Человеческий фактор

«Затишье перед бурей?»

– Лады, на боковую пора. Завтра журналюги приедут снимать. Всем быть при параде.

В ту ночь я глаз не сомкнул. На войне вообще принято харю топить по-заячьи – с открытыми глазами. Да и слова Салиха не давали мне покоя. Я как никто в курсе, что этот кавказец в натуре обладает каким-то необъяснимым предвидением. Бесспорно, будь у нас время, он растолковал бы мне все. Уверен: он прекрасно знал о том, что в дальнейшем с нами случится.

Журналюги нас так и не подсняли, поскольку с утра пораньше нас подняли на передислокацию.

– Почему ты ничего мне не сказал, Салих? Почему…

– Почему ты ничего мне не сказал?

– Чего? – переспросил Данил.

– Ничего, – Илья затянулся сигаретой. Дымок повалил у него изо рта и ноздрей.

– Расскажешь, что там у врача?

Илья потушил сигарету.

– Вот скажи мне честно, Данил: тебе ли не пофиг? Разве тебя это касается?

– Слушай, я понимаю, как нелегко тебе сейчас.

– Нихуя ты не понимаешь!

– Зря ты так, Илья. Я… я просто хочу тебе помочь, чем только смогу. Я хочу как-то… как-то поддержать тебя…

– За что ты меня хочешь поддержать?! За задний проход?! Ты здесь ничем не сможешь мне помочь.

– Я переживаю за тебя.

– Ты что, моя жена? Или моя мать? В смысле, ты переживаешь? Что за бабский лексикон?!

– Братан…

– Никакой я тебе не братан.

– С тобой бесполезно говорить. Ты расстроен.

– А ты бы прыгал от радости, если б тебе ВСУшники залили зад монтажной пеной, а?!

Дэн не нашел, что ответить.

– Ну почему тебе на это не насрать?!

– Сколько я себя помню, мне никогда не было насрать на тебя. Ты… ты ведь мой лучший друг. Друзьям свойственно общаться, помогать друг другу. Знаешь, почему все вокруг медленно накрывается медным тазом? Потому что люди стали забывать об элементарных категориях. Любовь, дружба, братство, милосердие, бескорыстная помощь – все это атавизмы теперь. Сейчас только «ты – мне, я – тебе». И как мне жаль, что и ты этому уподобляешься. Поверить не могу, что ты стал таким невыносимо токсичным говнюком. Я, блять, всегда был на твоей стороне. Вспомни: где ты был и где ты сейчас. Вспомни: кто тебе помогал, когда другие посылали. Вспомни: кто всегда тебя выручал, вытаскивал из жопы, молился на тебя. Вспомни, сука: кто тебе денег занимал и ничего не жалел, чтобы хоть немного улучшить твою жизнь, блять! За все, что я сделал, неужели я не заслуживаю хотя бы ебучей минуты внимания и грамма уважения, а?!

– Хочешь предъявить мне за то, что я все забыл, что я никогда и ничего не ценил? Так разуй глаза, браток, и посмотри вокруг: кто здесь еще стои́т кроме тебя?! А-а?! Еще вопросы есть?! Раз я токсичный говнюк, то ты сраный нытик. Кичишься тем, что все отдал за меня? А ты не думал, что бы стало, если б ты побольше сфокусировался на своей жизни, не лез бы в чужие проблемы, а решал свои? Да ты мог бы горы свернуть, зажить как человек. Обучился бы актуальной профессии. Женился бы. Детей родил. Накопил бы на нормальную хату, машину. Завел бы любовницу. Стал бы наконец руководителем, а не подчиненным. А ты что же?

– Самопожертвование тоже свойственно друзьям. Мне и так сойдет.

– Болезнь какая-то, – машинально сплюнул Илья.

– Ты не прав.

– Ну и хуй с тобой. Убеждать и воспитывать тебя – это не ко мне.

– Да вылези ты уже из своего панциря, Илья! Когда же ты научишься не воспринимать в штыки чужую помощь и заботу? В одиночку ты точно не вывезешь.

– Ты оглох?! Нечего меня здесь разбирать!

– Тебе давно пора и к другим прислушаться, а не только к…

– Тебе лучше уйти.

– Я… я помочь тебе хочу, слышишь?!

– Просто отъебись уже со своей помощью, ладно?! Я хочу один побыть, ясно?

– Заебись посидели.

– Пирог в духовке. Можешь жрать.

– Я надеялся, что после стольких лет дружбы у нас получится более конструктивный диалог.

Расстроенный Даня засобирался на выход, как вдруг услышал:

– У меня колпак течет.

– Чего?

– Врач сказал, что… направит к спецу.

Данил остановился прямо около балконной двери.

– Ты к стоматологу-то идешь, только когда зубам хана. Слушай, мало ли кого они там тебе назначат. Я знаю одного неплохого мозгоправа. Кину тебе номерок и адрес в «Телегу» и пойду.

– Спасибо, – тихо произнес Илья, понурив голову.

Данил порылся в телефоне, направил другу нужный контакт и оставил Илью на балконе одного. Как тот и хотел.

Разговаривали на повышенных тонах – Диана все слышала. Она переглянулась с уходящим Данилом, не проронив ни слова.

Немного погодя с балкона возвратился Илья и небрежно швырнул плед на подоконник, хлопнув дверцей.

– Не жестко ты с Данилом? – спросила Диана.

– Ты давай мне еще мозги полоскать начни.

– И все-таки.

– Да что он заладил об одном и том же. Не нужна мне его помощь.

– Зря, – шепнула себе под нос Илюхина жена.

– Я слышал, что кто-то звонил.

– Да, соцслужба. Интересовались, все ли у нас нормально, может, нужно чего?

– Нужно, – Илья принялся шуровать по кухонному гарнитуру в поисках выпивки. – Одно мне нужно от них от всех – пускай уже сходят на три буквы! Нехуй меня жалеть!

– Они реально по своей части помочь могут. У одной моей клиентки муж на СВО ушел. Так ей помогли с…

– Ты глухая?! Я же сказал русским языком: ничьи подачки нам не нужны! Это ясно или нет?!

– Зачем же ты…

– Ничья помощь нам не нужна!

– Тише, Илья.

Паренек схватился за голову, словно за мяч для регби, и осел на пол в рыданиях. Диана прильнула к мужу, обняла его и принялась успокаивать.

– Я так больше не могу, Дианка… Я так больше не могу…

– Тихо, Илюша, тихо, тихо, – Диана взглядом искала аптечку с успокоительным.

– Это никогда не кончится. Я не смогу. Я не вынесу.

«Вот кто был психотерапевтом от Бога, так это мой дед, Царствие ему Небесное. Как же его не хватает, – вспомнила дедушку Дианка. – Он бы наверняка помог…»

– Илья, послушай меня. Я долго думала и вскоре поняла, что тебе поможет… что поможет нам всем.

– Я бы врубил газ и уснул. Лишь бы не терпеть всего этого.

– Нам нужен ребенок, Илья, – решилась заговорить на эту тему Диана.

Она тактильно ощутила резкую перемену в супруге.

– Ты шутишь?

– Нет. Какие уж тут шутки?

– Ничего не выйдет.

– С чего ты взял?

– Ну разуй глаза, посмотри на меня. Ты реально считаешь, что я в состоянии…

– Мы постараемся.

– Да когда мы с тобой в последний раз трахались нормально, а?!

– Я не хочу трахаться. Я хочу зачать ребенка.

– Одного раза тебе не хватило?

Диана едва сдерживала рыдания. Она только недавно оправилась от того, что потеряла дочь, которая так и не успела появиться на свет.

– Я просто хочу, чтобы у тебя была цель в жизни. Я все понимаю, но… но мы должны… постараться…

– Какие все вокруг умные и понимающие, я херею! Как ты можешь что-либо понять, если даже мне самому больно говорить об этом? Не то что жить полной жизнью. Я хочу все забыть. Я хочу спокойно спать по ночам. Я хочу не думать о смерти. Хочу научиться видеть вокруг себя обыкновенных людей, а не безучастных уродов, которые умудряются жить и не тужить в тылу, пока мы воюем на передовой…

– Но ты ведь уже не на передовой…

– …Я хочу, еб твою мать, срать без боли, понимаешь?! Да как ты можешь это понять?!

Диану напугал какой-то новый неистовый взгляд мужа. Он смотрел на нее как на постороннюю.

– Милый, милый Илья, ты… ты ведь любишь меня. Так ведь, а? Скажи… Ты же все ради меня сделаешь. Ответь, почему… почему я не чувствую этого с тех пор, как ты вернулся?

– Вы сговорились все, твари?! Один не чувствует дружбы. Другая любви не чувствует. Чего вам всем от меня надо?!

– Я… я же хочу… как лучше.

– А ты сама готова стать матерью, м-м? Ты здесь жила и не тужила. А сейчас взяла и решила обречь себя на огромную ответственность. Якобы ради меня. Думаешь, будет легко? Если со мной что случится, кто тебе поможет с ребеночком возиться? Ты будешь видеть в нем меня, а я ничего не смогу сделать. Мне одна дорога – в петлю. И все… все…

– Нет. Нет, нет. Не смей… не смей так говорить, Илья. Ты… ты не поступишь так со мной. Что… что я буду делать без тебя?

– Как что? Жить будешь. Ты молодая, симпатичная. Похоронишь меня и найдешь себе хахаля, у которого с крышей все пучком.

– Нет, не говори так.

– Я не слепой – вижу, как тебя это тяготит…

– Мы… мы что-нибудь придумаем. Мы найдем выход.

– Какой выход, Диана?! Я инвалид! Зачем тебе такая обуза?!

– Я же твоя жена, дурачок. Хватит уже полагаться на одного лишь себя. Ты не один. Мы вместе. Я с тобой. Я клятву давала.

– Ты не обязана. Ты вправе уйти от меня. Держать не буду. Я не хочу мучить тебя и сдохну в одиночестве.

– Что ты такое несешь, Илья? Ты пропадешь без меня. А я ничто без тебя. Я… я же люблю тебя. Всем сердцем люблю. И если ты тоже любишь меня, то позволь помочь тебе. Мы выкарабкаемся.

– Я не знаю как… Не знаю… Не знаю. Мне тяжело, – Илья затрясся от новой волны рыданий.

– Твое тяжелое детство кончилось. Ты уже давно не одинокий волк, каким привык быть. Не бойся впустить к себе в душу других людей – они желают тебе только добра, на них можно положиться, слышишь? У тебя есть я, Дэн… Мы… мы не оставим тебя.

– Зачем я вам нужен такой?

– Если человек любит и любит по-настоящему, ему все равно, какой он, его любимый. Я хочу, чтобы ты вернулся, чтобы все стало, как было…

– В том-то и проблема, Диана: по-прежнему уже не получится. Потому я и хочу тебя отпустить, пока еще не поздно.

– Не смей! Не смей об этом даже заикаться! Мы вернем все. Вернем и тебя. Вместе, понял? Только вместе.

Однажды я решила спросить своего одногруппника:

– Слушай, Дань. А что за парень с тобой постоянно ездит, а? Друг твой?

Прекрасно помню Данилов взгляд в тот момент: он искренне недоумевал, что же такого привлекательного есть в его дружбане, чего нет в нем самом. Девчонки то и дело обращают внимание на Илюху, который вечно шастает по универу без гроша в кармане, в одних и тех же шмотках, да выбегает курить на каждой перемене. Кто-то даже видел его на автомойке, где тот подрабатывает – драит машины первашей, а потом затемно топает домой пешком.

– Тебе зачем?

– А зачем, по-твоему, люди встречаются, влюбляются, женятся? Хотя тебе откуда это знать?

– Что, прям так сразу?

– Понравился просто. Да и интересно поближе узнать парня, на которого ты смотришь с таким восхищением.

– Илья – мой школьный друг.

– Дай угадаю: ему ты тоже помогал?

– И сейчас помогаю. Моих мозговых волн на всех хватает, – не без нотки хвастовства заявил Данил.

– А как его специальность сочетается с нашей?

– Есть общие места.

– А теперь дай ему характеристику. Только по чесноку.

– Да нормальный парень. Что еще тут можно сказать?

– Ты и сказать ничего не можешь?

– Учился в школе неважно. В армии отслужил. Сейчас вот учится. С родаками он не в ладах, поэтому зарабатывает сам. С деньгами у него напряг. Но в целом парень он что надо. Потенциал в нем есть. И это не мое мнение – это преподаватели говорят.

– Ты по своим активистским делам еще и с его преподавателями закорефанился?

– Меня вообще много кто знает.

– Познакомишь нас как-нибудь?

– С кем? – переспросил Даня, явно увлеченный чертами моего лица.

– С другом своим.

– Да без проблем. Трамвай №4.

– Чего?

– Ну скатайся с нами до дома пару раз. Познакомишься заодно.

– Ты с дуба рухнул? Для гения, которым тебя кличут, ты иногда бываешь ужасно туп.

– И на солнце бывают пятна, – выкрутился Дэн.

– Знаешь что: ты его лучше с собой возьми на наш день студента.

– А наши снова пошуметь решили?

– Вроде того.

– Но старосту опять не пригласили.

– Да потому что люди собираются не теорию зубрить, а общаться, пить, танцевать, веселиться… ну и еще кое-что. В общем, тебе там будет неинтересно.

– Знаешь, у меня такая безупречная репутация, что ее уже давно пора скомпрометировать.

– И откуда ты только эти фразочки берешь?

– Подытожим. Мне там будет неинтересно… но я типа должен прийти?

– Ага, и Дане заодно предложи.

– Боюсь, тогда мне придется за него заплатить. Кто у нас там организатор?

– Ну так заплати. У тебя же есть деньги. Я тебя прошу, Даня-я-я.

– А на колени слабо́ встать?

– Пошляк!

– Заодно отрепетируем диплом. Дианочка, я ж к чему клоню: на такие party обычно ходят парами. Не хочешь пойти со мной?

– Прийти с одним, а уйти с другим? Классика.

– А то как-то странно будет, если я приду… с пацаном.

– Поверь, никто не удивится.

– Что-что?

– Вернее, никто не заметит.

Еще немного и в глазах Дани появилась бы бегущая строка: «Почему вы, девчонки, охотнее трахнете полузнакомого пацана, чем своего же старосту? Почему-у-у?!»

– Ладно, я поговорю с ним.

– Здо́рово, – я чмокнула одногруппника в щечку.

– Но ты учти: у него вроде с Олей какие-то там шуры-муры.

– С той самой?

– С той самой.

– Бедный мальчик.

«Ничего. Дело поправимое».

Диана сидела на полу, а в ее крепких объятиях дрожал несчастный муж.

– У нас есть алкашка? – прервал молчание Илюха.

– Я запрещаю тебе к ней прикасаться.

– Ножи с вилками тоже ты спрятала, да?

– Береженого Бог бережет.

– Я просто вспомнил: в этот день же Никита со Светой погибли.

– Точно. Я и забыла. Так их не хватает.

– Они ведь ехали нас поздравлять… с годовщиной.

– Даня! – подбежала к нему я, шелестя подвенечным платьем.

– Что, дорогая моя? – Данил поправил бархатную ленту с надписью «Свидетель». Он очень гордился этой должностью. Сиял просто.

– Шикарное поздравление. Ты всегда умел красиво сказать.

– Рад, что вам понравилось. Круто, что меня как никого другого поддержали со стола, за которым сидят гости постарше. Я реально дело говорил, а не нес какую-то пургу как остальные.

– Да ладно. Здесь тебе не защита диплома.

– Что-то мы просчитались, – подвалил к нам жених. – Надо было тебя к родственникам подсадить. Там есть пожилые и неженатые барышни – они от тебя без ума.

– Вот уж точно – моя целевая аудитория.

– Кстати, когда мы на твоей свадьбе будем гулять, а? – поинтересовалась я.

Заиграла музыка.

– Когда себе уже пару найдешь? – кричал мне в ухо Илья.

– Судя по всему, я специализируюсь на создании других пар. Вашей, к примеру. Могли бы в ответ и меня с кем-нибудь свести.

– Слушай, Диана, а с другой-то стороны… Страшно подумать, что по этой планете ходит еще один похожий на Даню человек. А если они встретятся и третьего такого на свет произведут? – театрально вытаращил глаза Илья.

– Не пойму: это комплимент или сарказм? – громко спросил Дэн.

– 50 на 50.

– Не злись на Илью, – снисходительно улыбнулась я. – Это же лучший день в его жизни.

– И в твоей тоже! – уточнил Илья.

Жених с невестой слились в страстном поцелуе.

– Ох, горько! Я так рад за вас, ребята. Честно, – произнес Данька.

– Кстати, брак не будет крепким, если свидетели не переспят, – встрял в разговор бестактный Никита – знакомый Илюхи с работы.

– Да, и как мы об этом забыли? Вперед, Дэнчик, хвост пистолетом, – согласился Илья.

– Невеста выбрала себе замужнюю свидетельницу. Я так не могу.

– Фу, какой трус! – впряглась в разговор Светка – жена Никитоса.

– Давай же, старичок, – я ударила Даньку локтем по животу для мотивации. – Пора с этим завязывать. Чем не шанс? И не нужно никого ни с кем сводить.

– Пойду-ка я лучше чего-нибудь выпью.

– Иди-иди, – откровенно спроваживал Даню от жениха с невестой слегка поддатый Никита. – Илюха же мне сначала предлагал свидетелем стать. Но только я отказался. Я не привык жене изменять. Хотя дело-то благое, ну?

– Молчи, дурак! – хлопнула мужа по щеке Светка.

– Чего, на ЖМЖ напрашиваешься?!

Я очень надеялась, что Данька не слышал фразу Никиты про свидетеля. Судя по его последующему выражению лица, слышал. И очень отчетливо.

Под действием препаратов Илья погрузился в сон – искусственный, неполноценный, не приносящий сил и энергии. Диана же черкнула небольшое сообщение, закуталась в плед и тихонечко выпорхнула из квартиры. Через несколько этажей, на лестничной клетке, Диану поджидал молодой человек, одетый в домашнее – жил он в том же подъезде.

Все их встречи обычно сопровождались крепкими объятиями, страстными поцелуями, настойчивыми и в то же время интимными прикосновениями. Но не в этот раз. Милен сразу же почуял неладное.

– Что за срочность, Диана?

Девушка смотрела на соседа и никак не решалась начать.

– Что стряслось? – Милен хотел приобнять свою пассию, но та отстранилась.

– Мы… не можем больше встречаться.

– Ч-что?

– Нам нужно расстаться. Не придуривайся. Ты все услышал с первого раза.

– Вот это поворот, – весть стала неожиданностью для Милена. – С глаз долой – из сердца вон?

– Милен, ты ни в чем не ви…

– Еще бы!

– Говори тише.

– Я-то ни в чем не виноват, но за каким-то хуем теряю больше всех в этом сраном треугольнике, который, между прочим, ты начертила.

– Только не надо мне тут втирать про то, как я разбила тебе сердце и как ты будешь страдать. Я знаю, что у тебя были интрижки на стороне. И ты имел на них полное право.

– О-о, низкий тебе поклон за разрешение. Но факт остается фактом: ты тупо мною воспользовалась. Да-да! Спасибо, мол, Милен: успокоил безутешную жену солдата, выслушал ее, приласкал, ублажил, а теперь будь добр – гуляй-ка на все четыре стороны, так?

– Не будь ребенком.

– Ты сама начала этот спектакль, подмяла под себя свободного мужика под боком и рассчитываешь, что сможешь просто так взять и все прекратить?

– Признай, что ты особо и не сопротивлялся.

– Скажи еще, что я тебя совратил.

– А чего ты еще ожидал от замужней женщины? Любви до гроба? В России многоженство запрещено, кстати. Гаремов разводить тебе здесь никто не позволит.

– Напомнить тебе, Дианочка, что ты мне нашептывала в постели в наш первый раз? Милен, – передразнивал ее сосед, – не оставляй меня, мне страшно, я не знаю, что мне делать, места себе не нахожу, что же будет, если Илья там сгинет? Так или не так? Слово в слово ведь. Я уверен: если б тебе пришла похоронка, мы бы сошлись уже на следующий день. И не было бы этих бесконечных тайных потрахушек. Что, даже по щеке меня не хлопнешь? Я прав, значит.

– Чего ты распереживался? Ты одинокий, интересный, симпатичный паренек в самом расцвете сил. Найдешь у себя в ментовке, с кем перебеситься. И забудешь меня уже через неделю. Мне кажется, что ты еще не готов к серьезным отношениям.

– Да уж. И на что я только рассчитывал? Послушал тебя, поверил тебе, сам себя убедил, что у нас все серьезней некуда. Я же без остановки думаю о тебе, Диана. Что, если во мне давно проснулись чувства? Такие, которые я никогда прежде не испытывал. Ни к кому. А ты берешь и выкидываешь меня как игрушку. Такое тебе с рук не сойдет.

– Угрожаешь? Что ты мне сделаешь, птенчик?

– Неправильно… неправильно ты со мной поступаешь, – качал головой Милен.

– И что мне сделать? На колени встать и принести тебе официальные извинения?

– Да ради себя любимой ты хоть что скажешь. Грош цена твоим словам.

– Не хлюзди, Милен. Ты еще найдешь свое счастье. Но оно точно не связано со мной.

– А если я за эти годы понял, что не хочу любить никого кроме тебя?

«Любовь не только слепа, но еще глуха на оба уха», – подумала Диана.

– Придется себя пересилить, Милен.

– А ты сейчас включи голову и подумай, с кем тебе будет лучше: со мной или с ним? – задал провокационный вопрос Милен. – Особенно в плане счастливого и безоблачного будущего.

– Я не могу бросить мужа.

– Ты все еще любишь его? Или тебе тупо его жалко?

– Я…

– К нему, значит, у тебя есть сострадание, а понять меня ты, блять, не в силах?

– А что здесь особо понимать? Секс на стороне без обязательств, чтоб перебеситься? С таким же успехом я могла бы и с лучшим другом Ильи замутить.

– Но ведь не замутила.

– К чему вообще весь этот разговор? Ты себе цену набиваешь? Тебе, возможно, хреново. Но… прости, так уж случилось. Думаю, через пару недель все забудется и…

– Не забудется, – сложил руки на груди Милен.

– Откуда такая уверенность?

– Оттуда же, откуда и твои нелепые чувства к мужу.

– Ну что мне сделать, чтобы ты перестал обижаться? – устало спросила Диана.

– Убей своего мужа.

Сначала Диана подумала, что ей послышалось.

– Ты шутишь сейчас? Думай, что говоришь.

– По-моему, вполне адекватная цена за потраченное на тебя время.

– А не сходить ли тебе на хер?!

Она хотела развернуться и уйти прочь, как Милен бросил следующую фразу:

– Тогда мне ничего не мешает подойти к Илье и рассказать ему о нас. Глядишь, и проблема рассосется сама собой.

Но Диану просто так не возьмешь.

– А расскажи. Давай, вперед. Только учти: мне, конечно, достанется, не спорю… но сначала Илья прикончит тебя. Там, где он воевал, ему приходилось убивать. А ты, кроме как резиновой дубинкой махать, ни на что не годишься. Иди, расскажи ему, расскажи. Да только яйца у тебя еще не выросли, чтобы достойно принять то, что за этим последует. Ты только и способен на то, чтобы дуться как первоклашка, которому шоколадки не досталось. Так что будь добр – держись от нас подальше.

– М-да, вот она – твоя благодарность, – сунул руки в карманы спортивок Милен с таким видом, будто все у него схвачено (в отличие от взъерошенной Дианы, которая явно находится на грани срыва).

– Какой ты на самом деле паршивый, Милен.

– Еще раз прошу тебя подумать: на кой хуй тебе сдалось это чмо? Он же жалок и ни на что не годится.

– Да как ты смеешь так говорить об Илье? – чуть ли не рычала Диана.

– Видел я его морду. Знаю о том, что с ним сделали. У него хоть стои́т еще?

Девушка наконец смачно отоварила нахала по лицу:

– Пошел ты. Я люблю его!

– Ты подменяешь понятия, дорогая. Ну ладно, так уж и быть. Как разлюбишь, приходи. Ты знаешь, где меня найти.

Диана и Милен разошлись как в море корабли.

Любовнички, естественно, и знать не могли, что один из множества темных подъездных углов прятал человека, который подслушивал их разговор. Его лицо покрывала балаклава, руки были защищены перчатками, а за пазухой куртки с капюшоном припасена монтировка.

Милен вернулся к себе и прошел в спальню, где на скорую руку было приготовлено все необходимое для внезапного свидания: свечи, поднос с фруктами (клубничка присутствует), шампанское в ведерке со льдом и два бокала, лепестки роз на постели, контрацептивы в тумбочке – наборчик, выработанный за уйму свиданий и соответствующий вкусам и предпочтениям обеих сторон.

Горе-ловелас задул свечи, бросил в рот ягодку и плюхнулся на двухспальную кровать: «С сексом сегодня облом, – мысленно констатировал Милен. – А я уже настроился. Можно, конечно, и подрочить, но… С фруктами-то что делать? В одного, что ли, жрать?»

– Она вернется. Куда ж еще ей деваться? К хорошему быстро привыкаешь, – уверенно заключил Милен. – Неужто я реально ее люблю?

Раздумывая над этим вопросом, Милен так и заснул в своей постели, не снимая майки и штанов. Правда, через некоторое время он подскочил на кровати как ошпаренный. Пультик от его автомобиля, стоящего на парковке у подъезда, тревожно пищал. Молодой мент припал к окну. И да, именно его драгоценный железный конь звал хозяина на помощь, истошно моргая желтыми огнями.

– С-сука!

На всех парах Милен выскочил в подъезд, прихватив с собой резиновую милицейскую дубинку, и уже через несколько мгновений оказался на улице. В потемках он разобрал, что урод, решивший потревожить его тачку, то ли случайно, то ли нарочно никуда не смылся, а терпеливо ожидает разбуженного хозяина на месте преступления. Вокруг, естественно, ни одного прохожего – никто не прервет Милена, когда он будет от души херачить хулигана.