Золотые пески Аравии

Валентина Маршалович

Золотые пески Аравии

1

ЗОЛОТЫЕ ПЕСКИ АРАВИИ

ЗАПИСКИ О ЖИЗНИ В ВОСТОЧНОМ КОРОЛЕВСТВЕ

Моему сыну, Максу

ПРЕДИСЛОВИЕ

Десять лет назад, когда мой самолет приземлился на святой для мусульман земле, я не знала о Джидде ничего. На улицах Королевства нельзя было фотографировать и снимать видео, женщинам не разрешалось водить машину, в стране не проходили концерты, не было кинотеатров, употребление алкоголя было запрещено, а новогодние елочные игрушки суровые таможенники забирали на границе.

Прибрежная Джидда была городом, скрывавшим свое лицо под черным никабом, как и тысячи его жителей. Городом, в котором хотелось кутаться в темную абайю, никогда ее не снимая. Городом, в котором мое чувство страха перед неизвестностью, новой культурой и непонятными мне законами, было обострено как никогда.

Я была дочерью чужой земли, и Королевство золотых песков учило меня быть гибкой и открытой для нового и неизвестного, смотреть в глаза страхам и знакомиться с ними. Чтобы даже самая сильная боль со временем превратилась в сакральный и полезный урок.

Когда поток мыслей уносил меня на другой континент, где снежинки укрывали ели у кирпичного дома, я останавливалась и просто смотрела. На белоснежные минареты мечети, волны Красного моря, разбивающиеся о валуны, крошечных крабов на камнях, усталые пальмы, склонившие листья от невыносимой жары. Наблюдала за новым миром – совершенным для женщин с ног до головы укрытых черными одеждами, и таким несовершенным для меня. Я искала в этом городе свое место, старалась проникнуть в его душу, изучала его язык, культуру и просто наблюдала.

Иногда я записывала обрывки фраз о стране вечного солнца, которые могли исчезнуть в мгновение. Я писала о шумных местных на набережной субботним вечером, о пронзительной тишине опустевших во время молитвы торговых центрах, о бирюзовом теплом море на закрытом пляже за высоким забором и вышками с охраной. И постепенно, благодаря спокойному наблюдению и приятию, я начала видеть истории за каждым поворотом в этом городе. За грустными глазами упаковщика в супермаркете Дануб, приехавшего из Пакистана. За пышными ресницами сирийской модели на закрытом показе мод. За тяжелым дыханием маникюрши из Филиппин в частном салоне красоты.

Из таких заметок, крошечных как песчинки, родилась моя книга о Саудовской Аравии. Это те бусины, которые год за годом я нанизывала на цепочку – из крошечных наблюдений, из умения замечать новое, из радости сегодняшнего дня.

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1 ВЗАПЕРТИ

СМЕРТЬ КОРОЛЯ

Я впервые шла по той улице от метро «Парк Культуры» к Зубовскому Бульвару, 13. Стоял январь, выл ветер и я пряталась в воротник бежевой шубы. В пятиэтажном бутик-отеле на западе столицы меня ждал небольшой серый чемодан с синей наклейкой в виде самолета. Внутри аккуратно были сложены джинсовые шорты с яркими майками, солнцезащитный крем, любимые книги и маленький сиреневый кролик, купленный в порту Марселя у улыбчивого дедушки.

«Здесь, на улицах российской столицы, вновь пишется моя новая история», – думала я, открывая дверь фирмы, в которой меня ждал паспорт с визой в страну, недоступную для большинства жителей земли.

Я вспомнила, как в свои три года я останавливалась в Москве на ночь между перелетами, перед вечной сменой дома – с сурового северного полуострова Рыбачий со снежными сопками и вечной темнотой на нежный и благоухающий первой сиренью Минск. Вспомнила, как в свои 21 я получила здесь американскую визу, чтобы уехать работать на круизные лайнеры, которые стали моим домом на долгие три года.

А сейчас я готовилась уезжать в страну запретов и золотых песков. Открывать для себя неизведанные просторы аравийских дюн. Готовилась вдыхать раскаленный воздух самого закрытого в мире Королевства и бродить по набережной Джидды, наблюдая за одинокими моряками, смотрящими вдаль Красного моря. Но в отличие от десятка городов, застывших в сердце и стучавших с ним в унисон, Саудовская Аравия не была в списке моих must visit стран. Я ничего не знала о ней, а в интернете не было ни информации, ни фотографий Королевства. Муж, который получил рабочий контракт в стране вечного солнца, лишь загадочно говорил мне, что это не Дубай.

В тот день я получила отказ в визе. В стране песков за тысячи километров от снежной Москвы был объявлен траур. У королевского госпиталя в Эр-Рияде был разбит шатер, где молились сотни саудовцев. 23 января 2015 года умер Абдалла, шестой Король Саудовской Аравии.

Смерть правителя всегда приводила к конфликтам между разными ветвями королевской династии. Все они были потомками Абдул-Азиз ибн Сауда, основавшего Саудовскую Аравию в 1932 году. После смерти основателя страной правили лишь его сыновья, каждому из которых на момент смерти шестого Короля было уже за 70 лет. И вопрос витал в воздухе – кто из сотен внуков Абдул-Азиза больше всех достоин престола?

Тогда никто не подозревал, что с приходом к власти Короля Салмана, изменением схемы престолонаследия и назначением наследником престола его сына, кронпринца Мухаммеда ибн Салмана, в стране начнется эпоха перемен. Двери Королевства откроются для туристов, блогеры будут показывать красочные фото Мадаин-Салих, на северо-западе страны начнет строиться город будущего Неом, а местным женщинам будут предоставлены права, о которых они мечтали десятилетиями.

Но в ту весну спустя несколько месяцев после отказа в визе, когда я прилетела в Джидду впервые, это все еще была консервативная, религиозная и закрытая от внешнего мира страна, на улицах которой не было ни одного туриста.

СТАМБУЛ – ДЖИДДА

«Город на двух континентах вдохновлял. В нем было что-то волшебное, неуловимое, яркое. С утренним ветром с Босфора, со стаей голубей у мечети, с запахом каштанов и кукурузы у уличных торговцев. На пыльных улицах Стамбула, в ярких витринах со сверкающими на солнце разноцветными лампами, в звуках музыки из турецкого кафе возле трамвайных путей – там жила любовь», – эту цитату из моей первой книги о работе на круизных лайнерах, которая разлетелась по многим пабликам и постам блогеров, я написала за угловым столиком кофейни в последний день весны. В аэропорту Ататюрк, ожидая посадку на рейс Стамбул – Джидда.

Странный кофе, больше похожий на какао из местной кофейни, суетящиеся вокруг люди и белые полосы от самолетов в небе над аэропортом – ничто не могло отвлечь меня от воспоминаний о городе на Босфоре. В мыслях были чайки, кружащиеся над водной гладью, сладости из ресторана у Голубой мечети и неумолкающий гул Гранд базара.

На этом рынке, теряясь в сказочных разноцветных платках, перебирая звонкие серебряные украшения, вдыхая запахи восточных специй, перемешанные со сладким кальяном, я купила золотой блокнот с шелковой закладкой – нежное солнечное воспоминание моей двадцать шестой весны.

Этот блокнот позже стал моей летописью дней в стране запретов и жгучих песков. Маяком, который хранил воспоминания и простые будни, из которых складывалась моя жизнь в Саудовской Аравии.

На том же рынке была куплена и первая абайя – платье из черной ткани, закрывающее все тело до пят. Лишь примерив, мне захотелось сразу же сбросить ее с себя. «Она делает женщин Востока безликими», – подумала я. Позже, уже в Джидде я узнала, что подобно мусульманкам Дубая из фильма «Секс в большом городе», которые прятали четырех знаменитых героинь и показывали им свои наряды под темными абайями, женщины Аравии были похожи на ярких экзотических птиц. Птиц, скрывающих под черными безликими платьями образы с последней недели высокой моды.

«Начинается посадка на рейс S567, следующий в Джидду». Я оторвала глаза от ноутбука и стала наблюдать за людьми, которые занимали очередь на посадку. Это был коктейль из шепота, громкого смеха, песен на незнакомом языке. Шумные толпы пакистанцев и индусов, саудиты в национальных одеждах с женами в черных никабах, робкие филиппинские няни, пытающиеся уследить за разбегающимися в стороны детьми. Люди с разными судьбами, проблемами, достижениями. Люди с абсолютно разным достатком. Это был туман чужих эмоций. Наследные принцы и их горничные, дети прислуги и индонезийцы, накопившие деньги на паломничество. Хаос и калейдоскоп настолько разных судеб и людей, которых я не встречала ни на одном рейсе. Ни в одном аэропорту мира.

«Ваше место 13С», – тихо проговорила стюардесса на входе в самолет. Сев, я не могла отвести глаз от колоритной толпы, в которой смешались разные языки и культуры. Сзади была та самая филиппинская няня, которой никак не удавалось усмирить троих детей погодок. «Где их родители?», – подумала я. Но через секунду меня заняла другая мысль. Мои глаза встретились с глазами молодой девушки. «Зачем она летит в Аравию?». А потом с еще одной, от которой веяло приторно сладкой летней Эксадой с запахом малины. Ее глаза были ярко-синие, подведенные черной подводкой. Я хорошо запомнила их, потому что из-под черного никаба я больше ничего не могла разглядеть.

Рядом сидел мужчина европеец в темном костюме, перебиравший бумаги с сотнями цифр. Я думала, когда самолет оторвется от земли, он достанет свой серебристый мак бук и начнет набирать на нем текст для очередного отчета. Мне вдруг показалось, что все мы здесь, в самолете Стамбул – Джидда, следующего рейсом S567 не случайно.

– Первый раз в Джидду? – тихо сказал мужчина с американским акцентом. Мы проговорили с Шоном все пять часов полета. И говорим до сих пор. Иногда так, в небе, на высоте тысячи километров от земли, рождается вполне земная дружба.

Он рассказывал мне про могилу той самой библейской Евы, о существовании которой историки писали еще в первом тысячелетии нашей эры. В 1928 году по приказу принца Фейсала, гробница Евы была уничтожена. Пришедшие к власти ваххабиты боролись с любыми практиками, которые напоминали поклонение идолам. Спустя еще полвека, место, где находилась могила, сровняли с землей и забетонировали.

– Сейчас там обычное кладбище с безымянными могилами. Но легенда живет в его названии – Уммуна Хава. Да и в самом имени города Джидда.

– Почему?

– Оно переводится с арабского языка как «бабушка».

Когда Шон рассказывал мне о могиле Евы, я вспомнила, как во времена работы на кораблях, в переполненном crew bar, я услышала мусульманскую легенду. После изгнания Адама и Евы из Рая на землю, они оказались в разных местах. Адам по разным мифам попал то ли на остров Цейлон, то ли в Йемен, то ли в Мекку. Но во всех легендах сходилось место, куда попала Ева – в Джидду. Тот самый город, которому суждено было стать моим домом.

Во время посадки я наблюдала, как ко мне приближается пустыня. Самолет сделал круг, и я увидела самый высокий в мире фонтан короля Фахда, мощные струи воды которого поднимались в небо на высоту более 312 метров.

Лишь шасси коснулись земли, Шон сказал фразу, которая показалась мне странной. Но уже меньше чем через час я поняла ее.

– Готова? Ты привыкнешь.

Я лишь кивнула в ответ, впервые одевая и застегивая непривычную для себя национальную одежду для женщин. При выходе из самолета меня окутала удушающая жара и раскаленный июньский воздух, смешанный с запахами бензина и восточной амбры. «Я не смогу здесь дышать», – пронзила меня первая мысль о земле, жемчужине арабского Востока, на которой мне предстояло прожить долгие три года.

ДОМ С РЕШЕТКАМИ

Шумный рынок в Багдаде, корабль Синдбада-морехода, роскошные гаремы и мерцающие на восточном солнце камни. Запах мирры и ладана, шелковые платья Шехерезады и сладкие финики. Темные глаза принцессы Жасмин из сказочной Аграбы, караваны верблюдов и золотые пески Руб эль Хали, звенящие золотые браслеты и сказки Тысяча и одной Ночи. Это был мой Восток – тот самый манящий и сладкий, сказочный и недосягаемый. Но этот Восток из моих снов не имел ничего общего с реальностью.

Я была одна в огромной квартире с запахом арабского кофе и видом на шумные улицы города, не поприветствовавшего меня, не кивнувшего, не протянувшего руку и не обнявшего. Города, которому не было до меня никакого дела. Города, встретившего меня холодным молчанием в самую палящую жару.

Джидда была занята тысячами паломников, направляющихся в Мекку. В ее расписании были ежедневные призывы к молитве и разбирающиеся о прибой волны Красного моря, которое я с трудном могла разглядеть с окон квартиры на верхнем, пятом этаже. На тех окнах были тяжелые железные решетки – идеальный атрибут, чтобы почувствовать себя как в тюрьме.