Ночь в Чемберсберге

Дмитрий Пугачев

Ночь в Чемберсберге

I

” В ожидании бури ”

Окрестности городка Чемберсберг – воистину живописные места, окутанные густыми, изумрудными лесами, широкими долинами, по которым бегут чистейшие, прозрачные ручьи, и бескрайними полями.

Сам же Чемберсберг – город небольшой, в нём живёт пять тысяч человек. Особо значимых событий в истории города нет, равно как и нет в нём, каких-либо,  искусных построек. При том, город – центр округа Франклин, через него проходит железная дорога, в нём есть железнодорожная станция, телеграф, суд и даже свой банк. Исходя из этого, можно сказать, что теперь, осенью 1862-го, Чемберсберг – пусть и не большой, но достаточно важный город.

*  *  *

10-го октября, в Чемберсберге стояла, до нельзя, мерзкая погода. После обеда, начался ливень, и то затихая, то усиливаясь, продолжался до самой ночи. Жизнь в городе из-за ливня, как будто замерла, улицы опустели, и лишь изредка, пока ливень ослабевал, кто-то успевал, поспешно выскочив из дома, пробежать несколько кварталов, прежде чем его снова накрывал проливной дождь. Едва ли, кто-то успел добраться до места своей работы или наоборот, домой. Обездвиженный город  затих, и не подавал каких-либо признаков обитаемости. И в самом Чемберсберге и в его окрестностях, стояла абсолютная тишина, нарушал которую лишь барабанящий по земле и крышам домов, ливень.

Идиллия длилась не долго, вечером, по западной дороге, в город влетели трое всадников. Их одежда, которая вероятно, до того как они попали под дождь, была серой или тёмно-синей, настолько промокла, что даже в близи казалась чёрной. На полях шляп, что были на головах этих троих, не столь давно бывшие лёгкими и изящными, свисали мокрые белые перья.

Всадники, страшно ругаясь и гоня уставших коней, галопом пронеслись по пустым улицам, в направлении мэрии. Уставшие и промокшие, они напоминали побитую волчью стаю, бегущую от егерских псов, и ищущую спокойное место, где можно было бы остановиться и перевести дух.

Но на долго в городе эти трое не задержались.  Добравшись до городской площади они спешились, скорым шагом подошли к тяжёлой дубовой двери центрального здания и вежливо постучались в неё. Когда им открыли, быстро что-то проговорив о ”превосходящих силах”, ”штурме”, ”артиллерии” и ”условиях”, они вернулись к коням, и крепко выругавшись, покинули Чемберсберг, так же быстро как объявились в нём.

После визита этих трёх неизвестных, в городе началось напряжённое движение. С окраин к центру стали стекаться люди с оружием. Проливной дождь уже никого не смущал, семьдесят пять вооружённых жителей, собравшихся на городской площади, хоть и сильно нервничали и к тому же изрядно вымокли, выглядели бодрыми и решительными.

Встать на защиту города предложили даже старику Моргану, живущему на окраине Чемберсберга вместе с дочерью и внуком, ветерану Американо – Мексиканской Войны. Однако старый Морган отказал представителям мэрии, пришедшим к нему, обругал их, и захлопнул перед ними дверь.

В прочем пустить оружие в дело, этим вечером,жителям Чемберсберга было не суждено. Как только руководство города осмотрело собравшихся на площади ополченцев, было принято решение, незамедлительно собрать группу парламентёров, и вступить в переговоры  с ”Ними”.

”с Ними”, ”Их”, ”Они”, ”Им” –  эти слова, горожане произносили в тот вечер, пожалуй чаще, чем  когда-либо в своей жизни. Этими словами, они обозначали людей, прибывших в эти края из далека. Людей, что теперь затаились в лесах неподалёку от Чемберсберга, как стая хищников готовящихся напасть на беззащитное пастбище.

Группу собрали достаточно быстро. Парламентёры, получив напутствие от мэра Чемберсберга, и командующего ополчением, выехали из города в том же направлении, что и те трое всадников часом ранее.

Горожане с замиранием сердца ждали, с чем вернётся группа в Чемберсберг. Она отсутствовала в городе не долго, но за это время с городской телеграфной станции, руководству города удалось отправить тревожный сигнал о нападении, во все близлежащие крупные и не очень, города . Некоторые граждане, не стали дожидаться итогов переговоров и пытались бежать из города, однако никто из них, не успевал даже толком отъехать от него. Пришлые люди, останавливали их и изымали у них лошадей, когда давая расписку, а когда и деньги, или если точнее, то, что они считали деньгами. Самих же беженцев разворачивали обратно, и те возвращались к свои домам, назад в Чемберсберг.

Когда же парламентёры вернулись, им нечем было порадовать жителей. В след за группой парламентёров, теперь ехали большой колонной всадники в серой вымокшей под дождём форме. Несколько сотен всадников двигались по западной дороге, прямо в Чемберсберг. Возглавлял всю эту процессию человек с пышной бородой и усами, в сером генеральском мундире с золотистыми галунами на рукавах, в белых перчатках, и белой шляпе с большим чёрным пером. Он ехал верхом на гнедом коне, держа повод лишь в левой руке, правую же, он величаво упёр себе в бок, отодвинув локтем, надетый поверх мундира, роскошный серый плащ, внутренняя часть которого была подшита алой материей.

Этот человек выглядел величественным и грозным, казалось что одним взглядом своим, он может казнить и миловать. Он въехал в Чемберсберг, во главе небольшого конного отряда, точно как средневековый барон со своей небольшой дружиной, въехал в только что сдавшийся, после долгой осады, замок.

Когда же колонна добралась до городской площади, человек в генеральском мундире приказал своим подчинённым разоружить городское ополчение, и заверил руководство города, что и он сам, и все его люди здесь останутся до завтра, после чего покинут Чемберсберг.

*  *  *

В доме старика Моргана, тем временем, царила атмосфера напряжённая. Ещё в тот момент когда сюда пришли ополченцы, старик велел дочери наглухо запереть все двери и окна. Чтобы ни одна живая душа не подумала, что их дом жилой, или рад ”гостям”. Морган и правда боялся за дочь и внука, ведь кроме них у него никого не осталось. Старик – ветеран, за предвоенные пару лет, лишился сына и старшей дочери. Больной чахоткой сын, Уильям – отправился в Калифорнию, но по дороге скончался от болезни. Старшая дочь, Энн –  умерла при родах, а её новорожденного сына лишь чудом удалось выходить. И теперь у старика осталась лишь младшая дочь Кэтрин, и внук – сын старшей дочери, Джек.

Старик боялся потерять их, а потому усевшись в любимое кресло принялся заряжать свой памятный ”кольт”, доставшийся ему как подарок от боевого товарища, много лет назад.