Записки лабуха

Первым на сцену вышел серьезный молодой человек в очках на минус 10, как мне показалось. Он сел за рояль и, не напрягаясь, сыграл второй концерт Рахманинова. Мы сидели с открытыми ртами, забыв о роли невозмутимых «профессоров». Когда юный гений сыграл последний аккорд, Стас, абсолютно не умеющий играть на фортепиано, с надменным видом сказал:

– Неплохо. Следующий!

Мои легкие испытали давление в миллион атмосфер, когда я пытался сдержать хохот.

Потом состоялось прослушивание флейтистов, гитариста, аккордеониста и еще кого-то. Дошла очередь до светловолосого парня с саксофоном. Стас, глубоко вжившийся в роль председателя приемной комиссии, преисполненный чувством собственного превосходства, пригласил саксофониста на сцену. Тот вышел и отменно сыграл «Розовую пантеру» Генри Манчини. А потом спросил, улыбаясь:

– А вы точно преподаватели?

Пришлось признаться, что это был просто розыгрыш. Но величавый Стас пообещал всем выступившим, что замолвит за них словечко перед настоящей комиссией.

После мнимого экзамена я подошел к светловолосому саксофонисту и представился.

– Дмитрий, – ответил тот. А мог бы дать в морду.

На саксофоне он играл здорово, и я предложил ему работать вместе.

«Белый таракан»

В течение двух недель мы с Димой готовили концертную программу. Наученные горьким опытом, не стали зацикливаться на одном музыкальном направлении. Учили все подряд: от «Мурки» до Гершвина.

Дима – саксофонист от Бога. Он играл настолько ярко и легко, что казалось: нет ничего проще саксофона. Этот миф я развенчал для себя, когда сам попробовал освоить сакс.

По счастливой случайности нас пригласили отыграть один вечер в ночном клубе «Белый таракан». Дима как раз жил напротив этого заведения и периодически в него заглядывал. Как-то ему довелось познакомиться с хозяином клуба – Костей-Американцем. И тот пригласил нас опробовать свои возможности на публике.

Зал был забит до отказа. Директор выдал нам аванс в градусном эквиваленте, и мы весело заиграли. Посетители аплодировали после каждой композиции и даже выходили танцевать. В общем, все были довольны, особенно директор. В конце вечера он подошел к нам со своей десятилетней дочкой Лизой. Она держала в руках небольшое ведерко для шампанского. Папа попросил её пройти по столам и собрать зарплату музыкантам. Умиленные посетители не жалели денег для маленькой девочки в белом платьишке. Предприимчивость и сообразительность Кости-Американца была поразительная. Он не заплатил нам ни копейки, но при этом мы неплохо заработали.

Через неделю нас опять позвали в «Белый таракан». Директор был в стельку. Костя был настолько пьян, что создавалось впечатление, будто он соревновался в выпивке со всем залом. И в итоге – победил. Нас усадили за стол, как дорогих гостей. Накормили, напоили и послали на сцену. Димка виртуозничал на саксе, а я импровизировал на клавишах. Народу, как всегда, нравилось. Примерно через час ничуть не протрезвевший директор подошел к нам и достал из кармана пачку пятисоттысячных купюр (1996 год), перетянутых резинкой от бигуди. Костя-Американец уверенно всунул пачку денег в раструб саксофона. Димка вспотел и перестал попадать в ноты, а я замер на аккорде и стал прикидывать, какую машину буду покупать. Мы еле доиграли композицию и на дрожащих ногах дошли до своего стола. Счастье переполняло. Но подошёл директор и попросил деньги обратно:

– Ребята, вы же понимаете, что это было частью шоу. Чтобы посетители тоже не жадничали,– со знанием дела объяснил нам Костя.

Единственный раз в жизни я заработал целую кучу денег – и тут же все потерял.

От обиды мы собрали инструменты и ушли. Навсегда.

Такие разные…

В нашем Училище искусств заурядных людей не было. Как может человек, с утра до вечера стоящий перед нотами, иногда – с похмелья, быть заурядным! О некоторых не могу не написать. И пусть простят меня, если что не так.

Учился со мной на курсе некто Геннадий. У него была интересная черта характера, а может быть, хобби – Гена любил брать на испуг незнакомых ему людей. Устраивал так называемые проверки на смелость. Подходил к новенькому первокурснику и начинал наезжать на него в стиле «гоп-стоп». Тех, кто знал добродушного клоуна Генку, веселили его дурачества. Он натягивал кепку на глаза, выпячивал нижнюю губу и начинал косить под уркагана: «Ты чьих будешь? Кто по жизни? Есть чо по мелочи? Базар-вокзал, этап-тюрьма» – и так далее, в том же духе. Объект проказ был ошарашен от такого напора и диссонирующего несоответствия наружности добряка Генки с лексиконом отъявленного бандита. Внешне, кстати, Геннадий очень походил на мышонка Джерри из знаменитого мультика. Маленького роста, большеглазый, круглолицый и всегда румяный. А теперь представьте его в кепке-восьмиклинке. Уверяю вас, из него бандит, как из трамвая зубная щетка.

Студенты, сталкиваясь с его наездами, старались избежать конфликта и ретировались. Гена радовался легкой победе и наглел ещё больше. Однажды мы сидели в фойе и разглядывали новеньких студенток. Геннадий, как обычно, занимался излюбленным делом – ходил и до всех докапывался. Подойдя к очередной жертве, которой оказался молодой человек с дипломатом, Генка громко, чтобы привлечь всеобщее внимание, закричал:

– Слышь, олень с кейсом! Ты чо, в натуре, тут встал, как лось! Ну-ка, пошли-ка, на улицу. Побазарим-ка!». Обычно в такие моменты люди робели и старались отойти в сторону. Но на этот раз молодой человек оказался не робкого десятка. Он молча поставил дипломат, крепко взял Гену за локоть и сказал:

– Пошли.

Генка опешил. Глаза его еще больше округлились. Он резко вырвал руку и побежал. Просто стреканул, не говоря ни слова. Смелый студент кинулся вдогонку. Под всеобщий хохот они бегали по фойе вокруг столов, а затем – по училищному скверу. Неизвестно, что у них произошло дальше, но через несколько минут оба вернулись без следов рукоприкладства. В итоге Гена и смельчак Стас стали лучшими друзьями. Видимо, Стас был единственным, кто достойно прошел Генкино испытание.

Гуталин

Еще один интересный «кадр» – Паша. Отличный парень, спортсмен, замечательный пианист и немного – поэт. Но изюминка его – не в творчестве. Первое, что бросалось в глаза при встрече с Пашей, – это до блеска начищенные ботинки. Пашка частенько сидел в фойе училища и надраивал свою обувь, которую менял как перчатки. Если бы вдруг случился зомби-апокалипсис (который нам предрекает кинематограф), то Пашка, скорее всего, обитал бы не в гипермаркете, полном еды, а в обувном магазине. Обувная зависимость подарила Паше прозвище – «Гуталин». Он ни капли не огорчился. «Гуталин – кличка не обидная, – говорил Паша. – Вот вазелин – другое дело!». Он вообще был довольно мирным человеком. Если не наступать ему на ноги…

Но однажды некто нарушил это правило. По рассказам Паши, все произошло молниеносно. Какой-то хам в автобусе наступил ему на новую туфлю и не извинился. Рассвирепевший Паша вытолкал наглеца из автобуса и доходчиво объяснил тому, что «по ногам ходить нельзя». По счастливой случайности, драку разнимали водитель автобуса, пассажиры, случайные прохожие, народ с остановки и Пашин преподаватель. Эта история мгновенно разлетелась по училищу. Пашу стали уважать еще больше, а прозвище «Гуталин» закрепилось прочнее.

Дядя Витя

Витя, сколько его помню, всегда носил шляпу. Когда здоровался, приподнимал её и говорил: «Здоровеньки булы!» Он был старше нас на 5 лет (впрочем, он и сейчас старше нас на 5 лет), поэтому студенты называли его Дядя Витя. Внешне Дядя Витя напоминал деревенского завклубом: соломенные волосы, добрые с прищуром глаза, старомодная фетровая шляпа.

Учился Витя на фольклорном отделении и полностью ему соответствовал. Сидя на лекции, мы частенько слышали из коридора: «Ой, вы гой еси, добры молодцы!», – это распевался Витя. Он был самым жизнерадостным и открытым человеком в училище. Хотя жизнь его не баловала. Родителей у Вити не было. Из детдома его забрала бабушка. Жили они вдвоем, в деревянном доме около железнодорожного вокзала.

Как-то утром я зашел к Витьке по делам. Подойдя к его калитке, я услышал дикий вопль. Дверь с силой распахнулась перед самым моим носом. Я еле отскочил. Из калитки вылетел хохочущий Дядя Витя в трусах и рубашке. За ним с топором гналась бабушка и кричала: «Я тебе дам дома не ночевать. Тудыть твою растудыть!». Далее последовал набор нецензурной брани.

Вот в таких условиях Дядя Витя и жил.

* * *

Витя работал в городском саду. Недалеко от памятника Ленину он вел уличное караоке. Ленин указывал на Витю, как бы говоря: «Товагищи! На хег геволюцию – все на кагаоке!»

Постоянно вокруг Вити собиралась куча народа, при этом желающих спеть практически не было. Люди требовали, чтобы Витя пел сам. А делал он это весело и задорно. Особенно когда исполнял «Частушки бабок-ёжек» или «Песенку мамонтенка». Зачастую вокруг Витьки начиналась дискотека. Танцевала вся площадь.

Там, у Ленина, Виктор познакомился с Таней. Через полгода они поженились и уехали в Германию, на историческую родину Тани. А ещё через два года Витя вернулся назад, но уже холостой. «Что не сложилось?» – спрашивали его друзья. Всем было интересно, что может не понравиться отечественному фольклористу в развитой капиталистической стране, где делают хорошие машины и микрофоны.

Неунывающий Дядя Витя как-то собрал небольшую «пресс-конференцию» из друзей и объяснил нам причины своего отказа от Германии и Тани:

– Во-первых, – сказал Витя, – в России интересней. А во-вторых, Таня не разрешала мне дома говорить по-русски. И петь тоже, – выдержав паузу, добавил Витя.

Больше вопросов ни у кого не возникало. А Витю стали любить еще больше. От своей женитьбы и поездки Витя все-таки извлек пользу. Во-первых, он больше не стал жениться, а во-вторых – неплохо освоил немецкий язык и стал использовать его направо и налево, что добавило шарму и без того обаятельному Вите.

* * *

Дядя Витя был очень притягательным человеком. Он постоянно притягивал интересных, но, зачастую, сумасбродных людей. Как-то он притащил в училище бомжа, который наизусть читал стихи Маяковского. Декламатор без определенного места жительства своим самозабвенным талантом поверг толпу учащихся в эйфорию, а затем попросил денег на хлеб и бесследно пропал.

* * *

Или другой случай. Витя познакомил нас с «настоящим» колдуном. Тот поведал, что разгадал секрет вечной молодости. И секрет этот, по мнению колдуна, заключается не в правильном питании и здоровом образе жизни, а в процедуре промывания кишечника специальным маслом, которое он заказывает на каких-то далеких островах. Естественно, мы все восприняли его как очередной объект для насмешек, но подыграли. С серьезным видом мы слушали, как колдун-шарлатан рассказывает про энергетические силы, человеческие токи и карму. Закончилась лекция нетривиально. После того, как колдун огласил ценник на масло для волшебной клизмы, мой однокурсник Валентин (по характеру правдоруб) сказал, что задницу можно промыть и бесплатно, а платить за промывку мозгов он не намерен.