Я – борец

Всё это было странно и я, чтобы проверить, даже полез в ближайшую ко мне сумку, висящую на крючке возле спального места. Красную с бежевой поперечной полосой и с принтом башни кремля с пятью кольцами под ней. Защёлкнутый передний карман кожзамовского изделия поддался и оттуда я вытащил красный гербатый и серпатый паспорт, открыв который первым делом увидел и картонную корочку пропуска.

На ней так и было написано: «Пропуск», и снова стилизованная башня с солнцем на её вершине или так изображали атом, а может, энергию. На обороте красные буквы на коричневой бумаге гласили: «Запрещается передавать другим лицам». Внутри фотография, заверенная звездной печатью, возле которой два поля для цифр: К и Я.

К-3, Я-235. Ещё правее номер П-466742.

Далее в столбик: «Медведев Александр Сергеевич, подпись и действителен по 198_».

Последняя цифра не указана.

– Понял. Ну, доброй ночи тогда, – сообщил я Гене, засовывая документы обратно в сумку.

– Давай, выздоравливай, – пожелал мне Гена, поворачиваясь на бок, к проходу спиной.

Я тоже лёг и честно попытался поспать, но сон меня не забирал вовсе и, дождавшись, пока вокруг меня засопят, я тихо спустился с полки и направился в сторону туалета. Миновав его, вышел в другой вагон, пробираясь мимо спящих людей, всё еще не веря, что нахожусь в прошлом.

И наконец я пришёл туда, куда следовал.

Вагон-ресторан был оформлен в классическом стиле: деревянные панели, мягкие сиденья, покрытые коричневой тканью, столы с белыми скатертями. Стены украшали картины с лесными пейзажами, реками и горами. До моих ноздрей донёсся совершенно другой запах, совершенно другой еды, нежели тот, что царил в вагонах с пассажирами.

Тут блюда различались и не смешивались. К примеру, я без проблем распознал картошку с грибами. Распознал я и запах табака, а также алкоголя. Тут было светло, светло настолько, что я зажмурился. У стойки в самом конце вроде бы никого не было, да и сам вагон вроде бы пустовал. Однако я ошибался. Из-за сидений одного из столиков выглянула уже знакомая мне усатая голова. Тренер был не в настроении, но увидев меня, округлил глаза и подался вперед.

Поманил меня пальцем.

– Так, Медведев! Это как понимать?

Глава 4. Первая кровь

– Доброго вечера, тренер, – поздоровался я.

– Угу… ночь уже. Присядь-ка!

Я подошёл ближе, послушно опустился на мягкое сиденье. Все это время он оценивающе смотрел на меня, на столе был чай в железном подстаканнике и пара бутербродов, чёрный хлеб, масло и колбаса, а ещё тетрадка в шестьдесят четыре листа в чёрном переплёте.

– Ну, что молчишь? – спросил он. – Тебе, наверное, жутко стыдно за вчерашнее свое и поведение, и выступление? – выдал тренер.

– Честно? – спросил я.

– Конечно, честно, – не моргнув глазом, ответил он.

Тренер посмотрел на меня, хитро прищурившись.

– Я ни выступлений, ни высказываний своих не помню совсем, как и многого, что сейчас вокруг меня происходит.

– Удобно, не находишь, тебя амнезия настигла, как в «Джентльменах удачи»: тут помню, тут не помню, – усомнился он.

– Если честно, ничего не помню! В паспорт посмотрел фамилию, узнал свою, парни сказали, что вы тренер и что едем в Ворон.

– Сотрясение возможно, но не так и сильно тебя вчера приложили. А ты мне не врёшь?

– А если правду скажу, поверите?

– Конечно, поверю.

– Это сложно понять, но я из будущего.

– А-а… фантастику я тоже люблю. Ну давай поиграем в твою игру. И как оно там? Как страна, процветает?

– Да вроде нормально все.

– Ну и отлично! – улыбнулся тот. – А подробнее?

Тут я сообразил, что в политике особо-то и не разбираюсь, да и истинных причин развала СССР не знаю. И зачем я буду эту тему развивать? С моей стороны будет очень странно вдаваться в подробности. Видно же, что тренеру просто поговорить охота, а мои откровения он за чудачества принимает. Я решил ссылаться на сотрясение, мол, привиделось, а сейчас изображал вид, будто вспоминаю что-то.

– Не знаю я, у меня спортивное образование.

– И в каком же ты спорте там был?

– ММА, BJJ, панкратион, грэпплинг.

– Чего сказал? Не знаю таких…

– Их пока нет, ММА и панкрат – это что-то типа боевого самбо с добиваниями на полу руками, BJJ и грэпплинг – это борьба, броски, удушающие, болевые.

– Ой-ой… Ну, надо же! – замахал руками тренер, затем хитро усмехнулся: – И что, можешь показать или голова болит?

– Сейчас и здесь?

– А чего нам стесняться, людей-то всё равно нет. Балл у меня возьмёшь хоть один, поверю в твою историю.

– В этом теле физики нет совсем, я могу только показать концепции, вы меня просто сейчас не почувствуете.

– Хорошая отговорка.

– Тренер, могу показать концепцию.

– Ну показывай, – Фёдор Кузьмич встал. Все это была какая-то странная игра. Наверное, зря я вообще это упомянул… Ну, не каждый день попадаешь в прошлое, теперь буду знать. А пока нужно довести дело до конца.

Встал и я, приняв левостороннюю стойку. Тренер насторожился.

– Ты когда левшой успел стать?

– Стойка левая, так как я правша, пока передняя рука беспокоит противника джебом, вторая готовится нанести тяжелый удар. Мои стопы раскручены на вас, так я смогу, не выкручивая пятку, работать по вам и левой и правой рукой.

– Что за странная концепция? – видно было, что тренер мои странности опустил, услышав что-то новое, и мгновенно заинтересовался.

– Американский боксинг, именно он хорошо адаптирован под борьбу на мягком канвасе, хотя есть люди, которые применяют советскую систему бокса.

– В чём разница?

– В челночном передвижении и в стопах. Наши двигаются на носочках, американцы на всей стопе, однако работа на носках затруднена на коврах, генерация импульса слабее, скорость передвижения ниже.

– Ты меня поражаешь, Саша, я прям тебя не узнаю.

– Всё потому, что я не Саша, хотя… теперь, наверное, уже он.

– Оставим удары боксёрам, что по борьбе, с чего начнёшь?

– С серии захватов, зависит от того, в куртках работаем или нет, допустим, нет. Я возьму одну руку, точнее, покажу захват, потом возьму вторую, пока соперник реагирует на первый и видит второй, я переношу первый захват на шею.

И я взял тренера за шею левой рукой.

– И что ты с ней будешь делать?

– У вас крепкая база, спину держите ровно, шея сильная, но если бы вы наклонили её случайно, я бы атаковал удушающим.

– Удушение спереди? – улыбнулся Фёдор Кузьмич, – Ну, на тебе шею!

И я продёрнул её подмышку другой руки, взяв шею в открытый замок, положив ладонь себе на грудь, а второй рукой поймал свою руку, опустив ту сверху вниз. Локоть замыкающей руки лёг на лопатку наклонившемуся тренеру, а правое плечо пошло вверх.

– Ух, ёпть, – выдохнул тренер с хрипом и, взяв мой замок своими руками, резко дернул его вниз, разрывая и уходя из захвата.

А после шагнул мне за спину, забирая мой корпус.

– Вот, я об этом же. Физика даёт о себе знать, когда я раньше тренировался, я совершал по сотне подтягиваний за тренировку, и из моих захватов было сложнее уйти.

– Ну, допустим, удушающий интересный. Но я забрал твою спину, твои действия?

– Блокирую бросок через грудь, – с этими словами я зацепил стопой колено тренера изнутри.

– Так… – произнёс тренер, дернув меня вверх, но так называемый фут-хук не позволил это сделать малой кровью.

Понятно, что пожелай тренер воткнуть это худосочное тело в пол, он бы это сделал, ведь у меня ни физики нет, ни рефлексов.

– А далее ухожу в партер, теряя баллы, – с этими словами я сел в позицию «черепаха», что называется на четыре кости.

– Удушающего не боишься?

– Не так, как броска через грудь. А далее я разворачиваюсь к сопернику, выставляя баттерфляй-позицию.

Я развернулся в тренерском захвате лицом к Кузьмичу и заправил обе стопы ему под колени.

– А дальше?

– Дальше, продолжаю контроль, ищу переворот по-нашему и надеюсь, что соперник ошибется и отдаст мне болевой или удушающий.

– А если не отдаст?

– Тогда буду провоцировать на ошибку.

– Эй вы, вы чего там делаете? Я сейчас милицию позову! – на высоких тонах вдруг закричала женщина, вернувшаяся за стойку вагона-ресторана.

– Всё хорошо, голубушка. Просто с учеником позиции проходим, – ответил ей тренер и, приподнявшись, протянул мне руку, чтобы поднять меня на ноги, тихо произнеся: – Присядь.

– Смотрите у меня, вроде ж не пили!

– Смотрим, смотрим, спасибо за вашу бдительность, дорогая вы наша.

– Наша, но не ваша, – ответила женщина, засмеявшись, слова тренера возымели эффект.

– Ну, как-то так, – выдохнул я, раскрасневшись и теряя дыхание, физика у этого тела никудышная.

– Удивил. Особенно удушающим… – кивнул тренер, затем рассмеялся: – Ну и как ты жить тут будешь, человек из будущего?

– Да ерунда все это. Было и было, забудется быстро.

– Вот-вот, ты про приснившееся никому больше не говори, а то в дурку положат! – широко улыбнулся он. – Эка ж тебя осенило. Кстати, ты там в будущем, пока молодой был, места призовые хоть занимал?

– Было дело.

– Смотри, выиграешь мне город по САМБО – попадешь в сборную, поедешь на область, выиграешь область – могут зачислить в «Динамо», а там и целевые распределения в Педагогический и если Центрально-черноземный выиграешь или хотя бы в тройку зайдёшь, другая жизнь может начаться. Эту область мы уже пропустили, а вот следующую… в декабре отбор на городе. В январе область в Воронеже, март – ЦЧ, а там, чем чёрт не шутит, может, и на всесоюзные попадем. Готов так пойти по жизни?

– Всегда готов! – уверенно заявил я. – Мне главное две-три тренировки в день делать!

– Ого! У тебя и впрямь хорошо мозги встряхнуло! Для прошлого Медведева три занятия в неделю были в тягость!

– У нас в городе другие виды борьбы есть, чтобы с ними тоже тренироваться. С вашего разрешения, конечно.

– Найду я тебе и другие виды, и с кем бороться! Ты главное – работай, как стахановец, и всё будет! Пахать и пахать!

– Есть пахать, как стахановец! – ответил я.

Тренер же снова присел и подтянул к себе чёрную тетрадку.

– Все, Саш! Иди спать, – проговорил он, и я понял, что тренер хочет остаться наедине со своей тетрадкой.

Интересно, что он туда пишет? Но это я у него узнаю позже, а пока и, правда, пора на боковую.

От вагона-ресторана до моего спального места нужно было пройти еще два. В целом, учитывая темное время суток, пассажирский народ уже спал, лишь некоторые суетились, возились на своих полках. Кто-то читал, кто-то болтал с соседями. Была и компания из четырёх ребят, лет по тридцать, активно выпивающих. Странно, почему не в вагоне-ресторане, хотя, конечно, своё пить в полукупе и дешевле, и безопаснее.

Я прошёл мимо, вошел в свой вагон, где царил настоящий сон-час. Не спеша лёг на свою полку, но так, чтобы головой к проходу. Задумался о том, что мне предстоит. М-да, завтра меня встретит новый город, общага и новая жизнь. Какова бы она ни получилась, это настоящий шанс.

Но не успел я заснуть, как проводница Ольга снова проявилась на горизонте, в конце вагона. Её движения были легкими и уверенными, она шла по ряду так легко, словно танцевала между наложенных сумок и выставленных в проход ног спящих. В руках она несла аккуратно сложенное бельё – желтоватые простыни и пододеяльники, собранные, как и водится, в прямоугольные наволочки. Её шаги были быстрыми и грациозными, будто она скользила, едва касаясь пола.

– Добрый вечер… – негромко произнес я, глядя на нее. Однако девушка сделала вид, что меня не существует, и гордо прошествовала мимо, оставив после себя лёгкий шлейф аромата свежего постельного белья и едва уловимый запах цветочного шампуня. Я заметил, что она то и дело вертела головой по сторонам, осматривая пространство вокруг. Скорее всего, проверяла всё ли в порядке, ведь на ней весьма существенная ответственность. Она контролировала всё, но на нашем купе почему-то задерживаться не стала.

Волосы Ольги были собраны в аккуратный хвост, который слегка покачивался в такт движению поезда.

Зачем-то обернулась. На мгновение наши взгляды пересеклись, и я увидел в её глазах холодную уверенность. Затем она отвернулась, а уже через несколько секунд исчезла за дверью вагона.

– Ну и иди в баню, деловая, блин! – хмыкнул я, затем чуть улыбнувшись, перевалился на другой бок, полежал немного, затем перелег обратно.

Нет, я всё-таки заговорю с ней на обратном пути. Чисто для ясности, чтоб прояснить для себя пару моментов.

Но Ольги всё не было и не было. Мерно звучало уже привычное «тук-тук, тук-тук», но вдруг в дальнем конце вагона заголосила женщина.

– Милиция! Милиция! – мимо меня пробежала женщина, как раз с той стороны, куда ушла Ольга.

Почуяв неладное, я вскочил с полки. Не раздумывая, я, не надевая обуви, бегом рванул в ту же сторону.

Что мной двигало? Ну, во-первых, я был ближе, чем купе сотрудников милиции, во-вторых, сон всё равно не шёл. Конечно, компетентные органы в любых делах компетентнее, но не нужно носить форму, чтобы оказать помощь нуждающимся.

Миновав тамбур и распахнув дверь в соседний вагон, я увидел, как один из компании тех четырех ребят, что активно выпивали в своем полукупе, держит проводницу Ольгу за полосы. Девушка сидела на полу, ноготками ухватившись за руку одного из пассажиров. На полу валяются смятые постельные наборы, которые она так и не донесла до пункта назначения.

Из соседнего с бухающими полукупе блажит еще одна женщина, увещевая какого-то мужика, чтоб он не лежал, а помог проводнице. Тот наотрез отказывался просыпаться, только мычал что-то нечленораздельное.

Собственно, реши он вступиться за девушку, путь ему всё равно был бы преграждён напарником того, что грубо держал Ольгу. Светловолосый, крепкий на вид, в несуразной майке и длинных шортах. Где-то рядом наверняка были и еще двое – итого четверо, хорошо выпивших дебоширов с садистскими наклонностями, хрупкая проводница и я, среднестатистический парень шестнадцати лет, пускай и в прошлой жизни успешный единоборец.

Моё нетренированное тело, конечно же, не превосходит их ни в силе, ни в проворстве, однако какая разница, с какой силой летит удар, если бьёшь только ты, да и попадаешь только ты. Кроме того, для того чтобы вырубить нетренированного человека, много силы и не нужно, главное – поднять импульс от пола и правильно провести его сквозь все суставы. Вот тогда этот самый импульс передастся через челюсть противника напрямую в мозг. Спортсмены, конечно, удары держат, однако передо мной вовсе не спортсмены, а обычная пьянь. Главное – не бояться встречного удара и бить самому на опережение. Как говорится, лучшая защита – это нападение. И если драки не миновать, нужно бить первым.

– Что, мужчины, не спится?! – громко спросил я, обращая на себя внимание, затем, не медля, прямо с ходу, пробиваю на подскоке прямой левый тому, что держит Ольгу.

– Ум-м… – начинает скулить тот, жалея своё лицо. Мельком заметил, что сквозь пальцы отморозка сочится кровь.

Получилось плохо. Я по привычке понадеялся на рефлексы, да только слабо тренированное тело Медведева подвело – вместо подбородка, я попал в нос. Для кого-то нос, вошедший в маску лица, успех в драке, для меня же жуткая ошибка. Да, меня он больше не видит из-за выкативших слёз, крови. Из-за вспышки боли. Однако он всё еще стоит на ногах и это тоже плохо. А как показывала моя прошлая жизнь, человек даже с выпавшими кишками, какое-то время еще может вести бой. Если отойдет от первоначального шока…

– Оль, уходи! – крикнул я проводнице, приближаясь ко второму противнику. Подгадал удачный момент и засадил блондину удар ногой, как говорится, мае-гери в твои двери.

И снова получилось не так, как я хотел. Нога прилетела куда ниже, чем я задумывал и вместо живота, попадаю в пах. Ну тоже неплохо, хотя и подло. Клиент, скуля, оседает вниз, а тем временем Ольга, кое-как встав, в полусогнутом состоянии, прошмыгнула мимо меня.

– Ты чего, фраер, рамсы попутал?! – оскаливается на меня сутулый, что был в кепке.

– Очень! – выдохнул я, приближаясь к третьему противнику.

Вообще, проход между полукупе, как место для драки далеко не самое удачное. Но выбирать не приходилось.

Широкий, размашистый удар справа свистит в сторону моего лица. Неправильный с точки зрения бокса, рабоче-крестьянский и поэтому опасный. Удары с опущенных рук летят быстрее, чем от лица, это знает каждый ударник. Вот только удары из-за задницы не могут быстро защитить лицо посылающего. И я, ловко поднырнув под этот кривой хук, чтобы выйти прямо под подбородком сутулого и с силой ног ударить макушкой снизу – вверх. Я подводная лодка, всплывшая под вашим крейсером, таран, выросший на темечке!

Сутулый пропускает и пятится, его подбородок, высоко поднятый, благодатная цель. Выбрасываю правый прямой, левый боковой. Но второй удар не доходит до цели, правый кросс отправляет дебошира на пол, а мой левый хук просто рассекает воздух. Ну да, рефлексы совсем не те, даже близко.

– Ну, каратист, готовь пузо для медалей! – гневно воскликнули слева.

Я развернулся к спальным местам, там всё еще оставались двое. Тот, что левее, был коренаст, черноволос, пузат и гол по пояс, однако в его руке я увидел короткий нож, которым они ранее нарезали сало. Правый же сидел и просто смотрел на нас сквозь свои окуляры очков на широкой дужке, был худощав и одет как-то поинтеллигентней, чем его товарищи, возможно, даже не с их команды.

– Брось нож! – скомандовал я, но пузан бросился на меня.

Существует множество приёмов самообороны от ножа или бутылки, но увы, все они не работают, либо работают условно в стерильных условиях. А из всех допустимых рабочих остаётся только один.

На подлете перехватив ударную руку соперника, оттолкнув её в сторону, я и с силой пробил ему правым локтем в подбородок. Звук получился такой, словно кто-то выбивает ковёр. А тем временем пузан, потеряв сознание, падает на свою же полку. С грохотом и смачным шлепком.

– Кинг-Конг мертв! – дрожащим голосом выдохнул я.

Резко я бросаю взгляд на четвёртого. Тот же примирительно вскидывает руки, демонстрируя, что у него ко мне претензий нет и не планируется.

– Я вообще не с ними! – быстро выдаёт он, продолжая держать руки на виду.

– Вижу! – отвечаю я ему и разворачиваюсь.

– Стоять, милиция! – прокричали сзади, и я узрел косматого милиционера в серой форме старого образца. Старшина, судя по званию, даже не достал табельного оружия. Он просто прибыл на место происшествия, за ним, впопыхах приводя себя в порядок, виднелся взъерошенный напарник.

– Это они вон на Олю нападали! – кричала женщина-проводница, работающая в этом вагоне.

– А этот что? – спросил сотрудник у женщины, указывая на меня.

– А я с соревнований еду, решил ребят остудить, – улыбнулся я. – А то чего они?!

– Чего? – нахмурился тот. – Сам? Против троих?

– Ну!

Видно было, что не поверил. Однако результат лежал на полу.

– Так, Маш, этому руку замотай бинтом. А этих буду оформлять, – произнёс старшина.

В смысле замотать? – не понял я, но тут увидел, что моё левое запястье кровоточит – видимо, нож всё-таки прорезал мне предплечье.

– Чёрт! – выдохнул я, но полненькая проводница по имени Мария, взяла меня под руку и повела в другой конец вагона.

Среди собравшейся толпы и зевак, я заметил тренера, а также ребят по секции, которые подоспели сразу после милиционеров. Сотрудники оперативно уволокли хулиганов куда-то в хвостовую часть поезда. А проводница Мария, достав аптечку из настенного железного бокса с красным крестом, высыпала содержимое наружу. Развернула бинт и спешно принялась заматывать мне предплечье, хотя характер ранения был некритичным – сухожилия не повреждены, пальцами двигать могу. Сосуды целы, а значит, заживёт, как на собаке.

Я ж теперь молод, а у молодёжи всегда всё срастается…

Глава 5. Ворон

– Как тебя зовут-то, герой? – спросила у меня Мария.

Низенькая, грудастая, черноволосая женщина, с кругленьким лицом и черными маленькими глазками. На вид, лет под сорок.

– Саня Медведев, – выдал я.

– А, так это про тебя Ольга рассказывала?

– Надеюсь, только хорошее?

– Да как бы нет. Совсем наоборот.

– Она меня с кем-то перепутала, я глобально – на стороне добра.

– Ага, ага, все вы добрые и хорошие до поры, – улыбнулась Мария. – А этих ты как раскидал?

– Да я не раскидывал, они просто пьяные были, сами лбами посталкивались, – улыбнулся я.

– Еще и скромный, может, это не про тебя Ольга говорила?! – продолжила Мария, шурша упаковкой от бинта.

– А что еще Ольга говорила? – хитро поинтересовался я.

– Говорила, что Медведев Саша – грязнуля несовершеннолетний, а всё равно колёса свои к ней катит.

– Я не особо-то качу! – оправдался я.

– А раз не катишь, то сам порассуждай и придёшь к тому, что вряд ли у вас что-то получится, – продолжила Мария.

– Даже если будущего изменить нельзя, мы всегда можем изменить себя, – выдал я.

– Ух ты, языкастый какой! Ты сначала вырасти, потом в армии отслужи, а после можно и думать о чём-то.

– Крутовато чай завариваете, Мария, четыре года ждать у моря погоды?.. – улыбнувшись, возразил я.

Вдруг послышались торопливые шаги.

– Маша, а где?.. – донёсся голос Оли, она появилась в проходе купе Марии. Увидела меня, застыла.

– Да тут твой герой! – улыбнулась Мария.

– Саша, вы ранены? – заботливо спросила Ольга. Надо же, даже на «вы» перешла.

– Ну, так, – посмотрел я на свою руку.

– Маш, я там постельное… Э-э, можешь своим пассажирам его отнести?

– Могу, конечно. Ну всё, ухожу уже! – усмехнулась Мария и медленно, нехотя удалилась из виду.

– Саш, я… я хотела извиниться за холодность, я вас, действительно, не поняла. Сначала, – начала она.

– Да бывает… Слушай, тебе нравится эта работа? Постоянные конфликты с перегашенными уродами.

– Работа как работа, – смутилась она. – Бывают эксцессы, конечно, но в основном люди добрые, даже если выпившие. Да я и привыкла уже, пускай каждый второй и подкатить пытается, особенно, когда выпьет.

Она посмотрела мне в глаза и продолжила:

– Это как игра в театре, у тебя есть роль – постельное выдавать, да размещать всех по своим полкам, а у них своя роль – заигрывать с проводницей. Но вот таких случаев, конечно, мало.

– Не веришь ты в любовь с первого взгляда? – улыбнулся я.

– Вот, к примеру, ты, Саш, тебе до совершеннолетия ровно два года. Да и какая тут любовь я в разъездах всегда.

– Слушай, мне кажется, у тебя в жизни что-то случилось и ты эту профессию выбрала, чтобы к людям особо не привязываться? – проговорил я и понял, что попал.

– Ничего у меня не случилось, – отвернулась она.

– Ты вроде хорошая девчонка, у меня особо никого нет, так давай два года будем с тобой переписываться без обязательств, так сказать. Всё веселее жить, – проговорил я и добавил: – Добро?

– Добро, – улыбнулась она снова.

– Черкани, куда тебе письма слать и по прибытии в Ворон первым письмом тебе отпишу адрес.

– Ты свой домашний, что ли, не знаешь? – улыбнулась она. – Я пойду Маше помогу.

– Да там с общагой пока сложно. До утра дашь адрес? – улыбнулся я в ответ.

– Я подумаю, – получил я ответную улыбку.

По возвращении обратно меня постигло одобрение товарищей по спорту, даже дембеля стали смотреть на меня как-то иначе. Ну что ж, эту свою новую жизнь хотелось бы прожить продуктивней, чем прошлую. Осталось разобраться, почему Медведев проигрывает на коврах. Вернее, проигрывал…

***

Станция Колодезная, расположенная в посёлке Колодезный, встретила меня бело-рыжим фасадом кирпичного одноэтажного здания, утренним солнцем и приемлемой температурой плюс пятнадцать градусов. Наша команда выгрузилась из вагона и не спеша проследовала к автобусной остановке. Ольги в её каморке я не увидел, а у выхода стоял другой проводник – молодой паренёк лет двадцати, и приветливо отвечал на пожелания выходящих пассажиров, желая им хорошего пути.

Ну что ж, девочка сделала свой выбор за нас двоих. И, правда, зачем ей худосочный школьник, пускай и ловко машущий руками? Может, Мария отговорила, может, сама до этого дошла, а может, уже имеет близкого друга, в этом же поезде. Например, вот этого паренька на выходе.

Ждать на остановке долго не пришлось. Желтенький ЛиАЗ подъехал, гудя двигателем, выбрасывая из боковой выхлопной трубы клубы дыма. Не дымили же вы вроде? – призадумался я, медленно двигаясь вместе со всеми в салон.

Мест уже не было и мы трамбовались в полный автобус, сзади нас подходили ещё люди и подавливали нас вперёд. Сквозь головы людей я заметил, как тренер подошёл к билетной кассе, небольшой застекленной будке, кинул сверху в отверстие заранее подготовленную горсть мелочи и прокрутил рукоятку справа, получил от механизма одиннадцать билетов. Я и забыл, что они существовали, и ведь никто не контролировал, сколько ты положил копеек, всё потому, что совесть – лучший контролёр.