Экзистенциальные истории, или Карусель жизни

Экзистенциальные истории, или Карусель жизни

Рабадан Багдаев

© Рабадан Багдаев, 2025

ISBN 978-5-0067-3391-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Я писал и не мог остановиться. Времени у меня было мало. Я пытался найти подходящее словосочетание, что бы загнать непокорные мысли в смысловые структуры предложений. Слова так и ложились в текст, а главное определяли тот смысл, который я пытался передать в тексте. Преобразуя мои мысли в красивый узор слов. При этом писатель не видит текста, он погружается в мир своих образов. Пытаясь передать не слова, а мысли.

Текст никогда не будет идеальным. В том смысле, что очень сложно передать свои эмоции и мысли в идеальном формате текста. Для меня творческий процесс- это не просто обыденная работа, а вдохновение. Я хотел не просто донести идею, но и пробудить воображение и эмоции. Вкладывая свою энергию в творческий процесс, я стремился сделать текст не только привлекательным, но и насыщенным смыслом. Хотя мои тексты могут содержать недостатки, они все же передают мою настоящую сущность.

В каждом из них звучит мой голос, мой взгляд на окружающий мир. Я передаю свои мысли, зародившиеся в творческом процессе размышлений. Каждое мое высказывание в тексте было результатом тщательного анализа механизмов сознания. Занимаясь анализом материала, я собирал данные из множества источников и формировал логически последовательные доводы в своих работах. Я также стремился вложить в текст глубокие идеи, преисполненные смысла.

Для меня творчество – не просто труд, а страсть, наполняющая мою жизнь смыслом и радостью. Я хочу, чтобы мои тексты из этой книги запомнились читателям не только своим содержанием, но и искренним отношением к ним.

Каждый день я сталкиваюсь с вопросами, которые не имеют ответа: зачем стремиться к знаниям, если это лишь усугубляет страдания? Быть может, стоит иногда позволить себе просто быть – без вопросов, без переживаний, просто наслаждаясь моментом. Это мучительное затишье, когда дух замирает, и я подписываюсь под неопределенностью своего бытия. Только вот, двигаясь по этому пути, я понимаю: моё стремление к пониманию – это часть того, кто я есть. Возможно, я не смогу стать одним из тех, кто живет в незнании.

Я выбираю осознанность как непростительную роскошь – возможно, в этом и заключается моё собственное счастье. И в этом выборе осознанности заключён парадокс: чем больше я стремлюсь понять, тем менее безопасно мне становится в этом мире. Я вижу, как другие люди легко идут по жизни, словно по тонкому льду, но бывает так, что именно этот лед становится их катастрофой. Моя осторожность может быть обременительной, но она защищает меня от падения в бескрайние глубины неопределенности, о которых я так часто размышляю. Я заглядываю в глаза тех, кто умеет просто быть, и чувствую, что в их взглядах есть что-то недоступное, но притягательное. Это спокойствие, уверенность в том, что мир принимает их такими, какие они есть – с трещинами и шрамами. Я пытаюсь перенять их легкость, хотя понимаю, что для меня это будет значить изменить не только свое видение, но и саму сущность.

Может быть, я ошибаюсь, словно слепец, ползущий по краю скалы, но в этом путешествии есть своя прелесть. Каждый вопрос, каждая попытка понять мир лишь укрепляет мои корни, и, возможно, в узнаваемом противоречии заключается тот смысл, который я так отчаянно ищу. В этом танце между очевидным и неизведанным я начинаю осознавать, что вопросы сами по себе могут быть конечной целью. Они открывают двери в новые миры, где размышления становятся путеводными звездами, а неопределенность – временной гостьей. Я вижу, как люди, не обремененные философскими раскладами, открывают свою душу, доверяясь потоку жизни, и их бесстрашие заставляет меня задуматься: может ли легкость быть не просто иллюзией, а реальным состоянием бытия?

Я часто задумываюсь о том, что каждое падение и каждое разочарование, на первый взгляд, делают меня более хрупким, но на деле лишь добавляют слои понимания. Я чувствую, как эти слои образуют мою уникальную текстуру, и вдруг осознаю, что моя осторожность – это не слабость, а мудрость, основанная на опыте. В этом свете моя тревога приобретает новый смысл – она становится не обузой, а защитником в мире, который порой бывает слишком резким. Оглядываясь на свой путь, я понимаю, что время от времени нужно позволять себе ощутить легкость – пусть даже это будет всего лишь миг. В такие моменты я позволяю надежде проникать в тяжесть бытия, словно луч солнца, пробивающийся сквозь облака. И, быть может, в этом противоречии – в сочетании уязвимости и силы – заключается моя истинная свобода.

Именно в этих мимолетных мгновениях я нахожу вдохновение. Иногда легкость приходит неожиданно, как нежный ветер, обнимающий лицо, когда я стою на краю утеса или наблюдаю за звездным небом. В такие минуты я ощущаю единство со всем, что меня окружает, и, наконец, осознаю, что независимость начинается внутри. Это не просто отсутствие забот, а внутреннее состояние покоя, в котором я могу быть настоящим собой, позволяя себе расслабиться и наслаждаться процессом жизни. Я замечаю, как такие моменты могут служить катализатором изменений.

Провокационные идеи всплывают на поверхность, и я понимаю, что именно они составляют те самые двери, которые я искал. Каждый вопрос, который я задаю себе, как будто распахивает новые горизонты, открывая возможности, ранее скрытые за завесой повседневности. И, возможно, именно в этом и заключается самая большая ценность вопросов – они ведут нас к неизведанному и дарят мгновения подлинной легкости. В конечном итоге, путь, который мы выбираем, формирует нас не только в свете опыта, но и в свете надежды, делая безграничные возможности частью нашего бытия.

Это ощущение легкости, как ни странно, рождает внутри меня смелость. Смелость задавать те вопросы, которые, казалось бы, слишком просты или даже наивны. Я начинаю осознавать, что страх перед непонятностью – это лишь барьер, который мне нужно преодолеть. В каждом вопросе я вижу возможность для самопознания, для исследования неизведанных аспектов собственной личности. Я вспоминаю, как однажды, размышляя о своем месте в мире, я открыл для себя страсть к письму. Это был момент, когда внутренняя тишина позволила мне услышать свои желания.

С каждой строчкой, которую я писал, я чувствовал, как силы внутри меня укрепляются, наполняя каждое слово особым смыслом. Я ощутил, что творчество – это не только выражение себя, но и способ закрыть пробелы между мечтой и реальностью. Наконец, я понимаю, что именно эти моменты легкости и самопознания ведут меня к более глубокому пониманию жизни. Они напоминают, что в этом мире полно возможностей, ждущих, когда я решу позволить себе быть открытым и принимать их. Возможно, именно эта открытость и приведет меня к истине. А может, я столкнусь с тьмой внутри себя.

Но все же в процессе самопознания я прихожу к пониманию, что каждое новое открытие – это шаг к тому, чтобы стать лучшей версией себя. Эти маленькие инсайты, словно путеводные звезды, ведут меня по неизведанным дорожкам, показывая, что даже в серых буднях можно находить яркие моменты. Я учусь ценить процесс поиска, а не только его результаты. Каждый вопрос, который я задаю, становится не просто попыткой понять что-то новое, но и возможностью заглянуть глубже в свою душу.

В такие моменты жизни я чувствую, что каждое писание имеет свою силу. Это не просто слова на бумаге – это код, ключ для расшифровки моих внутренних миров и чувств. Я разрушаю стену недоговоренности, оставляя за собой лишь искренность и честность. Эта самовыраженность становится моим путеводителем в мире неопределенности и перемен. Смелость принимать себя, со всеми несовершенствами, дает мне свободу. Я понимаю, что на каждом этапе своего пути имею право на ошибки и сомнения. Именно в этом принятии и заключается истинная смелость – быть собой в любых обстоятельствах. Это делает мой путь более насыщенным и ярким. Я обнаруживаю, что смелость – это не только принятие себя, но и способность открываться новым идеям и возможностям.

В каждом неожиданном повороте судьбы я нахожу урок, который помогает мне расти. Эти уроки формируют новый взгляд на мир, учат меня не бояться перемен и воспринимать их как шанс на обновление. Я начинаю понимать, что мое восприятие действительности формирует мои эмоции и действия. Когда я обращаюсь к своему внутреннему голосу, он шепчет мне о важности уверенности в себе. Я осознаю, что для того чтобы двигаться вперед, мне нужно быть в гармонии с собой, признавать свои желания и стремления. Именно в этой гармонии я нахожу подлинную радость от процесса самовыражения. Каждая написанная строка становится шагом в моем пути, создавая мост между мной и другими людьми. В этом мире слов я чувствую себя частью чего-то большего.

Дождь

Шел дождь. В далеке сквозь стекло виднелась сизая дымка тумана. Капли дождя оставляли на стекле автобуса стремительные следы. Окно запотевало от моего дыхания. Автобус подъехал к конечной остановке в небольшой городок, куда я прибыл в поисках спокойствия, стремясь укрыться от шумной жизни мегаполиса. Я – писатель – работал в небольшом издательстве, а сюда приехал в отпуск. И здесь я столкнулся с дождем: ливень хлестал нещадно.

Выйдя из автобуса, я моментально раскрыл зонт, и, ловко балансируя с чемоданом в другой руке, поспешил к ближайшему зданию, стараясь как можно быстрее укрыться от проливного дождя. Неожиданно подул ветер и капли резко обрушились на мое лицо. Зонт натянулся от сильного ветра, дождь барабанил по куполу, а мокрая брусчатка блестела под светом уличных фонарей. Я чувствовал, как напряжение, накопленное в городе, начинает спадать с плеч.

Вынырнув из дверей автовокзала, я попал в суетливую толпу приезжих, отчаянно ловящих такси. Удача улыбнулась – машина затормозила прямо передо мной. Пожилой таксист, с лицом, изрезанным морщинами времени, вышел, бережно водрузил мой чемодан в багажник и пригласил в салон.

Свернув зонт, я погрузился в мягкое кресло заднего сиденья. Назвав адрес гостиницы, я откинулся на спинку, а машина плавно тронулась под проникновенные мелодии Ennio Morricone. Такси неспешно плыло по направлению к центру, и я зачарованно наблюдал, как за окном проплывают почти безлюдные улицы. Лишь изредка, словно призраки, из-под пелены дождя возникали силуэты прохожих. Мокрый город встретил меня отнюдь не с распростертыми объятиями.

Город казался умытым слезами, дома потемнели, словно в обиде, а листва деревьев поникла под тяжестью капель. В этой меланхоличной картине чувствовалась какая-то особая, притягательная красота. Красота увядания, тихой грусти и умиротворения. Я любил такую погоду, в ней было что-то родное, созвучное моему настроению.

В салоне пахло старой кожей и дешевыми сигаретами. Таксист молчал, погруженный в свои мысли, и лишь изредка бросал взгляды в зеркало заднего вида. Его молчание не тяготило, наоборот, создавало атмосферу уюта и спокойствия. Я не спешил заводить разговор, наслаждаясь музыкой и видом из окна.

Наконец, машина свернула на узкую улочку и остановилась перед небольшой, но элегантной гостиницей. Выйдя из такси и вдохнув полной грудью свежий, пропитанный влагой воздух, я почувствовал, как усталость от долгой дороги постепенно отступает.

Расплатившись с таксистом, я забрал чемодан и направился к входу. Тяжелая дверь, украшенная коваными узорами, со скрипом отворилась, и я шагнул в полумрак холла. Меня встретил приветливый портье, и я, оставив позади дождливый город, почувствовал себя в безопасности и тепле. Впереди ждала неизвестность, но в этот момент меня это не тревожило.

Передо мной высилось двухэтажное здание с вывеской «Гостиница у реки». Свет, льющийся из окон, казался особенно теплым и приветливым в этот ненастный вечер. Я толкнул тяжелую деревянную дверь и вошел внутрь.

Внутри было тихо и уютно. За стойкой регистрации стояла немного полноватая пожилая женщина с добрым лицом. Одетая в цветастое платье, она излучала какое-то необъяснимое тепло и уют. Морщинки вокруг ее глаз говорили о прожитых годах, наполненных смехом и заботами, а мягкая улыбка располагала к откровенности.

Она тихонько откашлянулась, и спросила о цели приезда. Я рассказал о причине приезда. Она внимательно выслушала меня, кивая в знак понимания. Её взгляд скользил по моему лицу, словно пытаясь разгадать, что скрывается за усталым выражением. Закончив рассказ, я замолчал, ожидая её реакции.

«Понимаю, дорогой, понимаю,» – проговорила она мягким голосом, словно успокаивая расшалившегося ребенка. «Комната у нас найдется. Как раз есть одна на втором этаже, с видом на реку. Тихо и спокойно, как раз то, что вам нужно.» – произнесла она улыбаясь. Она протянула руку за ключом, который висел на деревянной дощечке с номером «7». «Правда уже третий день льет дождь. Но я думаю, что это ничего. Правда?». Я кивнул.

Оформив документы, и получив ключ от комнаты на втором этаже. Я двинулся к лестнице, которая вела вверх. Гостиница оказалась на редкость уютной, с просторным фойе, где множество столиков и кресел располагали к неспешной беседе. Краем глаза я заприметил камин, возле которого примостились два мягких кресла – именно то, что сейчас было нужно моей уставшей душе.

Поднявшись по скрипучей лестнице, я нашел свою комнату. Она оказалась небольшой, но чистой и аккуратной. Уставший, я бросил чемодан на пол и подошел к окну. Дождь все еще лил, но сквозь пелену воды можно было различить очертания реки, протекающей за городом.

Я сел на кровать и на минуту закрыл глаза. Шум дождя за окном действовал умиротворяюще. Впервые за долгое время я почувствовал себя в безопасности и покое. Кажется, я нашел то, что искал.

Завтра будет новый день. День знакомства с этим тихим городком и его жителями. День, когда я смогу начать новую жизнь, вдали от суеты и стресса. А пока я просто наслаждаюсь тишиной и дождем за окном.

Я распаковал свой чемодан и аккуратно разложил вещи по полкам в шкафу. Куртку и зонт повесил на вешалку у входа. Чемодан я осторожно задвинул под кровать, чтобы освободить пространство.

После того, как вещи были разложены, я решил немного прогуляться по отелю.

Спустившись вниз, я обнаружил небольшую библиотеку с уютными креслами и камином. В воздухе витал запах старых книг и дерева. Хозяйка отеля сидела за стойкой регистрации, увлеченно читая книгу. Заметив меня, она подняла голову и приветливо улыбнулась.

«Как вам комната?» – спросила она. «Все ли устраивает?».

Я поблагодарил ее и сказал, что комната очень уютная. Мы немного поговорили о погоде, о городе и его окрестностях. Она рассказала, что здесь много красивых мест, которые стоит посетить, когда закончится дождь.

Я подошел к шкафу с книгами и выбрал роман Э. Хемингуэя «Прощай, оружие!», раскрыв его на первой странице, погрузился в чтение.

Строки романа, словно старые друзья, встретили меня знакомым теплом. Хемингуэй, как всегда, был сдержан и лаконичен, но за этой внешней простотой чувствовалась глубокая, почти осязаемая боль. История Фредерика Генри, американского добровольца в итальянской армии во время Первой мировой войны, затягивала меня в свой водоворот страстей и разочарований.

Я помнил свои первые впечатления от этой книги, когда еще был подростком. Тогда меня поразила жестокость войны и трагическая любовь. Сейчас же, с высоты прожитых лет, я видел в романе нечто большее: поиски смысла жизни в мире, потерявшем свои ориентиры.

Шелест страниц, приглушенный свет лампы и тихий стук дождя за окном создавали идеальную атмосферу для погружения в этот мир. Каждое слово, каждое предложение отзывалось во мне эхом пережитого, увиденного и прочувствованного.

Неожиданно я услышал, что кто-то спускается вниз в фойе отеля. Подняв глаза, я увидел пожилого худощавого человека с короткими седыми волосами и орлиным носом. Его темный костюм, казалось, был сшит на заказ много лет назад, и хотя он сидел на нем неплохо, носил он его с усталостью, как будто бремя лет давило на его плечи. Взгляд у него был проницательным. Вот такой посмотрит и скажет, что у тебя на душе. Он окинул взглядом полупустое фойе, словно искал кого-то или что-то, и его взгляд задержался на мне.

Увидев меня с книгой, он направился ко мне. Я невольно задержал дыхание, наблюдая за каждым его движением. В нем было что-то такое, что притягивало взгляд, какая-то аура таинственности и ушедшей эпохи. Его походка была медленной, но уверенной, каждый шаг – отражение прожитых лет и принятых решений.

Незнакомец присел в кресло напротив, и обратился ко мне: «Извините, что отвлекаю, но мне не с кем поговорить. В отеле только мы с вами. Меня зовут Алан Ранс, а вас?» После того как я представился, он продолжил разговор.

«Читаете Хемингуэя? Один из моих любимых авторов. Но мне больше нравится «Старик и море», – хриплым голосом произнес он.

«Да, мне тоже, но я выбрал первое попавшееся. Как вы правильно подметили, здесь не с кем поговорить», – произнес я и кашлянул. Он пристально посмотрел на меня, затем приложил указательный палец к нижней губе и посмотрел в окно. Дождь продолжал лить.

«Этот человек или писатель, или психоаналитик», – подумал я. Только они так задумчиво и терпеливо дают другому высказаться.

«Понимаете, я с детства люблю читать, может, оттого и замкнут. Ну, то есть не люблю общаться», – констатировал я.

– А кем вы работаете? – спросил он монотонным голосом.

– Я писатель. Работаю в одном издательстве. А вы?

– Я психоаналитик.

«Как обычно, я попал в точку» – промелькнула у меня в голове.

– Понимаете, я решил отдохнуть, у меня был небольшой кризис. И супервизор посоветовал мне сменить обстановку. Я раскидал своих пациентов по коллегам, а сам приехал сюда. В это время года здесь тишина и дождь. Как нельзя лучше подходит для уединения. Но проблема в том, что я здесь уже три дня и устал от тишины. И когда увидел вас, обрадовался, что нашел собеседника, – пока он говорил, все время поглядывал в окно, как будто этот монолог предназначался не мне.

После того как он остановил свою монотонную речь, он посмотрел на меня, как будто ждал, что я ему отвечу.

Я отложил книгу на маленький журнальный столик у окна и, скрестив руки на груди, посмотрел на него: «Я приехал сюда тоже, можно сказать, из-за творческого кризиса. Не могу толком писать, никаких идей. И по совету редактора тоже решил сменить обстановку».

– Давайте поможем друг другу, – предложил он.

– Это как?

– Я расскажу вам одну историю. Но чтобы не нарушить конфиденциальность, изменю имена. Может быть, эта история вас вдохновит.

Я немного удивился такому предложению. «И что мне это даст?» – спросил я, немного скептически.

Он улыбнулся краешком губ. «Возможно, вы увидите в чужих переживаниях отражение своих. Или, может, просто отвлечетесь от собственных проблем. Иногда, чтобы найти выход, нужно посмотреть на ситуацию со стороны.» Он замолчал, словно давая мне время обдумать его слова. Дождь за окном усилился, барабаня по стеклу.

Я подумал, что терять мне нечего. Творческий кризис все равно сковывал меня по рукам и ногам. «Хорошо, – сказал я. – Я согласен. Но с одним условием: после того, как закончится ваша история, вы расскажете, что в ней было поучительного, какой урок вы извлекли из общения с этим пациентом.

Он кивнул. «Договорились. Тогда начнем прямо сейчас?»

Откинувшись на спинку кресла и, немного помолчав, он начал свой рассказ. «У меня была пациентка, назовем ее Елена…»

Елена была талантливой художницей, но ее мучила постоянная неуверенность в себе. Каждый мазок кистью, каждая выставленная работа подвергались безжалостной критике в ее собственной голове. Она сравнивала себя с другими, более успешными, по ее мнению, художниками, и впадала в отчаяние, полагая, что ее творчество никому не нужно.

Ее неуверенность отравляла ей жизнь, мешала раскрыть свой потенциал. Была похожа на потревоженную птицу, попавшую в комнату через открытое окно. Вроде бы и есть возможность вылететь обратно, но паника застилает глаза, и она бьется о стекла, не видя выхода. Она перестала получать удовольствие от процесса творчества, и рисование превратилось в мучительную обязанность. Елена боялась критики, боялась провала, и этот страх парализовал ее волю.

Он сделал небольшую паузу, взглянул на меня. «Мы долго работали над ее самооценкой. Я помог ей понять, что каждый художник уникален, и сравнивать себя с другими – бессмысленно. Важно ценить свой собственный стиль, свои идеи, и не бояться выражать их на холсте.»

И она рассказала мне одну историю…

История Елены Еще в молодости, когда училась в художественной школе, она поехала на стажировку в Париж. Целыми днями проводила время в Лувре, рассматривая и восхищаясь картинами великих художников. Однажды они вместе с группой начинающих художников посетили новую экспозицию картин молодых художников.

Дело в том, что каждую пятницу в Лувре проходит такая выставка. Но сначала картины тщательно отбирает специально собранная комиссия. Была еще одна особенность этих выставок, каждый кто желал, мог приобрести картину, по небольшой цене.

Так вот, однажды она увидела картину молодого неизвестного художника под названием «Взгляд на горизонт». Там был изображен молодой человек в светлой кофте и темных вельветовых брюках. Он смотрел на горизонт.

Картина была написана в сдержанной, почти монохромной гамме – приглушенные синие, серые и бежевые тона, которые, тем не менее, не казались скучными. Напротив, они создавали ощущение глубокой меланхолии и сосредоточенности, подчеркивая внутренний мир изображенного юноши.

Светлая кофта, казалось, была слегка помята, словно молодой человек долго шел или сидел, задумчиво уставившись вдаль. Тёмные вельветовые брюки мягко облегали его ноги, подчёркивая стройность фигуры.

Лицо юноши имело слегка выраженные черты, которые притягивали душу. Её привлекло не только мастерство исполнения, точность передачи текстуры ткани и светотени, но и некая невыразимая глубина взгляда юноши, направленного на горизонт. Лицо выражало опустошенность или усталость от жизни. Его взгляд говорил о том, что он ищет там, за горизонтом, какой-то ответ на вопрос, который терзал его душу.

Она стояла неподвижно, словно завороженная, не в силах отвести взгляд от картины. Художник, стоявший рядом, молча наблюдал за её реакцией, не решаясь нарушить тишину. Он знал, что эта картина особенная, что в неё вложена частица его души.

Её пальцы невольно потянулись к холсту, желая коснуться лица юноши, ощутить шероховатость ткани, почувствовать тепло его кожи. Она словно перенеслась в мир, созданный художником, стала частью этой истории, полной тоски и надежды.

«Кто он?» – прошептала она, не отрывая взгляда от картины. «Он – символ поколения, потерянного во времени, ищущего свой путь в этом мире», – ответил художник тихим голосом. «Он – каждый из нас, кто хоть раз задавался вопросом о смысле жизни».

Она продолжала смотреть на картину, погружаясь все глубже в раздумья. Взгляд юноши словно проникал в самую её душу, заставляя задуматься о собственных переживаниях и стремлениях. Картина завораживала, притягивала к себе, не отпуская ни на секунду. «Сколько вы хотите за эту картину?» – обратилась он к художнику

Художник, казалось, на мгновение задумался, словно оценивая не только стоимость холста и красок, но и ту часть себя, что осталась в этой работе. «Она не продается,» – тихо произнес он, нарушив тишину. «Во всяком случае, пока.»

Женщина удивленно подняла брови. «Не продается? Но почему же?» Она не привыкла к отказам, особенно когда речь шла о произведениях искусства, которые она вожделела.

«Потому что она еще не закончена,» – ответил художник, глядя на картину. «Она будет закончена только тогда, когда кто-то, увидев ее, найдет свой собственный ответ на вопрос, который задает этот юноша. Когда она станет не просто картиной, а зеркалом души для смотрящего.»

Женщина молчала, обдумывая его слова. Она снова посмотрела на картину, и на этот раз увидела в ней не только тоску и надежду, но и вызов. Вызов самой себе. Она поняла, что художник прав. Эта картина – не просто предмет искусства, это приглашение к диалогу с самим собой.

Женщина не сдавалась так легко. «И что, я должна просто ждать? Ждать, пока кто-то другой найдет этот ответ и заберет ее у меня?» В ее голосе звучало легкое раздражение, смешанное с любопытством.

Художник улыбнулся уголками губ. «Нет, вовсе нет. Вы можете стать тем самым человеком. Проведите с ней время, позвольте ей говорить с вами. Если ответ придет, тогда она станет вашей.» Он отошел от картины, оставляя женщину наедине с ее размышлениями.

Она приблизилась к полотну, всматриваясь в каждую деталь. Юноша на картине по-прежнему смотрел вдаль, его глаза, казалось, задавали один и тот же вопрос. Женщина почувствовала, как что-то меняется внутри нее. Она больше не видела в этом произведении искусства просто объект желания.