Луковица судьбы

Настурция Петро

Луковица судьбы

Глава 1

Катя подняла металлический крючок на калитке, толкнула ее и нетерпеливо зашагала по дорожке к дому, который выглядел угрюмым позабытым гостем. Под ногами уютно шуршал гравий, ветка старой яблони возле крыльца случайно коснулась плеча, словно невзначай поздоровалась. На простенькой двери с облупившейся синей краской висел ржавый замок, повидавший на своем веку и ливни, и метели, и иссушающее солнце. Катя помедлила мгновение, а потом решительно вставила ключ. Упрямый замок поддался не сразу – пришлось несколько раз с усилием поворачивать ключ, рискуя сломать его. Но, наконец, раздался приятный щелчок, дужка выскочила вверх, и потянула на себя скрипучую дверь.

В нос сразу ударило тем самым запахом, который рассказывает долгую историю дома, словно перелистываешь пыльные страницы книг: растрескавшееся дерево шкафчиков, нагретые тканевые абажуры настольных ламп, покоробившийся лак на половицах, засохший ломтик яблочного мыла рядом с жестяным умывальником – у всего был свой аромат, даже у пожелтевших вязаных салфеток, старомодно и мило разложенных на телевизоре с выпуклым экраном и на полированных тумбочках.

Катя с интересом потянула носом и только потом окинула единым жадным взглядом: бабушкина дача пахла детством. Вспомнились утренние блинчики, сдобренные ложкой густой деревенской сметаны. Баюкающий перестук спиц, которые по вечерам вязали очередной зимний носок, хотя за окном багровел еще совершенно летний закат. Здесь – в этом маленьком домике с двумя комнатами, разделенными самодельной перегородкой – все воспоминания оживали так, будто только вчера Катя была девочкой в любимом синем сарафане.

– Ну, здравствуй, – с чувством сказала Катерина, переступая порог.

Она положила ключи возле зеркала, скинула с плеч дорожный рюкзак и, подняв два громыхающих ведра, вышла обратно на улицу и направилась к колонке. Хотелось сначала умыться, вскипятить воду и, уже напившись чаю, неспешно обойти весь дом, чтобы брать в руки каждый предмет и вспоминать, вспоминать, вспоминать. Ведь Катя сбежала сюда из города ради этого: вспоминать прошлое, дабы забыть настоящее. Настоящее жгло болью и отдавало в сердце.

«Только здесь я обрету покой», – решила для себя Катерина несколько дней назад, после чего спешно собрала вещи, купила билет на поезд в детство. И уехала, трусливо отправив начальнику заявление по поводу срочного отпуска за свой счет на неделю. Явиться к нему лично в кабинет она не осмелилась – все равно бы отказал. А чтобы не получить такой же отказ в качестве ответа в мессенджере, Катя просто отключила телефон. «Потом ему объясню», – малодушно подумала она, прекрасно понимая, какие последствия может ожидать.

Сейчас ей совсем не хотелось думать ни о настоящем, ни о работе, ни о взрослой жизни со всеми ее предательствами и потерями. «Нам всегда кажется, что в детстве было лучше, но это не так», – говорит обычно мама.

– Нет, это так. В детстве было по-другому. Это так! – говорила вслух Катя, направляясь с полными ведрами ледяной воды от колонки в бабушкин домик.

И тут же стала озираться, не слышал ли кто. К счастью, ни одного знакомого лица по дороге она не увидела.

Вечер Катя провела, как и планировала – в тихом уединении: пила чай, читала детские потрепанные книги. Из серванта достала запыленный сервиз, намыла любимую тарелку с васильками и такую же чашку. Этой посудой Катерина хотела пользоваться каждый день. Оставалось найти ту самую эмалированную кастрюльку в красный горох, в которой любая еда становится особенно вкусной.

Присев на корточки, Катя стала рыться на нижней полке шкафчика под раковиной. Выудила чугунную сковородку с нагаром, помятый алюминиевый дуршлаг, венчик, пачку прихваток, сшитых бабушкой.

– Куда ж ты запропастилась? – недовольно проворчала Катя, отодвигая с грохотом одну металлическую емкость за другой. – Ах, вот ты где спряталась!

Любимая кастрюлька оказалась внутри другой – огромной, предназначенной для варки вишневых компотов на зиму. Катя вскочила на ноги, победоносно держа добычу в обеих руках. Поставила в раковину под умывальник, открыла крышку и… замерла в недоумении. На дне лежало что-то круглое, завернутое в носовой платок.

– Это еще что такое? – прошептала Катерина.

Она аккуратно стала разворачивать находку, опасаясь, что там может быть внутри: а ну как разбегутся во все стороны какие-нибудь жуткие жуки – так над ней однажды уже подшутил в детстве соседский мальчишка. Осторожно отодвигая ткань, Катя предусмотрительно отодвинулась назад, чтобы в случае чего просто скинуть кошмар в раковину и отскочить. Но под носовым платком проглянуло нечто темное и шершавое, совершенно неподвижное. Катя медленно развернула носовой платок до конца и увидела крупную луковицу.

«Тюльпан? Нарцисс? Гиацинт?» – подумала Катя. В цветах она плохо разбиралась. Да и не замечала, чтобы бабушка сильно увлекалась садоводством: та больше предпочитала полезные культуры и занималась огородом, трепетала над грядками, заставляла полоть, рыхлить – о, это Катя очень хорошо помнила. Как и свои побеги от ненавистных сорняков к речке. И бабушкины вечерние нотации с обещанием лишить телевизора в наказание за отлынивание от помощи. Сейчас бы Катя все на свете отдала, чтобы сидеть и методично вытаскивать пырей с его бесконечными корнями.

– Ну конечно! – радостно вскрикнула Катя.

Идея созрела мгновенно. Катерина кинулась к закутку за занавеской, где бабушка раньше держала всякие ненужные вещи, которые «нельзя выбрасывать – могут пригодиться». Разумеется, там нашелся пустой горшок для комнатных цветов. Схватив его, Катя сунула луковицу в карман, и выскочила во двор. Выбрав самую маленькую лопату в сарае, Катерина решительно вонзила ее в старую грядку, с удовольствием наступив на металлическое полотно так, чтобы оно уверенно вошло в затвердевшую за годы почву. И, собрав достаточно темной земли, голой рукой распотрошила ее в цветочный горшок.

«Как же я соскучилась по земле», – с удивлением подумала Катя.

Ей хотелось едва ли не есть эту почву пригоршнями, пропускать между пальцами, вдыхать землистый аромат. «Город высосал из меня все соки в прямом смысле. Вот почему так потянуло сюда», – поняла Катя, делая очередное неожиданное для себя открытие в этот день.

И тут же поспешно погрузила луковицу в горшок, в землю. Словно это была рыба, которую надо немедленно опустить в воду, иначе задохнется на привычном нам воздухе. Обильно полив свою загадочную посадку, Катя подняла цветочный горшок и торжественно понесла в дом, на подоконник. Она решила, что будет жить здесь, пока луковица не даст бутон.

Однако жизнь распорядилась иначе. Катин побег с отключенным телефоном продлился только 5 суток.

– Разве так можно? Тебе 35 лет, а ума так и нет! – рыдала мама. – Я все больницы, все морги обзвонила! Я с ног сбилась, в полиции заявление лежит – тоже ищут тебя, безголовую! Не стыдно тебе?

Лицо ее было опухшим от слез, под глазами – почти черные синяки, руки тряслись. Она нашла дочь на шестой день, когда уже побывала у всех ее нынешних и прошлых подруг, заглянув даже на квартиру к бывшему зятю и в кабинет к начальнику. Никто ничего не знал, никто ничего не слышал, никто ничего не видел подозрительного.

– Как ты могла? Разве так можно поступать с близкими? Ты меня в гроб вогнать хочешь?

Мать причитала и по десятому кругу повторяла одни и те же фразы. Катя от стыда и жалости к ней не могла поднять глаз. Так и стояла на пороге, держась за раскрытую дверь одной рукой и уронив другую вдоль тела. Во всей череде последних событий личной жизни Катерина напрочь забыла о том, что у нее действительно есть близкие. Точнее, единственный близкий человек – родная мама.

– Прости, – одними губами прошептала Катя.

Мама махнула. Мол, молчи, не нужны мне твои извинения. Но кричать перестала. Только вытерла тыльной стороны ладони мокрые глаза и покачала головой. Катя сделала шаг назад и пригласительный жест. Мама вошла в дом.

Час спустя, обе с красными от слез пятнами на лице, сидели прямо на крыльце и смотрели на догорающее вечернее небо. Катя призналась маме и рассказала ей свою историю, из-за которой и решила сбежать, не подумав больше ни о ком.

– Прости, – в очередной раз повторила Катя.

Мама молча кивнула, не глядя на нее. Потом задумчиво добавила:

– Но почему ты не рассказала об этом раньше?

Катя нащупала какой-то маленький камушек в сланцах, вытащила его и кинула перед собой.

– Не знаю, мам. Наверное, просто боялась.

– Боялась чего?

– Ну… что ты скажешь, что он мне не пара.

– Но ведь он действительно тебе не пара!

– Вот видишь, – горько усмехнулась Катя.

Мама снова замолчала. В этот раз тишина длилась несколько минут. Катерина первой нарушила ее:

– Ладно. Что было, то было. Надо возвращаться на работу, если меня еще не уволили. А если уволили, то…

– Не уволили.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Катя, но тут же опомнилась. – Ах да, ты и там побывала. Но это ведь еще ничего не значит. Когда ему станет известно, что со мной все в порядке, и я просто сбежала, уволит наверняка.

– Запросто. Еще и по статье! Испортишь себе трудовую книжку. И никуда больше не возьмут!

– Мам, ну не начинай. Это уже прошлый век. Полно работы, где в трудовую книжку и не заглянут.

– Это какой, например? Везде посмотрят твой прошлый опыт.

– Не везде.

– Тебе лишь бы поспорить.

– А тебе лишь бы поучать меня.

Обе посмотрели друг на друга с вызовом. Катя вздохнула и тихо сказала:

– Мам. Я знаю, ты меня очень любишь. И я тебя тоже очень люблю. Но, пожалуйста, давай уже вспомним, что я давно взрослая. Мне не 10 лет. И даже не 20. Да что там говорить, даже не 30.

– Если так, то разве взрослый человек сбегает из дома, как девчонка? И отправляет начальнику заявление по телефону?

Катя прикусила язык. Снова повисла тишина. Небо темнело, наполняясь звездами от макушки к горизонту, потянуло ночной сыростью. Катерина передернула плечами, хлопнула себя ладонями по бедрам, резко поднялась и сказала:

– Вот что. Пойду как раз включу телефон, соберу рюкзак. И поедем домой. Буду нести ответственность за то, что сделала.

Глава 2

Осенний дождь шелестел по стеклу, кленовые листья дрожали под каплями, тяжелели и сбрасывали воду на зонты прохожих. Катя сидела на подоконнике, поджав ноги и смотрела, как по дороге в одну сторону убегают вдаль красные огни, а в другую приближаются белые огни фар. Два цветных потока в темноте. «Словно инь и ян», – невольно усмехнулась Катя.

Она в очередной раз перебирала в голове события последних двух месяцев. Свое позорное увольнение, когда начальник специально объявил об этом на весь офис, потрясая белым листом у нее перед носом – от бумаги еще пахло краской принтера и дорогой ручкой директора. Размашистая его подпись с синими завитушками долго потом маячила перед глазами по ночам, когда Катя лежала в кровати и смотрела в потолок, не в силах уснуть.