Заведомо проигрышная война

Поза Дениса мгновенно изменилась – спина выпрямилась, плечи расправились, словно перед строевым смотром. Только пальцы, сжимающие телефон, слегка дрожали.

– Соедините.

В трубке воцарилась тяжёлая пауза, затем раздался низкий, холодный голос:

– Ты забыл оставить машину. – Ни приветствия, ни предисловий.

Денис стиснул челюсть:

– Её сегодня пригонят из сервиса. Я же объяснил – больше не пользуюсь вашим имуществом.

– На чём тогда будешь ездить? – голос отца прозвучал язвительно. – На метро? Как простой клерк?

– Если понадобится – пешком пойду. – Денис встал, свободной рукой сминая тот самый школьный снимок. – Я принял решение.

– Решение? – отец фыркнул. – Ты месяц играешь в независимость. Но без меня ты никто.

– Вот и проверим. – Денис резко перешёл на деловой тон. – Если вас интересует только машина – её вернут к вечеру. У меня совещание.

Он бросил телефон на стол, не дожидаясь ответа. В опустевшем кабинете только тикали часы, отсчитывая секунды.

Много лет назад он вложил все свои накопления в стартап своего друга – ту самую игровую студию, которая теперь превратилась в успешный бизнес. Акции давно приносили стабильный доход, позволяя чувствовать себя независимым. Отец до сих пор не знал об этом – Денис специально держал свои инвестиции в тени, наслаждаясь мыслью, что однажды сможет бросить это "Я не нуждаюсь в твоих деньгах"по-настоящему.

Когда друг в шутку сообщил, что "та самая Алеста"подала резюме в их юридический отдел, Денис сначала сделал вид, что едва помнит эту историю. Но вечером перечитал её рекомендации трижды. А наутро неожиданно для самого себя сказал: "Возьми её. Она всегда была чертовски талантлива, хоть и невыносима".

Конечно, он приукрасил, заявив что "специально нанял"её. Но в этом была лишь доля лжи – ведь когда отдел кадров заколебался, именно его голос стал решающим.

Денис бережно разгладил снимок пальцами, задерживая взгляд на двух улыбающихся подростках. Странно – из всех воспоминаний о прошлом, именно это почему-то всегда согревало его больше всего. Он аккуратно положил фотографию во внутренний карман пиджака, прямо над сердцем. Внезапно осознав, что уже несколько минут бессознательно улыбается, он резко выпрямился и потянулся к папке с документами.

Достаточно сантиментов,– мысленно отругал себя Денис, но пальцы всё ещё помнили тепло той старой фотобумаги.

Воспоминание. Кабинет отца.

Тяжёлые портьеры, дубовый стол с золочёной инкрустацией. Отец стоял у камина, его лицо освещалось трепещущим пламенем. Мать сидела в кресле, её тонкие пальцы сжимали хрустальный бокал.

– Ты должен думать о семье, – голос отца звучал как приговор. – О будущем.

Денис стоял навытяжку, но в глазах горел бунт:

– Вы имеете в виду ваше будущее? Ваши амбиции?

Мать даже не повернула головы, наблюдая, как отблески каминного пламени играют в вине:

– Не будь ребёнком. Ты не можешь просто отказаться от обязанностей.

– Значит, по-вашему, обязанность – жениться на первой же девушке из вашего списка? – голос Дениса дрогнул, выдавая боль, которую он тщетно пытался скрыть.

Отец медленно поднялся, его тень легла на сына:

– Либо ты женишься до конца года, либо лишишься всего. По правилам семьи твоя доля перейдёт к тебе только после женитьбы. – Он обвёл сына ледяным взглядом. – Если не способен нести ответственность за женщину, как я доверю тебе бизнес?

Тишина повисла тяжёлым занавесом. Где-то за окном завыл ветер.

Денис стоял у окна, сжимая кулаки:

– Вы разрушили моё будущее, когда заставили меня отказаться от неё.

Мать резко подняла голову:

– О ком это ты?

– Ты прекрасно знаешь о ком я говорю. Вы пригрозили разрушить её карьеру, если я не прекращу отношения.

Отец фыркнул, поправляя манжеты:

– Эта твоя увлечённость из университета? Мы спасли тебя от ошибки.

– Вы поставили меня перед выбором: либо я разрываю все контакты, либо в будущем её рекомендательные письма "случайно"теряются, а заявка в пристижный университет "затеряется"в архивах. – Денис сделал шаг вперёд, его голос дрожал от ярости. – Я согласился. Чтобы дать ей шанс.

Мать отхлебнула вина:

– Она и так уехала бы. Такие девушки всегда…

– Я сам организовал её поступление! – взорвался Денис. – Всё, что я попросил взамен – чтобы вы оставили её в покое.

Отец медленно подошёл:

– Ты либо женишься до конца года на достойной кандидатуре, либо лишишься всего. По семейным правилам…

– Ваши правила умерли для меня в тот день, – Денис распахнул дверь. – Я уже предал единственную, которого хотел видеть своей женой. Больше вам ничего не сломать. Оставьте всё Данилу. Ваши деньги мне не нужны.

Он вышел, хлопнув дверью так, что задрожали фамильные портреты. Мать вздохнула:

– Он остынет и вернётся.

Но отец молча смотрел на захлопнувшуюся дверь. Впервые за много лет в его взгляде мелькнуло нечто, отдалённо напоминающее уважение.

Глава 4

Туман, осевший на стеклах машин и лужах, скрывал резкие очертания зданий, делая всё вокруг немного сказочным, но от этого не менее раздражающим. В такую погоду всегда что-то происходило. Именно в такие дни начинались новые главы, ломались старые договорённости и выяснялось, что ты всё ещё не отпустил прошлое, каким бы взрослым ни казался.

Алеста шла по коридору офиса с внутренним напряжением, будто каждый шаг отдавался эхом в старых школьных коридорах. Она вспоминала, как в восьмом классе Денис написал на доске формулу любви, подставив туда её имя. Тогда вся школа хохотала, а она стояла, сжимая ручку в кулаке, прикидывая, сколько баллов получит за метание ею в затылок шута. С тех пор ничего не изменилось. Разве что ставки стали выше.

Но не эти мысли выбивали ее из колее больше, она ломала голову и обзванилавала сутками на пролет всех кто мог помоч ей дотяеуться до брата. Ведь он взял себе другогоо юриста отказавшись от ее помощи и отказывался от встреч и звонков. Он всегда был упрямым и считал что сам должен выпутаться из проблем в которых оказался. Он всегда был слишком гордым и глупым. не смотря на всё это из передряг его приходилось вытаскивать старшей сестре.

В обеденном зале её догнала Марина. Та уже знала – подруги чувствуют такие вещи интуитивно.

– Ты его ударила? – спросила она сразу, подавая стакан апельсинового сока.

– Нет. Но мысленно выстрелила. Дважды. С глушителем.

– Это считай даже гуманно, – кивнула Марина. – Он всё ещё смотрит на тебя как на лягушку, которую хочет препарировать?

– Хуже. Как на ту, которая сама его когда-то укусила. И теперь он жаждет реванша.

Марина тихо прыснула.

– Твоя жизнь – это сериал. Жалко, что без рекламы. Хотя… – она наклонилась ближе. – Ты ведь не забывай: даже злодеи иногда превращаются в любовников.

– Нет. Не в этот раз. У нас история без права на жанровые повороты.

Они посидели в тишине. Вдалеке слышался звон посуды и чужие разговоры, а Алеста смотрела в окно, на улицу, затянутую дымкой. В голове крутилась одна мысль: кто-то вернулся в её жизнь слишком неслучайно. И это значило, что впереди не просто буря, а шторм с громами, вспышками прошлого и предчувствием чего-то очень личного.

***

Сквозь панорамные окна лился рассеянный свет – серый, безликий, как и большинство зимних дней. Алеста стояла у автомата, машинально тыкая кнопки. Черный костюм, собранные в тугой узел волосы, бледность – все выдавало в ней человека, который провел ночь за документами, а не во сне.

– Алеста Дмитриевна…

Голос заставил ее обернуться. Марк Соколов, новичок, нервно теребил край рубашки. Его рыжеватые волосы торчали небрежными прядями, а в глазах читалась та самая робкая решимость, которая бывает только у стажеров, еще не научившихся скрывать свои мысли.

– Я мог бы помочь с вашим проектом, – он поправил очки, которые тут же сползли на кончик носа. – В университете я разбирал похожий кейс по патентам…

Алеста вздохнула. Она помнила, его неловкие попытки задержаться после работы, когда у нее был аврал. И особенно отчетливо помнила тот разговор у кулера, когда она, устав от его заботы, бросила:"Марк, у меня есть парень", а он, покраснев до корней волос, пробормотал что-то про "профессиональную солидарность".

– Спасибо, но не надо, – она отвернулась, снова уткнувшись в автомат.

– Но вы же… – он сделал шаг вперед, и в его голосе впервые прозвучала настойчивость, – измотаны! Очевидно, что вы работаете без передышки…

Какой наблюдательный, прям до жути.

–– Дайте мне хотя бы…

– Соколов.

Голос разрезал воздух, как лезвие. Денис стоял в проходе, держа в руках два стакана с кофе. Его темно-синий костюм сидел безупречно, а взгляд – холодный, оценивающий – медленно скользнул с Марка на Алесту.

– Вы в курсе, – он говорил тихо, но каждое слово падало, как камень, – что договор по «Вектору» должен быть у меня через час? Или помощь старшим коллегам теперь входит в ваши обязанности?

Марк побледнел.

– Я… почти закончил…

Денис не ответил. Вместо этого он шагнул вперед, намеренно встав между ними.

– Ой, Денис Леонидович, а кофе-то на двоих… – Ольга из бухгалтерии, проходя мимо, игриво подмигнула.

– Себе взял, – сухо ответил он, прижимая оба стакана к груди. – Соколов, – Денис даже не повернулся, – если через сорок минут не увижу договор – будете объясняться перед гендиром.

Марк кивнул и быстро ретировался, но Алеста успела поймать его последний взгляд – растерянный, обиженный.

Денис все так же стоял рядом, его пальцы слегка постукивали по стаканам.

– Ты… – тихо начала Алеста, но он резко развернулся.

– Работай, Озерская.

Тишина после ухода Дениса повисла плотной завесой. Алеста стояла неподвижно, ощущая на себе десятки любопытных взглядов. Ольга из бухгалтерии, не скрывая интереса, прикусила губу, ее алые ногти замерли над клавиатурой. Молодой стажер из соседнего отдела резко отвернулся, делая вид, что углублен в документы. Даже обычно невозмутимый системный администратор Костя замедлил шаг, проходя мимо с сервером в руках.

Прекрасно. Теперь весь офис будет обсуждать этот спектакль, – мысленно скривилась Алеста, поправляя прядь выбившихся темных волос.

Она медленно направилась к своему рабочему месту, чувствуя, как по спине бегут мурашки. В голове крутилась одна мысль: "Он делает это специально! Хочет, чтобы меня донимали расспросами, чтобы коллеги шептались за моей спиной! Настоящий изверг!"

Кабинетный лабиринт казался сегодня особенно длинным. Когда она наконец добралась до своего стола, то замерла. На аккуратно организованном рабочем пространстве стоял стакан с черным кофе – без сахара, именно таким, каким она всегда пила.

Ее пальцы непроизвольно сжались. Но выбросить стакан под оценивающими взглядами коллег она не могла – это мгновенно стало бы офисной сенсацией.

Она медленно опустилась в кресло, отодвинув злополучный стакан к самому краю стола. Кофе пахло слишком знакомо – тот самый сорт, который она предпочитала ещё в университете. Эта деталь разозлила её ещё больше.

Как будто ничего не изменилось…

За соседней перегородкой послышался шепот:

– Видела? Он сам принес ей кофе…

– Говорят, они когда-то вместе учились…

– Да бросьте, это же просто начальник заботится о подчинённых… – прозвучало с таким сладким сарказмом, что у Алесты по спине пробежали мурашки.

Она громки ударила папкой с документами об стол, прервав этот поток домыслов.

***

Ключ щёлкнул в замке с усталым звуком. Алеста закрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной и, наконец, сбросила ненавистные ботинки. Они упали на паркет с глухим стуком. Пальто упал на спинку кресла, следом полетел шейный платок. Алеста потянулась, ощущая, как ноют мышцы после долгого дня в неудобной позе за рабочим столом.

На кухне она автоматически включила чайник, но, увидев в шкафчике пачку любимого кофе, передумала. Слишком много кофе сегодня. Слишком много Дениса.

Пальцы сами потянулись к телефону. Экран ожил, показав фотографию с Тимуром на пляже. Его загорелая рука обнимала её за плечи, её смех был таким искренним…

– Тимур, – прошептала она. – Как же мне до тебя дотянуться?

***

Стеклянные стены пропускали рассеянный свет хмурого утра, превращая просторное фойе в аквариум с приглушенными красками. У широкого окна с видом на мокрый асфальт и серые здания, стояла группа сотрудников. Кофемашина булькала, наполняя воздух горьковатым ароматом свежесмолотых зерен. Марк в мятом вчерашнем пиджаке и с тщательно зачесанными набок рыжеватыми волосами, разливал кофе по кружкам.

– Вы видели, как она пару дней назад вышла из его кабинета? – Лиза, секретарша с идеальным маникюром и слишком яркой помадой, прикрыла рот ладонью, но ее шепот разносился так, будто она говорила в микрофон. – Дверь закрыта, жалюзи опущены, и вдруг – бац! – она выходит, волосы растрепаны, губы поджаты…

– Говорят, они вместе учились, – Коля из IT, высокий парень в растянутом свитере и с наушниками на шее, громко вставил, будто комментируя спортивный матч. Он помешивал ложкой в своей кружке, но глаза его скользили по лицам собравшихся, вылавливая реакции.

Тишина.

Алеста стояла в дверях.

Она не вошла – она появилась, как будто материализовалась из воздуха. В своем строгом черном костюме, с волосами, собранными в тугой узел, она казалась холодной и неуязвимой. Но те, кто знал ее давно, могли бы заметить едва заметную дрожь в пальцах, когда она сжала папку с документами.

Разговоры оборвались так резко, что даже кофемашина на секунду замолчала, будто испугавшись.

Марк вскочил, задев стул.

– Я… я вам кофе сделал, – он протянул кружку, и его голос дрогнул. – Вы вчера говорили…

Алеста едва заметно замерла, когда он протянул ей кружку. Пар поднимался над темной жидкостью, обжигающе горячей – совсем не такой, как ее пальцы, похолодевшие от внутреннего напряжения.

– Спасибо, не нужно, – голос прозвучал мягко, но с той самой интонацией, которая заставляет отступить. Она даже не повернула головы, лишь слегка отвела плечо, когда он оказался слишком близко.

И прошла мимо.

Кофе так и остался в его руке – горький, ненужный, остывающий.

Лиза фыркнула, играя с браслетом на запястье.

– Ну конечно. Теперь она только с начальством кофе пьет.

Пластиковая кружка в руках Марка треснула.

Тишина снова натянулась, как струна.

И тогда встала Марина.

Она не вскочила, не повысила голос. Она просто поднялась со своего места, поправила складки на бежевом кардигане и медленно подошла к Лизе.

– Лиза, – ее голос был тихим, почти ласковым, но в нем читалось что-то опасное. – Ты всегда столько ерунды говоришь, когда завидуешь?

Лиза открыла рот, но Марина уже отвернулась.

Она подошла к Алесте, стоявшей у окна, и тихо спросила:

– Ты могла бы и сама что-то сказать. Зачем давать им повод?

Алеста не ответила сразу. Она смотрела в окно, где дождь стучал по стеклу.

– А есть ли в этом смысл, Марин? – наконец сказала она, и ее голос звучал устало. – Что бы я ни сказала – у них уже готова версия. Пусть верят в то, что хотят. Мне сейчас не до них.

Марина сжала губы. Она видела, как ее подруга, всегда такая сильная, теперь держится из последних сил. И самое страшное – она не знала, как ей помочь.

Вспомнила, как три дня назад умоляла дядю-судью помочь брату Алесты.

Рассмотрим, разберёмся – вот и вся помощь.

***

Долго избегать Дениса Алесте не удавалось. Он словно чувствовал её график, будто заранее знал, когда она останется одна в офисе, когда у неё не будет причины отказаться от встречи. Вызывал по любой мелочи: то отчёт требовал перепроверить, то правки по договору уточнить, то обсуждал надуманные риски, которых не существовало.

Кабинет тонул в полумраке. Мягкий свет настольной лампы выхватывал из темноты массивный стол, заваленный папками и документами. За окном ночной город мерцал холодными огнями, их отражение скользило по полированной поверхности стола, как по чёрному зеркалу.

Раздался резкий стук в дверь – чёткий, без тени нерешительности.

– Войдите.

Дверь распахнулась, и в проёме возникла Алеста, залитая светом из коридора. В руках она сжимала папку с исками, которые он требовал к утру.

– Озерская, уже подготовила иски? – его голос звучал лениво, но взгляд был острым, сканирующим. Он скользнул по её лицу, выискивая малейшую реакцию: сжатые губы, тень раздражения в уголках глаз, лёгкое напряжение в плечах.

Денис жестом пригласил её войти. Она шагнула внутрь, дверь закрылась за ней с тихим щелчком, и кабинет снова погрузился в полумрак. Теперь в нём было только два островка света: его лампа и её фигура у стола.

– Само собой, – её голос был ровным, но в нём чувствовалась сталь.

– Садись, – предложил он, указывая на кресло напротив.

Алеста осталась стоять.

– Я ненадолго. Вот иски.

Она сделала два чётких шага вперёд и положила папку точно в центр стола, словно расставляя границы. Не приближаясь лишний раз.

Денис облокотился на стол, сложив пальцы домиком. Его белоснежная рубашка с расстёгнутым воротом открывала чёткие линии ключиц, а галстук, снятый и небрежно брошенный на спинку кресла, казался единственной нотой хаоса в этом безупречном пространстве.

– Между нами снова искрится… профессионализм, – его губы дрогнули в полуулыбке. – Надеюсь, мы не убьём друг друга. Хотя бы не в первую неделю.

Алеста слегка приподняла подбородок.

– Всё зависит от тебя, Чацкий. Если будешь вести себя прилично – возможно, доживёшь до конца квартала.

Она развернулась и вышла, не дав ему времени на ответ. Дверь захлопнулась за ней с тихим, но выразительным щелчком.

Денис остался один. Его пальцы сжали ручку так, что пластик треснул.

Воспоминание.

Дождь бил в стекло отельного номера, словно пытался вымыть правду из темноты за окном. Мягкий свет экрана выхватывал из полумрака мужчину в потертой черной футболке, свободных джинсах и потрепанных белых кроссовках. Он резко отодвинул ноутбук, и свет дрогнул, скользнув по его резкому профилю – высоким скулам, напряженной челюсти, едва заметной тени щетины.

Его пальцы с коротко подстриженными ногтями замерли над клавиатурой на мгновение, затем начали нервно выбивать ритм по крышке устройства. В этом стуке слышалось раздражение, сдержанная ярость профессионала, столкнувшегося с чужой игрой.

– Его подставили, – голос звучал ровно, но в этой ровности таилась опасность. Он щелкнул пальцем по экрану, выдвигая вперед строки кода. – Логи по входу в систему дочерней компании ваших родителей подменили. Слишком чисто для любителя. Слишком… профессионально.

Денис стоял у окна, наблюдая, как капли дождя сливаются в серебристые потоки на стекле. Его отражение – высокий силуэт в тёмном свитере, резкие скулы, собранные в тугой узел мысли – казалось призрачным в этом полумраке.

– Кто? – спросил он, не отрывая взгляда от города.

– Аутсорс-команда с биржи. Платежи шли через анонимный сервер, но… – собеседник замялся, поправляя галстук. – Есть человек, который может пробить цепочку. Только это вне закона.

Уголок губ Дениса дрогнул в усмешке. Он наконец повернулся, и свет из окна упал на его лицо, подчеркнув холодный блеск в глазах.

– Мне не привыкать.

Настоящее

Тишина. Только тиканье настенных часов нарушало безмолвие. Денис откинулся в кожаном кресле, запрокинув голову. Потолок с геометрическим узором казался сейчас картой его мыслей – запутанной, с множеством тупиков.

Его пальцы автоматически потянулись к переносице, сжали её – старая привычка, когда нужно было собраться. В голове сплетались нити плана в тугой, болезненный узел:

Спасти её брата – значит получить рычаг. Но не только.

Он закрыл глаза, представив отца в кабинете их особняка.

"Брак, Денис. Для репутации семьи".

Холодный тон, взгляд поверх очков.

Алеста… Она была идеальным кандидатом. Не та, кого хотели бы его родители – не покорная кукла с безупречными манерами и фальшивой улыбкой. Нет. Живая. Злая. Непредсказуемая. Та, что смотрела ему в глаза, не опуская взгляда.

Месть? Возможно. Но ещё и шанс. Шанс на… что именно? Он ещё не решил.

***

Алеста стояла на крыше, опираясь локтями о бетонный парапет, покрытый мелкой сеткой трещин. Внизу, на полупустой стоянке, редкие машины блестели под жёлтым светом фонарей, словно брошенные драгоценности.

После каждой встречи с Денисом воздух в офисе становился таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Невысказанные слова висели между ними тяжелыми облаками, а напряжение сжимало горло, словно туго затянутый галстук.

Только здесь, под открытым небом, где ветер играл с ее волосами, она наконец могла вздохнуть полной грудью. Пальцы привычным движением освободили каштановые пряди от резинки, и шелковистые волны рассыпались по плечам, будто сбрасывая с себя оковы. Она запрокинула голову, чувствуя, как ветер ласково треплет распущенные локоны, унося с собой остатки дневного напряжения.

Здесь не было ни строгих правил, ни его пристального взгляда, ни этого невыносимого чувства, будто она снова и снова заперта в клетке собственных сомнений. Только небо, ветер и долгожданная свобода.

– Ты жива? – раздался за спиной лёгкий стук каблуков по бетону.

Марина подошла и облокотилась о перила рядом. Её непослушные рыжие волосы были распущены и развивались на ветру, как пламя. В руках она держала два стакана – от одного тянуло горьковатым ароматом свежесваренного кофе, от другого – терпким запахом виски. Её бардовое платье-футляр обтягивало стройную фигуру, но выражение лица было далеко от офисной строгости.

– Если он хотел просто поиздеваться, то выбрал странный способ, – протянула Марина стакан с кофе. – Три вызова за день, два "случайных"столкновения у кулера… Уже похоже на плохой роман.

– Это не флирт, – Алеста сделала глоток, напиток обжёг горло, заставив слегка поморщиться. – Это пассивно-агрессивный вызов на дуэль. Ты только представь, сколько ему стоило притвориться серьёзным руководителем. Внутри он всё тот же самовлюблённый мальчишка, который в школе подкладывал кнопки на стулья.

Марина прищурила свои зелёные глаза, наблюдая, как пальцы подруги сжимают стакан до побеления костяшек.

– Знаешь, – она сделала паузу, облизнув капельку виски с губ, – ты говоришь о нём слишком много для человека, который его "ненавидит".

Алеста фыркнула, и ветер унёс этот звук в ночь:

– Это профессиональный интерес. Врага надо знать в лицо.

– Особенно когда у врага эта чёртова ямочка на щеке, – Марина ухмыльнулась, поправляя развевающиеся на ветру волосы, – подтянутая фигура, от которой даже у меня сбивается дыхание, и обворожительная улыбка, будто он знает, как сводит женщин с ума. – Она с раздражением потянула воздух носом. – А ещё этот его проклятый парфюм, который пахнет дороже, чем моя месячная зарплата, волосы – будто только из рук стилиста, и, конечно, безупречный вкус на вещи… Чёрт, он даже в простой рубашке выглядит так, будто только что сошёл с обложки глянцевого журнала…

– Марина…

– Ладно, ладно, – подруга подняла руки в мнимой сдаче. – Просто забавно наблюдать, как ты кипятишься. Как в начальной школе и универе, помнишь?

Алеста отвернулась, снова глядя вниз. В этот момент на стоянке появилась знакомая высокая фигура – Денис вышел из здания, его тёмное пальто развевалось на ветру. Он сделал несколько шагов, затем внезапно остановился и поднял голову – будто чувствовал её взгляд на себе.

Сердце Алесты неожиданно ёкнуло. Она инстинктивно отпрянула от края, спрятавшись в тени вентиляционной шахты.

– Идём, – резко сказала она. – Уже поздно.

Марина вздохнула, но последовала за ней, их каблуки отбивали нервный ритм по бетонному полу. Ветер подхватил и унёс последние слова подруги:

– Ты хотя бы признайся себе, что это уже давно не просто ненависть…

Глава 5

Сергей переступил порог за полночь. Он сбросил тёмно-синюю куртку – дорогую, но помятую после долгого перелёта – на крючок одним точным движением. В кухне Алеста механически помешивала вчерашнюю пасту, наблюдая, как деревянная ложка оставляет борозды в загустевшем соусе.

– Привет, – его голос был тише скрипа паркета под ногами. Губы коснулись её виска – сухой поцелуй-привычка, ритуал без чувств. – Как ты?

– Нормально, – она не подняла глаз от кастрюли, где пар клубился призрачными спиралями. В отражении нержавеющей стали мелькнуло её лицо – бледное, с тёмными полукругами под глазами. – Голоден?

– Всегда.