Куда никто не доберется

– Мы все знаем, дружище. Пожалуйста, держись. Ты нам нужен. Не вздумай с собой ничего сделать. Как бы не было больно, жизнь продолжается, и…

– Вы откуда знаете?! – мгновенно задаю я компрометирующий вопрос.

– Да это все уже знают. Новость разлетелась мгновенно. В этом здании не найдется человека, который не знает о вчерашнем происшествии. Так вот. Главное сейчас…

Дальше я уже не слышу его речь. Я начинаю вертеться и смотреть по сторонам. То, что я вижу меня повергает в ужас. Если бы я обратил внимание на это раньше, я бы умчал отсюда со скоростью звука. Все шепчутся и озираются на меня широкими безумными глазами. Абсолютно куда бы я не посмотрел, везде одна и та же реакция. Для них не важна еда, им волнует захватывающая чужая трагедия. У меня начинается паника. Их шепот переходит в шум. До моих ушей доносятся их слова с нарастающей громкостью:

– Это Алексей Петрович… Да именно тот, потерявший семью… Что интересно привело их к такому поступку… Говорят, он сам их убил… Но за что… Нет, он не убивал, он любил их… Это все из-за его амнезии… Алексей… Леша… Убийца…

Что тут, твою мать происходит?! Голоса разрывают мне ушные перепонки, глаза сверлят меня насквозь. Они специально все собрались здесь! Все время так делали, с того момента, как я появился здесь! Они все замешаны в смерти! Почему они все на меня смотрят и говорят обо мне так, будто меня не существует?! Они хотят довести меня до того, до чего довели мою семью! Они желают моей смерти! Вот кто во всем виноват!

Во мне царит безумство. Я готов закрыть руками уши и бежать отсюда без оглядки. Неведомый страх поглощает меня изнутри. Я заложник дьявольского спектакля. У всех окружающих актеров роль заговорщиков. По сценарию я – главная жертва.

– Почему они все говорят обо мне?

Вопрос получается очень встревоженным и нечетким, но все же он заставляет Максима прекратить свою болтовню. Он замолкает.

– Ты довольно яркая личность, док…

Это недосказанное моментально предложение произнесено устами Назара. Он вдруг понимает, что ляпнул лишнее, и смотрит испуганными, призывающими на помощь, глазами на Максима. Но уже поздно.

– Что ты сказал?! – Я вскакиваю со своего стула, опрокидываю поднос и хватаю за шиворот Назара. – Почему ты назвал меня "доком"?! Я тебя спрашиваю! Ответь мне! Почему ты меня назвал "доком"?!

Мой тон переходит на крик. Присутствующие обращают полностью свое внимание на шоу. Вопли и грохот посуды им нравится. Я не отпускаю Назара и продолжаю из него выбивать ответы. Он молчит то ли психологического шока, то ли по секретным причинам. Максим пытается растащить нас, но и вдвоем им не удается совладать со мною. Мною словно управляет демон. Я сжимаю в кулаках его рубашку и громко кричу ему в лицо. Тут прибегает охрана и разъединяет нас. Меня, словно бешеную собаку, отталкивают в сторону. Я сначала сопротивляюсь и пытаюсь добраться до источника информации. Я должен узнать правду. Появляется мой начальник и приказывает охране доставить меня в его кабинет. Толпа мужчин насильно уводит меня подальше от испуганной публики.

– Нехорошо поступаете, Алексей Петрович, – запевает толстяк, стоит нам выйти на улицу, – совсем нехорошо.

Мне не терпится расквасить ему морду за все его подлые поступки, но меня крепкой хваткой держат его помощники.

– У вас было такое сложное положение, – издевается он, – но мы вам пошли на встречу, дали работу, кров. А вы так поступаете. Нехорошо.

Он тянет с удовольствием свой монолог. Мой срыв поднимает ему настроение.

– Что происходит? Кто вы такие? – я не могу больше терпеть и поэтому задаю напрямую вопрос. Начальник может и хочет рассказать жестокую правду во имя чужой боли.

– Происходит, так скажем, ваша жизнь, – толстяк скалится, – о которой вы мало что знаете. Я просто выполняю свою работу. Нужный вам человек все это время был рядом с вами. И однажды он проговорился…

Я резким движением вырываюсь их рук охраны и начинаю бежать что есть мочи. Охрана даже не сдвинулась с места.

– Когда-нибудь вы все вспомните, дорогой Алексей Петрович! – слышу я последнее изречение моего душегуба. Он тоже продолжает спокойно стоять. Он знает,

куда я бегу.

Я мчусь домой. Я понимаю про какого он сказал человека. Совсем недавно он проговорился и теперь пожалеет об этом. Я выведу его на чистую воду, выбив из него всю информацию. Он всегда находился у меня за стеной. Все два месяца он знал, что будет, и молчал. Это его рук дело. Остальные это знали и надеялись на мою потерю памяти. Значит что-то произошло еще раньше. То, что сломало мне дальнейшую жизнь. Но из-за чего я потерял память? Что могло случиться в прошлом такого, чтобы потом пострадали три моих любимых человека?

Я приближаюсь к своему дому. Силы на исходе. Под действием адреналина мне все-таки удается оторваться от преследователей. Хотя их, возможно, и не было. Я перепрыгиваю через ступени. Прямо как раньше, когда я не мог дождаться встречи с семьей. Но теперь мне нужен их убийца. Тот, который считался немного странным соседом. Который так растерялся, когда вчера я наведался к нему в логово. Который не выдержал и ржал надо мной, а утром хитро скрылся. Он должен был быть сейчас на работе, но я уверен, что он прячется дома. Не знаю, замешаны ли остальные жители этой квартиры в убийстве, но с Саши я начну, а там, думаю, все сбросят маски. Я подбегаю и со всей дури стучу по двери. Сначала никаких признаков жизни в квартире нет. У меня пульсируют виски, сердце вырывается из груди. Тут и открывается дверь. И на пороге он. Я со всей безумной злобой, которая во мне копилась эти дни, бросаюсь на двухметрового гиганта, сбивая его с ног. Начинаю наносить удары кулаком по его недоумевающему лицу.

– Сука! – кричу я, колошматя его голову. – Что ты сделал с моей с семьей?! Зачем?! Что я должен узнать, отвечай! Тебе смешно было вчера, падла? Посмотрим как теперь ты будешь улыбаться с разбитой рожей!

Мне не хватает воздуха. Я начинаю промахиваться. До меня доносятся жалобные и испуганные всхлипы Саши. Он плачет, пытаясь загородить кровавое лицо руками. Я прекращаю драку, не понимая что происходит.

– Пожалуйста, хватит, умоляю вас, – рыдает он, – я ничего не знаю! Кто вы?! Я никого не трогал и ни над кем не смеялся!

Тут неожиданно появляется преследующая охрана, хватает меня под руки и снимает с беззащитного соседа. Он бьется в истерике. Огромный великан со слезами, смешавшимися с кровью и соплями, забивается в угол и трясется от страха. По нему видно, что он не врет. Сейчас Саша похож на потерянного ребенка или слабоумного инвалида. Меня его поведение повергает в ступор, я молчу и не сопротивляюсь больше охранникам. Они меня быстро оттаскивают в мою квартиру. Открывают дверь и толкают меня со всей мочи в спину. Я падал на свой ковер. Даже мертвой семьи на нем уже не нет. Пустой одинокий ковер. Последнее, что я вижу – это смотрящее на меня печальное лицо Аивара Робертовича. Совершенное непонимание и ярость возвращаются ко мне. Я бросаюсь к доктору, но входная дверь закрывается перед моим лицом. Открыть я уже ее не могу. Каким-то образом они меня заперли изнутри. Я бью в нее всеми частями тела, сопровождая каждый удар дикими криками. Осознав свою беспомощность, я принимаюсь громить квартиру. Я бросаю стулья в ненавистную антрисоль, чтобы перестать видеть невидимые трупы. Толкаю шкаф ногой, чтобы все ненужные никому книги слетели с полок. Опрокидываю нашу с Таней кровать, ведь я не смогу спать на ней без любимой. Я продолжаю погром, пока в порыве гнева вдруг не обнаруживаю белый незнакомый предмет на полу. Я подхожу ближе и подбираю толстую бумажную папку. По всей видимости, она выпала из нашего матраса…

Глава 7

Я изумленно смотрю на перевёрнутый мною матрац. Похоже папка пряталась с внутренней стороны. Я обследую остальную площадь матраца, но больше там ничего не нахожу. Во мне утихает гнев, его сменяют озадаченность и