Клуб Шестерых

Ульяна Матвеева

Клуб Шестерых

Все права защищены. Ни одна часть этой книги не может быть воспроизведена, сохранена в поисковых системах, передана в любой форме или любыми средствами – электронными, механическими, фотокопированием, записью или иным способом – без письменного разрешения автора.

Десять лет назад шестеро подростков поклялись забыть то, что произошло в заброшенной лечебнице на холме. Но прошлое не прощает. Один из них погиб. На дверях, могилах и стенах вновь появляются зловещие знаки – перевёрнутый шестигранник, перечёркнутый, как их запрет.

Эшли Стоун возвращается в Грейвс Милл, чтобы продать дом бабушки. Но вместе с наследством её настигает тайна, которую никто не должен был раскрыть. Те, кто когда-то выжил, снова втянуты в смертельную игру.

"Клуб Шестерых" – история о вине, страхе и стойкости. О том, как далеко может зайти правда… если за ней стоит чудовище.

Глава 1: Ключи от Прошлого

Дорога в Грейвс Милл сужалась, как петля удавки. Асфальт сменился потрескавшимся бетоном, затем гравием, хрустящим под колесами арендованной машины Эшли Стоун, словно перемалывая кости. По бокам маячили дома – не жилища, а склепы с потухшими окнами и покосившимися крыльцами. «Добро пожаловать в Грейвс Милл», – прошипела Эшли, ловя в свете фар полустертую табличку. Название звучало как злая насмешка: Могильная Мельница. Бабушка Агата называла его проще – Фиске. По имени тени на холме.

Тень эта росла по мере приближения к дому. Лечебница Фиске. Готический монстр из черного камня, впившийся шпилями в свинцовое небо. Окна – выбитые глазницы, частично забитые досками, частично зиявшие пустотой. Плющ, как проказа, полз по стенам, лишь подчеркивая уродство забвения. Эшли резко отвела взгляд. Десять лет. Десять лет она бежала от этого вида, от того, что случилось в его чреве. А теперь он был здесь, всевидящий и немой, как обвинитель. Доктор Элиас Фиске, его электрошок, его «Комната Тишины» – легенды оживали в каждом скрипе машины.

Бабушкин дом стоял у самого подножия холма, отделенный лишь узкой полосой чахлого леса. Старый викторианский особняк, когда-то гордый, ныне поникший под грузом лет и общей печали городка. Краска облупилась, ставни висели криво. Эшли заглушила мотор. Тишина, навалившаяся мгновенно, была гнетущей, почти физической. Ни лая, ни детских криков, ни шума машин – только шелест мертвых листьев на холодном ветру, донесший… или ей показалось?.. слабый, протяжный стон, похожий на скрип ржавых ворот.

Паранойя, Стоун. Просто паранойя, – мысленно отрезала она, вытаскивая ключи. Ключи от дома. Единственное наследство от Агаты Стоун, женщины, видевшей слишком много и унесшей тайны в могилу. Эшли сжала холодный металл. Наследство. Какая ирония. Приехать продать это проклятое напоминание, упаковать бабушкиных призраков в коробки и навсегда стереть Грейвс Милл с карты своей жизни. После Дэнни… Мысль кольнула. «Несчастный случай в карьере». Он боялся высоты. Он никогда не ходил к карьеру. Совпадение, – пыталась убедить себя Эшли, но холодок страха скользнул по спине.

Она вышла из машины. Воздух пах прелой листвой, сырой землей и… чем-то еще. Слабым, едва уловимым запахом лекарств и пыли. Запах Фиске. Эшли встряхнулась, направив луч фонарика на тропинку к крыльцу. Трава цеплялась за подол черного пальто – платья на похороны не нашлось. Ступеньки скрипели жалобно. Она остановилась перед входной дверью. Когда-то темно-зеленая, теперь – грязно-серая. И на этой серости, прямо на уровне глаз, ярко белел…

Эшли замерла. Луч фонарика дрогнул.

Перевернутый шестигранник.

Нарисован мелом или известью – четкий, угловатый, их старый символ Клуба Шестерых. Но не просто символ. Он был перечеркнут одной резкой, неровной линией. Как приговор. Как клеймо. Нарушение первой заповеди Клятвы: Не вспоминать.

Сердце Эшли бешено заколотилось. Вандалы. Глупые подростки. Кто-то знает… кто-то помнит… Она оглянулась. Туман меж деревьев. Глухая тишина. Ни души. Только Фиске на холме, казалось, приблизился.

Рука дрожала, когда она вставляла ключ в скрипучую личинку. Он повернулся с трудом. Эшли толкнула дверь. Та открылась с протяжным, мучительным скрипом, точно стоном из глубины.

Запах ударил в нос – не просто затхлость. Плотный коктейль: пыль десятилетий, воск, сушеные травы, лекарственная мазь… и подспудная нота тления. Эшли зажмурилась, шагнув внутрь. Луч выхватил прихожую. Паутина, как саваны, висела с потолка. Тень от вешалки изогнулась на стене, напоминая скрюченную фигуру. Напротив – большое, покрытое густой пылью зеркало. В нем отразилось ее лицо – бледное, с огромными глазами, полными немого ужаса. Призрак семнадцатилетнего «я».

Она двинулась в гостиную. Мебель – призрачные силуэты под желтыми простынями. На каминной полке – фотографии. Бабушка Агата, строгая. Родители, улыбающиеся в забытый солнечный день. И… групповое фото. Шестеро подростков, обнявшихся, сияющих от азарта. У подножия холма Фиске, задолго до той ночи. Дэнни – в центре, его рука на плече Эшли. Она отвернулась, как от удара. Позже.

Цель – кухня. Там ждали документы на наследство и ключи. Эшли пересекла гостиную, шаги гулко отдаваясь в тишине. Дверь на кухню приоткрыта. Она толкнула ее фонариком.

Большой дубовый стол. На нем – аккуратная папка и связка ключей. Но взгляд Эшли притянуло другое. У края стола, в луче света, лежал предмет. Небольшой, покрытый пылью, но узнаваемый.

Старый карманный фонарик.

Корпус металлический, некогда ярко-зеленый, теперь блеклый. На нем, выгравированные неровными буквами:

L. S.

Люк Сандерс.

Эшли вскрикнула, отшатнувшись. Фонарик со звоном упал на пол, покатившись под стол. Сердце бешено колотилось. Невозможно. Его фонарик. Он был с ним тогда… в Фиске… Холодный пот выступил на лбу. Кто положил его сюда? Как он здесь оказался? Мысли путались, накатывала паника.

И в этот момент, сквозь гул крови в ушах, она услышала это ясно. Не ветер, не скрип дома.

Тихий, сдавленный шепот. Прямо за дверью, ведущей в подвал.

"…Эш… обещала… молчи…"

Эшли замерла, кровь стыла в жилах. Луч фонарика дрожал, направленный на щель под дверью. Там была только чернота. И этот шепот, ползучий и ледяной, как прикосновение из могилы.

Клятва Молчания была нарушена. Прошлое пришло за своей ценой. Оно уже было здесь, в этом доме. Оно нашло ее первой. И Фиске на холме смотрел, смотрел, смотрел…

Глава 2: Могильная Пыль и Кровь Клятвы

Холодный ветер, пахнущий прелой листвой и сырой глиной, рвал скудные слова священника, разбрасывая их по склону кладбища Грейвс Милл. Эшли Стоун стояла чуть поодаль, втиснутая в черное пальто, как в панцирь. Платья на похороны не нашлось – теперь это казалось не оплошностью, а знаком ее отчужденности от этого места, от этих людей, от этой смерти. Гроб с телом Дэнни Торпа, веселого заводилы Клуба Шестерых, чья рука навсегда замерла на ее плече на той пожелтевшей фотографии, медленно исчезал в черной пасти ямы. Земля комьями падала на крышку с глухими ударами, словно заколачивая гвозди в ее прошлое.

"Несчастный случай в карьере". Он боялся высоты. Он никогда не ходил к карьеру.

Мысль, как ржавая игла, впилась снова. Она пыталась смотреть на плачущую мать Дэнни, на его сестру, но взгляд неумолимо тянулся вверх, поверх могильных плит и скрюченных деревьев, к вершине холма. Фиске. Готический силуэт лечебницы резал свинцовое небо шпилями, немой и всевидящий. Сегодня он казался особенно близким, особенно причастным. Не призрак доктора, нет. Сам камень, сама тень, само проклятие этого места. Оно уже забрало одного. Теперь забрало Дэнни. Или смерть Дэнни была платой за молчание?

Она почувствовала чей-то взгляд. Острый, знакомый. Эшли медленно обернулась.

У старого дуба, в тени, стояли двое. Майя Рид и Бен Картер. Майя, когда-то огненная и дерзкая, теперь казалась хрупкой тенью, лицо бледное под слоем пудры, глаза огромные, полные того же немого вопроса, что грыз Эшли. Бен, всегда коренастый силач, съежился, плечи напряжены, взгляд метнулся от Эшли к свежей могиле и снова к Фиске на холме, будто он ждал, что стены рухнут прямо сейчас. Они не подошли. Не кивнули. Но в их глазах не было обвинения – только животный страх и… глухое, отчаянное понимание. Ты тоже здесь. Ты тоже знаешь. Дэнни мертв. Клятва мертва. Что дальше? Молчание между ними было тяжелее слов, мостом через пропасть страха.

Церемония кончилась. Люди расходились, шаркая по мокрой траве. Эшли осталась у могилы, когда последние скорбящие скрылись за воротами. Одиночество сжало горло ледяной рукой. Она посмотрела на свежую землю, на венки, на имя "Дэниел Торп". Потом – снова на холм. Фиске. Тот коридор. Тот крик. Тот звук… Эшли резко зажмурилась, отгоняя навязчивый фрагмент кошмара. Клятва. Не вспоминать. Не произносить. Холодный пот выступил на спине. Почему ты пошел к карьеру, Дэнни? Что ты там искал? Кто тебя позвал? Или… кто тебя позвал обратно?

Резко повернувшись, чтобы уйти, она увидела это. На соседнем старом надгробии, у самого основания, где камень был темным от влаги, кто-то нацарапал что-то острым камнем или гвоздем. Угловатое, рваное, но знакомое до дрожи.

Перевернутый шестигранник. Перечеркнутый одной резкой линией. Свежая царапина на вековом камне. Как метка. Как предупреждение. Нарушение Первой Заповеди. Не вспоминать.

Сердце екнуло. Эшли огляделась. Кладбище было пусто. Только ветер шелестел мертвыми листьями, да ворона каркала на шпиле часовни. И Фиске. Всевидящий.

Оно уже здесь. И оно знало, где их искать. Оно знало их символ. Оно знало их тайну. И оно напоминало.

Сжав кулаки, Эшли быстрым шагом пошла к выходу.

Дом бабушки Агаты встретил ее гнетущим молчанием и запахом затхлости, смешанным теперь с резкой ноткой ее собственного страха. Она щелкнула выключателем в прихожей – старая люстра мигнула тускло и погасла. Лампочка перегорела. Как и всё здесь, – мысль была горькой, но теперь – неожиданно верной. Она включила фонарик. Его луч выхватил чистое зеркало – ее отражение, бледное, с синевой под глазами, смотрело на нее с немым укором.

Символ на могиле. Свежая царапина. Знак того, что их панцирь лопнул. Эшли прошла на кухню. Ящик стола. Она открыла его. Фонарик. Старый, металлический, некогда зеленый. На корпусе – выгравированные буквы: L.S. Холодный металл обжег пальцы. Невозможный артефакт. Эшли судорожно сжала его в руке. Он не должен был быть здесь. Он не мог быть здесь! Как? Как он попал сюда?

Знает ли тот, кто принес его, и о… том? Холодный ужас, настоящий, физический, сковал грудь. Панцирь не просто лопнул. Его взорвали изнутри.

Символ на могиле. Фонарик здесь. Дэнни мертв. Мысли пронзили сознание, как ледяные осколки. Это не совпадения. Это атака. Целенаправленная и смертельная.

Бежать? – панический импульс дернул ее к двери. Сейчас же? Но куда? И… оставить это здесь? Оставить Дэнни непонятым? Оставить Майю и Бена на растерзание?

Нет. Гнев, внезапный и яростный, смешался со страхом, придав ему остроту. Кто-то играет с ними. Кто-то знает ВСЕ. И этот кто-то убил Дэнни? Или подтолкнул его? Нужны Майя и Бен. Сейчас. Пока не стемнело. Пока Фиске не стал еще чернее. Они поняли. Они здесь. Вместе – шанс.

Она рванулась к двери, хватая пальто.

Глава 3: Осколки Клятвы

“Закусочная Френка” в Грейвс Милл больше походила на заброшенный склад воспоминаний, чем на место для живых. Воздух был густ от запаха старого масла, пережаренного кофе и немытого пола. Сквозь заляпанное окно тускло просачивался свет, едва освещая пластиковые столики и стулья с потертыми сиденьями. Эшли выбрала самый дальний угол, спиной к стене, чтобы видеть и дверь, и окно. За окном, как всегда, маячил профиль Фиске на холме – вечный страж их кошмаров.

Майя Рид вошла, озираясь, как загнанный зверь. Когда-то огненная, с дерзкой стрижкой и смеющимися глазами, она казалась теперь тенью. Черты лица заострились, глаза, огромные и темные, горели лихорадочным блеском страха. Она скользнула на стул напротив Эшли, не снимая потертой кожаной куртки. Ее пальцы нервно барабанили по липкой поверхности стола.

"Ты его видела?" – выпалила Эшли, не в силах терпеть. Ее голос звучал хрипло от напряжения. "На могиле. На старом камне рядом с Дэнни."

Майя кивнула, резко и коротко. Она не стала притворяться, что не понимает.

"Да. Перечеркнутый шестигранник. Свежая царапина. Как… как на двери бабушкиного дома." Она обвела взглядом почти пустое кафе – за стойкой дремал бородатый бариста, в другом углу копошился старик с газетой. "Он везде, Эш. Это не вандалы."

"И не совпадение," – Эшли наклонилась вперед, понизив голос до шепота. "У меня… у меня дома. На кухонном столе." Она сглотнула ком в горле. "Фонарик Люка, Майя. Его зеленый фонарик. С гравировкой L.S."

Цвет окончательно сбежал с лица Майи. Она вжалась в спинку стула, будто получила удар. "Нет… Это невозможно. Он… он был с ним тогда. В Фиске. Там и остался…" Ее глаза метнулись к окну, к зловещему силуэту на холме. "Кто? Кто мог его взять? Кто мог принести в дом? И… и положить на стол?" В ее голосе звучала чистая, недетская паника. "Оно знает, Эшли. Оно знает все. И оно показывает нам это."

"Бен," – прошептала Эшли, ловя направление ее взгляда, но видя лишь пустую скамейку напротив почты. "Где он? Ты говорила с ним? На похоронах он выглядел… раздавленным."

"Он здесь. Где-то. Прячется." Майя сжала руки в кулаки, пытаясь унять дрожь. "Напуган до смерти. Я видела его вчера у аптеки – он чуть не сбил меня с ног, убегая. Пробормотал что-то про "знаки". Он знает про символы. Знает про Дэнни. Но он не в себе, Эш. Как мы все." Она горько усмехнулась. "Клуб Шестерых. Посмотри на нас. Дэнни – в могиле. Люк… Люк мертв десяти лет. Мы с тобой – на грани срыва. " Она замолчала, ее взгляд стал отрешенным. "А Крис? Джейми?"

Эшли почувствовала, как холодок страха скользнул по спине. Она оглянулась, убедившись, что старик за соседним столиком все еще уткнулся в газету. "Их не было на похоронах. Почему?" – ее вопрос повис в липком воздухе кафе.

Майя отвела взгляд. Она взяла стакан с холодным, горьким кофе, который заказала автоматически, и сжала его так, что костяшки пальцев побелели. Горечь в ее глазах стала физической, почти осязаемой.

"Крис…" – она начала, и ее голос сорвался. Она кашлянула, попыталась снова. "Ты готова это увидеть, Эш? Готова узнать, во что превратился парень, который мог рассмешить кого угодно?" Майя посмотрела прямо на Эшли, и в ее взгляде была пустота. "Он живет… если это слово тут вообще применимо… в развалюхе за старым карьером. Той самой, где… где нашли Дэнни."

Она сделала глоток кофе, скривившись. "Пьет все, что горит. Не человек, Эш. Зверь. Дикий, грязный, невменяемый. В прошлом году… пьяный в стельку… пытался поджечь Фиске. Бен и еще пара мужиков чудом оттащили его, когда он уже лил бензин у парадного входа. На похороны Дэнни?" Майя горько усмехнулась. "Он там был. Когда я уходила, он валялся под забором кладбища. В луже собственной блевотины. Не узнал меня. Не узнал никого. Спал, как убитый, или мертвецки пьяный. Не знаю. И не хочу знать."

Эшли содрогнулась. Образ веселого, озорного Криса навсегда разбился, сменившись картиной грязного, безумного изгоя у стен проклятого места. "О Боже…" – прошептала она, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. "А… а Джейми?"

Майя вздохнула, и в этом вздохе была бездонная усталость и тоска. "Джейми… он сбежал. По-настоящему. Не как мы – зарыв голову в песок. Он вырвался." Она поискала что-то в кофейной гуще на дне стакана. "Сменил фамилию. Женат. Дети. Двое, кажется. Где-то далеко… Сиэтл, наверное. Или Портленд. Не помню точно." Она подняла глаза, в них мелькнула тень вины. "Последний раз писала ему… лет пять назад? Отчаялась, наверное. Хотела просто… услышать голос из нормального мира. Он ответил, одна строчка на открытке без обратного адреса." Майя замолчала, ее голос стал едва слышным. "'Оставь прошлое в покое. Ради всего святого, Майя, оставь меня в покое.'"

Она отпила еще глоток холодного кофе. "Я не сказала ему про Дэнни… И про эти символы – тем более. Он вырвался. Построил стену. Зачем… зачем его втаскивать обратно в этот ад?" В ее вопросе звучала мольба и безнадежность.

Эшли медленно перевела взгляд на окно. На черный, немигающий силуэт Фиске, режущий серое небо. Он казался огромным, неотвратимым, пожирающим горизонт.

Голос Эшли был тихим, но каждое слово падало, как камень в бездонный колодец страха:"Потому что ад, Майя… он сам нас находит. Не мы бежим от него. Он идет по пятам. Символы на дверях и могилах… Фонарик Люка в моем доме… Дэнни в карьере…" Она повернулась к подруге, и в ее глазах отражалась та же ледяная пустота, что и в окнах лечебницы.

"Ты думаешь, Джейми, где бы он ни прятался, под какой бы фамилией ни жил… ты думаешь, он действительно сбежал?" Эшли медленно покачала головой. "Или ад просто дает ему фору?"

Тишина, наступившая после ее слов, была громче любого крика. Запах старого кофе и отчаяния стал невыносимым. Фиске на холме смотрел. Смотрел. Смотрел. Ад не догонял. Он уже был здесь.

Глава 4: Метка Жетона

Туман вышел из кафе вместе с ними, тяжелый и маслянистый, впитавший выхлопы и запах гниющего металла со свалки. Он скрыл Фиске, но не смог заглушить его образ в сознании. Майя вцепилась в руку Эшли, ее пальцы холодные и липкие.

«Машина…» – прошипела она, голос сорванный. – «Сейчас же. Уехать. Пока…» Она не договорила, глотнув влажный воздух. Глаза сканировали расплывчатые очертания домов.

Эшли резко развернула ее к себе. Дрожь Майи передавалась по руке, подпитывая ее собственную натянутую решимость. Страх подруги был ее самым сильным аргументом против бегства.

«Куда, Майя?» – Эшли говорила тихо, но каждое слово било наотмашь. Луч фонарика прорезал пелену, бесславно угаснув в серой пустоте. – «Они нашли Дэнни здесь. Они подбросили фонарик в дом. Они рисуют знаки!» Она сжала плечи Майи. «Бежать – сдаться. Бен здесь. Он напуган, но он не трус. Он что-то знает. Где он? Прямо сейчас.»

«Фургон…» – Майя сглотнула, взгляд метнулся в сторону промзоны. – «Свалка Хендерсона. Белый, разбитый… За горой шин…» Ее слова прервал отчетливый скрежет железа о камень где-то позади них. Слишком громкий, чтобы быть случайным.

«Свалка. Веди. Быстро.» – Эшли толкнула ее вперед, гася луч фонарика. Полная слепота была страшнее. Они шагнули в серую мглу. Каждый их шаг по мокрому асфальту отдавался преувеличенно гулко. Город притаился. Наблюдал.

Эшли почувствовала знакомый холодок между лопаток. Она обернулась. Туман колыхнулся, приняв на миг форму чего-то высокого, что тут же растворилось. Паранойя, – мысленно отрезала она, но рука сама потянулась к ножу для бумаг в кармане пальто. Ничего серьезного, но лучше, чем ничего.

Через пять минут ходьбы по безлюдным улицам, мимо обшарпанных складов, Майя указала на ржавый забор, огораживающий свалку. И на нем – свежий, угловатый символ. Перевернутый шестигранник, перечеркнутый одной резкой линией. Нарисован черной краской из баллончика. Капли еще не высохли.

«Видишь?» – прошептала Майя, голос сорвался на писк. – «Они здесь. Они знают, куда мы идем!»

Она подсадила Майю на забор, затем перелезла сама. Запах ударил в нос – ржавчина, гниль, мазут. Свалка Хендерсона. Горы мертвого металла, разбитой техники, прогнившей мебели. Туман здесь был гуще, пропитанный ядовитой сыростью. Тишину нарушал лишь редкий скрежет железа на ветру да противное бульканье воды в лужах.

Майя, дрожа, указала направление. Они шли, прижимаясь к теням развалов, Эшли осторожно включала фонарь на долю секунды, сканируя путь. Каждый звук – шорох, капля, скрип – заставлял Майю вздрагивать и глуше вскрикивать. Эшли приходилось то и дело тянуть ее за руку, подбадривая жестким шепотом: «Двигайся!»