Хранительница путей

– С Фифой, – прошептала она, не глядя на Игнатия. – Я… я пойду с Фифой.

Игнатий замер. Его взгляд скользнул с решительной Фифы на дрожащую Лейку. Он не спорил. Лишь едва заметно вздернул уголок губ – не улыбка, а скорее жесткое понимание поражения… или временной тактической уступки.

– Как пожелаете, – произнес он нейтрально. – Однако предупреждаю: вы находитесь в поле моего внимания. Ваши передвижения и действия будут отслеживаться. Завтра я наведаюсь к бабушке Травинке для… продолжения беседы. Фифа, вы отвечаете за ее безопасность. И за последствия. – Его взгляд стал тяжелым, как свинец.

– Да не волнуйся ты так, Ледяной Чурбан! – парировала Фифа, уже хватая Лейку за руку и таща к выходу. – Пойдем, Лейка! Вон отсюда! Тебе нужен чай, пирожок и добрая сказка на ночь! А не этот… допрос с пристрастием!

Лейка позволила увести себя, не оглядываясь. Она чувствовала на спине тяжелый, неотступный взгляд Игнатия, как прицел.

* * *

Дверь захлопнулась за выскочившими девчонками. В каменной комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь капаньем пролитых чернил на каменный пол. Игнатий стоял посреди хаоса из бумаг, неподвижный, как статуя. Потом медленно подошел к столу, поднял опрокинутую чернильницу. Его пальцы были тверды, но на одной костяшке виднелась свежая ссадина – след от удара о стену.

Он сел в кресло, откинувшись на спинку. В его обычно бесстрастных глазах бушевал вихрь мыслей. Несанкционированный портал. Артефакт-ключ. Феерическая энергия, заглушенная годами жизни в другом мире, но мощная, неконтролируемая. Выброс… такой силы от необученной? И главное – несовпадение энергетических подписей. Анна Ягодина не была ее матерью. Значит, кто? И почему Лейка оказалась «там»?

Рассказать Совету Крыльев? Драконьей Палате? Это означало немедленный арест Лейки, изъятие артефакта, бесконечные допросы в камерах, где стены глушат магию. Бюрократы и консерваторы с радостью объявили бы ее угрозой стабильности, источником Провалов. Заперли бы, изучали… или хуже.

"Давление может привести к неконтролируемым последствиям…" – пронеслось в голове. Этот выброс был лишь искрой. Что будет, если надавить сильнее? Если ее загнать в угол страхом и угрозами? Взрыв. Разрушения. Жертвы. Или… открытие портала куда-нибудь в самое ненужное место?

Игнатий сжал кулаки. Риск. Колоссальный риск. Но… альтернатива была хуже. Бюрократическая машина сомнет эту девочку, не разобравшись, а нестабильность Сети от этого не уменьшится. Она – ключ. К прошлому? К Провалам? К стабилизации? Непонятно. Но ключ.

Решение созрело, холодное и четкое, как его почерк в протоколах. Не докладывать. Пока. Наблюдать. Контролировать ситуацию дистанционно. Через Фифу (хоть она и беспечна) и бабушку Травинку (мудрую старую фею-травницу). Узнать больше. Выяснить происхождение. Понять, как работает артефакт. И главное – не допустить нового выброса. Никакого давления. Пока.

Он взглянул на расплывшееся чернильное пятно на пергаменте, похожее на карту неизвестных земель. "Гражданка Лорелея, прозвище Лейка… Непредсказуемый фактор". Он аккуратно сложил испорченный лист и отложил в сторону. Работа только начиналась. И она была куда сложнее, чем заполнение бумаг.

Глава 5: Чай, Сороки и Добрая Тень

После мрачной каменной коробки Игнатия мир, в который Фифа привела Лейку, показался ей сном наяву. Они шли по узкой тропинке, петлявшей между гигантскими, светящимися в сумерках грибами-фонарями и кустами, усыпанными ягодами, похожими на крошечные рубины. Воздух был напоен сладкими, пряными и совсем незнакомыми запахами. И над всем этим по-прежнему царили две луны – серебряная и янтарная, заливая все мягким, фантастическим светом.

– Вот он! Дом бабушки Травинки! – весело объявила Фифа, указывая вперед.

Лейка замерла. Дом был… живым. Он не стоял, а «рос» из земли. Стены были сплетены из толстых, перевитых лоз, покрытых мягким мхом и нежными цветами, светящимися бледно-голубым светом. Крыша напоминала огромный гриб-зонтик, его шляпка была усыпана светящимися точками, как звездное небо. Из трубы, сделанной из полого ствола какого-то дерева, вился не дым, а легкий, ароматный пар. Вокруг дома буйствовал сад – не просто клумбы, а настоящие джунгли из невиданных растений: огромные папоротники с серебристыми листьями, кусты с колокольчиками, звенящими от малейшего ветерка, деревья, чьи ветви свисали гирляндами светящихся плодов. Воздух жужжал и трепетал от жизни – светлячки, похожие на крошечных дракончиков, стрекозы с хрустальными крыльями, птицы невероятных расцветок.

– Заходи, заходи! – Фифа буквально втолкнула Лейку внутрь, не дав ей насмотреться.

Внутри было так же удивительно и… невероятно уютно. Пол был земляной, но теплый и упругий, покрытый мягкими, разноцветными циновками. Стены, живые стены, источали мягкий свет. Воздух пах свежей землей, травами, сушеными ягодами и чем-то очень вкусным. Повсюду стояли глиняные горшки и плетеные корзины с травами, сушеными кореньями, ягодами. На полках теснились баночки со странными жидкостями и порошками. Посреди комнаты стоял большой деревянный стол, а у стены – настоящая печь из камня, в которой тихо потрескивал огонь, нагревая огромный керамический чайник. И повсюду были подушки! Мягкие, яркие подушки на лавках, на полу, в углу стояло что-то вроде огромного кресла-гнезда, заваленного ими.

И в центре этого теплого хаоса стояла Бабушка Травинка. Невысокая, крепкая, с лицом, изрезанным добрыми морщинками, как карта давно пройденных тропинок. Ее седые волосы были заплетены в толстую косу, перевитую живыми цветами и стеблями трав. Глаза, цвета темного меда, смотрели на мир с бесконечным терпением и мудростью. Она была одета в просторное платье цвета земли, перехваченное у пояса веревкой из лыка.

– Фифа, солнышко, ну ты и шум подняла… – начала она, но замолчала, увидев Лейку. Ее мудрые глаза внимательно осмотрели растерянную, перепачканную землей и еще дрожащую от пережитого девушку. В них не было ни капли удивления, только понимание и бездонная доброта. – Ох, голубушка моя… Видать, ветра суровые тебя принесли. Идем, садись. Фифа, подушки! Да покрупнее! И чаю, доброго, успокоительного. С медуницей да лунной мятой. – Голос у бабушки был низким, теплым, как мурлыканье старого кота у печки.

Лейка, все еще не веря своему счастью, опустилась на огромную подушку, которую подтащила Фифа. Мягкость и тепло обволакивали ее, как объятия. Бабушка Травинка тем временем ловко разлила по глиняным чашкам дымящийся ароматный чай цвета янтаря и поставила перед Лейкой тарелку с теплыми лепешками, пахнущими медом и орехами.

– Кушай, милая, – сказала она просто. – С дороги подкрепиться надо. А потом расскажешь, что стряслось. Фифа у меня рассказчица хоть куда, но ветреная. Все переврет, да перепутает. – Она подмигнула Лейке, а Фифа только фыркнула, набивая рот лепешкой.

Лейка осторожно отпила чаю. Напиток был волшебным – тепло разлилось по телу, снимая остатки дрожи, успокаивая бешеный ритм сердца. Вкус был сложным, цветочным, с легкой горчинкой и медовой сладостью. Она вздохнула, и ей показалось, что это первый настоящий вздох с момента падения на луг.

– Вот, бабуля, наша гостья – Лейка! – представила Фифа, проглотив лепешку. – Свалилась прямо с неба! Из Санкт-Петербурга! На Земле! Игнат ее сразу в свою каменную пасть чуть не заглотил! А она ему – бац! – Фифа энергично махнула рукой, изображая выброс энергии. – И его как мячика отшвырнуло! Это было потрясающе!

Бабушка Травинка внимательно слушала, попивая чай. Ее взгляд на Лейке стал еще более проницательным.

– Игнат… да, он любит порядок. Иногда слишком, – тихо сказала она. – Но с неба падать… это сильно, детка. И сила в тебе чувствуется… спящая, но сильная. Как у Фифы в детстве, помнишь? – Она повернулась к внучке, и в ее глазах заплясали веселые искорки. – Вот уж кто умел устраивать "выбросы"! Помнишь, как ты рассердилась на лягушку, что в твой любимый ручеек запрыгнула?

Фифа покраснела.

– Бабуля, ну! Это же было давно!

– Да уж, лет пять всего, – усмехнулась бабушка. – Так вот, Лейка. Сидит моя Фифа у ручья, лепестки в венок собирает. А тут – прыг! – зеленая попрыгунья прямо в ее бассейн! Фифа аж подпрыгнула от негодования! "Моя вода!" – закричала. И как топнет ножкой! А из ручья – бух! – фонтан такой, что лягушку аж на верхушку ивы вынесло! Сидит та, глаза круглые, квакать забыла! А Фифа стоит – мокрая с головы до ног, как мышь! – Бабушка заливисто рассмеялась. – Пришлось мне потом лягушку откачивать чаем с валерианой!

Лейка невольно улыбнулась, представляя мокрую и возмущенную маленькую Фифу. Даже ее собственное горе на мгновение отступило.

– А помнишь, как она пыталась подружиться с дракончиком-пыльцесосом? – продолжала бабушка, явно разыгравшись. – Тот у нас пыльцу с цветов собирал, важный такой, жужжал. А Фифа решила, что он одинокий. Сунула ему в "домик" (это была старая шишка) свою любимую куклу-травянку! Дракончик прилетел, увидел чужое в своем гнезде – и как зажужжит от негодования! Пыльцу разметал, Фифу за нос укусил! А куклу… – Бабушка вздохнула с преувеличенной скорбью, – так и не нашли. Видать, в гневе сжег. Фифа потом неделю ревела, что "он не оценил ее дружбу".

– Бабу-у-уля! – заныла Фифа, но смеялась. – Ну хватит уже меня позорить перед Лейкой!

Лейка рассмеялась искренне, впервые за этот безумный день. Эти истории были такими живыми, такими человечными… фееричными. Они показывали Фифу – импульсивную, добрую, иногда несуразную, но всегда с горячим сердцем. И бабушку – мудрую, любящую, с отличным чувством юмора. Лейка почувствовала себя… как дома. Странно, невероятно, но тепло и безопасно.

Бабушка Травинка улыбнулась, видя, как Лейка расслабляется.

– Ладно, ладно, не буду больше смущать нашу героиню, – сказала она. – Давай-ка, Фифа, возьми чайник, дольем чайку. На улице посидим, под лунами. Воздух целебный нынче.

Они вышли на небольшую лужайку перед домом, усеянную той же нежно-голубой травой с серебристыми бутонами. Бабушка расстелила большое лоскутное одеяло, и они устроились на нем, попивая ароматный чай, глядя на две луны и слушая ночные звуки волшебного леса – перезвон колокольчиков-цветов, стрекот невидимых насекомых, далекие, мелодичные крики ночных птиц.

Лейка молчала, погруженная в свои мысли. О маме. О друзьях. О том, что сказал Игнат… "Биологическая мать". Медальон на ее шее снова казался теплым, почти пульсирующим. Как связаться? Как дать знать, что она жива? Глаза ее наполнились слезами.

И вдруг… С громким треском и недовольным карканьем на ветку огромного светящегося дерева рядом с лужайкой упала… сорока. Не простая, а переливающаяся всеми цветами радуги, как нефрит под лунным светом. Она потрясла перьями, злобно посмотрела на собравшихся и громко, отчетливо прокаркала:

– Позвони маме! Позвони маме! Позвони маме!

Три раза. Четко, как по заказу. Потом она недовольно хлопнула крыльями и улетела, растворившись в сиреневой дымке ночи.

Все замерли. Фифа выпучила глаза.

– Вот это да! – прошептала она. – Сороки теперь еще и почтальоны? Или это новый глюк Сети? Бабушка, ты слышала?

Бабушка Травинка хмыкнула, ее мудрые глаза прищурились. Она долго смотрела туда, где исчезла сорока, потом перевела взгляд на Лейку, на ее медальон, на слезы, застывшие на ресницах.

– Потеряли тебя, голубушка, – тихо сказала она. – Сердце материнское болит, зовет. Через зверей, через птиц, через ветер… старается достучаться. Раньше так связь держали те, кто силы имел да сердце чуткое. – Она вздохнула. – Но беда в том, что зов – он в пустоту идет. Чтобы ответить, нужно знать, откуда зов пришел. Как стрелу пустить в темноту – куда попадет?

Лейка сжала чашку в руках. Значит, это был знак? От мамы? "Позвони маме…" Как же ей хотелось!

– А… а я могу? – спросила она дрожащим голосом. – Ответить? Дотянуться… хоть до нее?

Бабушка Травинка внимательно посмотрела на нее. Казалось, она видела не только Лейку, но и что-то внутри нее – ту самую спящую силу, о которой говорил Игнат и которую почувствовала сама Лейка при выбросе.

– Сила в тебе есть, детка, – сказала она твердо. – Чувствую. Яркая, живая… но дикая. Как необъезженный жеребенок. На зов ответить… это не просто крикнуть. Это тонкая работа. Нить найти в темноте. Для этого учиться нужно. Долго. Терпеливо. – Она положила свою теплую, шершавую руку поверх руки Лейки. – Страшно"

Лейка посмотрела на старую фею, на ее добрые, понимающие глаза. Потом на Фифу, которая смотрела на нее с ободряющей улыбкой. Она вспомнила холодный камень офиса Игнатия и его подозрительный взгляд. Вспомнила маму, которая, наверное, сходит с ума от беспокойства. Вспомнила сороку. "Позвони маме".

Страшно? Безумно страшно. Но…

– Да, – прошептала Лейка. Потом громче, с новой решимостью: – Да, страшно. Но я хочу учиться. Хочу попробовать. Я… я останусь? Если можно? Помогите мне, пожалуйста.

Бабушка Травинка улыбнулась, и ее морщинки разбежались по лицу лучиками.

– Конечно, останешься, голубушка. Места хватит. А уж учиться… – Она кивнула. – Поможем. Я, Фифа… да и старые травы знают кое-что о силе земли и сердца. – Она подмигнула. – Но с завтрашнего дня. А сейчас – спать. Силы копить. И сны добрые смотреть. Фифа, постели гостье в синей горенке. Там тихо и пахнет лавандой.

Фифа радостно подпрыгнула.

– Ура! Значит, Лейка остается! Пойдем, я тебе лучшие подушки выберу!

Лейка встала, чувствуя невероятную усталость, но и странное, новое чувство надежды. Она оглянулась на бабушку Травинку.

– Спасибо, – сказала она искренне. – За все.

Бабушка просто кивнула, подняв свою чашку к двум лунам.

– Спи спокойно, дитя. Завтра новый день. И он принесет свои чудеса… и свои уроки.

Лейка последовала за Фифой вглубь живого, теплого дома, оставляя позади сиреневую ночь, две луны и тихое карканье сороки, затерявшееся где-то в ветвях. У нее было пристанище. Была надежда. И было решение – учиться. Ради мамы. Ради себя. Ради того, чтобы однажды услышать не только зов, но и ответить на него.

Глава 6: Сорняки, Сарказм и Координаты в Песке

Несколько дней в доме бабушки Травинки пролетели для Лейки как сон, сотканный из ароматов трав, смеха Фифы и… постоянных магических конфузов. Осваиваться в мире Дракофеи – это одно. Осваивать собственную, дремавшую 18 лет и явно имеющую чувство юмора силу – совсем другое.

Бабушка Травинка начала с малого. С "чувствования". Лейка сидела на лужайке, пытаясь сосредоточиться на тепле земли под ладонями, на шепоте ветра в причудливых листьях, на пульсации жизни вокруг.

– Представь, что ты корень, – наставляла бабушка, сидя рядом и плетя из гибких стеблей какую-то замысловатую ловушку для снов. – Тянешься вглубь, пьешь соки земли. Тихо. Спокойно.

– Я корень, я корень… – бормотала Лейка, скривившись от усилий. Вместо спокойствия в голове крутились обрывки стихов для ЕГЭ и тревожные мысли о маме.

– Ой! – раздался визг Фифы, наблюдавшей с ветки светящегося дерева. – Лейка, у тебя под ногами! Смотри!

Лейка открыла глаза. Вместо нежной голубой травы вокруг нее буйно разрослись… колючие, ядовито-зеленые сорняки с мерзкими желтыми цветками. Они расползались со скоростью лесного пожара, пытаясь схватить ее за ноги.

– Ай! – Лейка вскочила, отмахиваясь от цепких стеблей. – Что это?!

Бабушка вздохнула, но в ее глазах светилась усмешка.

– Сила земли, детка. Но ты настроилась не на плодородие, а на… сорняк в душе. Обида, тревога – питательная среда для такого. Ладно, Фифа, помоги ей вырвать, пока сад не захватили.

Фифа, хохоча, спрыгнула с ветки и принялась выдергивать колючки, подкалывая:

– Ну ты даешь, корень сорняковый! Бабушка, может, ей не травы учиться чувствовать, а кактусы разводить? Уж с ними она точно на одной волне!

Следующая попытка была связана с водой. У ручья, где когда-то Фифа устроила фонтан, Лейка пыталась попросить крошечную струйку подняться ей в ладони, как это делала бабушка, заставляя воду танцевать в воздухе серебристой змейкой.

– Сосредоточься на прохладе, на текучести, – советовала бабушка. – Вода послушна, если чувствует твое уважение.

Лейка представляла себе прохладный душ после школы, стакан воды в жару… И вдруг над ее головой с громким ПЛЮХОМ! разверзлось мини-облако и обрушило на нее ливень из мелких, квакающих лягушек.

– КВА! КВА! – заливались зеленые гости, шлепаясь ей на голову и плечи.

– ААА! – завизжала Лейка, отпрыгивая.

Фифа каталась по траве со смеху:

– Уважение! Видимо, лягушки почувствовали твое глубочайшее уважение к их стихии! Бабушка, может, ей в болото податься? Там ее талант оценят!

Даже попытки просто зажечь свечу без спичек заканчивались тем, что фитиль не горел, зато буквально взрывались цветы на соседнем кусте, осыпая всех дождем лепестков и заставляя чихать дракончиков-пыльцесосов.

Лейка чувствовала себя полной неумехой, но бабушка Травинка была непоколебима.

– Всему свое время, детка. Сила сильна, но дика. Она – как поток. Сначала буйствует, сносит мосты. Потом учишься строить каналы, направлять. Потом – запруды и мельницы ставить. Не спеши. И смейся над ошибками. Смех – лучшая защита от магического выгорания.

Именно в этот момент хаотичного обучения, когда Лейка пыталась уговорить упрямый камешек подняться в воздух (а он лишь упрямо зарывался глубже в землю), появился Игнатий.

Он стоял на краю лужайки, наблюдая за сценой с привычным выражением скучающего цинизма на резком лице. На нем была та же практичная темная одежда, но без служебных нашивок.

– Контроль над стихиями, – произнес он сухо, подходя. – Амбициозно. И, судя по ландшафту, – он кивнул на участок с выжженными сорняками и лягушачьими лужами, – катастрофически безнадежно. Вы уверены, бабушка Травинка, что окружающая среда выдержит такие… эксперименты?

Лейка покраснела и нахмурилась. Фифа тут же встала на защиту:

– А тебе-то что, Ледяной Чурбан? Приперся без приглашения! Лейка старается! У нее получается… иногда! И не так, как хотелось, но зато эффектно!

– Эффект разрушения всегда впечатляет, – парировал Игнатий, его серые глаза скользнули по Лейке. – Но мало полезен. Особенно для архитектуры и экологии. – Он сделал паузу, словно раздумывая. – Камень, Ягодина. Вы пытаетесь его поднять? Грубая сила – путь в никуда. Особенно с землей. Земля – основа. Твердь. Ее не поднимают, ей… предлагают сотрудничество.

Лейка удивленно подняла бровь. Это что, совет?

– Сотрудничество? – переспросила она скептически. – Он меня вообще не слушает!

– Потому что вы кричите на него, как на нерадивого студента, – заметил Игнатий. – Попробуйте почувствовать его структуру. Вес. Возраст. Миллионы лет покоя. А потом… представьте, что между вами и камнем – мост. Не вы его тянете, а он… доверяет вам свой вес. На мгновение.

Это было неожиданно конкретно. И звучало… логично. Лейка с сомнением посмотрела на камень, потом на Игнатия, потом снова на камень. Она опустила руку, коснулась его шероховатой поверхности. Вместо приказа "ВВЕРХ!" она попыталась представить его тяжесть, древность… и тонкую, невидимую нить доверия. Камень дрогнул. Чуть-чуть. И… медленно, нехотя, оторвался от земли на сантиметр!

– Ого! – вырвалось у Лейки.

Фифа захлопала в ладоши:

– Получилось! Видишь, Игнат, а ты бурчишь! Ты же ей помог!

Игнатий фыркнул, отводя взгляд:

– Помог избежать очередного локального землетрясения или появления ядовитой гейзерной жилы. Сугубо профилактические меры. Пока она не контролирует силу, ее присутствие – фактор риска. Лучше я направлю этот риск в менее разрушительное русло. – Но в его тоне не было прежней ледяной неприязни. Скорее… привычное ворчание.

С тех пор Игнатий стал появляться чаще. То "проходя мимо", то "проверяя стабильность сектора". Он садился на краю лужайки, делал вид, что изучает какие-то свитки или кристаллы, и бросал колкие, но часто удивительно полезные замечания:

– Концентрация – это не сжатие зубов до хруста, Ягодина. Это фокус. Как луч света через линзу. Рассеянный свет греет, сфокусированный – режет.

– Этот жест слишком резкий. Вы не мечом машете, а нитью пытаетесь управлять. Тонко. Плавно.

– Страх – плохой советчик для магии. Он искажает поток. Лучше злость. Контролируемая злость. Хотя бы на меня. У вас это неплохо получается.

Лейка спорила, огрызалась, но… слушала. Его советы работали. Пусть он бурчал, что делает это только ради "собственного спокойствия и целостности ландшафта", Лейка ловила себя на мысли, что ждет его появления. Их диалоги превратились в ритуал – словесную дуэль, где сарказм Игнатия сталкивался с ершистостью Лейки и взрывами смеха Фифы. А бабушка Травинка сидела в теньке, пила чай и тихо улыбалась, глядя на них мудрыми глазами, читая между строк куда больше, чем произносилось вслух.

Однажды, после особенно удачной (и безаварийной) попытки Лейки заставить цвести упрямый бутон (он раскрылся, выстрелив облаком розовой пыльцы прямо в лицо подкравшейся Фифе), все четверо сидели на лужайке. Бабушка вязала, Фифа чихала и отряхивалась, Лейка сияла от успеха, а Игнатий… Игнатий чертил что-то острым камнем на утрамбованной земле, вероятно, расчеты стабильности.

Внезапно, безо всякого ветра, песок перед Игнатием зашевелился. Не просто зашевелился – он выстроился в четкие, ровные строки цифр и букв:

59°57'N, 30°18'E

Все замерли, наблюдая за этим магическим посланием. Фифа перестала чихать, уставившись. Бабушка отложила вязание, ее глаза стали серьезными. Лейка почувствовала знакомое щемящее чувство у сердца и тепло медальона.

– Что это? – прошептала она. – Еще один знак? От мамы?

Фифа склонила голову:

– Цифры и буквы? Странно… Ни на какой язык не похоже. Бабушка?

Бабушка Травинка молча покачала головой, ее взгляд был устремлен на Игнатия. Дракон-инспектор сидел неподвижно, уставившись на надпись. Его обычно бесстрастное лицо было напряжено, в серых глазах мелькали искры распознавания и глубочайшего изумления.

– Это… – начал он, его голос звучал непривычно приглушенно, почти с почтением. – Это не язык. Это… координаты. Точные пространственные координаты. – Он поднял взгляд, и его глаза встретились с широко раскрытыми глазами Лейки. – И судя по формату… это координаты твоего мира, Ягодина. Санкт-Петербурга. Там, где ты жила. – Он сделал паузу, словно осознавая невероятность сказанного. – Кто-то… кто-то на Земле посылает тебе не просто зов. Посылает адрес. Очень точный адрес.

Тишина повисла над лужайкой, густая и звонкая. Даже светящиеся грибы будто замерли. Лейка смотрела на цифры в песке, на Игнатия, на медальон, горячий у нее на груди. В ее глазах отражались две луны, город далекой Земли и робкая, невероятная надежда. Мама. Мама нашла способ указать путь.

Глава 7: Тени Прошлого и Нежданные Гости

Тишина после слов Игнатия длилась недолго. Ее разорвал восторженный вопль Фифы:

– Координаты! Точные! Значит, можно ответить?! Отправить весточку: «Я жива, мам, не волнуйся! Люблю!» – Она подпрыгнула, чуть не опрокинув чайник. – Бабушка, как? Через сороку? Или через песок? Ой, можно я попробую написать?!

Лейка молча сжимала медальон. Сердце колотилось. Адрес. Мама прислала точный адрес. Значит, надежда была реальной. Она подняла глаза, полные вопросов, сначала на бабушку Травинку, потом – на Игнатия. Именно его понимание координат поразило ее больше всего.

Игнатий, все еще смотря на цифры в песке, которые уже начинали расплываться под легким ветерком, тяжело вздохнул. Он откинулся на локте, его циничная маска на мгновение сползла, обнажив усталость и… что-то похожее на печаль.

– Прежде чем строить воздушные замки из почтовых голубей и песчаных посланий, Ягодина, вам стоит понять контекст, – произнес он неожиданно серьезно. Его взгляд стал отстраненным, устремленным куда-то вглубь времен. – Тот факт, что вы получили вообще что-то – уже чудо. Граница между нашими мирами… она не просто закрыта. Она мертва. Вернее, умирает уже давно.

Лейка насторожилась. Фифа притихла, присев на корточки рядом. Даже бабушка Травинка перестала вязать, внимательно глядя на дракона-архивариуса.

– Раньше, – начал Игнатий, его голос звучал глухо, как перелистывание страниц древнего фолианта, – очень давно, существовали Пороги. Стабильные врата. Мосты между мирами. По ним шла торговля, обмен знаниями, путешествовали искатели приключений, мудрецы… и те, кто просто хотел увидеть другие небеса. Ваш мир, Земля, был одним из таких направлений. Считался… экзотичным. Шумным. Мало магии, зато много странных механизмов и идей. – Он бросил быстрый взгляд на Лейку. – Феи и драконы бывали там. Иногда оставались. Иногда возвращались с детьми… как вы.

Лейка почувствовала, как что-то щелкнуло внутри. "Как вы". Значит, Игнатий уже не сомневался в ее происхождении.

– Но потом… случилось То Самое, – Игнатий помрачнел. – Катаклизм. Великий Разрыв. Точные причины стерты временем или… тщательно скрыты. – Его взгляд на мгновение метнулся к Фифе, и Лейка поймала тень чего-то сложного – вины? Предупреждения? – Официальная версия: эксперимент по усилению Сети вышел из-под контроля. Неофициальная… мнений много. Но результат один. Ключевой Узел Сети на границе с Землей был разрушен. Волна хаотичной энергии прокатилась по Порогам. Они рухнули, как карточные домики. Мосты сгорели. Пути оборвались.