Детектив Фокс. Дело об исчезнувшей миссис Клейтон

Я щедро посыпала порошком ссадину, и гость зашипел. Я покачала головой.

– Как ребенок, честное слово.

– В вас совершенно нет жалости, – посетовал больной.

– А нечего лезть в драку. Вот, выпейте, – протянула я стакан с виски. – Считайте это обезболивающим.

– Тогда следовало дать его сначала, а потом лечить, – ворчал он, отпивая глоток напитка.

Я закатила глаза. Все-таки больные мужчины невыносимее здоровых.

Миссис Дауф принесла пальто, и я села выбирать подходящие пуговицы из коробки. Понимая, что придется пришивать совершенно разные, смирилась с этим. Главное, чтобы подходили по размеру и справлялись со своей задачей.

– Я бы предложила вам парокар шефа, но он укатил на нем и вряд ли скоро вернется. Может, вызвать полицию? – Я завязала узелок на нитке. – Подбросят вас до участка, а там уж точно парокар поймаете.

– Благодарю, – саркастически процедил репортер. – Обойдусь без их помощи.

– Приложите лед, а то завтра распугаете всех своих коллег.

– Вам ничуть меня не жаль?

– А вы бы хотели, чтобы я испытывала к вам жалость?

Он замолчал и, накидав кубиков льда в салфетку, приложил ее к носу.

– Можете предложить что-то еще?

Я не поняла, означала ли эта фраза, что он ждет от меня каких-то чувств или это он о лечении.

– Еще хорошо помогает сок алоэ. – Я пришивала пуговицу и не смотрела на гостя. – Но по опыту могу сказать, что синяки…

– Кларисса, – репортер перебил меня. – Вы намеренно избегаете разговоров о чувствах.

Я подняла на него удивленный взгляд.

– Отчего же? Мы с вами только что говорили о жалости. Могу поговорить с вами о чувстве голода. Вы, кстати, голодны? Я собиралась поужинать…

– Кларисса!

– Ну вот. Склероз. Я так и знала. Вас хорошенько приложили по голове. Вы должны называть меня мисс Фэлкон.

– Я влюблен в вас.

Я опешила. Нитка, которую я пыталась откусить, вдруг оторвалась. И тишина разлилась по комнате. Я смотрела на репортера, а он на меня.

– Какая чушь, – произнесла я одними губами.

– Чушь? Чушь!? – Он отложил салфетку со льдом и поднялся. – Посмотрите на меня и скажите, что не чувствуете того же.

– Я не намерена разговаривать на эту тему. – Вновь опустила голову, завязывая на нитке новый узел и собираясь пришить еще одну пуговицу. – Поверьте, – нарочно размеренно заговорила я, – завтра вы будете жалеть о своей несдержанности. Поэтому я скажу вам сегодня. Завтра, когда мы встретимся, вы не должны испытывать чувство стыда или неловкости. Ваш порыв понятен. Вы испытываете заботу обо мне, как о любой другой женщине, попавшей в неприятности.

– Нет! – прервал он меня. – Я влюблен в вас, Кларисса. Мне нет дела до других женщин. Я хочу быть с вами.

Я не поднимала головы, проклиная его несговорчивость.

– Вы не можете…

– Дело в лорде Ольдене?

Я вскинула голову и удивленно посмотрела на него.

– Что?

Он подошел ко мне и опустился на колено, чуть поморщившись от боли. Я нервно сглотнула и продолжила пришивать пуговицу, чтобы не смотреть на него.

– Вы дали согласие лорду Ольдену и теперь жалеете об этом? Между вами ничего нет. Ведь так? Иначе почему он не охраняет ваш покой? Почему не обеспечил вас парокаром, чтобы вы не ездили на общественном? Почему позволяет рисковать собой?

Я размышляла, как выйти из этой ужасной ситуации и не находила выхода, который бы не повлек еще больших последствий. Пришлось воспользоваться единственным возможным.

– Вы ошибаетесь, – тихо проговорила я. – Лорд Ольден заботится обо мне. Прямо перед вашим приходом я получила от него целую гору подарков и очень милое послание. А от личного парокара я отказалась сама. Хочу независимости. Вот и договорилась, что буду справляться своими силами. Ричард очень терпим к моим просьбам. Называет их милыми капризами.

На последней фразе я мягко улыбнулась и подняла взгляд на репортера, увидев боль в его глазах. Он лишь на секунду позволил мне увидеть ее, а после закрылся, леденея. Мистер Уайт медленно поднялся, взял из моих рук пальто. Надел его.