком:

«Простите милая, подумал я,

Что уж простился с этим миром да навеки!»

А фифочка на кухне уж была,

Им кофе приготовила и налила.

«Ну, здравствуйте, сосед, садитесь».

«Здравствуйте, простите, я не одет».

«Одежда ваша на помойке уж лежит.

Садитесь в полотенце, а там костюм висит,

Да, в шкафу костюмчик есть для вас.

Позавтракаем вместе – и в добрый путь и час!

Сегодня Новый год так начинается,

И жизнь вся в выкрутасах продолжается!

Да, да, так нынче молодёжь и выражается,

А наши жизни продолжаются…»

Сидел тот дворник, весь раскраснелся, он стеснялся

Слегка, он даже чуть-чуть аж заикался.

«Простите, я б оделся».

«Что ж, одевайтесь, пойдёмте,

Там в костюм переодевайтесь».

В костюме вышел статный и красивый,

И сразу голос стал его игривый.

– А вам идёт, и вы совсем другой,

Не старый вы, но и не молодой.

На фифочке красиво так сидел наряд,

И платье нежно-розовое – воланчик лёг так в ряд.

Затем так кушали вкусно и приятно,

Потом ей объяснялся доходчиво, понятно.

Как раньше жил, кого любил, и кто его так предал, разорил…

«Я вижу, да, приметила, что вы же интересный!

И голос, а профиль греческий чудесный!

Вас жизнь сломала, а вы поддались,

Зачем же пить, как вы, простите, вчера нажрались!

О, неприлично улеглись, на видном месте разлеглись».

«Я был в отчаянье, подавлен, одинок».

«Да, понимаю, и я одна, такой вот жизненный пинок!

Как вас зовут?»

«Я Данил! А вас?»

«А я Соня! Спала я плохо и выгляжу так сонной!»

«Нет, вы чудесны, как небеса!

Такие голубые нежные глаза!»

И Соня опустила вниз ресницы,

Как ласточка, и клювик как у птицы.

Затем так нежно посмотрела,

Её душа уже любовью пела.

Был ясный день и небо, солнца

Лучи сверкали в её оконце,

А котик тот на кресле там лежал, мурчал,

Как будто чьё-то счастье понимал.

Ему понравилось в тепле, в уюте быть,

И с этой парой ему хотелось жить.

С тех пор Данил у Сонечки живёт,

И котик Тишка молочко там пьёт.

А хмурая та фифочка сплыла,

Ведь счастье Сонечка тем поступком обрела.

И Сонечка быть фифой перестала,

Она женой, счастливой мамой стала.

Под руку вместе ходит пара много лет,

Она – и он прекрасно так одет…

Разборки в кафе

В одном городе жили подруги,

Долго быть не могли друг без друга,

Вместе всюду – в учебе, в работе,

Друг без друга им жить неохота.

Были общие у них увлеченья,

И делились они впечатлениями.

Много лет так дружили подружки,

Но однажды случилась ловушка.

В сети злоба поймала подруг,

Виноват появившийся друг.

Он красивый, но лживый, опасный,

Покрывал обаянием властно.

Что с подругами случилось так сразу,

Всё смешали: влюблённость, заразу.

Та зараза ненавистью звалась,

В сердце каждой всей злобой взорвалась.

А он весёлый, такой ловелас

Да, хорошенький без всяких прикрас.

И шутил так, игрался ведь с каждой,

Как говорится, крутил с двумя, змей бумажный.

Не думая, что рвёт сердца тех подруг

Такой треугольник иль замкнутый круг.

Любовный треугольник точно же порочный,

Как правило, всегда непрочный.

Где каждый хочет разломать фигуру

Такая тонкая сия структура.

Случилось всё в один весенний вечер

В кафе при неожиданной такой вот встрече.

Туда зашла брюнетка на чашку кофе,

А там сидит блондинка, хорошо ей так знакома.

И с ней красавец её любимый,

Процесс пошёл, и он необратимый,

Процесс той ревности – вскипания мозгов,

Те ж голубки не наблюдали ходиков часов.

У них все нежные объятия, поцелуи,

Казалось, всё прекрасно, аллилуйя.

Но тут брюнеточка с разгоном

И бешеным жёстким всем жаргоном

Кричала так, что стены задрожали,

Наверно, роженицы так и не кричали, когда рожали.

– Ах, дрянь! Ты ж подлая такая!

И понеслась: такая… растакая…

Ну, в общем, сука, блондинка та большая,

А та недолго думала, вскочила

И так фужером метко замочила

Ей прямо в ухо, и потёк коктейль,

И начался весёлый водевиль.

Брюнетка ей в обратную, в гримасу

Не пожалела мороженого массу.

За волосы друг друга потянули,

Там официанта с подносом перевернули.

Который проходил мимо с заказом

И точным выполненным указом,

Чтоб блюда были не холодные,

А погорячее, их ждали посетители голодные.

Упал с подносом и кричит:

– Ой, ой, ё, горячо пустите!

Вы мне моё бельё же не мочите!

Брюнетка и слышать не хотела,

В той куче сверху ползала, пыхтела.

Тут администратор прибежал

На этот очень шумненький скандал.

Он закричал:

– Сейчас же прекратите!

Потом охранникам кричал:

– Меня спасайте!

Его в ту кучу закрутили,

Охранники администратора за ноги уж тащили…

Брюнетка в горячее, в люля-кебаб,

Охранник заорал:

– Уйми своих драчливых баб!

Блондинка в луке, с соусом в ушах,

Брюнетка с греческим салатом в волосах.

А ловелас сидит и ржёт, как идиот,

Лишь держится от смеха за живот.

– Во куклы! Не могу!

От смеха заливаясь,

На кресле он качается, весь извиваясь.

Охранники тут оттащили тех девчат.

Один кричит:

– Хорош! Хватит!

А те молчат, лишь ловелас весь хохотом покрылся

И с полным ртом омлетом подавился.

И брызги изо рта его летели врозь.

Сказал:

– Подрались, клоунадки!

Кряхтел он на авось.

– Что? Мы клоунадки? Мы куклы? Ты слыхала?

Кобель такой, таких я хамов не встречала.

Подруга, слышала? Любимец дорогой…

– Да слышала, кричал он «Бей ногой!», —

Ей отвечала блондинка встряхивала головой,

От всех приправ. – Стучал своей ногой.

И продолжала: – Хоть убьём друг друга,

Ему-то безразлично, кричит он «Тёлки»

И смеётся неприлично.

А он в ответ:

– Да, тупорылые вы тёлки!

Пол подметаете, как лучшие метёлки!

– Что! – те в один голос разом закричали

И с этим словом на него напали.

Подруги рвали волосы, ногтями по лицу.

– Дадим ему, подонку, подлецу!

Одна за ухо, брюнеточка зубами – и кусать,

Тот ловелас стал бешено кричать.

Блондинка та поднос схватила.

– Убью, – кричит, – тебя, урода, крокодила!

Подносом по хребту, потом в живот,

А ловелас сильнее лишь орёт.

Охранник к ним:

– Оттаскиваем!

Что смотрим и стоим, не нужен здесь такой экстрим!

Охранники всех растянули

И с облегчением аж как-то так вздохнули.

– Ох, девки всё тут у нас так разгромили.

Тот ловелас в разорванной рубахе

Так уходил – по сторонам весь в страхе

Оглядывался. «Вот влип! – себе шептал. —

Ну надо же, к таким прилип!»

Ухо его болело, аж кровило.

«Ну надо же, кусала крокодила,

Вот коза! Та за ухо, а та подносом в бок,

Чертовки! Вот побили, вот это шок!»

Ведь раньше он совсем не дрался

И бегством от всех драк спасался.

Охранники смеялись:

– Вот тебе и тёлки!

Вот как бывает! Отметелили его метёлки!

Подруги разбежались врассыпную,

И каждая лишь думала: «Потом тебя же заклюю я!

Козу такую-рассякую, тебя, подруженьку такую!

Зачем мне дружба эта, да ну их вех подальше…

В ней столько лести, столько фальши!»

Проходят дни, летят часочки