Смысл буддизма и ценность искусства

Прекрасная Госпожа Утреннего Света, источник моей радости, Я поклоняюсь Тимбару, твоему отцу, который дал тебе жизнь.

Ты подобна воде для жаждущих или прохладному ветерку.

Сияющая Богиня, я люблю тебя, как Архаты любят Дхарму.

Будь лекарством от моей болезни, будь пищей, утоляющей мой голод,

Угаси мой огонь, Госпожа, будь прохладной водой для меня, горящего.

Позволь мне погрузиться в твой живот и груди, Подобно разгоряченному зверю в цветущий лотосовый пруд.

Подобно тому, как обезумевший слон, беспечный к палкам, натыкается на них или работает, Я сошел с ума, ослепленный твоими восхитительными бедрами.

Мое сердце запуталось в твоих сетях, мой ум взбудоражен, Я пойман, как рыба, и не могу оставить тебя.

Очаровательные берда, обнимите меня, нежноглазая Госпожа, обхвати меня,

Прекрасная, заключи меня в объятья – как я молю об этом!

Я не слишком сильно любил, но теперь, из-за твоих кудрей,

Моя любовь стала бесконечной, подобно подношению, сделанному Архатам.

Какие бы заслуги я не обрел по отношению к этим Архатам,

Да созреют они, чтобы ты окружила меня совершенной приязнью.

Какое бы благо я не совершил на этой большой земле,

Пусть его плодом будет мое пребывание рядом с твоей совершенной красой.

Подобно тому, как Шакьямуни – сосредоточенный, мудрый и осознанный – в медитации

Искал бессмертие, так и я жажду тебя, нежный

Солнечный Свет,

И, как мудрец возрадовался, обретя высочайшее

просветление,

Так и я возрадуюсь, моя красавица, занявшись любовью с тобой.

Если бы Сакка, Владыка небес, исполнил мое желание,

О, Госпожа, моя любовь столь сильна, что я бы выбрал тебя.

Приветствуя его, я возношу хвалу твоему отцу, мудрая женщина, как поклонился бы

Внезапно расцветшему дереву сал, за такую дочь.

Когда песня кончилась, Благословенный сказал музыканту Панчасикхе:

– Звучание твоих струн столь гармонично сочетается с твоим пением, а звучание голоса столь гармонично сочетается со струнами, что звучание струн не господствует над пением, как и звучание голоса – над струнами. Где, Панчасикха, сочинил ты эти строфы о Будде, Дхарме и Сангхе и о любви?

– Однажды, Владыка, Благословенный жил в Урувеле, на берегу реки Неранджара, у подножия баньяна Козопаса, до того, как ты обрел Просветление. В те времена я очень жаждал этой Госпожи Солнечного Света по имени Бхадда, дочери Тимбару, царя музыкантов. Но, Владыка, госпожа избрала другого, Сикхаддхи, сын колесничего Матали. Тогда, Владыка, поскольку я не мог найти способа быть с госпожой, я взял свою нежную лютню из дерева бильва и отправился к дому Тимбару, царя музыкантов, где заиграл на моей нежной лютне из дерева бильва и произнес эти строфы о Будде, Дхарме и Сангхе, об Архатах и о любви… [Текст повторяет строфы].

– Когда я закончил, Владыка, Госпожа Утреннего Света сказала мне:

«Я не видела Благословенного лично, но я слышала, как о нем говорили, когда я танцевала в зале Судхаммы на Небесах Тридцати Трех. Поскольку ты, мой друг, восхвалил этого Благословенного, давай соединимся прямо сейчас». И действительно, Владыка, мы соединились и вместе с тех пор» 26.

26 «Дигха-никая», II, с. 264-267, пер. Дхивана.

В конце «Суттанты» Сакка, царь богов, получив от Будды удовлетворительные ответы на все свои вопросы и обретя «безупречное незапятнанное Око Истины», в благодарность за службу сделал Достигшего пяти вершин царем музыкантов и вручил ему руку госпожи Сурьяваччасы. Этот идиллический эпизод указывает не только на признание Буддой ценности музыки, но также на его мягкость и человечность. Можно только представить удивленную улыбку, с которой Бесстрастный слушал стенания покинутого гандхаббы.

Симпатия Будды по отношению к поэзии упомянута в «Вангиша-самьютте», восьмом разделе «Самьютта-никаи» («Книги схожих речений»). Вангиша был одним из наиболее одаренных учеников Будды, и каждая группа из двенадцати сутт, носящих его имя, содержит поэтический отрывок и прозаическое введение, описывающее обстоятельства, которые привели к его созданию. Поэзия без прозаических фрагментов включена в «Тхерагатху», «Песни старших бхиккху», одну из книг «Кхуддака-никаи», которая также содержит строфы Вангиши их «Сутта-нипаты», которых нет в «Самьютте». Первые четыре стихотворения – это строфы о самоосуждении, о раскаянии в похоти и гордости, выражающие стремление поэта достичь очищения всех ментальных загрязнений в бесстрастном покое ниббаны. Следующие семь сутт, большинство из которых содержит строфы, в высшей мере прекрасные с литературной точки зрения, упоминают о том, что Будда и – однажды – Шарипутра поощряют Вангишу совершенствовать свой поэтический дар. Сутра 11 достаточно коротка и поэтична, чтобы ее можно было процитировать полностью как типичный пример отношения Будды:

«Однажды Благословенный пребывал в Кампе, на берегах лотосового пруда около Гаггары, с большим собранием монахов, насчитывавшим 500 бхиккху, 700 последователей-мирян, 700 последовательниц-мирянок и несколько тысяч божеств, хотя Благословенный превосходил их красотой и величием. Тогда достопочтенный Вангиша подумал: «Благословенный живет в Кампе, на берегах в Кампе, на берегах лотосового пруда около Гаггары, с большим собранием монахов, насчитывающим 500 бхиккху, 700 последователей-мирян, 700 последовательниц-мирянок и несколько тысяч божеств, и Благословенный превосходит их красотой и величием. Не должен ли я восхвалить Благословенного в его присутствии подобающими строфами?»

Тогда достопочтенный Вангиша, поднявшись с места, закинул одеяние на плечо и, поприветствовал Благословенного со сложенными ладонями, сказал ему: «Благословенный, меня озарило вдохновение! Радостный, вдохновение озарило меня!»

«Поделись своим вдохновением, Вангиша», – сказал Благословенный.

Тогда достопочтенный Вангиша восхвалил Благословенного в его присутствии подобающими строфами:

Подобно полной луне безоблачной ночью

Или солнцу, сияющему в ясном синем небе,

Ты, великий мудрец, подобно Богу Огня,

Превосходишь весь мир своим величием 27.

27 «Самьютта-никая», I, с. 195-196, пер. Дхивана.

В каждой из остальных шести сутт Вангишу также поощряют пользоваться своими, без сомнения, отнюдь не посредственными поэтическими способностями, и он на ходу сочиняет строфы «хорошо сказанной речи» в честь Шарипутры, по случаю церемонии павараны, по случаю проповеди Будды, по случаю почтения, выраженного Мастеру Аннаси Конданной и в признание психической силы Моггальяны. В восьмой сутте содержится не только разрешение на импровизацию, о котором просит Вангиша, которое неизменно дает ему Будда, но и несколько дополнительных строк диалога. Он не встречается в других суттах и доказывает, сколь явно выражал свое одобрение Будда, сколь недвусмысленной была его благоволение к тому типу поэзии, в котором Вангиша достиг совершенства. После того, как Вангиша в порыве энтузиазма сравнил Будду, проповедующего Дхарму, с огромной тучей, проливающей изобильный дождь на землю, и произнес заключительные строфы восхваления Мастера, Возвышенный сказал: