Мышонок, который Там

«Странно, – подумал Там, отряхиваясь, – дождя нет, а капли есть. Этот туман не сладкий, он – мокрый».

Когда Там понял, что окончательно заблудился, он решил, что пора сесть и подумать.

Мышонок сидел в траве и соображал: «И никто сейчас не знает, где я… И сам я ни капельки не знаю, где я сейчас… Странно и чудесно…» Тут Там понял, что ему совсем не страшно. Даже наоборот: весь день он был какой-то кислый и только сейчас почувствовал себя совершенно замечательно. «Может, иногда бывает полезно – вот так чуть-чуть потеряться?» – размышлял он.

И Там решил ещё немножко поблуждать в тумане. Он просто никак не мог отказаться от такого удовольствия.

Он шёл сквозь туман очень осторожно, на всякий случай выставив вперёд лапки. Слева проплыло огромное призрачное дерево. «Большая берёза, – догадался Там, – значит, я вышел к полю». И точно: перед ним вдруг выросла стена крепких пшеничных колосков. Лезть по туману сквозь колосья Там не захотел и взял левее, туда, где от деревни вниз уходила луговина с короткой травой. «Я почти нашёлся», – подумал Там. Но, оказавшись на лугу, Там понял, что снова потерялся: вокруг были только трава и туман.

– Майка! Май-ка-а-а-а-а! – донеслось издалека.

– Вот. Тоже кого-то потеряли… – прошептал Там. В таком тумане разговаривать громко не хотелось.

Вдруг прямо перед ним возник кто-то. Этот кто-то был совершенно белый, весь покрытый шелковистой шерстью. Он стоял спиной к Таму, помахивая хвостиком, и, низко опустив голову, щипал траву. Слышно было, как этот кто-то похрумкивает.

– Эй, – позвал Там, не зная, как начать разговор.

Белый кто-то поднял голову и посмотрел на Тама. У него была морда с большими мягкими губами и задумчивыми круглыми глазами, похожими на пуговицы. А между ушей виднелся рог, но почему-то всего один.

– Здрасьте, – сказал Там и вежливо кивнул. «Интересно, почему у него рог один?» – подумал он про себя.

– Здравствуй-здравствуй… – закивал в ответ кто-то. И тут Там услышал удивительную музыку. Это было звеньканье, треньканье и ещё какое-то чудесное лепетание. И все эти звуки издавали серебристые шарики, прикреплённые к чёрной ленточке на шее животного. Там так обомлел от музыки, что даже про рог забыл.

«Это, наверное, настоящий музыкант, – подумал Там. – Такой, про какого Папа рассказывал».

– Скажите, вы музыкант, да?

Животное мечтательно поглядело вверх и проговорило:

– По-моему, нет. Я думаю, что я не музыкант, а коза Майка. Хотя кто знает…

– А-а-а… Понятно, – разочарованно протянул Там. – Но на шее у вас всё-таки музыкальный инструмент?

– Мне кажется, что на шее у меня ошейник с пятью бубенчиками. Хотя всё так туманно… – коза вздохнула, и из бубенчиков посыпался целый водопад нежного звона.

– А эти бу… бубенчики вам для чего? – поинтересовался мышонок. В его голове уже начал созревать гениальный план.

– А мне они – ни для чего. Они моей хозяйке нужны, бабе Тоне. Она старенькая и видит плохо, вот и находит меня на лужайке по звону. А я-то вечно замечтаюсь и забреду куда-нибудь…

Коза задумчиво поглядела на Тама и сказала:

– Мне кажется, что кто-то очень хочет получить один бубенчик.

– А можно? – Там даже на цыпочки привстал.

– Думаю, да. Вон один, который справа, и так еле держится. Ты там ниточку перекуси, – и Майка наклонила голову.

Мышонок ухватился за бубенчик и дёрнул. Тот упал и, чуть звенькнув, замер в траве.

– Майка-а-а-а! Май-ка-а! – донеслось из тумана.

– Вон, слышишь? Уже ищет меня, – сказала коза. – Так что ты беги, пока баба Тоня не пришла.

– Ага. Спасибо! До свидания! Спасибо! – выпалил Там, обхватил бубенчик и скрылся в тумане. Он ужасно боялся, что Майка передумает.

«Такой подарок! Такой! Никанор будет просто на седьмом небе!» – думал Там и даже жмурился от счастья.

Нести бубенец было тяжело, и Там решил его катить. Это оказалось гораздо удобнее. Там толкал его обеими лапками впереди себя, а тот катился по траве и звенел.

– Майка, где ж ты, Майка? – раздавалось на лугу.

«Что-то она Майку всё не найдёт никак?» – удивлялся Там.

Они с бубенчиком уже почти докатились до края луга, когда Там услышал где-то рядом:

– Майка, ну где ты, коза тебя задери!

Там обернулся и увидел в тумане расплывчатую фигуру.

«Баба Тоня… – догадался он и с ужасом понял, что бабушка бежит на звон его бубенчика. – Она думает, что я – Майка. Вот ведь кошмар какой!»

Мышонок замер. Фигура в тумане тоже остановилась. Тогда Там попробовал катить бубенец осторожно-осторожно. Но тот снова весело зазвенел. И бабушка снова побежала следом.

«Да что ж это такое! – в отчаянии подумал Там. – Эта бабуля до самой норы за мной топать будет?!»

Он ещё раз замер и прислушался. «И Майка почему-то не звенит… Заснула она, что ли?» – рассердился Там. И решительно повернул в обратную сторону.

Там мчался вниз по лугу, еле успевая за бубенцом, который уже сам катился, заливаясь звоном. А за ними по пятам бежала баба Тоня, причитая и охая.

Когда он добежал до Майки, та действительно спала, уткнувшись мордой в общипанный кустик.

– Майка, проснись! Да проснись же ты! – кричал он. – Меня твоя бабуля чуть не затоптала! Тут она, тут! Ты звени давай! Звени!

– Чего? Кого? – Майка спросонья ничего не поняла, испугалась, подпрыгнула, затрясла головой, а все её бубенцы наконец дружно зазвенели.

– Маечка ты моя дорогая, ты ж моя коза! – раздалось у Тама над головой, и он что есть мочи бросился в сторону, едва успев подхватить свой бубенчик.

…Из тумана до него ещё долго доносились возгласы счастливой бабы Тони и блеянье Майки.

«Ну и денёк… ну и туман… Сплошные заблуждения…» – вздыхал Там, из последних сил вкатывая бубенец в деревенскую гору.

Из сада раздавались встревоженные вопли Никанора: бедняга всё звал Тама.

Когда Никанор увидел свой подарок, он долго смотрел на него, а потом обнял обеими лапками. «Спасибо», – прошептал он, хлюпая носом. Он так разволновался, что даже ужинать не стал, а всё обнимал серебристый шар, встряхивал и слушал. Он отказался выпустить его из лап даже ночью, так и уснул, обхватив бубенчик и прижавшись к нему мордочкой.

А Там никак не мог заснуть. Он закрывал глаза, а перед глазами мелькали козы, бубенчики, бабушки, опять козы… И туман.

Страшная сила

Старая вишня, под которой жила семья Тама, да и вообще весь вишнёвый сад, принадлежали дяде Матвею. Он жил в большой деревянной избе вместе с женой Марьей Ивановной и двумя кошками. Была у них ещё собака по имени Ёлка, но от неё никакого вреда мышам не случалось. А вот коты были грозой и ужасом всех мышиных семей. Звали их Батон и Крышка.

Поговаривали, что Крышка серая и длиннолапая, а зовётся так из-за единственного белого пятна вокруг правого глаза. Пятно это было как раз размером с крышку от банки.

Про Батона слухи ходили смутные и ужасные. «Тот, кто видал его вблизи, уже ничего никому не расскажет», – твердил Папа суровым голосом.

Сороки, главные сплетницы в округе, болтали, что Батон огромный, огненно-рыжий, с длинными клыками, а хвоста у него всего половина. Вторую половину Батон потерял в боях: он, если верить слухам, был отчаянный драчун и держал в страхе всех деревенских котов.

– Никогда, вы поняли меня, ни-ко-гда не задерживайтесь на скошенной лужайке перед домом! – говорил Папа, значительно подняв вверх палец. – Там у котов самое охотничье место!

Мышата слушали и кивали.

– Где нужно мчаться бегом? – грозно вопрошал Папа в самый неожиданный момент.

– Везде, где покошено! – хором отвечали мышата. Это правило они выучили назубок.

Сегодня братья собрались сгонять на край деревни в ольшанник и покидаться шишками. Шишечные войны были одним из их любимых развлечений. Выбравшись из норы, мышата, болтая, дошли до ближнего края опасной лужайки.

– Чур, я первый, – сказал Никанор и, выпрыгнув из густой травы, помчался по скошенному склону. Он добежал до лопухов, росших вдоль забора, и скрылся.

– Давай… – пискнул он из лопухов, и Там выскочил на лужайку.

Он бежал быстро-быстро и уже почти пересёк опасное место, как вдруг увидел лягушонка. Лягушонок махал лапками и яростно спорил с кузнечиком о том, кто из них дальше прыгнул.

– Нечестно, нечестно! – кричал лягушонок. – Ты задней ногой за черту заступил!

Кузнечик стоял, набычившись, и сердито шевелил усами. Намечалась интересная драка. И Там на мгновение зазевался.

Вдруг и лягушонок, и кузнечик брызнули в разные стороны и пропали. И тут Там увидел огромную ушастую тень, которая упала на лужайку, заслоняя солнце. Он прыгнул вперёд, но из этого ничего не вышло: что-то тяжёлое придавило его хвост! Мышонок оглянулся. На хвосте лежала большая когтистая кошачья лапа, плотно прижимая его к земле. Там глянул вверх: сверху на него смотрели два раскосых зелёных глаза, а вокруг одного из них белело пятно. «Крышка», – понял Там. И замер.

«Что ж делать-то?! Что делать?»

Тут он вспомнил Большого Лиса и его зубастый оскал. «Для устрашения врагов, – пронеслось в голове у мышонка. – Может, мне удастся её устрашить?» – подумал он и изо всех сил оскалился. При этом Там одновременно ещё и зажмурился, потому что ему было невыносимо страшно.

Сверху донеслось непонятное хмыканье. Стало тихо. Там стоял, зажмурившись, оскалившись, и совершенно не шевелился. Прошла минута – ничего не происходило. Тогда Там, не открывая глаз, тихонько попробовал пошевелить хвостом. Нет, хвост был по-прежнему придавлен.

За это время кошка Крышка уже давно добежала до крыльца и что есть силы трясла дремавшего на тёплых досках кота Батона.

– Да проснись ты уже! Там такое, такое!!!

– Ну что там такого, что и поспать нельзя? – зевнул Батон.

– Батон, милый, бежим скорей! Я, кажется, поймала бешеного мышонка. Ты пойди глянь, а то я его есть боюсь!

– А он что, сидит там и нас дожидается? – спросил Батон, удивлённо подняв бровь. Потом потянулся всем своим рыжим туловищем и в один прыжок соскочил с крыльца.

– А я ему хвост камушком придавила. Да ты только глянь, что у него с мордой делается, ну точно – бешеный мышонок! – тараторила Крышка, пока они бежали к лужайке.

Подойдя к мышонку, Батон откинул камушек и придавил кончик хвоста своей широкой лапой. Мышонок вздрогнул и оскалился ещё сильнее.

– Вот что это он делает, как ты думаешь? – спросила Крышка, недоверчиво разглядывая мышонка. Батон пригляделся, покрутил головой туда-сюда и сказал:

– По-моему… он улыбается. Но как-то жутковато улыбается.

– Вот то-то и оно. Разве может нормальный мышонок улыбаться, когда его собираются съесть?

– Навряд ли… – задумчиво проговорил Батон. – А морда-то гадкая какая!

– Вот-вот!

– М-да. Есть его, пожалуй, не стоит, – подытожил Батон. – Но и отпускать рановато.

Тут Там не удержался и пискнул:

– Почему?

– Почему? – спросила Крышка.

– А он нам, пожалуй, пригодится, – сказал Батон. Он отпустил мышиный хвост и лапой потёр рыжую морду. – Отомри уже. Эй! Как тебя там?

– Там, – ответил Там и открыл один глаз.

– Где там? – не понял Батон.

– Меня зовут Там. Мышонок Там, – сказал Там и открыл второй глаз. Было ясно, что, раз завязался разговор, есть его пока не будут. Теперь он во все глаза разглядывал Батона. «Ничего не жуткий, – думал Там, – просто рыжий котище. Ну, большой, но вовсе не гигантский».

– А хвост и правда откушен, – случайно проговорил он вслух.

– Чего-чего хвост? – подозрительно спросил Батон.

– Я говорю, хвост у вас боевой, сразу видно: богатый опыт сражений… – вежливо пролепетал Там.

– Он хорошо разговаривает, разумно так, – заметила Крышка. – Слушай, Батон, он на бешеного не похож. Давай его съедим!

– Да и шут с ним, что не похож, – отмахнулся Батон, – он мне для дела нужен.

– А можно узнать, для какого? – поинтересовался Там.

– Да, вот чего он тебе сдался? – нетерпеливо проворчала Крышка. Ей уже очень хотелось пообедать.

– А ты представь, – сказал Батон мечтательно, – если я при встрече с Полканом такую рожу сострою… Это ж новый поворот в войне!

– Полкан – он ваш враг, да? И вы его боитесь? – полюбопытствовал осмелевший Там.

– Не то чтобы боюсь, – замялся Батон, – но враг он достойный. Пёс такой мерзкий, самый злой. Я ему ухо прокусил, а он… – Батон грустно глянул на свой обрубок хвоста, – ну, он тоже драться умеет. Так вот, ты не мог бы мне показать, как ты это делаешь?

– Улыбчивый оскал? – уточнил Там.

– Ну да, вот эту бешеную морду.

Там на мгновение задумался, а потом внимательно глянул на Батона.

– Дядя Батон, я-то, конечно, с удовольствием, но при одном условии.

– То есть ты мне – выдвигаешь условия? – ошарашенно спросил кот.

– Получается, что выдвигаю, дядя Батон, – серьёзно ответил мышонок.

– Да мы ж тобой можем пообедать, вот прям сейчас! Правда, Батон? – воскликнула Крышка.

– Не-е, обед откладывается, – сказал Батон. – Этот оскал – страшная сила, у меня вообще аппетит пропал. Мощное оружие. Мне как воину оно необходимо. Так что давай, Там, выкладывай своё условие.

– Знаете что, – сказала Крышка, – вы тут ведите ваши переговоры, а я пойду обед поищу. А то у меня в животе урчит.

И Крышка, гордо задрав хвост, удалилась.

– Так какое условие? – спросил Батон.

– Условие моё такое: я вас обучаю, а вы – никого из нас больше не едите.

– Из кого это «из вас»?

– Ну, охотитесь, значит, в другом месте. А нас, садовых мышей, вообще не трогаете.

– Цена немалая, – заметил Батон и почесал лапой за ухом. – Но тогда уж и вы, мышиное племя, в дом дяди Матвея – ни ногой, так?

– Ну конечно. Это я гарантирую, – пообещал мышонок.

– Идёт. Договорились. Честное кошачье. Теперь показывай.

Там отошёл чуть назад и внимательно оглядел кошачью морду.

– Для начала, дядя Батон, вы сядьте.

Кот послушно опустился в траву.

– Так. Теперь пасть растяните в стороны, как можно шире. А глаза зажмурьте.

Батон зажмурился и неумело улыбнулся.

– Нет, так не пойдёт! Ещё, ещё шире. Улыбнитесь во всю морду!

Кот открыл глаза. Потом улыбнулся. И то и другое вместе у него не выходило. Батон очень старался, но получалось плохо. Там подошёл, прижал лапы к краям кошачьего рта и стал тянуть.

Кот замотал головой:

– Ты мне так рот порвёшь. Погоди, дай отдышаться. Да… сложновато…

– У вас улыбчивости не хватает, тренироваться надо, – вздохнул Там.

Вдруг прямо на голову Тама опустилась большая жёлтая бабочка-капустница. Потом она взлетела, села на нос кота Батона, на самый кончик, и пошевелила усиками. Батон замер, зажмурился и растянул пасть в счастливой зубастой улыбке. И громко чихнул. Бабочка вспорхнула и скрылась.

– Вот! Вот! – закричал Там. – У вас получилось!

– Ну… Так то ж бабочка! – восхищённо проговорил кот. – Бабочки – они такие…

– А вы что, бабочек любите?

– Больше всего на свете, – признался Батон.

– Ну, тогда всё просто! – воскликнул Там. Он подобрал с земли маленькую веточку и скомандовал: – Зажмурьтесь!

Кот послушно зажмурился.

– А теперь представьте, что к вам подлетает большая бабочка… и садится… садится… вам на нос, – и Там тихонько пощекотал кошачий нос кончиком веточки.

Морда Батона тут же растянулась в шикарной улыбке.

– Так, отлично. Теперь убираем оскал!

– Ну как, по-твоему, получается? – спросил Батон, открыв глаза.

– Просто отлично. Но надо ещё потренироваться, – серьёзно сказал Там.

Следующие полчаса мышонок и кот разучивали «улыбчивый оскал». Там оказался терпеливым педагогом. А Батон делал такие успехи, что скоро уже справлялся и без веточки. Оба были ужасно довольны друг другом.

– Знаете, дядя Батон, давайте устроим экзамен, – предложил Там.

– Думаешь, пора?

– Вы справитесь! – заверил его Там. – Итак… «улыбчивый оскал»!

Батон подпрыгнул, прижался к земле и оскалился.

– Замечательно! Отлично! – восхищался мышонок, бегая вокруг кота и поглядывая на него с разных сторон. – Держим оскал. Держим… Ну просто ужасная морда!

– Правда? – спросил Батон и снова оскалился.

– Уж вы мне поверьте: самая омерзительная! Полкана ветром сдует от одного взгляда на такое чудовище. Экзамен сдан!

– Уф… – выдохнул Батон. – У меня от старания даже рот онемел.

Кот сел и принялся внимательно облизывать лапу и умываться. Там тоже опустился в траву и задумался: «Надо же, какой чудной день. Учил кота! А этот Батон ничего, он мне даже нравится». И тут мышонок заметил, что из лопухов выглядывает Никанор и отчаянно машет ему лапками. «Вот ведь! Я с этими котами о нём и думать забыл», – спохватился мышонок.

– Дядя Батон, я пойду? – спросил он. – А то меня дома ждут.

– Ладно, беги давай.

– А вы про уговор не забудете?

– Запомни, мышонок Там, – значительно проговорил кот, – Батон никогда ничего не забывает. Но и вы тоже в доме не шалите.

– Это я обещаю. До свидания! – И Там побежал к лопухам.

– Ну ты даёшь! – выпалил Никанор, обнимая брата. – Я весь взмок от страха. Что ж, выходит, мы теперь можем спокойно гулять?.. Эй, Там, ты чего? Чего ты?

Там сидел под лопухом и плакал навзрыд. Слёзы ручьём текли по его мордочке, он утирал их лапками и, всхлипывая, твердил:

– Так страшно было, так страшно… А я… А Батон… А я…

– Пойдём, – тихо сказал Никанор и взял его за лапу. – Пойдём домой.

И мышата, обнявшись, побрели в сторону норы.

А кот Батон сидел на заборе, вглядывался вдаль и размышлял: «Интересно, где бы мне сейчас отыскать этого дурака Полкана?»

Потом он спрыгнул с забора и пошёл по деревенской улице, мурлыча и хитро улыбаясь в усы.

Громы и молнии

Иногда мышонка Тама неодолимо тянуло в одинокие странствия. В такие дни он становился задумчивым и нервным. Никанор, замечая настроение брата, говорил: «Что-то ты хандришь. Может, пора?»

– Нет, рано, – отмахивался Там.

Но наставал день, когда томление становилось невыносимым, и мышонок отправлялся «бродить».

Сегодня с самого утра погода стояла смутная. Всё как-то стихло и посерело.

Мышата сидели в траве, прислонившись спинками к шершавому стволу старой вишни.

– Самая бродячая погода… – сказал Там, глядя на белые облака, рядами пасущиеся в небе.

– Почему бродячая? – поинтересовался Никанор.

– Когда дождик – не погуляешь, по солнцу идти – жарко. Вот пасмурный денёк – самое то для путешествия.

– Пойдёшь? – спросил Никанор. – Куда?

Там махнул лапкой в сторону соснового бора, который начинался за деревней и зелёным морем стелился по холмам до самого горизонта.

– Туда пойду.

Там вскочил и решительно отряхнулся.

– Как обычно? – спросил Никанор.

– Ага, встречаемся у околицы. Но если дождь польёт, ты меня не жди.

– А будет дождь?

– Похоже. Сыровато сегодня, – сказал Там, поёжившись.

Мышонок Там вприпрыжку добежал до огорода и скрылся в ровных рядах картофельной ботвы. Сиреневые картофельные соцветия ещё немного покачались в том месте, где пробежал мышонок, и снова замерли.

Там пробирался через картофельное поле, увязая во влажной рыхлой земле, отдуваясь и ворча. Вдруг поле кончилось, и Там оказался у самой опушки соснового бора.

Он никак не ожидал, что лес будет такой огромный, и теперь замер, прижав уши и высоко задрав голову.

Толстые оранжевые стволы уходили ввысь. Они были гладкие, почти без сучков. И только там, под облаками, ветвились сучья и чуть шуршали пушистые сосновые кроны.

Там глянул вперёд. Здесь тоже всё казалось таинственным. В тех перелесках, где бывал Там, между деревьями полно всякого бурелома, кустиков, травяной путаницы. А тут землю присыпало мягкой рыжей хвоей, из которой, как фонтаны, вздымались раскидистые кусты папоротников. Лапчатые ветви сначала взлетали вверх, потом плавно изгибались и кончиками опускались к самой земле. Эти заросли так и тянулись вглубь бора.

– Вот как… – удивлённо прошептал Там и потянул за одну ветку. Ветка нагнулась. Тогда Там перехватился передними лапками повыше и осторожно поджал задние. Папоротник качнулся, и Там плавно взлетел в воздух вместе с распрямившейся веткой.

– Ух ты! – крикнул мышонок и дёрнул лапками. Папоротник снова склонился, и Там приземлился в хвою. Мышонок пришёл в такой восторг, что даже восхищённо застрекотал:

– Трики-трики-трам!

Там прыгал от куста к кусту, хватался за упругие ветви, взлетал, опускался, снова подлетал вверх, спрыгивал.

– Трики-трики-трики-трам! – разносилось среди сосен.

Там даже научился перелетать от папоротника к папоротнику, не касаясь земли, ловко отпуская одну ветку и перехватывая лапками другую. Его весёлый писк всё удалялся и удалялся вглубь леса.

В очередной раз приземлившись, Там увидал гриб. Белый гриб, крепкий, ростом чуть меньше Тама, торчал из хвои на крепкой ножке.

«Вот здорово, – подумал Там, – это же целый обед, Мама-то как обрадуется!»

Он уже собрался его выдернуть, как вдруг заметил второй белый гриб. Тот рос под соседним папоротником и был как две капли воды похож на первый. Там задумался, какой взять. И тут почувствовал себя очень неуютно. Было что-то нехорошее в этих одинаковых грибах. Мышонок огляделся: вокруг, куда ни глянь, росли одинаково прекрасные папоротники. Под одинаковыми-преодинако-выми соснами.

– А опушка?.. – пролепетал Там. Он понял, что безнадёжно заблудился.

Внезапно все сосны разом закачались и зашумели. В верхушках загулял ветер. И тут мышонок заметил, что с ветки на ветку ловко прыгают два рыжих хвостатых зверька. Они прямо-таки мчались по деревьям.

– Постойте! Послушайте, стойте! – завопил Там.

Обе белки мгновенно замерли и свесили вниз любопытные мордочки:

– Тебе чего?

– Скажите, вы, случайно, не знаете, в какую сторону деревня? Ну… Лунёво? – спросил Там.

– Деревня? Это что? – спросила одна.

– Такое место, где люди живут, где дома, избы то есть, дорога ещё…

– А! Там деревянные гнёзда? – догадалась другая белка. – Из брёвен которые? Мы из них ещё паклю для дупел дёргаем, – пояснила она своей подружке.

– Ну да, ну да! – радостно закивал Там. – Так к деревне – в какую сторону?

– Влево, влево, до самой опушки! – затараторила белка, нетерпеливо переступая с лапы на лапу, – только ты быстрей беги: гроза надвигается!

Налетел новый порыв ветра, и белки опрометью бросились вглубь леса.

– Только грозы мне и не хватало, – проворчал Там. Он мчался к опушке, таща на плече гриб. Его он всё-таки захватил с собой.

Сосны качались и гудели. С верхушек сыпались палочки и шишки. Вдруг между кронами что-то сверкнуло и через мгновение жутко грохнуло! Там присел от страха, потом снова побежал.

Когда он выскочил на опушку, ветер вдруг стих. Белые облака, похожие на овец, исчезли непонятно куда. А на их место выползала одна огромная свинцово-синяя туча. Она накатывала из-за леса, клубясь фиолетовыми боками, посверкивая зарницами и окутывая всё густой мглой.

Тут ветер рванул так, что Тама качнуло. Туча последним усилием навалилась на небо… И хлынул ливень.

Он обрушился, будто кто-то наверху опрокинул полное ведро воды. Речи не могло быть, чтобы бежать сквозь картошку, и Там бросился вдоль опушки, огибая поле.

Гриб сразу намок и стал ужасно тяжёлым, лапы поскальзывались на мокрой траве, так что мышонок то и дело падал. В одно из таких падений ножка у гриба отломалась. Тогда Там схватил под мышку шляпку и снова побежал.

Когда он добрался до края огорода, молнии уже сверкали сплошным фейерверком и грохотало без остановок.

Ветер дул с такой силой, что дождь летел вдоль земли, сшибая с ног. Дом был близко, и маленький мышонок упорно пытался идти вперёд. Но это уже не получалось. Вместе с дождём по ветру летели сучки, листья, палки. Там остановился, плотно прижал уши и хвост и зажмурился. Он был грязный, мокрый, он весь дрожал.