Дорога прощения

Алина медленно, очень медленно повернула голову. Ее глаза, лишенные косметики, казались больше, темнее. Они встретились с его взглядом не с ненавистью, а с холодным, усталым презрением. Как будто он был не братом, а назойливой мухой, от которой устали отмахиваться. Она не сказала ни слова, лишь чуть заметно поджала губы. Этого было достаточно. Игорь почувствовал, как его собственная улыбка застыла и сползла.

– Эй, я с тобой разговариваю! – огрызнулся он, чувствуя, как злость подкатывает к горлу. – Или у тебя язык отнялся после вчерашних истерик? Мама-то как провожала? Видела? – Он кивнул назад, в сторону давно скрывшегося из виду дома, пытаясь хоть как-то ее задеть воспоминанием о матери.

Она отвела взгляд обратно в окно, как будто ничего не слышала. Ее молчание было оглушительным.

Игорь резко выдохнул, его пальцы снова впились в руль. Он сглотнул комок ярости и бессилия. Он снова включил радио, выкрутив громкость на максимум. Оглушительный бит и визгливые голоса заполнили салон, но не смогли пробить стену отчуждения, окружавшую Алину. Она просто слегка наклонила голову, отгородившись и от него, и от шума, уставившись на быстро меняющийся пейзаж за окном – город окончательно сменился бескрайними полями, уходящими к далекому горизонту.

Он ехал быстрее. Желто-зеленая полоса полей сливалась за окном. Мысли путались. Мать на балконе… ее глаза… слово "гнида"… ледяной взгляд Алины… этот дурацкий приказ… И бабушка… **Людмила Петровна**. Ее образ всплыл – теплый, но теперь окрашенный тревогой. Как она их встретит? Что они привезут ей в ее тихий дом? Два вулкана ненависти?

– Слушай, – снова нарушил тишину Игорь, на этот раз без ехидцы, почти деловито, но голос все равно выдавал напряжение. Они уже давно были за городом, трасса была относительно ровной, но пустынной. – Я отвезу тебя к бабушке. Сиди там, готовься к своим экзаменам. Но запомни… – он бросил на нее быстрый взгляд, – …не выноси мне мозг по дороге. Еще час ехать. Хоть помолчи. Я устал. – Он добавил последнюю фразу, хотя чувствовал себя скорее взвинченным, чем уставшим.

Алина открыла глаза. Она не повернулась, но он почувствовал, как ее внимание на мгновение сфокусировалось на нем. Затем она произнесла тихо, ровно, без тени эмоций, глядя прямо перед собой на убегающую ленту асфальта:

– Отдыхай сколько влезет. Что тебе мешает-то тебе.

Тон был абсолютно ровным, как утром. Те же слова. Та же убийственная индифферентность. Она снова отключилась.

Игорь резко хлопнул ладонью по рулю. Глухой удар эхом отдался в салоне.

– Ага! Сиди! – вырвалось у него. Он чувствовал себя загнанным в угол. Он прибавил газу, хотя скорость и так была приличной. – Сиди и молчи! Как рыба! Бабушке скажешь, что у тебя рот зашили! – Его слова висели в воздухе, глупые и беспомощные. Он замолчал, стиснув зубы.

Алина не удостоила его ответом. Она лишь чуть сильнее прижалась к дверце. В ее профиле читалось напряжение, но не страх перед его ездой, а глухое, беспросветное отторжение.

Машина, громыхая, неслась по пустынной трассе. Поля тянулись до самого горизонта, сливаясь с бледным небом. Деревня, бабушкин дом – все это было еще далеко впереди, за поворотами, за холмами, за долгим часом дороги. Они были все еще **в пути**. Запертые в металлической коробке под палящим солнцем, в тишине, пронизанной ненавистью и обидой. Взгляд матери с балкона остался позади, как немой вопрос, на который не было ответа. А впереди была только бесконечная дорога и гнетущее ожидание финиша, который казался не избавлением, а лишь началом новой, неизвестной главы их вынужденного сосуществования. Духота сгущалась. Тишина звенела. Дорога в тишину продолжалась.

**Глава 4: Прорыв Тишины: Вода и Воздух**

Бесконечная прямая сменилась узкой дорогой, вьющейся меж холмов, поросших чахлым лесом. Солнце, клонясь к закату, заливало мир багрянцем, но в салоне «Жигуленка» царила своя, сгущающаяся тьма. Тишина кричала визгом несмазанных подшипников, стуком подвески на кочках, прерывистым дыханием Игоря. Алина, прижавшись к дверце, была статуей на фоне пылающего неба, ее профиль – непроницаемой маской.

Они приближались к реке. Дорога взбиралась в гору, к старому бетонному мосту – узкому, обшарпанному, с местами отсутствующими перилами. Небо на западе почернело, первые тяжелые капли шлепнули по лобовому стеклу.

– Вот черт, – хрипло выругался Игорь, дергая рычажок дворников. Резина скрежетала, оставляя грязные разводы. Видимость таяла.

Алина не шелохнулась.

Мост. Колеса заскользили по мокрому бетону. Игорь сбросил газ, вцепившись в руль. Слева и справа – низкие бордюры, а за ними – черная, вздувшаяся от дождей река, с бешеными водоворотами на быстрине.

Внезапно, из-за поворота на встречке, вырвалась слепая фара грузовика. Он несся слишком быстро, не справляясь с мокрой дорогой.

– Дерьмо! – Игорь рванул руль вправо. Колеса потеряли сцепление. «Жигуленка» занесло. Он завертелся боком.

Короткий, пронзительный вскрик Алины – чистый страх, а не злоба – разорвал тишину салона.

Скользящий удар. Жуткий скрежет металла. Грузовик чиркнул по заднему крылу, как ножом. Этого хватило. Машину рвануло к низкому бордюру. Игорь вывернул руль до упора – тщетно. Колеса с грохотом переехали бетонный выступ.

Мгновение невесомости. Игорь увидел лицо Алины в окне – глаза огромные, полные чистого, немого ужаса. Ни тени презрения.

Передок клюнул вниз. Железо скрежетало о бетон. Оглушительный всплеск – и черная вода поглотила их.

**Ледяной шок.** Темнота. Грохот льющейся воды, заглушающий все. Машина камнем шла ко дну, носом вперед, зарываясь в ил. Вода хлынула через окна, заполняя салон со зловещей скоростью. Холод парализовал.

Игорь отчаянно дернул ремень. *Щелк.* Паника сжала горло, но сквозь нее пробился ясный, холодный импульс: *Алина! Дверь!* Он рванулся к ней, отталкиваясь от руля. Вода была уже по грудь, сковывая движения. Свет погас, лишь тусклый зеленоватый отсвет с поверхности.

Алина билась как загнанный зверь. Она дергала ручку двери – заклинило! Вода поднималась к ее подбородку. Ее глаза, полные немого ужаса, нашли его. Не ненависть. Мольба. Чистая, первобытная мольба о спасении.

– Окно! – заорал Игорь, вода хлынула в рот. Он захлебнулся, закашлялся, но уперся ногами в пол и рванулся вперед. Течение в салоне уже ощущалось – машина кренилась на бок, вода прибывала неумолимо.

Он схватил ее за плечи. Она инстинктивно вцепилась в него мертвой хваткой, панически цепляясь за жизнь. Игорь не отталкивал. Он нащупал рукоятку механизма ее сиденья, уперся и дернул изо всех сил. Скрип – спинка откинулась! Теперь путь к заднему боковому стеклу был свободен.

– Назад! Лезь! – он заорал, тыча пальцем за сиденье. Вода была у них по подбородок. Алина, задыхаясь, поняла. Отчаянным усилием она протиснулась между сиденьями в пространство заднего дивана. Игорь, отпихивая ее к боковому окну, последовал за ней. Воздуха оставалось сантиметры под потолком, который теперь был стеной. Машина легла на водительский бок.

Игорь нащупал ручку окна. Крутил. Не поддавалось. Заклинило! Он ударил по стеклу локтем – слабо, вода сковывала. Стекло не дрогнуло. Отчаяние ледяной иглой вонзилось в сердце. Он увидел лицо Алины рядом – синеватое, глаза остекленевшие, губы посинели. *Нет!*

Дикая, неистовая ярость – не к ней, а к смерти, к этой ловушке – вспыхнула в нем. Он собрал все силы, уперся ногами в спинку переднего кресла и со всего размаху ударил каблуком тяжелого ботинка в центр стекла.

*Звон! Треск!* Вода хлынула в паутину трещин, но стекло держалось. Алина ахнула, втягивая последние пузырьки воздуха. Вода накрыла их с головой.

**Темнота. Холод. Глухая, давящая тишина под водой.** Легкие горели огнем нехватки воздуха. В глазах темнело. Игорь видел рядом бледное лицо сестры, ее широкие, полные ужаса глаза. Он *должен* был! Он снова оттолкнулся, из последних сил, и ударил каблуком в треснувшее стекло.

*Хлоп!* С глухим звуком стекло поддалось. Образовалась дыра, размером с футбольный мяч. Течение немедленно схватило их, потянув к пролому.

Игорь не думал. Он инстинктивно схватил Алину под мышки, прижал к себе и судорожно протолкнул ее к отверстию. Она застряла на мгновение, отчаянно забивая ногами. Он уперся ногами в кресло, почувствовал дикую боль в боку (вероятно, сломал ребро при ударе), и из последних сил рванул ее вперед и вверх, одновременно пиная стекло, расширяя пролом.

Она проскользнула! Ее ноги исчезли в мутной зелени.

Игорь не видел, выплыла ли она. Воздух в его легких кончился. Судорога свела грудь. Свет поверхности был так близко! Он рванулся к пролому, проталкиваясь сквозь течение. Темнота смыкалась на глазах. *Выбраться!*

Сильная рука схватила его за ворот куртки! Ее рука! Она не уплыла! Она ждала, цепляясь одной рукой за край разбитого окна, а другой – ухватила его!

Игорь не помнил, как вынырнул. Он вдохнул с судорожным, хриплым воплем. Холодный воздух обжег легкие. Дождь хлестал по лицу. Он видел Алину рядом, тоже задыхающуюся, отчаянно цепляющуюся за скользкий металл тонущей машины. Ее глаза были дикими от ужаса, но в них горела воля.

– Плыви! – захлебнулась она, указывая головой к ближайшему берегу – метров тридцать по течению, где виднелись корни подмытых деревьев. – Течение! Плыви!

Течение было сильным. Машина с жутким бульканьем окончательно скрылась под водой, вырвав у них точку опоры. Их понесло.

Игорь, забыв про боль в боку, забил руками и ногами. Он видел, как Алина, стиснув зубы, делает неуклюжие гребки, пытаясь плыть по диагонали к берегу. Он последовал за ней, отчаянно борясь с ледяной водой и панической слабостью. Каждый гребок давался мучительно. Вода хлестала в лицо, забивая рот и нос. Казалось, берег не приближается.

– Держись! – прохрипел он, не зная, кому адресовал слова – ей или себе. Он видел, как она наглоталась воды, закашлялась, но продолжала плыть, ее розовые волосы темным пятном мелькали на воде.

Этот берег. Эти корявые корни. Они стали единственной целью во всем мире. Игорь плыл, стиснув зубы, видя перед собой только спину сестры, ее отчаянные попытки выжить. Ненависть испарилась. Остался только инстинкт и странное чувство связи – они были в этом вместе. До конца.

Наконец, ноги Игоря задели что-то вязкое – ил. Он отчаянно толкнулся, ухватился за скользкий корень. Рядом, хрипя и отплевываясь, на корягу выкарабкалась Алина. Они выбрались на топкий берег, валясь на мокрую землю под корнями старой ивы. Дождь лил не переставая.

Лежали, не в силах пошевелиться, только судорожно дышали, выплевывая воду. Тела дрожали от холода и шока. Игорь чувствовал дикую боль в боку при каждом вдохе. Он повернул голову. Алина лежала рядом, лицом в грязь, ее плечи судорожно вздрагивали. От рыданий? От кашля? От всего сразу?