Человеческий фактор

– Я тебя урою, гондон!

– Классная у тебя тачка, – хулиган как ни в чем не бывало общался с разъяренным Миленом, одновременно поглаживая матовый корпус турбированного японского авто. – Гонять, вижу, любишь.

– От машины отошел, – угрожающе взревел Милен, опасливо подбираясь к преступнику в куртке с капюшоном, балаклаве и перчатках, будто коп с пистолетом на изготовку (на месте пистолета в данном случае – резиновая дубинка).

– Завязывай играть в злого полицейского. Ты жалкий трус и выпендрежник, – бандюган будто дразнил Милена. – Ты мне ничего не сделаешь.

«Да вы все сговорились!»

– Ну это мы сейчас посмотрим. Я за себя не отвечаю, – готовился атаковать обидчика Милен.

Из рукава неизвестного в два счета материализовалась монтировка. Размахнувшись, некто со всей силы ударил по зеркалу. Милен застыл на месте. Кажись, он узнал человека перед собой. Так он пропустил еще несколько ударов. Словно били не по любимой машине, а по его яйцам. Зеркало в конце концов беспомощно повисло на проводах.

– Это мне за дело, да? – смирился полисмен.

Создалось впечатление, что человек в черном ожидал иной реакции.

– Ты догадлив.

– Это же ты, да? Я думал, ты левша. К чему эта конспирация?

– Сигналку выруби. Поговорим, – как можно серьезнее произнес аноним.

Полицейский повиновался – цветомузыка на весь двор умолкла.

– Я все проебал, – признался Милен. – Она бросила меня. Ты, видимо, уже в курсе.

Внезапно в столь напряженном диалоге возникла неловкая пауза. Милен пристально взглянул на обидчика.

– Но я уверен, что она вернется. Приползет еще, – с надеждой продолжил Милен.

– Нет, – послышалось от парня в балаклаве. – Не смей больше к ней подходить. А то хуже будет.

Милен, мягко говоря, пребывал в недоумении от такого ответа:

– Что? Ты в себе вообще?

– Да, я… я в полном порядке.

– А как же план?

– Какой еще план?

– Твой план.

Лицо в балаклаве неуверенно шевельнулось, а Милен подозрительно сощурил глаза.

– Ты меня услышал или нет?! – рявкнул неизвестный. – Ты отстаешь от Карташовых, ясно? Иначе все в этом городе, включая твое руководство, узнают, какой Милен на самом деле отморозок и оборотень в погонах. Ты прекрасно знаешь, о чем я.

– Ты в своем уме вообще?

– Ты понял меня?! Да или нет?! – человек в балаклаве размахнулся монтировкой и размозжил стекло переднего пассажирского окна.

– Мы… мы так не договаривались, – Милен еще сильнее сжал дубинку, чуя неладное.

– Значит, не понял.

Незнакомец размахнулся инструментом, чтобы разбить еще одно стекло, как Милен бросился в его сторону. Бойкий полицейский несколько не рассчитал, и монтировка вместо автомобильной двери прилетела прямо Милену по черепушке. Тот улегся к обидчику прямо в ноги.

– Блять, что я натворил? – невольно вырвалось у неизвестного.

Человек наклонился к Милену и понял, что не убил, а только вырубил мента: «Жить будет».

Только лежащий Милен закопошился, стоная от боли, ночной визитер отстранился от него и зашагал прочь, увеличивая скорость и постоянно оглядываясь, дабы убедиться, что сосед Карташовых сможет дойти до дома самостоятельно. Преследовать анонима он точно не в состоянии.

«За кого он меня принял? – семенил прочь неизвестный. – Неужели это то, о чем я думаю?» – одни лишь мысли на эту тему бросали в дрожь, окропленную ледяным потом.

Более-менее придя в себя, Милен уселся на асфальт и пытался собрать оставшиеся силы, чтобы вернуться домой и приложить к голове лед. Пошатываясь, он поднялся на ноги и взглянул на разбитые в своей тачке стекла и практически вырванное с корнем зеркало. Затем паренек поднял глаза на многоэтажку, нашел балкон и окна квартиры Ильи и Дианы, коварно ухмыльнулся в их сторону, вздохнул, зажмурил глаза и с разгона впечатался головой прямиком в острые кромки разбитого автостекла.

Яростный стук в дверь разбудил и напугал Диану. Взглянув в глазок, она сию секунду открыла ночному гостю. В тамбур квартиры Карташовых ничком рухнул обессиливший Милен. Его одежда, спина, плечи, руки, голова – все в крови.

Ему больше не к кому обратиться – сам он не в состоянии оказать себе первую помощь, ибо его терзала дикая боль, крутило и болтало в разные стороны, а в глазах двоилось. Он и досюда дополз с большим трудом.

– Помоги… Дианка… помоги…

Диана взвизгнула, но уже через секунду взяла себя в руки и на всех парах полетела за аптечкой.

– Больно… Помоги…

– Здесь швы нужны.

– Помоги… мне…

– Т-с-с, Илюха не должен услышать.

Глава 3

– Не пущу!!!

Диана готова стоять у входных дверей насмерть, лишь бы не выпускать разбушевавшегося супруга из дома.

В нескольких метрах от нее покачивался человек в полевой форме российских сухопутных войск – это не кто иной, как Илья Карташов, недовольный и слегка бухой. Он упорно раздумывал, как преодолеть возникшее на пути препятствие.

– Отойди! – не выпуская из рук практически пустую бутылку, взревел Илья.

– Куда ты намылился, дуралей?

– Мне плохо здесь, понимаешь? Мне осточертело торчать в четырех стенах. Мне ничего не помогает. А вы все пичкаете и пичкаете меня этой дрянью.

– А бутылка тебе поможет?

– Я сам знаю, что мне поможет, – взревел Илья. – Я хочу попробовать. Но для этого мне нужно наружу.

– Ты никуда не пойдешь.

– Доверься мне. Я всего лишь проверю… Я должен проверить, Диана. Должен!

За прошедшие несколько месяцев приема препаратов и терапии у психиатра даже человек, несведущий в методах лечения посттравматического стрессового расстройства, заметил бы разницу и счел бы ее весьма и весьма странной. С одной стороны, Илья заметно повеселел, стал общительнее. Вроде бы как ему стало гораздо лучше и легче. Однако временами его захлестывало что-то вроде странной мании. Причиной ее возникновения могло послужить все что угодно. Вот сейчас, к примеру, он втемяшил себе в голову, что якобы нашел средство, которое избавит его от травмирующих воспоминаний или хотя бы заглушит их («без всяких ваших врачей и колес»). Для этого-то ему и понадобилось в срочном порядке уйти из дома на ночь глядя (в пятницу). Стремление побыть в обществе – вроде бы хорошо. Но Илья для этого готов выломать дверь или выпрыгнуть в окно. Это, мягко говоря, настораживает. Жена, естественно, не выпускала: с таким диагнозом Илью нужно держать под постоянным наблюдением. Потому что, с другой стороны, подобные возбужденные состояния практически всегда резко сменялись совершенно противоположными реакциями – апатией, меланхолией, депрессией, агрессией – еще хуже и сильнее, чем тогда, в день очередной годовщины их свадьбы.

Сбалансировать душевное состояние Ильи удавалось, но нечасто. Даже в такие моменты он уже не был прежним. Оттого Диана так лелеяла воспоминания о тогдашнем Илье, которые сохранила в памяти, а также на физических носителях: в ноутбуке, на флешках и дисках. Их, кстати, тоже пришлось спрятать, поскольку супруг Дианы мог неверно все воспринять – реакция последовала бы непредсказуемая. Поэтому фотографии и видео с посиделок, свадеб и путешествий Дианка со слезами на глазах пересматривала раз за разом лишь тогда, когда муж был у врача. При этом девушка ни за что бы не надела на Илью смирительную рубашку и не отправила бы его в специализированное учреждение. Она верила, что прогресс наступит, что до прежнего (нормального и адекватного) Ильи осталось совсем немного, совсем чуть-чуть.