Нукер великого хана. Часть вторая

Гела Бахтина

Нукер великого хана. Часть вторая

Люби истину, будь самим собой, без притворства, страхов и оглядок. И если истина навлекает на тебя преследования, прими их, и если она стоит тебе мук, терпи их. И если ради истины тебе придётся принести в жертву самого себя и свою жизнь, принеси эту жертву мужественно.

Джузеппе Москати

Первая глава

Ответственный момент

Первый поход гуннов на византийскую провинцию Иллирик, (совр. Сербия) начался в 441 году. Он выпал в крайне неудачный для восточных римлян момент. Их армии были отвлечены на борьбу с персами, и с королём вандалов Гейзерихом на Сицилии. Тот, высадился на острове в 440 году, и весной следующего года против него был отправлен экспедиционный корпус, под началом византийского полководца из германцев Ареобинда. Он прибыл на Сицилию слишком поздно, когда вандалы уже покинули её. В том же 441 году на владения Византии в Малой Азии напали персы, впрочем, война с ними быстро завершилась миром и уступками со стороны командующего силами Византии на востоке Анатолии. Однако сил у императора Федосия 2 на борьбу с язычниками, всё равно, не хватало.

Онегесию в эти дни приходилось трудно. Он и до этого спал, где и как придётся, а теперь и вовсе, иногда, отдыхал сидя на своей рыжей кобыле, как, когда-то, это делали его предки. Полководец чувствовал всю ответственность, которая легла на его плечи, и трудился, не покладая рук. Вначале он нашёл решение к главной задаче, стоявшей перед армией, как переправить воинам к стенам крепости через реку с длинными лестницами? Оно пришло к нему внезапно. Военачальник объезжал воинов, интересуясь их настроением и обеспечением всем необходимым, когда увидел, как с другого берега Нишавы причалил самодельный плот с сарматами. Союзники вернулись с охоты, объяснив это тем, что на той стороне реки зверьё ещё не пуганое, а свежее мясо лучшая пища для воина. Но удивило его не это, а то, что плот, на коем те приплыли, был сделан из лёгких пород дерева, и связан между собой простым ивняком, в избытке росшим по берегам. И Онегесия, словно молния, пронзила мысль:

– Что, если из плотов сделать мосты? Связать их под покровом ночи, и в одночасье перекрыть ими реку. Пустить, вначале, по ним лучников, которые смогут погасить сопротивление горожан, а затем переправить стенобитные машины с основной армией гуннов.

Обрадовавшись своей выдумки, он развернул коня и галопом погнал его к шатру Аттилы, которому изложил родившийся в голове план штурма Наиса. Великий хан какое-то время его обдумывал, а затем, дружески обняв, торжествуя, вымолвил:

– Ты знаешь, мой друг, что после моей перепалки с братом на совете, многие теперь ждут, когда мы споткнёмся, чтобы сломать нам шею. Однако, мы посмотрим, у кого она крепче. Действуй, мой полководец!

И Онегесий стал готовить армию к штурму города. И уже через неделю, после их разговора с Аттилой, ещё до рассвета, Нишаву перегородили тысячи мостов, по которым в наступление побежали лучники гуннов, закрывая над крепостью небо стрелами, не дававшими защитникам даже выглянуть из башен и зубцов крепости, а не только пустить в ответ свою стрелу или бросить камень. А через некоторое время, скрепя деревянными колёсами, поползли и стенобитные машины, за коими устремилась и вся многочисленная армия гуннов и их союзников.

К вечеру, казавшиеся неприступными, высокие крепостные стены Наиса, под мощными ударами стенобитных машин, превратились в развалины, похоронив под собой, почти весь гарнизон римских легионеров. Улицы города остались беззащитными перед лавиной язычников, хлынувших в крепость. За то, что она не открыла свои ворота перед варварами, они предали её, как и многие другие, разграблению и огню. Объезжая Наис, Онегесий видел ужас и бесчинства, творившиеся в нём, но остановить жестокость, с которой его воины убивали, ни в чём, не повинных, беззащитных людей, не мог. Это было не в его силах.

– Таковы последствия войны!

Рассуждал он, и в этом был прав.

Остановившись на центральной площади у старинного собора, полководец, внезапно вспомнил об Оливии, увидев как гунны, гепиды, сарматы, тащат награбленное добро из святого места вместе с пленниками, пытавшимися там укрыться от разъярённых язычников, и, махнув рукой, подозвал к себе начальника своей охраны:

– Отесий!

Всадник на сером жеребце тут же подъехал к своему командиру, склонив в повиновении голову.

– Купи мне у воинов христианскую икону, и молодую, покладистую рабыню. Я хочу сделать подарок для Оливии.

– Хорошо, мой вождь!

Отозвался тот, и направил коня по направлению к собору. А спустя несколько минут ожидания, вновь, вернулся назад, держа в руках икону Христа Спасителя, расписанную золотом. К седлу охранника была привязана на длинной верёвке молодая пленница, по виду римлянка. Онегесий посмотрел на неё сверху вниз, и одобрительно цокнув языков, вымолвил:

– Благодарю Отесий! Посади её на лошадь. Мы покидаем город. Больше нам здесь делать нечего!

Вторая глава

Опасная игра

После взятия Наиса в лагере гуннов повисло тягостное ожидание. Великие вожди, Аттила и Бледо, пока, не предпринимали дальнейших действий для наступления, ожидая послов от Византийского императора с предложением мира, конечно же, на условиях увеличенной контрибуции. Наступила холодная осень, а вестей из Константинополя по-прежнему не было. Затянувшаяся передышка пагубно влияла на войска союзников. Гепиды короля Ардариха, булгары, готы, всё чаще стали заниматься мародёрством. Участились их нападения на обозы, идущие с Паннонии. В войске гуннов, поговаривали, что к этому причастен даже брат великого хана – Бледо. И Аттила, узнав неприятную новость, пригласил к себе на званый обед верного нукера Онегесия. Плотно отобедав, он, затем, вежливо выпроводил гостей, выгнал слуг, и остался в алачуче с полководцем наедине.

– Онегесий, ты слышал, что говорят воины?

Лишь только закрылся полог шатра за невольниками, сразу перешёл к делу великий хан.

– Да!

Коротко признался тот.

– Почему же, ты, не сказал мне об этом раньше?

Подняв тяжёлый взгляд на советника, задал новый вопрос хозяин шатра. И военачальник, не отводя глаз, гордо вымолвил:

– Я воин, а не женщина, чтобы собирать чужие слухи.

Аттила опустил взгляд и, пройдясь по шатру, проговорил:

– Он мой брат. Я не могу его обвинять бездоказательно, хотя и понимаю, что без высшего согласия, никто не решится на такую дерзость. Ведь дело не в мародёрстве. Он хочет добиться бунта в армии, и взять всю власть в свои руки. Ты, понимаешь это?

– Да!

Одним словом ответил полководец. Аттила присел за миниатюрный столик, не предлагая это сделать своему нукеру, и, подумав какое-то время, медленно заговорил, зная, что его внимательно слушают:

– Мне нужны доказательства его вины, но запомни, мой друг! Мы затеваем опасную игру, ставка в которой – жизнь! Если ты ошибёшься, я ничем не смогу тебе помочь.

Хан усмехнулся и добавил:

– Впрочем, как и себе тоже! На его стороне преданный ему нукер Эдекон, со своей конницей, и король гепидов Ардарих. Он, боится играть в открытую, потому что у меня ты, готы Валамера, Сарматы и часть герулов. Он видит, что Тенгри-хан, на нашей стороне, но это пока. Пока Ареобинд, со своими легионами, на Сицилии.