Падение Новгородской республики

Елена Есенина

Падение Новгородской республики

Трилогия «Падение Новгородской республики»

1 часть

Любовь и власть Ярослава

Таинственны прошедшие века,

История, как бурная река,

Начало взяв пути издалека,

Со временем меняет берега.

Что было так незыблемо вчера,

Сегодня – чья-то умная игра.

Написанное хитрою рукой,

Неправдою является порой.

***

Вновь в эту зиму Киев замело,

В глазах от снега белого бело,

От ветра ледяного щёки жгло…

Шёл медленно, ступая тяжело,

Совсем уже преклонных лет старик.

Был взгляд его спокоен, рост велик.

А не замёрзнуть в этот вечер чтоб,

Он шапку натянул себе на лоб,

Укутался до самых пят в тулуп

И поднял воротник до самых губ.

Усами скрыта верхняя губа,

Весь облик завершает борода.

Её наличие и внешний вид

О мужестве и чести говорит.

На худощавом теле под тулупом

Рисунок на рубахе вышит крупно,

На рукава одеты зарукавья*,

Украсила их вышивка из камня.

Корзно* одет, скреплённый в центре бляшкой —

Витым из золота замком с булавкой.

Штаны на нём надеты на меху,

Широкий пояс спрятал калиту*.

Идти в такой одежде старику

Тепло было в холодную пургу.

В лицо его, назойливо кружа,

Февральская впивалась мишура,

Но снежных мошек в небе суета

Бесхитростна казалась и проста.

Он на неё смотрел без интереса,

Не удивляла тайная завеса,

А поселившаяся в сердце пустота

Не вызывала в нём ни гнева, ни стыда.

Уж улеглись в душе былые страсти,

Добился он своей наследной власти,

И получил величия сполна,

Хоть и мешала с детства хромота.

В заботах и интригах жизнь прошла,

К воспоминаниям душа звала.

Морозный ветер и колюч, и строг,

Дыханьем ледяным его обжёг,

Схватил за бороду неистово разок,

Румянец появился впалых щёк.

Дни детства позабыть старик не мог,

И он готов начать свой монолог.

***

Был слаб физически неопытный юнец,

И окружение звало его «хромец».

Жил с матерью он лет до десяти,

Хотел в семье с родителем расти,

Но от крестителя языческой Руси

Не доставалось мальчику любви.

Громить врагов – это князей удел,

Отец Владимир – в Киеве сидел.

Примером был жестокости и силы,

Рождённый от рабыни, князь Владимир.

Красавица Рогнеда горевала,

Женой Владимиру быть не желала.

Конунг* не отставал, её взял в плен,

А Полоцк превратил в сгоревший тлен.

Но всё ж любовь Рогнеды не познав,

Невинность девичью насильно взяв,

Он от себя наложницу изгнал —

Отправил князь гордячку в Изяславль.

Несправедливость к матери узнав,

Отца стал ненавидеть Ярослав.

Вместо отца с ним был наставник Буда.

Учёба юноше давалась трудно,

И, несмотря на боль в больной ноге,

Учился юноша держаться на коне.

Он по здоровью княжить не готов,

А потому отправлен жить в Ростов.

Там про отца ходили пересуды,

Которые юнцу казались пресловуты*.

Про сластолюбца слышал он не раз,

Про мать же не давали ему знать.

Потом пришлось уехать из Ростова —

Борьба за власть среди князей сурова.

Отец велел явиться в новый город,

Который был ему, как память, дорог.

Когда-то начинал в нём княжить сам,

Способным становясь не по годам.

И в город Новгород без всяких споров,

Его сын Ярослав приехал скоро.

А в Новгороде знатные бояре

Дух независимости строго почитали.

***

В свой семьдесят шестой от рода год

Шёл Ярослав и вспоминал поход

На княженье – как новгородский люд,

Его приняв, дал место и уют.

Построенное для него жилище

Назвали Ярославово дворище.

Уютный дом стоял на берегу,

Поближе к новгородскому кремлю.

Сжимали грудь обиды изнутри.

Как черти, языками душу жгли

Несправедливые наследные дела.

Тщеславием душа была полна.

С Владимиром не прекращалась связь,

Всё контролировал великий князь.

Пока больной сын укреплялся силой,

Отец издалека следил за сыном.

Решенья Буда принимал открыто

И был у Ярослава фаворитом.

Их встретил новгородец Константин,

По роду получивший важный чин.

Был Константин посадник* удалой,

Мог поднимать народ он за собой.

Душа его христианская чиста,

Не провернёшь с ним тёмные дела.

Отец его Владимиру служил

И почести на службе заслужил.

Все новгородцы помнят и поныне

Про подвиги посадника Добрыни.

Он выполнял порученное дело

Обдуманно, отважно и умело.

Был Константин характером в отца,

Завоевал народные сердца.

Честолюбивый, славный сын Добрыни

Не ведал сквернословия, гордыни.

И послан он был в помощь Ярославу,

Чтоб приумножить Новгороду славу.

Во время смуты воинскую честь

Помог для князя Константин сберечь.

И ещё много-много в жизни раз

Он выручал и выполнял приказ.

Тут старику припомнился Вышата:

Жестокая тому досталась плата

За честь служить бесстрашным воеводой —

Однажды поплатился он свободой.

Подумал Ярослав сейчас с досадой,

Что слепота бойцу была наградой.

Он часто его жизнью рисковал,

А вот героя в нём не признавал.

Не время вспоминать позорный миг,

Хотел бы позабыть про то старик.

Он стал отмахивать рукой летящий снег,

Как будто отгонять подальше этот грех.

Хотелось многое убрать из головы,

Но в этом власти нет его, увы.

Над ним всё продолжал кружиться снег,

Судил себя сегодня человек.

Князь вспоминал, как много он хитрил,

Как тайные деяния творил.

События мелькали в голове,

И люди, что вели его к мечте.

Всех тех, кто в тёмных планах помогал,

И червоточины души его узнал,

Он наказал за верность – их убил,

И вот теперь остался он один.

***

Старик окинул взглядом всё вокруг,

И захотелось вспомнить ему вдруг,

Как, познавая княжеский свой труд,

Всё начиналось с родословных смут.

А было то в пятнадцатом году,

Брат Святополк находится в плену.

Отцом посажен с польскою женой

За заговор, что стал тому виной.

Отцу платили дань все города,

Где княжили его же сыновья.

Но, на четвёртый год платить не пожелав,

Владимиру откажет Ярослав.

Был Ярослав давно уже готов

Платить наёмникам за смерть врагов.

Но дань платить он не готов отцу —

Владимиру-Крестителю, творцу.

Чтобы собрать войска против отца,

Князь новгородский подозвал гонца

И шлёт его к варягам наперёд,

Чтоб предложить им воинский поход.

Он вызвал Константина и, в пылу,

Высказывает версию свою:

«Политику коварную веду,

К решению тяжёлому иду,

С отцом придётся начинать войну,

Я в этом вижу выгоду свою».

Всё рассудив, посадник Константин

Решительно его благословил.

И так сказал: «Наёмники-варяги,

На всё пойдут, бездельники-бродяги,

Ты только не скупись – им заплати!

Дружину нашу смело в бой веди».

Князь так и сделал. И большой отряд

К нему на службу поступить уж рад.

Шестьсот обученных здоровых мужиков

Приплыли морем с дальних берегов.

Их встретили, богато угостили

И, дав жильё, поспешно расселили.

Наняв варягов, щедро заплатив,

Князь скрыл от всех свой истинный мотив.

Обиженный судьбой своей юнец

Мечтал в престольном Киеве сидеть.

А в этом деле воины-норманны

Помогут не нарушить его планы.

Но время шло, и долго длились сборы —

Велись с боярами и воеводой споры.

Варяги от безделия скучали

И женщин для потехи похищали.

Пока князь медлил, началась резня —

Не помогла варягам их броня.

На чужаков за женщин, грабежи

Напали новгородские мужи

Да и убили несколько из них,

Чтоб голод у разбойников притих.

Тут Ярослав, не медля ни минуты,

Всех наказал, кто был зачинщик смуты.

В тот день вскипел в нём за варягов гнев,

Князь показал, что может быть свиреп.

Кого-то приказал он плетью сечь,

Кому-то головы рубить с боярских плеч.

Народ против него тогда восстал —

Князь своей смерти еле избежал.

Опомнившись, прощения просил

И деньги за убитых он сулил,

И обещал восставшим новгородцам,

Что больше дань платить им не придётся.

Встав на колени, умолял бояр

Простить за то, что волю дал страстям.

Пообещал свободу вече дать —

Чтобы князей самим им выбирать.

На это согласились новгородцы —

Им от князей зависеть не придётся.

Так Ярослав с народом помирился

И с вечевой системой согласился.

Владимир же собрал большую рать,

Чтоб сына непослушного унять.

Но вскоре весть печальная пришла:

Не стало знаменитого отца.

Брат Святополк теперь по старшинству

Сел в Киеве, дав почести отцу.

Достался город брату Святополку,

Но от него Руси не будет толку.

Письмо сестра из Киева прислала.

Ему Предслава вот что написала:

«Убиты братья: и Борис, и Глеб, —

Прощения за то убийце нет.

Слух ходит нехороший по Руси,

Что Святополк не проронил слезы.

Убийство братьев – дело его рук,

Верней, его подосланных прислуг.

Убийцу братьев надо наказать,

И окаянного из города прогнать».

Про тех, кто был виновником убийств,

В истории оставлен белый лист.

Но тень на всех, кому нужна была

Тех братьев смерть, таинственно легла.

Упала эта тень и на него,

И было всем понятно отчего:

Закон гласил им княжить после брата,

И Ярославу выгодна утрата.

***

Погода в феврале была сухой,

А снег всё приставал к нему с игрой.

Свои ошибки старец понимал,

Их от потомков тщательно скрывал.

Загадочно исчезли имена

Тех, совершивших казнь исподтишка.

Нигде историк не найдёт строки —

О чём шептали злые языки.

Признаться, страх вселило то письмо,

Но поступает Константин умно.

Собрал немедля вече воевода

И весть свою вещает для народа:

«Богат, хорош собою город Киев,

Таким его оставил князь Владимир.

Сидит вместо него братоубиец

С душою окаянной, нечестивец.

А коль посадим князя своего,

То не получит Киев ничего,

Платить не будем больше дань ему,

И отстоим Республику свою.

За Ярослава встанем заодно,

Другого, новгородцы, не дано».

Тут загудело вече, князя славя,

На Киев отправляют Ярослава.

Казну наполнили бояре и купцы,

Чтоб были новые оплачены бойцы.

Победоносным князя был поход —

Бежал из Киева красавец Святополк.

Князь от победы лёгкой без ума:

Варяги заработали сполна!

Теперь спокойно можно дальше жить

И, упиваясь властью, не тужить.

Издать законы князю мысль пришла,

Чтоб усмирить разбойные дела.

Так появилась «Правда Ярослава».

В ней закрепилось письменное право

Судить обидчиков за злые преступленья

И штрафом облагать за оскорбленья.

От обвиняемых нужны были признанья,

По справедливости вменялись наказанья.

Он княжил в Киеве весь этот год

И продолжал писать законов свод,

Но вот потом пришла опять беда —

Вернулся Святополк, собрав войска:

Из половцев огромная толпа,

Да Болеслава польского орда.

Был тестем Болеслав для Святополка,

И зятя поддержал он и не только:

Забрал кусок земли – такая плата,

Чтоб в битве победить родного брата.

Против орды бессилен Ярослав —

Бежал он, поражение признав.

Кресты на поле боя том свежи,

Под ними воины лежат его во ржи.

И только он и четверо варяг

Вернулись из опасных передряг.

Князь бросил деньги киевской казны

И в Новгороде скрылся от войны.

Врагами схвачены любимая сестра

И Анна, его первая жена.

Им в Польше отведут другую роль

И Святополк, и Болеслав – король.

Теряются в чужой стране следы

Заложниц этой горестной беды.

Мог Ярослав свой выкуп предложить,

Но предпочёл родню свою забыть.

Чтоб ускользнуть от страшных перемен,

Князь Русь покинуть захотел совсем.

К варягам, словно трус, решил бежать,

Из Новгорода на ладье удрать.

Позора Новгород не может пережить

И бегство князю не готов простить.

Старик остановился, вытер лоб —

От мысли этой вновь бросает в пот.

Воспоминанья редко хороши,

И в основном они мрачны и тяжелы…

***

На Волхове качается ладья,

И поджидает князя втихаря.

Он думал, что тихонько уплывёт, —

Не отпустил разгневанный народ.

С народом вместе был и Константин:

Он ту ладью на щепки порубил,

Но не поругана у князя была честь —

Посадник смог всё вовремя учесть.

Наполнил милостью народные сердца —

Оправдан князь устами храбреца.

Так произнёс посадник Константин:

«Весь Новгород с тобой, ты не один».

Вновь деньги новгородские мужи

Собрали для дружины и казны,

И княжича заставили пойти

На Киев, чтоб победу обрести.

И вот опять наёмные полки

Идут на Киев, обнажив клинки.

Помог в успехе князю не в первой

Наставник, воевода боевой.

На этот раз повержен Святополк —

Бежал в леса, как одинокий волк.

Давно в лесах тех след его простыл,

И где-то в них он голову сложил.

Дружина и варяги бились так,

Как будто Святополк был лютый враг.

Захвачен Киев, им благодаря,

И берег живописного Днепра.

Он снова, Ярослав, пришёл сюда,

В богатые и дивные края.

Величием охвачено нутро:

И Новгород, и Киев – всё его!

Природа усыпляла и звала

Послушать, как поют колокола.

Заняв престижный киевский престол,

Власть Ярослав с почётом приобрёл.

Но омрачал идущий с моря слух,

Что будет вскоре множество разрух.

Куда теперь в политике идти,

Как обойти опасные пути?

Был Ярослав угрюм и нелюдим,

Он понимал – союз необходим

Со шведами, чтоб не было войны,

Набегов, грабежей с той стороны.

И силу надо тоже обрести,

Всё отнятое ранее спасти.

Над Болеславом, западным соседом,

Нужна ему бесспорная победа.

Старик продолжил путь по мостовой,

Всё больше погружаясь с головой

В те мысли, что текли, будто рекой,

Про его жизнь со шведкой молодой.

***

Роднить династии в то время модно —

Правители женились так охотно.

И было это вовсе не позорно

Жениться без любви, а как угодно.

Когда войны опасность возникала,

Страна быстрей родню себе искала.

Про Западных врагов Руси узнав,

Своих сватов направил Ярослав.

Не по любви решил и он жениться:

Невеста же – спесивая девица.

Решенье принято, бесспорно, верно:

Зовут невесту князя Ингигерда —

Женою князю станет для того,

Чтоб продолжать политику его.

В Норвегии в то время правил Олаф,

Он был хорош собой: и храбр, и молод!

И шведку в жёны тоже он хотел,

И сердцем мучился он от любовных стрел.

Романтик письма тайные писал

И о свидании с красавицей мечтал.

Она в него заочно влюблена

И ждёт уже решения отца.

Хоть Олаф и просил её руки,

Но шведы Ярослава предпочли.

Она красива, статна и юна,

Воспитана, изысканна, умна.

А он немолод, мучает недуг

И мало героических заслуг.

Свои условия поставила невеста —

За князя выходить казалось ей нелестно, —

Чтоб стать хозяйкой в северной стране,

Потребовала Ладогу себе.

Борясь за власть и от войны устав,

На все условия согласен Ярослав.

Он понимал, что брачный их союз

Поможет укрепить торговый путь.

Не станут шведы больше нападать,

Торговый путь разбоем разорять.

А с Ладоги и в Новгород купцы

Направят свои полные ладьи.

***

Жить с верою в стране необходимо:

Крестили шведку именем Ирина —

В холодной и неведомой Руси

Ей счастье захотелось обрести.

Народ страны ей показался диким,

Но Новгород понравился Великий.

Здесь просит себя шведка поселить,

Чтоб город этот искренно любить.

А в Старой Ладоге – её наместник, швед.

Богатства Ладоги – её, Иринин хлеб.

Но и супружеские узы с Ярославом

Нарушить не имеет она права.

Их возраст отделял на двадцать лет,

Для молодой жены он – старый дед.

И с первых дней не задалось знакомство,

Брак же у них похож стал на партнёрство.

Князь вспомнил, как с душой украсил спальню,

Привёл жену в свою опочивальню.

Но от неё в ответ раздался смех,

Был смехом оскорблён старик при всех.

Смешки ему запомнились из детства,

Терпел их часто уваженья вместо.

Ударил князь её за оскорбленье,

Но попросил испуганно прощенье.

Старался поначалу Ярослав

Завоевать её строптивый нрав.

Он разрешал бесхитростно, бывало,

Устраивать актёрские забавы.

Ведь скоморохи веселили всех,

И чаще слышен был супруги смех.

Сама она придумывала игры

И на пирах устраивала битвы.

Любила соколиную охоту,

У лошадей ценила их породу:

Училась быстрой верховой езде,

Держалась хорошо она в седле,

Достойно гарцевала на коне.

Успехи были в ратном ремесле.

Ирине в жизни интересно всё,

Ей воспитание отличное дано.

Культуру изучала, языки,

С послами диспуты могла вести.

Все дипломаты понимали, что

Её влияние в политике сильно.

Она умела речи говорить

И хитростью любой конфликт решить.

А потому заморские послы

Переговоры с ней всегда вели

И, восхищаясь остротой ума,

Все говорили, что она мудра;

А муж её – расчётливый делец,

Но по сравненью с нею не мудрец.

***

Он понимал, что это вправду так,

Что его статус поднимает брак.

Мужская страсть с годами утихала,

Обида же на сердце нарастала.

И люди замечали при дворе,

Что злость срывает конунг на жене,

Что чаще он от жизни устаёт —

Болезнь же не проходит, а растёт.

Шептались люди за его спиной,

Что он циничен с молодой женой,

Что раздражителен, заносчив и кричит —

Жена в ответ загадочно молчит.

Князь по натуре вспыльчив, даже груб,

Не расточителен, а мелочен и скуп,

Не тратит больше деньги на пиры,

Берёт их лишь по делу из казны.

Мешал кичливый, скуповатый нрав,

И сторониться начал он забав.

Меж тем Ирина праведно жила,

Наследников для князя родила.

А на детей у князя был расчёт:

Он укрепит границы за их счёт —

Их брачный династический союз*

Сыграет роль миролюбивых уз.

Их первый сын Владимир подрастал,

И дочерей Бог тоже, к счастью, дал.

Пока на западных границах тишина,

И не идёт с соседями война,

Князь строит крепости, возводит города —

Из-за границы едут мастера.

Торговлю развивает, ремесло,

И на монеты тратит серебро.

Красив, богаче стал желанный Киев,

В нём многое пришло из Византии.

Шик городу даёт архитектура,

И развиваются искусство и культура.

Читая много, без конца трудясь,

То в Новгород, то в Киев ездит князь.

Ему уже сорок шестой идёт,

А на дворе двадцать четвёртый год.

Непраздная* опять его жена —

Второго сына ждёт сейчас она.

Он обещает храм ей возвести

И монастырь для женщин на Руси.

***

Старик ссутулился. Он мучился спиной —

Боль достаёт его особенно зимой.

Не помогают мази, лекаря;

Забыл, когда садился на коня.

Вокруг стоят красивые дома —

Украсила их чистая зима,

Но старику совсем не до красот,

Всплывает в памяти забытый эпизод.

Вот он узнал, что в Суздале беда,

Что там у жителей закончилась еда.

Голодная и неминуемая смерть

Скосила население на треть.

Крестьяне убивали стариков,

Чтобы поменьше было едоков,

Подначили язычники-волхвы

Подняться на восстание низы.

За спрятанную ото всех еду

На богачей повесили вину.

Богатых убивала голытьба*,

Громила старой чади* погреба,

Винила в голоде своих бояр

И с грабежом напала на болгар.

Волхвы в том бунте углядели меру,

Чтоб возродить языческую веру.

Поэтому, бросая все дела,

Поехал срочно Ярослав туда.

С болгарами конфликт он устранил,

Войной идти на Русь отговорил.

Волхвов-зачинщиков казнил он всех,

Над бунтарями одержал так верх.

По сути, первая крестьянская война

Против бояр подавлена была.

Его посадник, смелый Константин,

Решенье это князя осудил.

Виня бояр за скрытое зерно,

С простым народом был он заодно.

Как будто с совестью в содеянном мирясь,

Старик прервал свой искренний рассказ.

Тем дням оценку ему сложно дать,

Но, что народ был прав, ему ль не знать?

Воспоминания нахлынули опять —

Он шёл, стараясь душу утешать.

Правда посадника болезненно гнобила —

Любовь народная была у Константина.

Он чувствовал величие его,

Но, к сожалению, не чувствовал своё.

Благих дел сделал Константин немало,

Но князь желал, чтобы его не стало.

Какой же это был тяжёлый год!

Покоя не давал степной народ.

И в это время брат его Мстислав

Свои владенья увеличить рад.

Чернигов взяв, он двигался на Киев,

Но дальше преградил путь город Листвен.

И, как всегда, наёмников наняв,

Туда отправился скорее Ярослав.

Сражение дружин случилось ночью,

Гроза и молнии глумились там над плотью.

Бежал с дружиною побитый Ярослав,

Он оказался против брата слаб.

Опять в сражении ему не повезло,

Уменье брата в битве превзошло.

Через два года после драки только

Побитый Ярослав был снова с войском.

Меж братьями за власть идёт интрига:

Тмутаракань у брата и Чернигов.

И Ярослав сказал: «За мир молюсь,

Поделим миром, брат, с тобою Русь».

Днепр разделил меж братьями её —

Смириться с этим князю тяжело,

Но так закончилась гражданская война,

А впереди и Польша, и Орда.

***

Уж десять лет она в чужой стране,

Но любит Новгород. Об этом знают все.

Имеет у послов авторитет,

Ну, а друзей как не было, так нет.

Дрожит невинная на столике свеча,

Ирина в комнате своей сидит одна:

Ей грезится в мечтаниях портрет,

А ум рисует ей красавца силуэт,

И имя Олаф произносит она вслух.

Ей о возлюбленном на днях донёсся слух.

Страсть женская проснулась в ней не вдруг —

Гнобил её неласковый супруг

И потому её душа полна

Мечтаний о сердечных амплуа.

Так вновь в мечтах возник норвежский Олаф,

И вновь к нему стремится её норов.

Стоит пред нею он силён и молод,

А между ними жар свечи – не холод.

В объятиях она, а губы у лица —

В мечтах княжна целует храбреца.

Тут гаснет плачущая, серая свеча,

И пропадает в темноте мечта,

А голос женский слышен, грех кляня:

«О, Господи, спаси от дум меня».

***

Был между братьями подписан договор —

Не воевать друг с другом до тех пор,

Не наносить земле своей ущерб,

Пока их интересы делит Днепр,

Ведь Русь набегами и так истощена,

И с печенегами давно идёт война.

Согласен брат, Тмутараканский князь,

У берега Днепра имевший власть,

Что левый берег впредь его – Мстислава,

А правый берег весь у Ярослава.

Два брата правят вместе целой Русью,