Уродство

Иван Конищев

Уродство

1.

Синий автобус мчал меня по окраине Питера в сторону Петергофа. Холодные фонари, как репортеры, будто специально подсвечивали лишь грязь и дерьмо, размазанные по снежному полотну вдоль обочин. Невинные снежинки медленно падали в черное месиво, становясь его частью. Впрочем, пейзажи «северной Венеции» меня сейчас мало интересовали. Я был весь поглощен телефоном. Писал телке, с которой познакомился в одном приложении каких-то пару часов назад. Я был ужасно возбужден. Мой член – самый любимый друг и самый злейший враг – вытянулся как срочник на присяге. Он ныл и через боль рос все выше и выше. Вместе с тем, как раковая опухоль, развивались мои больные фантазии. Они разрастались с невероятной скоростью, становясь все гуще, изощреннее, вились в невероятного уродства узоры. Это были самые грязные грезы. Такие, какие описал де Сад, и те, что описать не осмелился. Я не сопротивлялся. Я упивался ими. Ведь только в них я мог трахать весь этот мир.

Она сама позвала меня домой и попросила купить выпивку. Сомнений не было: она хочет секса. Я судил об этом по опыту. Гордится тут нечем: большинство моих партнерш были страшными. Почти все имели лишний вес, кривые зубы, тупой взгляд. Поэтому их самооценка была достаточно низкой, чтобы дать даже мне. Мне было плевать. Дырка есть дырка.

Вот и сегодня я особо не тратил время на разглядывание фотографий. Отпугнуть меня она могла лишь в одном случае – если бы оказалась им. Поэтому, как только она предложила посидеть у нее, я, не раздумывая, прыгнул в первый шедший в нужную сторону автобус.

Он выплюнул меня, возмущенно шикнув, в одном из десятков спальных районов, как мухи облеплявших Питер. Я шел по улице. Алкомаркеты, табачки и секс-шопы, как рентген, насквозь просвечивали неоном мое гнилое существо, и в свете уличных фонарей можно было увидеть, как разлагающийся труп гложут черви порока.

Я зашел в магазин и купил пару бутылок какого-то дешевого вина. Я был не привередлив и в этом. Главное, чтоб дало по мозгам. Затем отправился по адресу, который она скинула.

На площади – видимо, центре этого убогого микрорайончика – из последних сил стояла новогодняя елка. Она выглядела такой хилой и жалкой, как добро в этом мире, что сердце съежилось, забилось как можно дальше в грудную клетку. Какая-то мразь оставила подарки: пустые банки из-под пива, бутылки, пачки от сигарет. Таков нынче Дед Мороз.

Я перешел дорогу и повернул направо. В конце этой улицы ее дом. Я шел мимо одинаковых пятиэтажек. Путь был бесконечным. Казалось, я встал на беговую дорожку. Дома были пестрые, яркие, разноцветные. Честное слово, лучше б они были цвета пепла. Так, по крайней мере, было бы честно.

Должен сказать, что, хотя я уже упоминал о том, что мне было плевать на ее внешность, какие-то ожидания у меня все же были. На фотографиях я видел большие голубые глаза. Да и в целом при беглом пролистывании она показалась мне довольно милой. Дверь же мне открыл какой-то толстый пингвин с блаженным взглядом, ростом с тумбочку. «Что ж, – подумал я, – во всяком случае, это существо – женского пола. Сойдет».

– Привет, – произнес я с улыбкой, вообще никак не сообщая свое отвращение.

– Пхивет, – произнес пингвин. «О Боже, – подумал я. – Она еще и картавит. Нелегко ей, наверное, живется». Она представилась. Имя я тут же забыл.

Я прошел в крохотную прихожую. В квартире царил мрак. Только стены кровоточили какими-то дешевыми гирляндами.

Она потянулась чтобы обнять меня. Я ответил тем же. Когда мне показалось, что для первой встречи объятия затянулись, я отпустил ее и легонько (главное не спугнуть добычу) отстранился.

– Пхохади, – она развернулась и пошла в комнату. На ней были какие-то широкие, но при этом очень короткие шорты. Из-за лишнего веса при маленьком росте походка казалась нелепой, какой-то гусиной. Сняв куртку, я последовал за ней.

Квартира представляла собой небольшую студию квадратов в двадцать. Справа от входа стояла кухня. Напротив нее расположился низенький деревянный столик и потрепанный диванчик, за которыми был выход на балкон. Напротив входа стояла большая кровать.

Я достал бутылки, открыл одну, естественно, не забыв немного пролить на себя. Она тем временем по-турецки уселась на кровать, напоминая формой конус. Хотя какая там форма…

– Бокалы навехху, – сказала она, увидев мое замешательство. Хорошая хозяйка.

Я кое-как нашарил два пыльных бокала на верхней полке, сполоснул, налил вино и подал ей.

– Спасибо. Что делать будем? – Спросила она, глупо улыбаясь и демонстрируя зубы, напоминавшие зерна кунжута, – мелкие и желтые. Удивительно, что не кривые.

«Мдаа, – подумал я, – с ней не соскучишься».

– Можно посмотреть какой-нибудь фильм, – предложил я первое, что пришло на ум. Конечно, это самый избитый способ убить время, а затем перевести все в секс, но мне было лень придумывать что-то поинтереснее. Нет, не для нее.

– Какой?

– Не знаю… – да, настолько лень.

Она предложила посмотреть какой-то тупой российский сериал. Не помню название. Какие-то дочки-матери. Я поднял взгляд и тупо уставился на нее. Мне было тяжело поверить в то, что я слышу. Человечество создало столько прекрасных произведений искусства. Почему вы осознанно стремитесь жрать дерьмо? Я не мог этого понять. Возмущение, абсурд, бунт. Подводное землетрясение должно было вызвать цунами. Я все подавил. Поверхность океана лишь слегка поморщилась мелкими волнами. Я усмехнулся:

– Не, давай не это.

***

Через полчаса мы лежали на кровати и смотрели какой-то мультсериал вроде «Симпсонов». Шутки были настолько тупые… А… Чего я ожидал?..

На экране жирную страшную бабу десятком разных способов называли жирной страшной бабой. Моей будущей партнерше это не понравилось (еще бы):

– Блин, мне ее так жалко. Вообще, не бывает некхасивых девушек.

Я едва сдержал смех. Да уж. Такое может сказать только уродина.

***

Спустя какое-то время алкоголь начал действовать. Видимо, и на нее тоже. Она подсела поближе. Я приобнял ее. Алкоголь… Точильный камень наших желаний, самых низменных и мерзких. Мне и до вина было в общем-то плевать на ее внешность, а теперь я вообще готов был порвать ее убогие шорты и отыметь. Хотя она была так плоха, что я бы не удивился, если бы, стянув с нее трусы, обнаружил там лишь гладкую поверхность, как у куклы Барби.

Я отстранился от нее. Она посмотрела мне в глаза снизу вверх. Сейчас я мог получше рассмотреть ее. Хотя не очень-то хотелось. Острый подбородок снизу и конский хвост сверху до смешного сужали башку и придавали ей форму вытянутого ромба. Особенно комично она смотрелась на фоне ее жирной туши. Бровей не было. Вообще. Губы… Так. Все. Хватит. Мне это еще трахать.

Я резко наклонил голову и засосал ее. Осторожничать нужды не было, я знал, чего она хочет, читал это в ее глазах, которые впервые с нашей встречи не выглядели такими тупыми, – похоть была ей к лицу. Она ответила.

Мы легли. Я был сверху. Запустил руку к ней в трусы и нащупал липкую промежность. Все-таки не Барби. Хотя и внешне сходств немного. Затем стянул с нее футболку и лифчик. Да, точно не Барби – скорее какой-то лизун. Это была не грудь, а размякшие под дождем песочные куличики. В этот момент я оценил преимущества темноты. Отвлекся от ее губ и поласкал сиськи. Все думал, что сейчас в рот брызнет молоко, но, не дождавшись, спустился к главному «призу». Ее щель чем-то слабо пахла, но мне уже было плевать. Я начал теребить языком ее клитор. Она тихо застонала. Меня вовсе не интересовало ее удовольствие. Я делал это для себя: всегда было интересно наблюдать, как мой язык заставляет другого человека дрыгаться, как марионетку.