Ведов. Правды

Глеб Антонов

Ведов. Правды

Трикнижие Сотворения

Книга первая. Род.

Где была тьма, там стал свет, а где стал свет, там был Род, сущий до тьмы и света.

Пробудился Род, спящий, от сияния света и разогнал его вокруг себя, так свет стал вездесущ.

За светом пришёл жар, а за жаром пришла пыль горящая, а из пыли этой сотворил Род миры и звёзды, Бездну небесную украшающие.

Возжелал Род жизни начало дать, поднялся вихрь во тьме, и появился мир наш.

Горел он тогда огнём неугасимым, и был он пуст, и жизнь не проглядывалась в нём.

Заточил Род пламени вихри в глубинах мира нашего и даровал свет жизни им, так возник Прародитель наш Огонь.

Разлил Род моря и реки по миру нашему и даровал свет жизни им, так возникла Прародительница наша Вода.

Собрал Род пар и туманы воды горячей над миром нашим и даровал свет жизни им, так возник Прародитель наш Небо.

Поднял Род над глубинами вод глины и песков горы и даровал свет жизни им, так возникла Прародительница наша Земля.

Когда завершилось Сотворение, тогда закружил Род миры вокруг себя и их зрел.

Книга вторая. Жар.

Сотворив Прародителей мира, оставил Род своё творение и мир наш.

Был тогда мир пуст и сер, не было слышно в нём ничего, ничего не росло на голой Земле, не согревал никого Огонь, не плавал никто в Воде, и Небо одиноко глядел вокруг себя.

Закружились в танце Земля с Небом, Огнь с Водою и родили Земля от Неба: Солнце и Луну, Вода от Огня: Свет и Тьму.

Но те не были подобны отцам своим, матерям своим, ибо были они отчуждённы и пусты. Рассеяли в тоске Прародители детей своих и смиренно пошли Луна с Тьмою, а Свет с Солнцем.

Снова затосковали Прародители в своём одиночестве, и объединили они силы свои вновь, и создали они Душу Первую: текучую, как Вода, чистую, как Небо, горячую, как Огнь, нерушимую, как сама Земля.

И крикнула поющая Душа, загорелась она тысячью огней, заструилась тысячью вод, засияла она тысячью небес, окаменела она тысячью земель.

И стала она больше Прародителей самих, звонче гласов их, жарче тепла их, и извернулась душа и стала она Жаром, и извернулся он сотней своих тел, и выдохнул он чёрный огонь сотней голов своих и ударил по Земле сотней лап своих, и возопил Жар, и оглушил Прародителей, и ослепил их, и улетел на сотне крылов своих, сея разрушения и страх по миру.

И воскликнули Прародители, ибо ужаснулись порождения своего.

И настиг Небо Жара и ударил по головам его, и рассыпались они по земле, и родились из них гады ползучие, и расползлись, и под камни забились.

Но выросло у Жара голов больше прежнего, и вскрикнул он, и ударил Небо, и отлетел от него.

И воспылал Огонь, и кинулся на Жара, и жёг его, и пламя жгло пламя, и мир вокруг горел и рушился, и вскрикнул Жар, и сыпался пепел с горящих крылов его, и оживал он, и полетели вкруг мира комары и мошки.

И крикнул Жар, и вырастил ещё больше крылов, и ударил Пламя, и улетел от него.

И поднялась Вода, и объяла Жар, и мир погрузился в туман непроглядный, и рвала она лапы его, и тонул Жар, и падала его черна кровь в воду, и рождались из неё чудища морские, и уходили они на мрачные глубины.

И возопил Жар, и залечил раны свои, и ударил Воду, и отлетел от неё.

И подняла Земля руки свои, и погребла Жара, и крушила тело его, и ломала кости его, и падали они в землю, и оживали они в ней, и ползли слепые внутри неё.

И возопил Жар и вырвался из лап Земли.

И летел Жар, и горел мир, и туман покрыл собою всё, и Вода вышла из берегов, и Земля разверзлась, и Небо потускнел, и затих Огонь, и ползали везде гады земные, и шумели мухи чёрные, и вопили твари морские, и слепые черви пожирали землю.

И крик Жара, и звук крылов его раздавались средь умирающего Мира.

Книга третья. Боги.

Сотворили Прародители Душу Первородную, пылающую, что драконом Жаром обернулась, разрушил Жар основания мира нашего и породил чудовищ отвратительных морских, земных и небесных.

Тысячи лет пожирал Жар мир наш, когтями разрывал горы, огнём жёг моря, криком сотрясал земли, дымом пожаров затмевал Солнце и Луну в небесах.

Были Прародители ранены и истощены, ослабело в них сияние жизни.

Последним усилием воли собрали Прародители силы свои, схватил Небо летящего жара, пронзила Земля пиками гор шкуру Жара, собрала в реки Вода кровь Жара, согрел Огонь теплом своим кровь ту.

И была кровь та полна силой душ первобытных, и отдали Прародители крови этой жизни силу, что Родом была им дарована.

И собрали они кровь эту, по миру нашему её рассыпали, где касалась кровь эта осколков души Жара, там рождались из неё те, кого мы богами зовём, вечномолодые, всесильные и стойкие, с пылающими сердцами и поющими душами.

Где падала эта кровь и не касалась осколков души Жара, там появлялась жизнь малая, мельче праха земного, порождала жизнь эта жизнь иную и так появились в мире нашем птицы и рыбы, звери и букашки, травы и деревья, лешие и водяные и конечно же человеки появились из пламени Первородной Души и крови Жара.

Так в небесах разгорелась война богов и Жара, так на земле разгорелась война жизни малой и порождений Жара.

И тянулась она века долгие, и рождались из пролитой крови смертные и бессмертные, боги и люди, духи и чудовища, стремились повернуть победу в свою сторону.

Силой огня и воды, света и тьмы, боли и исцеления, любви и ненависти сражались и умирали боги, разрушая шкуру Жара, отрубая головы его, ломая крыла его.

И много веков спустя пал Жар, уступила сила Первородной Души силе богов, рождённых из неё

И заключили боги Жара глубоко под землю, заперли его в глубочайшей бездне, обрушили на него толщи вод и гор массы.

Там обитает Жар и по сей день, в гневе слепом бьётся он о стены каменной темницы своей, сотрясает землю и огонь испускает.

Когда звуки битвы наконец затихли, тогда спустились боги с небес, и увидели они, что мир вокруг них жив и прекрасен, полон жизни пёстрой и мест чудесных.

И увидели боги птиц и рыб, зверей и букашек, травы и деревья, леших и водяных и конечно же человеков.

И силы свои направили боги на исцеление мира нашего, изгнали они отпрысков Жара, благословляли тех, кто славил их.

И разделили боги земли мира нашего на царства и нарекли своими, и стали они жить на землях своих и править народами разными, законы устанавливать и благословлять тех, кто следовал им.

Так на землях Руси правит Триглав Богов, благой волей которого живём мы.

Трикнижие Мокоши. Богини жизни

Книга первая. Рождение Мокоши

Говорят, что в дряхлые древние времена, когда людей было меньше, чудищ по земле ходило во множестве, а пламя Жарова огня ещё не потухло в небесах, загрустили Родители божьи, видя бесплодный мир, обожжённый огнём Души Первородной, несчастен был Солнце, что ничто не греется в лучах Света его, несчастна была Луна, что Тьмой мягкой нечего покрывать ей.

И в час редкий чёрный, когда встретились Солнце с Луною, а Свет с Тьмою, когда обнялись они в небе, соединились в танце, в тот час взял Солнце горсть сырой матери своей Земли, смешал с Водой живой, согрел теплом Огня безудержного, ветром Неба свежего остудил, поцеловал горсть ту и у сердца своего горячего положил.

И взяла Луна серебристая горсть сырой матери своей Земли из-под сердца Солнца пылающего, смешала с Водой живой, согрела теплом Огня безудержного, ветром Неба свежего остудила, поцеловала горсть ту и у сердца своего холодного положила.

Взялись за руки Солнце с Луною, а Свет с Тьмою, сжали в руках своих горсть, что силу Прародителей мира нашего получила, рассеяли они землю ту живую, а где падали зёрна земли той, то расцветали там цветы светлые.

И упало одно зерно земли живой на берег морской острова зелёного, что среди сотен других островов малых моря бороздит нам неведомые.

И углубилось оно в пески берега морского, зарылось в песок приморский, пустило корни внутрь его, засияло зерно, раскрылось, зелёный побег пустило.

Потянулся побег к Солнцу, мир согревающему, Свет яркий разбудил жизнь в нём, ласкала Луна его ночью, скрывала Тьма от злых богов, диких животных и людей жадных.

Раскрылся бел-цветок сияющий, что Солнце взрастил, что Свет пробудил, что ласкала Луна, что Тьма берегла.

Лежала в раскрывшемся цветке младеница крохотное, стучало в ней нежное сердце детское, слышен был её голос девичий, пробудилась Мокошь златовласая, родилась она в бутоне цветка божественного среди пустыни мира разрушенного, скалистого и пламенем обожжённого.

Но была тогда мала Мокошь, меньше пальца указательного, сил было мало у неё, ведь не выросла она из почвы плодородной, в песок сыпучий запущены были корни бел-цветка её, слабо было сияние жизни её, ведь мала была душа, которая дала жизнь ей.

Не защищало ничто её от ветра порывистого, от волн ледяных, от дождя острого, лежала Мокошь маленькая, закрывалась лепестками цветка увядающего, плакала тихо, и никто не мог услышать плача её.

И была буря ночная, поднимались волны над цветком её, бились возле корней его, сбивал ветер лепестки бутона его, ранил летящий песок кожу нежную Мокоши.

И вышло из воды чудовище морское, змей громадный, извивалось тело его рыжее, царапал он когтями песок мокрый, горело святое сияние Мокоши в глазах его, видел он душу божественную её, силу несравненную в сердце её, хотел он присвоить душу эту и силу эту себе, пожрать младеницу Мокошь слабую и стать самим подобным богам.

Поднёс змей голову огромную свою к богине-младенице, обнюхал тело её, всем ветрам открытое, зарычал радостно от осознания удачи своей дракон, обнажил ряд клыков острых, приготовился съесть новорожденную богиню.

Подняла Мокошь ручку слабую, положила на нос дракона горячий, не было сил у неё на рыдания, не было сил у неё на страх, только мольба читалась в глазах её и желание жить, что смертным и бессмертным одинаково присуще.

Остановился дракон кровожадный, переменилось что-то в душе его, размягчилось сердце чешуйчатое его, заново увидел он Мокошь, младеницу беззащитную, одинокую, судьбой брошенную, сострадание к ней наполнило всё змееподобное тело его.

Распахнул дракон пасть широкую, поглотил он Мокошь, что меньше рыбы морской тогда ростом была и на глубины морские отправился с ней, в логово своё скрытое вернулся.

А когда вернулся дракон морской, то открыл он пасть и языком мягким вытащил Мокошь невредимую, уснувшую в тёплом рту его, положил он её на камни сухие в гроте потайном, где жил он на протяжении многих веков.

И была полна пещера та злата и камней драгоценных, ларцев и сундуков, одежд и тканей.

Покрыл змей пол пещеры коврами с золотыми нитями, укутал Мокошь в одеяла, богато украшенными.

И принёс он ей рыбы свежей полную пасть, но скривилось лицо милой Мокоши, не хотела она смерть рыбам тем нести, так что вернул их обратно в море дракон.

И принёс он ей кабана живого, но отказалась от него маленькая Мокошь, не хотела она смерть кабану тому нести, так что вернул его обратно в поле дракон.

И принёс он ей козу живую, но вскинула ручку Мокошь, не хотела она смерть козе той нести, подоил тогда козу дракон, трёхкоготными лапами управляясь ловко, налил он полный молока кубок, и выпила немного молока того Мокошь, а после закричала она и заплакала, так что вернул козу обратно к детям дракон, не хотел он разбивать маленькое сердечко юной Мокоши.

И принёс он ей сундук деревянный, полный зёрен белых, что он у крестьян местных выкупил, на дыхании огня своего приготовил дракон зёрен этих для богини маленькой, наелась она парой зёрнышек, похвалила улыбкой светлой еду вкусную.

Уснула наконец Мокошь, богиня-младеница, и была она так прелестна в сне своём, что прослезился дракон древний, и упала слезинка та на лоб Мокоши, засияло чело её маленькое, возникли на головке её маленькой волосы рыжие, светом охваченные.

Обнял дракон осторожный Мокошь хрупкую, уснул с ней в обнимку, горячим дыханием её согревая.

А на утро улетел вновь змей морской, а вернулся с ртом полным подарков разных для гостьи своей юной, халатов расписных и ярких принёс он, мягких постилок напольных для пола пещеры каменного, утвари разной, сандалии деревянные малые, кувшин с водой пресной и мешок крупы белой полный.

Проснулась с прилётом его Мокошь рыжеволосая, затянулись раны её кровавые от песка острого, высушились слёзы на глазах сияющих, выросла она на целых два роста своих, так велика была сила её внутренняя и стремление к жизни.

Умыл дракон её водой чистой, высушил дыханием пылающим, одел в халат, что цветами был расписан, надел ей сандалии на ножки маленькие.

И в очах его увидела Мокошь прелестная отражение своё впервые за жизнью короткую, согрелась любовью и счастьем душа её поющая, залилась смехом звонким она, и осветилась пещера мрачная, радостью вечной освятила её юная Мокошь, и несёт она радость жизни эту миру нашему отныне и навеки.

Книга вторая. Мокошь и храм затерянных земель

Три года росла мирно Мокошь в драконьей пещере на глубине вод морских, омывающих острова далёкие, где живут люди иные, мольбы иноязычные возносящие тысяче богов своих.

Стала Мокошь красавицей улыбчивой, ростом и внешностью с деву взрослую, а красотой и статью прекраснее всякой смертной девушки.

Учил змей древний Мокошь законам земли той да воспитывал дочь свою названную, притаскивал в пасти бездонной груды свитков мудрости древней, учил по ним он Мокошь манерам женственным, песням ритуальным, смирению покорному и взгляду кроткому, но смеялась над поучениями драконьими милая Мокошь, не мог никто усмирить нрав её весёлый, любила она смеяться громко, есть много и одеваться ярко, не понимала она нужды в чужом одобрении, не считала важными поучения о показном достоинстве.

Полюбилась зато Мокоши прялка волшебная, что друг её змей у бога местного выменял на осколок своей чешуи драгоценной, из одного мотка ниток прялка та могла сделать сотню одежд богатых, играли они цветами живыми, переливались на солнце и в темноте светились, танцевали узоры на одежде той, текли реки, бежали звери по лугу, птицы на деревьях пели и гнёзда вили, трава изумрудная колыхалась от резвого бега ветра, крестьяне в шляпах урожай собирали, потрясали воины орудиями, князья на тронах приказы отдавали слугам своим.

А как заканчивала Мокошь шить, то примеряла одежду ту и восхищённо вздыхал дракон морской тогда, глядя на красу Мокоши непревзойдённую.

А как скучала Мокошь в пещере драконьей, когда сердце её пылкое просилось на волю, когда душа её певучая желала мир видеть, людей, зверей и всё живое, и прекрасное, милое ей, тогда отправлялась она с другом своим сквозь толщи вод морских к земле сырой, пескам сыпучим.

Подарил он Мокоши браслет волшебный, что обменял змей у лиса хитрого и бесовства полного, что проказы устраивал на краю страны той.

Пока надет браслет тот в форме листа изогнутого, когда пожелает Мокошь, когда мысль одна, страх, желание одно коснутся её, то исчезнет она полностью, незримой станет для всех смертных и бессмертных, так обезопасил её дракон, друг её и отец названный.

Не снимала Мокошь браслет чудесный, когда на берег морской выплывала она со змеем древним, а как видел её человек злой, аль дух чёрный, аль бог с думами нечистыми, то исчезала она, растворялась в воздухе, будто и не было её никогда там.

И приходили к ней девушки из деревень рыбацких, выплывали из воды чуди морские, болотным тварям подобные, звери выходили на берег, почувствовав свет жизни Мокоши.

Заполняла тогда радость сердце её, танцевала она и пела для пришедших людей, для пришедшей чуди и живи, для тех, кто желал увидеть свет жизни её, ибо там, где проходит Мокошь, наступает праздник и радость наполняет каждого.

Три года прошло, утекло водой талой в весеннюю пору, неотличима стала Мокошь от жён земных умом и красой своими.

И стало тоскливо ей в убежище подводном спасителя её, тоска по жизни земной охватила Мокошь, возжелала душа её поющая среди людей и зверей обитать, бродить по лесам свободно, не ютиться в тесной пещере в страхе перед опасностями вездесущими.

Пожаловалась Мокошь спасителю своему чешуйчатому на тоску свою, но отказался покинуть навсегда логово своё дракон хладнокровный, боялся он, что увидит один из тысяч богов местных Мокошь, воспылает в нём страсть неумолимая, да похитит он Мокошь беззащитную.

Но не успокоил ответ сей Мокошь, не затаила тихую обиду она в сердце, а шум подняла, гнев бурный излила, ушла в конец пещеры самый тёмный, да и закрылась она там за перегородкой, цветами розовыми расписанной.

День не выходила Мокошь к дракону, второй, третий, неделя прошла уже, заболела душа поющая у змея громадного, завыл он, затосковал, но не отвечала на его мольбы расстроенная Мокошь.

Вздохнул тогда змей, дум тяжёлых полный, ответ дал Мокоши сияющей, что найдёт он дом им новый, просторный, на поверхности мира земного, но пообещает ему Богиня юная, что осторожной будет она, что всегда на виду очей его змеиных будет.

Обрадовалась дочь его названная, поцеловала нос холодный змея, поспешила приготовления завершить к перелёту

Села Мокошь в пасть драконью, гружённая сундуками с одеждами, украшениями и утварью разной, выплыл из пещеры морской змей, взлетел и поднялся над водами синими он, расплескал тысячи тысяч капель морских, засияли они в свете солнца, как тысячи тысяч камней драгоценных, восхитилась и заулыбалась юная Мокошь, сквозь зубы дракона глядящая на красу мира земного.

Летел дракон над скалами и лесами, над песками морскими, над городами шумными, целый день летел он, а как солнце клониться к закату стало, когда час сияния лунного наступил, тогда сел он в горе приморской, в гроте её.

Раскидала вещи Мокошь нетерпеливая, не хотела она одеваться парадно и жильё обустраивать, села она на спину обширную драконью, просила мир весь ей показать, небо голубое и солнце закатное увидеть она хотела, леса красные, людей смертных, зверей резвых, весь мир наш, как и её.

Любовалась с высот небесных Мокошь закатами и рассветами, летала она над городами и деревнями, видела она путешественников уставших, в воде стоявших крестьян, стражей, стерегущих улицы, слуг, несущих паланкины, монахов, глухо поющих, людей таких разных и любопытных.

Не спала, не пила и не ела Мокошь, а лишь прогуливалась одна или со спутником своим, а как приближался к ней кто, то испарялась она в одно мгновение силой браслета заколдованного.

Седмица прошла, как Мокошь с драконом на месте новом жить стали, а на восьмой день сказал дракон Мокоши одеваться парадно, дал он ей опахало ручное, расчесал волосы её обрезанные.

Отправились змей и Мокошь с визитом к богу храма местного, поклониться ему, сказать, что жить будут на землях его, просить милости и благословения его, защиты и поддержки.

Прилетели они к вратам деревянным и запертым, взмахнул хвостом длинным дракон и раздался в воздухе звон колокольчиков нежный.

Открылись мгновенно врата храмовые, а за ними стоял на дорожке каменной воин, бронёй пластинчатой покрытый, повязан он был мечом длинным, маска и шлем закрывали лицо его, только глаза золотые сияли под ней.

Поклонился страж храмовый, пригласил гостей к господину своему, лично проводил он их, с ними рядом стоял и глаз не спускал с чудовища морского и прекрасной Мокоши.

Вышел наконец из покоев своих бог местный, в ритуальных халат одетый, сел он на трон, над посетителями нависающий, поклонились ему Мокошь и дракон морской, рассказали, что жить будут на землях его, просят милости и благословения его, защиты и поддержки.

Заверил их бог местный, что пока он и страж его повелевают землями этими, то ничего гостям его не угрожает, а если решат они злодейство учинить, ложь и обман плести, людей похищать и деревням вредить, то страж его Лучезарный вмиг уничтожит смутьянов, усмирит даже самое свирепое чудовище, даже самого прыткого духа.

Оскалился дракон древний тысячью тысяч зубов острых, сказал он богу храмовому, что пришли они не учинять злодейства, ложь и обман плести, людей похищать и деревням вредить, а жить хочет он с дочерью своей на землях сих прекрасных и более ничего.

Удивился бог премудрый, многое видевший и видящий, ответил он, что видит ясно он, что не дочь дракону дева эта, а богиня она юная, что течёт кровь в ней Прародителей мира сего, а значит, что над многими богами она повелительницей быть может.

Говорил тогда бог с Мокошью светлой, расспрашивал про жизнь её, про рождение, отвечала Мокошь, что живёт она всего несколько лет, родителей не видела никогда сама, а суть божественную свою понимает, но не знает, какая надобность ей самой и миру земному в силе её великой.

Осмыслил рассказ её бог бессмертный и ответил ей, что нет в мире силы той, бессмертной ли или смертной, что сама по себе живёт и развивается, всякой силе нужно начинание положить, всякое дело до конца довести, всякое желание излить и всякую мольбу исполнить, не создаст в себе силы великой всякий смертный человек, что не положил начинания учёбе тяжелой, что дело до конца не доводил, что желания в себе держал, что на мольбы других не отвечал, так и бог бессмертный не создаст силы великой, если не станет силу свою укрощать и себя самого воспитывать.

Обдумал всё еще немного бог храмовый и ответил ей, что возьмёт Мокошь он на обучение, что научит он её премудростям жизни в храме, что научит он её силой своей великой пользоваться, что ничего не потребует взамен он, а только внимания её и помощи на землях его.

Согласилась без раздумий Мокошь, встала с колен она, обняла бога бессмертного, обрадовалась она тому, что с людьми и богами общаться будет, что научится она силой своей безграничной управлять, что ждут её деяния светлые.

Вспыхнула завеса золотая, возник между богом и богиней страж златоглазый, ибо не позволял он никому приближаться к господину своем.

Но поднял руку правую бог засмеявшийся, сам встал с трона своего он, обнял Мокошь, встретил он радостно интерес её, силу её и бьющуюся в ней жизнь.

Жила с тех пор Мокошь в храме том, училась там она силой своей живительной управлять, училась там она раны смертельные исцелять, училась там она травы соединять и зелья сотворять, училась она там растения скрещивать и новые из них получать, училась там она помогать зверям и людям, наполнять жизнью сияющей урожаи сохнущие, поднимать к небесам деревья увядающие, детей рожать помогала женщинам отчаявшимся, влюблённость пылкую приносила девам и юношам.

Училась Мокошь у бога храмового строгого, но не прилежной ученицей была она, слушать подолгу истории скучные не нравилось ей, не любила она и по книгам учить врачевание, ведь могла Мокошь рукой повести слегка, и исчезали на глазах раны все с несчастного смертного человека или зверя.

Но любила Мокошь в леса уходить дремучие, слушать шёпот духов незримых, обнимать деревья, жизни полные, бегать за зверями, что не боялись её, ведь видели в ней доброту и силу самой жизни.

Всюду следовал за ней страж златоглазый, всегда охранял он путь её, всегда сторожил и возвращение её, сдружился он с ученицей господина своего юной, шлем снимал при ней и лицо светлое своё показывал, доверял секреты свои, рассказал, что не слуга он простой, а что сам он бог из далёких земель, что сражался он с чудовищем стоглавым, уничтожавшим всё в землях западных, что одолел он чудовище то, но разорвало он клетку грудную ему, бросило его в скалы острые, что лежал он там десятилетия долгие, пока не спас его бог храма местного, пока не исцелил раны его чудовищные, пока не поставил его на ноги, в оплату чего и служит стражем он век целый, а как срок придёт, то будет он искать землю себе, которой повелевать он будет справедливо и честно.

И назвал Мокоши имя своё бог тот, и имя то было Ярило.

Книга третья. Мокошь и Ярило

Любовь, одна только любовь строить может и разрушать, любовью, что звери, что люди, что боги живут и любовью же умирают, где прошла любовь светлая, там и счастье проходит золотое, а где нет любви, там и счастья не узреть, как ни старайся.

Неподвластна любовь никому на свете белом, не укротить сердце влюблённое, не утихомирить пение души, негой переполнившейся, как пламя бурное не погасить ладонями рук, так и любовь бурную не погасить мыслями слов.