Параллельные сны

Кирилл Кучеров

Параллельные сны

“Бог не играет в кости”

Альберт Эйнштейн

“Кажеться Бог не только играет в кости,

но иногда бросает их туда,

где мы не можем их увидеть."

Стивен Хокинг

ГЛАВА 1

Всплеск. Лёгкий, едва уловимый, как от движения водомерки – круги расходятся по воде. Она скользит невесомо, не нарушая поверхностного натяжения.

Ощущение, что что-то упустил. Не сделал, не попробовал, не почувствовал. Это мучительное чувство, когда пытаешься вспомнить что-то важное – но не можешь понять, что именно. А главное, действительно ли это нужно? Если слишком долго копаться в этих мыслях – можно вывихнуть мозги.

Из-за них Константин снова чуть не стер эмаль на зубвх. Батарейку в щётке точно пора менять.

Может, заменить прямо сейчас? – мелькнуло. Что там сегодня на улице?

Поток риторических вопросов вспыхивал и гас в подсознании, как череда коротких замыканий.

Из колонки надрывно выл очередной "певец ртом".

Где-то я уже слышал этот хит… В машине? Или всё же в метро?..

В голове – каша. Густая, шумная. Но где-то внутри, будто в лабиринте, по кругу металась неоформившаяся мысль. Её рождаемость была ещё под вопросом, но она не оставляла в покое, не переставая искать выход наружу.

На работу Константин поехал на метро, так было быстрее, да и безопаснее. По крайней мере сегодня. Поездка за рулём с утра в огромном мегаполисе предполагает внимание и быструю реакцию, что никак не вязалось с его сегодняшним состоянием. В общественном же транспорте можно было на девяносто процентов отключать сознание, оставив в работе лишь когнитивные функции.

Константин решил, что сегодня лучше поработать руками – в серверной, монтируя стойки. И что не стоит лезть в оптимизацию конфигурации основного маршрутизатора, иначе полгорода рискует остаться без интернета. Блогеры лишатся донатов, и вся экономика рухнет, как карточный домик. По крайней мере, в нашем отдельно взятом городе.

Дело со сборкой шло отлично, позволяя хотя бы не подливать новые мысли в и без того кипящую неразбериху в голове. В подсобку зашёл Мишка, долго смотрел то на стойку, то на Константина, и, наконец, изрёк:

– Ну ты выдал. Мы её обычно вдвоём собираем, и то дольше выходит. Однако возникает резонный вопрос: зачем ты её в подсобке-то собрал? Она ж теперь в дверь не пройдёт.

Константин пару минут переводил остекленевший взгляд с двери на стойку, потом на Мишу. И, наконец, сообразив, где находится, нехотя пробормотал, что, пожалуй, лучше займётся привычным делом.

– Класс. А нам теперь что с этим делать? – обиженно выдавил из себя Миша.

На это Константин ответил, что, по его мнению, есть всего два выхода: либо разобрать стойку и собрать её уже в серверной, либо расширить двери из подсобки. И добавил, что ему, в общем-то, всё равно, какой путь они выберут.

Сев за консоль, Константин попытался заняться переконфигурацией ядра сети, но буквы и цифры плыли перед глазами. Ощущение было такое, будто новичка усадили «читать Матрицу» – в текстовом варианте.

Но самое странное – его мозг ни на йоту не приблизился к пониманию причин этого заторможенного, мутного состояния. И что удивительно, это его не раздражало, как обычно, когда он чего-то не мог до конца понять. Нет. Чувство было другим. Похожим на то, которое охватывает в тот миг, когда сидишь на самом верху горки-камикадзе в аквапарке – и осталось лишь отпустить руки. И тревога уйдёт, останется только свобода.

Константин задумчиво уставился на здоровенный рекламный плакат за окном, гласивший: если вы стали свидетелем коррупции – звоните. Хотя свидетелем коррупции, по его мнению, можно было стать разве что, поучаствовав в ней лично. А в этом случае, согласитесь, звонить куда-либо выглядело бы, мягко говоря, глупо. Да и куда, собственно? Авторы сего шедевра, похоже, забыли это уточнить. Лучше бы что-нибудь красивое нарисовали.

Воображение Константина внезапно разыгралось. На плакате нарисовалась девушка в мужской рубашке на несколько размеров больше, кокетливо прикрывающей трусики. Конечно же – в тапочках с ушками. И с лукавой улыбкой, выглядывающей из-под растрёпанных волос, украшенных блестящей мишурой.

«Вика…» Стоп. Какая ещё Вика? Кто это?

Почему именно это имя так беспардонно вклинилось в его и без того нестройную череду мыслей? Нет, против самого имени Константин ничего не имел – оно ему даже нравилось. Но почему именно Вика? Почему не Саша, не Маша? Почему, в конце концов, не Дафна? Тут хотя бы было бы понятно, откуда ноги растут.

Размышляя об этом, Константин вдруг заметил, как что-то в его сознании изменилось. Будто он уже ступил на ту самую водную горку в аквапарке – и круги на воде начали своё едва уловимое движение. Только теперь – в обратную сторону, к центру. К началу. Но… к началу чего?

Удивительно, но дальше ему удалось даже поработать над проектом: составить роадмап оптимизации ядра сети. К этому Константин подбирался уже давно, всё время откладывая. А теперь мозг щедро распылял оригинальные идеи – с лёгкостью газонного пульверизатора. Будто какая-то незримая сила пыталась очистить его сознание для чего-то другого. Более важного. Пока ещё неясного.

Дорога домой пронеслась быстро и незаметно. Он даже не успел осознать, как уже прикладывает палец к датчику отпечатков у входной двери.

– Как мы раньше жили без китайских маркетплейсов, – пробормотал он с усмешкой.

Квартиру на окраине города Константин купил пять лет назад. Сразу снёс стену между коридором, кухней и комнатой. Пространство стало открытым, светлым. Он постепенно оснастил жилище множеством устройств, беззастенчиво потакавших его лени. Почти всё можно было сделать со смартфона, не вставая с кресла – и не обязательно домашнего. Раздражало лишь то, что такие мелочи, как чистка зубов, всё ещё требовали физического перемещения в ванную. Но Константин смотрел в будущее с оптимизмом. Он свято верил в неумолимость технического прогресса и был уверен, что однажды сможет есть вареники, как гоголевский Пацюк – не прибегая к помощи рук.

Особой гордостью служил уголок, отведённый под виртуальный кокпит для авиасимуляторов. Три монитора, расставленные под нужным углом, имитировали вид из кабины. Джойстик, отдельные рычаги управления самолётом и двигателями, педали, и конечно же трек IR – устройство, отслеживающее движение головы, позволяющее «оглядываться» в виртуальной кабине просто поворотом головы, а не нажатием кнопок.

С первого взгляда было понятно: вы в холостяцкой берлоге. И, по правде говоря, Константина такая жизнь вполне устраивала. Удобная квартира, современная машина, работа, где он был востребован – и где ещё и платили неплохо. Жизнь текла, как неторопливая река, огибая пороги и другие препятствия. Всё было хорошо. Спокойно. Разве что… не хватало ощущения самой жизни.

Константин усвоил простую истину: отсутствие неожиданностей оберегают нас не только от разочарований, но и от спонтанного, незапланированного счастья. А таких неожиданностей в его жизни не было. От слова «совсем».

Сидеть дома стало невыносимо. Он надел куртку и вышел на улицу – просто пройтись, подышать воздухом. И постараться ни о чём не думать.

Не заметив как, он оказался в центре города, в небольшой кофейне. Разглядывая интерьер в стиле восьмидесятых и слушая хрипловатый голос Криса Корнелла из колонок, он отметил про себя:

– Soundgarden – это замечательно…

Сел за столик, не открывая меню, и заказал порцию мороженого. К сладкому он был равнодушен уже много лет. Хотя когда-то, это он помнил точно, мог поглощать десерты тоннами – что удивительным образом никак не сказывалось ни на здоровье, ни на телосложении.

Официантка вскоре принесла металлическую вазочку с двумя шариками – пломбир и шоколадное. От металла повеяло прохладой и… ностальгией. Константин взял вазочку в ладони, как бокал коньяка – аккуратно, снизу. Он помнил, как любил, когда мороженое чуть подтает. Тогда оно становилось не просто холодным, а вкусным.

В тот самый момент, держа мороженицу в руках, он вдруг ощутил лёгкость – почти невесомость – и в теле, и в голове. И перед глазами всплыл удивительно яркий образ.

Зима. Сосновый бор. Маленькое кафе в доме отдыха. За столиком напротив – Вика. Им обоим нет и семнадцати, а мир вокруг – беззаботно-свежий. Только неистребимое чувство утраты висит в воздухе – тихо, тяжело.

Воспоминание было таким реальным, будто Вика действительно сидела напротив него сейчас. Но, встрепенувшись, он вновь увидел ретро-кафе и пустой стул. И всё же… что-то изменилось. Исчезла та странная мутность в голове. Вместо неё – эйфория. И одновременно – тревога. Или скорее… неуверенность.

Домой Константин возвращался в прекрасном настроении. Казалось бы, всего лишь вспомнил первую юношескую любовь. К тому же – безответную. Что в этом особенного?

Но он гнал прочь такие мысли. Интуиция подсказывала: логика сейчас бесполезна. Рациональность – лишняя. Хотелось только сохранить это ощущение окрылённости. И, возможно, даже преумножить его. И это было… невероятно приятно.

Сон пришёл быстро. Даже не пришлось считать от пятисот в обратную сторону – лайфхак, позаимствованный из какого-то фильма. Иногда он срабатывал: либо путался в числах на второй сотне, либо засыпал от скуки ближе к трёхсотой. Но сегодня всё было иначе. Сон просто пришёл сам.

ГЛАВА 2

СОН – ВОСПОМИНАНИЕ

Свои последние школьные зимние каникулы я провёл в доме отдыха за городом. Пансионат – так его называли – стоял в великолепном сосновом бору, в элитном, как выяснилось позже, пригороде. Даже не знаю, как маме удалось уговорить меня оторваться на целых три недели от любимого “Поиск-2” и оставить пылиться на полке дискеты с такими шедеврами, как “F-19”, “Wing Commander” и прочими играми.

А с другой стороны – там были такие тренажёры, каких я тогда нигде не видел. Целый зал с двумя теннисными столами. Причём не с тем убожеством из заборных досок, как на школьных спортплощадках, а с настоящими, гладкими и тяжёлыми столами, за которыми было приятно играть. И, конечно, отдельный зал с двумя профессиональными столами для русского бильярда. Сукно – идеально натянутое, зелёное, словно трава летом. Шары скатывались в торцы с помощью модного на тот момент механизма. Сам зал был оборудован кондиционерами – зимой в них особого смысла не было, но тогда это казалось верхом комфорта. По периметру стояли мягкие лавки, а стены были обиты зелёным кожзамом с поролоновыми вставками. Почти как в камере для буйных – только просторнее, теплее и, главное, уютнее по-своему.

В главном корпусе был зал отдыха с огромным камином почти посреди помещения. Ростовые шахматы, удобные кресла – всё это создаёт в памяти тёплый образ. Там, конечно, не наливали виски и нельзя было курить сигары, но дух английского клуба, как ни странно, ощущался. Был и свой кинотеатр на пару сотен мест, где каждый вечер показывали фильмы. И фильмы были хорошие – те самые французские комедии, да и «Бум» с юной Софи Марсо я посмотрел там впервые.

А ещё – огромная, полностью застеклённая столовая с высоким сводчатым потолком, в которой кормили удивительно вкусно. Ну и, пожалуй, последний аргумент в пользу того отдыха: в школу можно было не возвращаться ещё целую неделю.

Отдыхающих этой зимой было крайне мало. Но мне повезло: буквально в первый же день я познакомился с Борькой. Он был на год старше меня и помогал по хозяйству своему отцу, работавшему здесь главным врачом пансионата. Иными словами, все более-менее важные решения принимались только с его ведома. Соответственно, Борьке было позволено чуть больше, чем остальным смертным.

Впрочем, и мы с мамой оказались здесь не случайно – нас пристроили по протекции её кума, который в то время заведовал отделом кадров на заводе, к которому и был приписан этот дом отдыха. Он же ведал и загородным хозяйством предприятия, а значит, контролировал весь персонал. Так что, кто из нас оказался с более "волосатой лапой" – я или Борька – мы так и не выяснили.

Зато кислородные коктейли нам доставались без очереди и в неограниченных количествах. Вкусное пенное питьё на основе сока шиповника – хотелось бы, конечно, чего-нибудь поэкзотичнее, скажем, из листьев коки, но и это весьма бодрило.

Прошла почти неделя, и мы с Борькой быстро выяснили, что на тренажёрах мы примерно равны. В бильярд он обыгрывал меня всухую – через раз. Зато я с лихвой отыгрывался в настольном теннисе. В карты мы мухлевали одинаково плохо – постоянно ловили друг друга на неуклюжих попытках сбросить лишнюю карту в отбой или подкинуть сопернику несуществующую.

В общем, нам было довольно весело. Но, увы, недолго.

У Борьки была одна страсть – фотография. И надо признать, он действительно великолепно с ней справлялся. Его снимки природы трогали за душу – даже такого неискушённого зрителя, как ваш покорный слуга. Правда, с его Nikon F3, стоившим, наверное, как два телевизора и холодильник в придачу, и философ дядя Вова из гастронома мог бы стать вторым Галвином Лоу. Так мне поначалу казалось. Но со временем я понял: хотя этот аппарат и прощал новичку многие огрехи, вывозил, так сказать, своим качеством, для создания шедевров всё же нужно было быть настоящим мастером.

Борька был буквально одержим идеей сделать серию уникальных снимков животных в дикой природе – мечтал, чтобы его фотографии напечатали в каком-нибудь известном журнале. После этого, как он уверял, Сенкевич с Дроздовым обязательно взяли бы его с собой в экспедицию – куда-нибудь в Антарктиду. Ближе он ехать не соглашался.

На мои осторожные увещевания, что Сенкевич и Дроздов ведут разные передачи, Борька неизменно отвечал, что ради его таланта они непременно объединят усилия. Я предлагал начать хотя бы с кабанов в лесу – всё лучше, чем белки. Белки, на мой взгляд, были как-то… несерьёзно. Но всё, что мы обнаружили за полдня блужданий – это лишь кабаньи следы. Ну и кое-что ещё, явно не тянущее на обложку.

После такого фиаско решено было вернуться к белкам. Но эти рыжие бестии, похоже, уже начали нас узнавать и прятались при малейшем звуке. Мы ведь несли с собой только шум, а с орехами было напряжённо. В общем, скука обошла нас с флангов и уверенно замыкала кольцо.

Прошла уже неделя отдыха. В то воскресенье я, как обычно, проснулся довольно рано – по меркам выходных, конечно, – часам к десяти. День был солнечный, морозный, с пряным запахом свежести в воздухе.

Впервые я увидел её в вестибюле, пока девушки на ресепшене оформляли документы на временную прописку в здешние пенаты. Увидел – и сразу захотел взять её за руку и увести в какое-нибудь сказочно-сказочное королевство. На ум почему-то пришла Волшебная страна из «Золушки». И мы бы там разговаривали обо всём на свете, а я просто наслаждался бы её очарованием. Пусть даже всего десять минут. Время ведь относительно. Иногда за несколько минут люди проживают целую жизнь.

Чёрные, длинные, чуть вьющиеся волосы, тёмные, ярко очерченные брови, алые губы – и, конечно, глаза. Большие, зелёно-голубые глаза цвета моря. Ещё мне запомнился гольф крупной вязки с высоким воротом, точно в тон этим глазам, обтягивающий её точёную фигурку. Её звали Виктория. Вика.

С ней приехала бабушка и какая-то подружка. Имя последней я так и не запомнил, как и её лицо. Да и вообще, с того дня все окружающие стали для меня людьми в одинаково безликих масках.

Ноги сами понесли меня вниз, к стойке регистрации. На последней ступеньке я чуть не подвернул ногу, споткнулся, неуклюже прошерстил руками ковёр – и выпрямился в паре метров от ангела во плоти. Замер и уставился на неё, не в силах отвести взгляд. Рассудок подсказывал: надо бы что-то сказать. Хоть банальное «здравствуйте». Но язык мой словно одеревенел.

Зато в следующий миг кто-то невидимый, словно колдун, вколол мне ампулу скополамина, и я, не в силах сдержать правду, выпалил:

– Вы очень красивая.

Повисла неловкая пауза, но бабушка Вики разрядила обстановку:

– Молодой человек, может, дадите нам всё же сначала заселиться?

Все, кто стоял рядом, рассмеялись. После этого мне предложили помочь донести чемоданы до номера – и я, ликуя в душе, охотно согласился.

Они остановились на первом этаже, в двенадцатом люксе. По дороге я ляпнул что-то смешное про номер – Вика улыбнулась. У двери я небрежно заметил, что живу как раз над ними.

– А вас там много? – поинтересовалась бабушка.

– Да нет, я и мама, – ответил я.

– Это хорошо. А то я не переношу топот над головой. Особенно по вечерам.

На что я заметил, стараясь казаться остроумным, что по вечерам буду надевать на ноги все носки, захваченные из дому. Кстати, тогда мы так и не познакомились по-настоящему. Это случилось чуть позже – в тот же день, после обеда, в спортзале. Так мы называли одноэтажную алюминиево-стеклянную постройку, что стояла рядом с основным корпусом пансионата. Внутри были тренажёры, теннисные и бильярдные столы.

Вот, собственно, в бильярдной я и застал Борьку с Викой и её подружкой, которую, как я позже узнал, звали Марина. Когда я зашёл, Борька как раз учил их играть в бильярд. А точнее – держать кий так, чтобы не порвать сукно.

– О, а вот и Костя, – сказал он, когда я появился. – Это Марина и Вика, – представил он девушек.

– А мы уже почти знакомы, – улыбнулась Вика.

Её голос был звонкий и мягкий одновременно, когда она смеялась и радовалась, и обволакивающе бархатным, когда понижала его до заговорщицкого тона.

Сначала мы играли в бильярд – то парами на разных столах, то двое на двое. Виктория была в том же вязаном гольфе под горло, цвета моря, цвета её глаз. Без куртки её хрупкая, изящная фигурка ещё сильнее притягивала взгляд. Облегающие джинсы подчёркивали стройность, и мне с трудом удавалось не засматриваться. Потом я учил их играть в теннис. В основном играли пара на пару, и я старался оказаться по другую сторону от Вики, чтобы можно было украдкой смотреть на неё. Хотя и тут Борька, увлечённый игрой, вдруг выдал:

– Нет, Костя, так не пойдёт. Тебе надо только в паре с Викой играть. Может, тогда, глядя перед собой, ты будешь замечать ещё и шарик.

К счастью, на эту тираду никто особенно не обратил внимания, и мне не пришлось долго краснеть.

Теперь каждый вечер я с трудом отправлялся спать. Засыпал долго, а утром бежал на завтрак – с одной-единственной целью: увидеть её. Да, как говорится, у меня на лице были все признаки влюблённости – потеря аппетита, рассеянный взгляд, спутанность мыслей и бессвязная речь.

Шли дни. Я замечал, что Борька тоже проявляет к Вике интерес. А моя преступная робость вела меня в тупик. Мы гуляли вчетвером по лесу, играли, иногда танцевали вечерами в спортзале – под редкую нормальную музыку из маленького портативного приёмника. Можно было бы собираться и в кафе, но там, во-первых, обязательно надо было что-то заказывать, а денег почти не было, во-вторых – нас было слишком много для столь тесного пространства. Ну и главное – в 22:00 кафе закрывалось. А у нас как раз в это время наступал пик веселья.

И всё это время я молчал. Не мог преодолеть свою нерешительность. Конечно, я участвовал в разговорах, пытался шутить, поддерживать беседу – и даже иногда удачно – но всё это делалось на автомате, будто во сне. А вот открыто сказать о чувствах – нет. Я боялся. Боялся отказа. А ещё – чувствовал, что у меня впереди целая вечность, чтобы всё успеть. А это, как оказалось, очень коварное чувство.

И лишь в предпоследний день отдыха я решился. Пригласил Вику провести вечер в кафе. Без Марины, без Борьки – только вдвоём. Целый день не находил себе места. Договорился с Юлей – она была в кафе и барменом, и уборщицей, и hадминистратором, – чтобы никто не занял лучший столик у окна, подальше от стойки и колонок музыкального центра.

Оставалось ещё предупредить Борьку. Но он уже всё знал:

– Марина сказала, ты Вику в кафе позвал. Одну? Ты б хоть предупредил. Хорошо, что Марина сказала.

– Да мы просто мороженое поесть с кофе… А по поводу «предупредить» – я как раз собирался. Просто, ну… не так просто это оказалось. Я ж, в общем, не слепой.

– Всё нормально, Костя. Желаю удачи.

– Да какая уж там удача… Просто мороженое поедим, и всё. Ну… вдвоём… Ну да, нравится она мне, – пробормотал я.

– Ну хоть мне признался, – слабо улыбнулся Борька. – Ладно, не дрейфь. Мы тогда с Мариной в кино сходим. После кафешки – в зал, или у вас другие планы?

– Да какие планы… Конечно, в зал. Кафе всё равно в десять Юля закроет.

Но ни вечером, ни потом, ни вообще больше мы не увиделись.

Наша встреча в кафе прошла, мягко говоря, безрадостно. Я даже не называю это свиданием. Честно говоря, и слово-то такое мне тогда в голову не пришло. До этого я лишь подозревал, что мысли материальны и могут влиять на реальность. Теперь знал это наверняка. Страх и дурные ожидания – лучшие помощники неудачи.

Не будет преувеличением сказать, что Вика догадывалась, о чём пойдёт речь, и уже всё для себя решила.

Играла ABBA. С потолка лился приглушённый свет. Кроме нас, в зале сидела ещё пара человек в самом дальнем углу. Я принёс от стойки две металлические мороженицы – по два шарика: пломбир и шоколад. Юля была в кафе одна за всех, и здесь действовало негласное правило самообслуживания.

Мы молча ели мороженое. Я, как всегда, подогревал вазочку ладонями, чтобы оно чуть подтаяло. Вика, заметив это, просто улыбнулась. И вдруг я решился – без прелюдий, без подготовки – сказать, что люблю её и хочу быть рядом. Сказал так, словно хотел избавиться от тяжёлой ноши, не как признание в любви, а как признание в вине.

Вика долго молчала. Мне показалось – прошла вечность. Потом я услышал тихое:

– Нет.

И всё. Потом она что-то говорила – про друзей, про телефон, ещё что-то… но я уже ничего не слышал. Только стук собственного сердца.

Я сидел, молча пытаясь улыбаться, глядя в её сторону, но видел лишь зелёную занавеску за её плечами. Кофе мы так и не выпили. Я плохо помню, как мы договорились встретиться в спортзале, но в памяти осталось, как я сослался на то, что мне нужно забежать в номер.

Когда Вика открыла дверь кафе, моё сознание внезапно окутал туман. Время будто замедлилось до нуля. Мне показалось, прошёл целый час, пока я смотрел, как на её плечо опускается локон чёрных волос, поднятый лёгким сквозняком закрывающейся двери.

И только поздно вечером следующего дня, уже дома, Константин, очнувшись словно от лихорадки, понял: он, предупредив мать, сложил вещи, схватил сумку – и уехал. Уехал в город. Было ощущение чего-то нового, как будто он очутился на другой планете.

Глава 3

Константин

Открыв глаза, Константин не сразу понял, где находится. Он лежал у себя дома, на своей кровати, но ощущение сна всё ещё не покинуло его. Картинка ниспадающих на плечи чёрных, вьющихся волос стояла перед глазами – не как статичный образ, а как замедленный до предела видеоряд. Сон был настолько реалистичным, будто он только что посмотрел фильм в каком-нибудь 5D-кинотеатре в Голливуде. Даже казалось, что в комнате ещё витает тонкий аромат её духов – Hugo Boss Women.

Впервые за много лет Константин почувствовал необыкновенный душевный подъём. Ему казалось, что он способен на всё. Он был счастлив. Но почему? От простых воспоминаний? От сна? Нет. Это было нечто большее. Не просто воспоминание, не просто сновидение – почти откровение.

Он знал, что многие люди видят цветные сны. Более того, слышал, что это якобы признак латентной шизофрении. Сам же он до сих пор видел сны исключительно в сером, словно старом кино, и готов был в этом поклясться. Но дело было даже не в цвете – этот сон был почти осязаем, как будто происходил не с ним, а рядом с ним, в нём самом. Он смотрел его от третьего лица, будто стал зрителем внутри собственного фильма. Интересно, бывает ли так? Пожалуй, это напоминало нечто вроде астрального выхода из тела, хотя в такую мистику Константин не верил.

Утром он поехал на работу на своём BMW X3. Первым делом, едва переступив порог офиса, занялся текущими задачами: проверка почты, ответы на самые срочные письма. Быстро переговорив с подчинёнными, выдал им новые задания – нужно было дожать новую серверную до конца месяца. Затем устроил с Мишкой нечто вроде совещания по настройке коммутаторов и уже после этого погрузился в привычный мир – интернет, с его нескончаемым потоком данных, информацией и прочими цифровыми соблазнами.

Работа шла на удивление легко, и он даже не заметил, как просидел за консолью до вечера, не сделав ни единого перерыва, даже на обед.

Домой он решил возвращаться через то самое кафе, в которое его вчера завели воспоминания. С удовольствием снова заказал мороженое в тех же металлических вазочках – два шарика, пломбир и шоколадный, без сиропов и посыпок.