Мой путь. 1975 – 2025

Мой путь

1975 – 2025

Олег Чистяков

© Олег Чистяков, 2025

ISBN 978-5-0067-3974-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Привет, дорогой читатель!

Обдумывая идею этой книги, я понял, что начать надо с ответа на вопрос: «А кто ты такой и чем можешь быть интересен?»

Я – Олег Чистяков, операционный директор, любящий муж с 26-летним стажем и отец четверых детей. Мне 50 лет, двадцать из которых я работаю руководителем в крупных и средних компаниях в репродуктивной медицине, пивоварении, большой энергетике и деревообработке. Начинал с функционала финансов и экономики, продолжил директором предприятий, директором по развитию бизнес-системы региона Восточная Европа, руководителем корпоративного университета энергохолдинга и операционным директором группы компаний.

После школы я учился на инженера-физика в МФТИ по специальности «аэрофизика и космические исследования», параллельно получил второе, экономическое образование, позднее МВА и закончил кучу коротких программ от социальной психологии до технологий фабрик будущего. Учусь организационной терапии и планирую вскоре пойти обучаться на гештальт-терапевта.

Родился в Горьковской области, женился в Ростове-на-Дону, собственным жильём обзавёлся в Самаре. Почти три года я работал в Алматы, затем мотался по командировкам от Копенгагена до Хабаровска. Сейчас живу в Санкт-Петербурге, но часто бываю в Москве. Больше всего в рабочих поездках запомнились Кутна Гора, Фельдшлёссен, Куала-Лумпур, Обернэ, Токио, Нант, Банджармасин, Чара, Кострома и Тюмень.

В тридцать три года я весил 110 кг, заработал вегето-сосудистую дистонию, боль в пояснице и необходимость раз в полгода проходить курсы поддерживающих капельниц и уколов. К 40 годам я увлёкся йогой, интервальными тренировками, прошёл через веганство, попробовал одно-пятидневные голодания. В итоге сбросил 30 кг и стал выглядеть на десять лет моложе.

Несколько лет увлекаюсь бегом на длинные дистанции. Для меня это активная медитация и проверка своей выносливости. Бегать люблю один, без шума и организационных рамок. Максимальная дистанция пока – 51 км. За последний год набегал 1700 км. За это время прослушал 50 книг от глубокой классики до нон-фикшн.

В 2010 году, когда жил в Алматы, я очень полюбил горы. Начал с лестницы (842 ступени) на Медео по выходным, затем пошли трёхтысячники в окрестностях Алматы. В 2018 году я стал ходить в горы втроём со старшими сыновьями. На сегодня у нас в активе обе вершины Эльбруса и Казбек с севера.

Стремлюсь жить так, чтобы приносить пользу другим и вдохновляюсь возможностью помогать развитию компаний и людям в них.

Идея этой книги родилась пять лет назад. И только сейчас, вероятно, благодаря стечению обстоятельств, сложился финальный замысел. Всё начиналось с желания поделиться моими открытиями и опытом, как строить карьеру и добиваться результатов, от студенческих лет до расцвета профессиональной самореализации. Лично мне часто в жизни не хватало примеров из жизни современников, обычных, но добившихся чего-то значимого своим упорством и трудом. Чтобы вдохновиться, опереться на сопоставимый опыт, поразмышлять, как можно поступить в той или иной ситуации и к каким последствиям это приводит. За прошедшее время я периодически возвращался к мысли о книге. Решил, что полезно будет добавить в неё и опыт вне работы: как я приводил себя в форму, как компенсировал дефицит времени общения с детьми, что думаю про «бойтесь желаний, они могут сбываться».

Ещё один важный момент. Моя память, как и у большинства людей, неидеальна. Дело тут не только в склерозе или забывчивости. Каждый раз воспоминание приводит к перезаписи событий в мозге. Фон, обстоятельства, когда эта перезапись велась, также влияют на содержание «воспоминания». Фон буквально модулирует, окрашивает перезапись новыми оттенками, деталями, порой заметно искажая достоверную историю. Если кто-то узнает себя или был свидетелем приводимых здесь историй и помнит всё иначе, это нормально. Давайте просто примем этот факт и взглянем на мой мир моими глазами. Ваши воспоминания – это ваш мир.

ДЕТСТВО

Ты хочешь найти путь к истине?

Тогда научись принимать неожиданные повороты судьбы,

ведь они ведут тебя туда, куда ты сам никогда бы не дошёл.

Неизвестный автор.

Я родился в 1975 году в посёлке Октябрьский Борского района Горьковской области в семье инженеров. Наш посёлок знаменит тем, что в нём зимует караван больших пассажирских теплоходов, которые раньше ходили от Петербурга и Москвы до Астрахани (и не только), а сейчас, преимущественно, перемещают туристов на Валаам и к другим достопримечательностям русского Севера. Я был первым ребёнком. Что касается семьи – мне достались заботливые, внимательные и любящие родители-интеллектуалы, которые очень многое могли и делали своими руками (от дел по хозяйству до ремонта телевизора и машины). Жили мы скромно, но всем, что способствовало развитию, я был обеспечен: журналы «Весёлые картинки», «Мурзилка», позднее «Юный натуралист», «Юный техник», «Моделист-конструктор» и «Техника молодёжи». У меня есть брат, который на пять лет младше. У нас теплые, дружеские отношения с самого раннего детства и по сей день (конечно, мы и вздорили иногда, всё-таки живые люди). Привет, Бро!

Я имел широкую свободу перемещения – от двора нашей пятиэтажки до речки, леса, озёр. Главным условием было вернуться домой пообедать и к ужину. В раннем детстве часов у меня не было, но, как и всем моим товарищам, чутьё и обращение к подвернувшимся взрослым с вопросом: «Который час?» помогали быть дома вовремя и избежать голодной смерти или наказания за непослушание.

Рефрейминг.

До пяти лет мои воспоминания весьма смутные и содержат скорее сугубо личные темы умиления, радости, позора и страдания. Первая тема, которая кажется мне интересной, это открывшаяся мне способность делать почти бесполезными наказания. Уточню, что меня наказывали чаще всего ставя в угол или ограничивая удовольствия (мультики по телевизору или что-то вкусное). Обычно в углу я находил себе занятие, чтобы не заскучать – строил из сложенных пальцев рук и угла, в котором стоял, разные симметричные фигуры и представлял, на что они похожи. Кстати, позднее, когда я был вынужден бездействовать (например, во время тихого часа в больнице), придумалась другая техника – рисовать кучу контуров а-ля абракадабра и затем высматривать в них образы людей, животных, ситуаций и дорисовывать фломастерами.

Однажды набедокурил и сбежал от «разбора полётов» в ванную, запершись там. Через дверь мне был вынесен приговор – вечером остаюсь без любимых передач, включая мультики. Мне стало грустно и немного обидно. И тут меня осенило! У меня же плохое зрение. Телевизор – портит зрение. Значит, не буду смотреть телевизор – помогу своим глаза и стану видеть лучше! Эврика! Я наполнился радостью и гордостью, что перевёл наказание в свою пользу.

Справедливость.

Мне, как и многим советским детям, родители и близкое окружение натолкали кучу внутренних ограничителей: «а что люди скажут», «ты вон какой большой, бить нельзя», «надо закончить институт и завести семью», «взрослых надо уважать и слушаться». Я эти интроекты на протяжении долгого времени с трудом выдавливал, как прыщи, а они выскакивали снова, пока, наконец не исчезли. В третьем классе, временно, физкультуру у нас стал вести пожилой учитель, участник войны. Когда дети переходили допустимую, по его меркам, грань баловства и непослушания, он бросал в кого-то самого бойкого связку ключей. Ни разу не попал, но она была большая и тяжёлая. И мы опасались. Так вот, на очередном уроке он бросил связку в мальчика, тот увернулся, связка попала в стену и выбила большой кусок штукатурки. «Офигееть, а если бы он попал в голову», – подумал я.

Я от природы решительный и с обострённым чувством справедливости. Испытав лёгкий шок от яркого представления картины лежащего на полу одноклассника с разможжённым черепом, я убедил нескольких товарищей пойти к директору школы (про классного руководителя даже и не подумалось). Мы, робко постучавшись, вошли и… увидели директора и физрука пьющими чай в сопровождении весёлой беседы. На автопилоте я рассказал всё, как было, и прибавил, что это очень опасно и так нельзя поступать с детьми! Была неловкая пауза, и мы стремглав удрали из кабинета.

По счастью, вышла с больничного наша учительница физкультуры, и физрук больше не вёл у нас занятия. Кстати, по рассказам ребят из параллельных классов, он перестал бросаться ключами. Нас же вскоре настигло возмездие. Было что-то вроде обсуждения в классе на тему «кто достоин быть принятым в пионеры». Меня (а я уже был отличником и по предметам, и по поведению), и всех товарищей, кто ходил со мной к директору, попросили выйти к доске, повернуться лицом к классу и классная руководительница пристыдила нас за то, что мы обидели заслуженного человека, участника войны; что мы подставили её, не обратившись за решением к ней, а направившись сразу к директору. В памяти отложилось, что это отчитывание и пристыжение на глазах всего класса длилось почти урок и домой я вернулся с тревогой и огорчением, что меня, отличника, могут и не принять в пионеры.

И на «показательной порке», и вечером дома в голове одновременно стучались две мысли: «Я поступил смело и правильно, поскольку спас от деспота других детей, и я герой! Вторая (сильнее) – ужас! Меня выгонят теперь из школы и жизнь на этом закончится!» Наутро я сидел в раздумьях в коридоре, бабушка спросила, почему я не одеваюсь, и я рассказал ей, что меня вчера сильно отругала классная и сказала, что я недостоин быть ни октябрёнком, ни пионером, и, наверное, меня выгонят из школы. Бабушка меня заверила, что если уж меня не примут в пионеры, то и остальных тоже: «Ты же и учишься на отлично, и поведение всегда примерное!» Вечером я поделился своими опасениями и переживаниями с родителями. Папа и мама также сказали, что я прав, а плохо поступила учительница, не разобравшись сначала как следует в ситуации, и они, если потребуется, мне помогут. Это приглушило переживания о моей никчемности и поддержало несколько последующих дней. А вскоре, конечно, меня приняли в пионеры, видимо, чтобы не портить статистику по району.

И больше о той ситуации никто в школе никогда не вспоминал.

Не как все.

С раннего возраста я приобщался к кормлению комаров на тихой охоте. Мы всей большой семьёй летом ездили в лес собирать ягоды. Сначала появлялась земляника, а позднее малина. Выходя на сбор, я получал кружку (а позднее, литровый бидон на шею) и участвовал в заготовке ягод почти в промышленных масштабах. Дома мы их ели с молоком, в пирогах, и ещё мама делала на зиму варенье. Собирать ягоды, особенно землянику, скучно и неудобно. Надо искать полянку, а затем ягодка за ягодкой, на корточках или на коленках вести сбор. Смотришь в кружку – вроде давно уже собираешь, а дно ещё не прикрыто. Ску-ко-ти-ща! И вот, натыкаешься на куст, где поспели первые ягоды малины! Они же такие красивые, большие, и до полноценного урожая малины ещё долго. Ура! Я быстренько обираю куст и начинаю поиски нового.

Через некоторое время моя кружка наполняется малиной, и я с гордостью иду показывать её взрослым. У всех земляника, а у меня – малина! Первая! Ну и что, что мало, ну и что, что за это время можно было набрать два литра земляники. Зато так интереснее! У взрослых – другой взгляд. Я, вместо пользы общему делу, занимался фигнёй. Отлынивал. Но это ничуть не омрачало мою радость и чувство значимости поступка, почти подвига!

Однажды, на уроке музыки в начальной школе, учительница предложила нам исполнить песни по желанию. Я немного помялся, а потом решился и спел в одиночку целиком «Крейсер Аврора», чем изумил и учительницу, и одноклассников. У меня просто вызывала восторг эта звонкая песня.

А в старших классах мне нравилось, например, решать задачки нестандартным способом. Пусть иногда решение было длиннее, зато не по схеме из учебника. Став директором завода, я первым из топов, вместе с командой стал осваивать принципы бережливого производства компании Toyota. На протяжении всей жизни меня вдохновляет, заряжает и помогает разнообразить рутину возможность сделать что-то не как все или стать первопроходцем. Что ещё интересно и противоречиво – сначала, пока раздумываешь, страшно и волнительно, смутительно сделать первый шаг, решиться. Зато потом – награда – восторг от предъявления себя окружающему миру! Очень похоже на ощущения, возникающие во время томительного ожидания команды и затем решительного шага навстречу пустоте в открытый люк тарахтящего на высоте 800 м «АН-2» при прыжке с парашютом.

Нереальная реальность.

Однажды осенью, когда я учился в третьем классе, мы всей семьёй ехали на своём «Запорожце» в гости. На одном из перекрёстков в бок, где я сидел, на приличной скорости врезалась «Волга». Я до сих пор помню всё, как в замедленном кино… Мы отделались, в основном, синяками. Больше всего досталось мне – боковое стекло, раскрошившись на мелкие осколки, превратило в кашу мою правую щёку. На «скорой» меня отвезли в больницу, где, осколок за осколком, стекло из щеки вынули. Домой мы с мамой ехали на автобусе и сочувствующие пассажиры спрашивали: «У мальчика зубки болят?». Это было странно, я был уверен, что всем видно и понятно, что у меня порвана щека. Почти неделю я сидел дома, пока рана медленно затягивалась. Несколько перевязок в день, перекись… И прямо с первого дня у меня периодически возникала мысль: «Я вот сейчас проснусь, и всё хорошо, у меня нет никаких ран, ничего не болит!». Оглядывался вокруг, и понимал, что это не сон. Но вместо разочарования или грусти у меня возникало какое-то обнадёживающее ощущение, лёгкая радость, что всё налаживается и жизнь продолжается. Пойдя в школу, я, конечно, смущался своей повязки, но чувствовал некоторую гордость, что своим видом выбиваюсь из рядов одноклассников. Мало кому из моего окружения доводилось бывать в автомобильной аварии. Наверное, меня дополнительно поддерживали слова кого-то из взрослых, что шрамы украшают мужчину.

Из того случая я запомнил ещё одну мысль, которую мама несколько раз повторила папе: «Ну и что, что мы ехали по „главной“, надо делать поправку на дурака!».

В старших классах я успешно отучился на водителя «ЗиЛ-130» и получил водительское удостоверение категорий В и С. Позднее, уже в институте, когда я решил подрабатывать водителем, меня «догнало прошлое». Я реально боялся ездить по Москве, в потоке машин. Прямо сильно переживал и стрессовал первое время уже с утра, ещё не дойдя до машины, и потом, в процессе. Но кушать хотелось, машины мне нравились, и я приучал себя фокусироваться на маршруте и обстановке вокруг, а не на эмоциях. Помогала в этом и музыка из магнитолы и громкое подпевание: «Дым сигарет с ментолом…» или «Письма, письма лично на почту ношу…». Примерно через месяц осталась только небольшая тревога, особенно при поездках незнакомыми маршрутами.

Один.

Так сложилось, что мы с братом никогда не проводили время без окружения близких родственников. Мы чудесно чувствовали себя и дома, и в Ростове у тёти. Если мы плохо себя вели, то родители нам в шутку «угрожали» отправкой летом в пионерлагерь, и это, похоже, действовало.

Быть вне семьи нам казалось дискомфортно, тревожно и немножко страшно.

Природа наградила меня близорукостью и с 1 класса я несколько лет подряд дважды в год десять дней проводил в стационаре больницы. Ежедневные уколы, физиопроцедуры и капли в глаза – это было «норм». Самым тяжёлым испытанием в этом для меня был отрыв от семьи! Первые дни тоска и одиночество буквально доводили меня до отчаяния, и я уходил в туалет, нажимал смыв и под шум воды рыдал в голос. За три-четыре дня я приходил в равновесие и адаптировался. Друзья-товарищи по палате, вкусные полдники, книжки и рисование помогали дотянуть до очередного посещения родителей и последующей выписки. Вот интересно, имелся уже опыт, было ясно, что всё будет хорошо, но каждый раз отрыв от семьи становился моей внутренней катастрофой.

У меня было опасение, что через две недели, при отсутствии прогресса, мне могут продлить пребывание в больнице. Чтобы сократить риск, я выучил наизусть почти все строчки таблицы проверки зрения и на контроле в конце срока демонстрировал улучшение. Меня выписывали и лайфхак я сохранял до следующего раза. Избежать через эту хитрость следующую профилактическую госпитализацию я не мог, так как на приёме часто показывали таблицу, где вместо букв были кружки с разрезами или фигурки, и я демонстрировал реальную картину остроты своего зрения. К счастью, на выписке была знакомая таблица с буквами! Как же я заблуждался. Похоже, мои улучшения только вдохновляли докторов снова и снова прописывать мне профилактические курсы лечения в стационаре и «прививки» отделения от семьи. Как знать, возможно именно благодаря этому опыту я довольно легко перенёс переезд в Москву, в общежитие, когда поступил в институт.

Я очень неуютно чувствую себя в напряжённой, тягостной атмосфере. Прямо хочется остановить происходящее или сбежать. В детстве я не любил тревожные, нагнетающие атмосферу мультики и кино. Старался их избегать. Никакого кайфа от сгущающейся жути я не испытывал! А если сценарий был захватывающий, и я досматривал до конца, родителей ждала тревожная ночь с моими походами по квартире и разговорами во сне. Я мог и стул схватить, защищаясь от огромных пауков во сне.

В драматической ситуации (и в кино, и в реальности) у меня всегда на глазах выступали слёзы (или я их с трудом сдерживал) и внутри всё сжималось. Также я легко мог заразиться радостью и озорством, но помнятся лучше соприкосновения, принёсшие дискомфорт. Похоже, я был (и во многом остаюсь) остро восприимчивым к эмоциям других. Я буквально испытывал схожее состояние.

Не раз такая способность помогала мне избежать неприятностей или хотя бы морально подготовиться к ним. Однажды я прямо физически почувствовал агрессивный настрой против меня части одноклассников, несколько раз шёпотом обсуждавших на переменах что-то в другом конце класса. После уроков, по дороге домой ко мне подбежал самый мелкий и начал «наезжать» (уже не помню деталей), я от него отделался и двинулся, ускоряясь, вперёд, и тут остальные товарищи, нагоняя, по очереди пнули или ударили меня в спину. Было обидно, но в драку вступать не хотелось.

Не знаю почему, но будучи крупным и довольно сильным, я избегал драк даже один на один. К счастью, такое и выпадало мне крайне редко. Как-то, примерно в пятом классе, я подрался с одноклассником, вроде вышел победителем, но меня буквально накрыли чувства, я сел за парту и разрыдался. Возможно, как-то повлияло то, что когда я еще ходил в садик, бабушка мне строго говорила: «Не бей других, это нехорошо!» А, может, я просто миролюбивый от рождения?

А повод побить меня «толпой» оказался прост – девочка. В седьмом классе я влюбился в новенькую одноклассницу. Долго держал чувства в тайне. Испытывал стыд и страх при мысли, что приглашу её прогуляться или даже просто попытаюсь поговорить на отвлечённую тему. Вечерами мы гуляли, преимущественно стайками: мальчики отдельно и девочки отдельно. Крайне редко ненадолго пересекались, но обязательно «толпой».

Как-то зимой одноклассница заболела и не ходила несколько дней в школу. Тут я решился. Для смелости захватил с собой лучшего друга и вдвоём мы навестили предмет моих воздыханий. Мы мило пообщались с ней, пожелали скорейшего выздоровления, на том и удалились. Я был счастлив! Спустя несколько дней, по дороге в школу мы с одноклассницей пересеклись, она доброжелательно завела разговор, а меня как подменили. Я дико смутился, пробурчал в ответ какую-то фигню и ускорил шаг. Дурень-дурнем!

Через некоторое время мы с тем же другом встретили на прогулке мою возлюбленную с подружкой и целый вечер вчетвером ходили по посёлку, слушали музыку на магнитофоне и непринуждённо болтали. Вот за это меня и побили одноклассники. Своим индивидуализмом я нарушил негласное правило!

Аккуратнее с желаниями, они исполняются – #1.

За все пятьдесят лет у меня было три случая (которые я отчётливо помню), когда реально сбылось определённое желание. Во всех этих ситуациях было нечто общее – желания были мощно эмоционально заряжены. То есть я очень-очень, нет, даже страстно желал воплощения мыслей в жизнь.

В младших классах я был «упитанным колобком» и меня, конечно же, периодически дразнили и обзывали. Но самым неприятным было издевательство некоторых старшеклассников. Один тип, встретив меня в коридоре или на лестнице, обязательно больно толкал, ударял или замахивался с садистской ухмылкой. Это происходило нечасто, но на протяжении года или двух. И в эти моменты я ненавидел его и школу и очень хотел вообще оказаться вне нашего посёлка, где-нибудь подальше!

Конфликт с одноклассниками, травля со стороны старшеклассников и воспитательная работа банды старшего брата одной нашей знакомой – всё это складывалось в моей голове в одно острое желание сбежать подальше из нашего посёлка. Я мечтал оказаться там, где меня никто не станет обижать и унижать. Ведь именно несправедливость и постоянные обиды заставляли чувствовать себя беспомощным и одиноким. Мы с другом всего лишь высказали своё мнение, а получили жестокий урок физической расправы. Именно такие моменты укрепили моё стремление покинуть родной посёлок навсегда.

После окончания школы я поступил в институт и уехал в Москву. Тоска от разрыва с семьёй была с лихвой перекрыта радостью оставления места, где я испытал много огорчений из-за окружения. Конечно, новые испытания тоже не заставили себя долго ждать, но это был уже другой, во всех смыслах, опыт. Кстати, переехав, я всякий раз с теплотой и лёгкой ностальгией возвращаюсь на малую родину. И даже, заканчивая институт, написал стихотворение.

То место, где родился тыИ детство с юностью провёл,Осталось в сердце навсегда,Куда и где бы ты ни шёл.Забросит ли тебя судьбаЗа сто лесов, полей и гор,Ты не забудешь никогдаСвой дом родной и старый двор.Ты с ранних лет все знаешь тут,И помнишь здесь ты каждый дом,И пусть года твои идут,Ты помнишь всех, с кем был знаком.И первый друг, и первый врагЗдесь появились у тебя.И с ними ты «гонял собак»,И вас все звали: «Малышня!»Потом подрос и поумнелИ увлеченья поменял…Уже на девочек смотрел,От их улыбок весь сиял!Здесь встретил первую любовь,Кипел от радости, страдал…Бурлила в жилах юных кровь,Когда ЕЁ ты провожал.А первый, робкий поцелуй…Потом шаги при лунном свете…Попробуй-ка теперь задуйОгонь воспоминаний этих!И всякий раз, когда вернёшьсяСюда от дальних берегов,Ты снова в море окунёшьсяТех детских грёз, событий, снов…

Подготовка к институту.

Учёба в школе мне давалась легко. Например, на математике я часто успевал сделать и классную, и домашнюю работу, и порешать дополнительные примеры. В десятом классе я поступил в Заочную физико-техническую школу МФТИ, а также на подготовительный курс в Московский институт электронной техники. Надо было изучать методички и решать кучу задач по физике и математике. К физтеховским задачкам иногда приходилось подключать не только папу, но и классного руководителя и даже директора школы (они обе преподавали физику). И всё равно, часть задач оставалась решённой лишь частично. Я уже тогда отметил особенность проверки заданий и отношения к работам в МФТИ. Если в «подготовишке» МИЭТа мне нещадно снижали баллы за неаккуратное оформление работ, то в МФТИ вообще не обращали внимание на красоту оформления и ставили часть баллов за верный ход рассуждений, даже если я ошибся в расчётах и получил неверный ответ. Это, кстати, и определило мой выбор ВУЗа!

В одиннадцатом классе я, за компанию с одноклассниками, пошёл ещё и на подкурсы в Нижегородский институт инженеров водного транспорта. Сейчас удивляюсь, как на всё это хватало времени и сил. Я и погулять успевал, и в гости к девушке, и в секцию У-Шу сходить (и даже вёл занятия для малышей, чем зарабатывал первые деньги). Без интенсивной учебной нагрузки в дополнение к школе, я бы, наверное, вылетел с первого курса или сошёл с ума в родном МФТИ. А так, пусть и с мучениями, но осилил резкий переход от школьного «расслабона» к очень сложной и интенсивной программе института.

Немного забегая вперёд, скажу, что основная польза института была как раз в «прокачке» способности много работать с большими массивами информации, анализировать, структурировать и делать выводы. Это, я уверен, напрямую сказалось на моей последующей карьере.

Ещё важная вещь.

Моему предвузовскому развитию очень помогло не только разнообразие доступных технических журналов, но и наличие дома компьютера. Мне родители купили штуковину «Сура-ПК8000», и я с её помощью изучал азы программирования. В моей сегодняшней семье мы придерживаемся подобной практики – всё, к чему у детей есть живой интерес, по возможности, стараемся им обеспечить. Но при этом смартфон у каждого ребёнка появлялся с 12 лет и с ограничениями использования.