Шёпот

Илья Сова

Шёпот

Чарльз сидел за столом, подперев подбородок рукой. Апатичный, лишённый бывалого блеска взгляд блуждал по периметру окна. Капли дождя, стекающие по стеклу, образовывали блестящие дорожки, что переплетались между собой, напоминая рисунок паутины. Заметив это сходство, Чарльз подумал: «Я словно паук, застрявший внутри этой бесконечной сети, которая стягивает меня со всех сторон. Ещё немного и мне совсем будет нечем дышать».

– Твой кофе уже остыл, – заметила жена Чарльза.

Он лениво отвернул голову от окна и опустил взгляд на нетронутую чашку. В чёрном круге показалось отражение его осунувшегося лица. Глаза утопали в глазницах, прячась за массивными надбровными дугами. Кожа, исчерченная морщинами, свисала вниз под силой тяжести. Из-за опущенных уголков губ грустная улыбка больше никогда на не сходила с его лица.

– Чарльз, ты меня вообще слышишь? Ты сейчас опоздаешь на работу, – сердито наседала жена, – Детей в школу придётся отвозить мне. Спасибо тебе большое!

Мужчина скучающе посмотрел на жену. Она стояла возле барной стойки, складывая детям на обед сэндвичи в яркие ланч-боксы.

Время беспощадно расписалось и на её, некогда прекрасном, лице. Миранда уже совсем не похожа на ту озорную конопатую девчушку с пышными огненными волосами. Оттенок её лица теперь имел нездоровый зеленоватый цвет. Волосы стали тонкими и тусклыми, вечно скрученные в бесформенный пучок на затылке. Небесно-голубые глаза стали матовыми, что Миранда напоминала ходячего мертвеца.

– Чарльз! Ты оглох? – разъярённо спросила жена.

– Я просто задумался. Налей, пожалуйста, свежего ко… – мужчина запнулся, отвлекаясь на звонящий телефон, – Алло.

– Мистер Чарльз Дауман? – уточнил приятный женский голос.

– Я.

– Здравствуйте. Вас беспокоит медсестра Палмер из хосписа Святой Марии. Мне очень жаль сообщать вам эту новость по телефону. Простите. Сегодня ночью скончался ваш отец – Ларри Дауман.

Чарльз регулярно проигрывал этот разговор в голове. Когда он последний раз видел отца в прошлом году, он был очень болен и совсем выжил из ума. Поэтому мысли о его скорой смерти всё чаще посещали Чарльза. Он думал, что был морально готов к этой новости. Но вот, когда Чарльз слышит фразу: «Ваш отец мёртв» в реальности, его сердце пропустило удар, и потом ещё один. Нахлынувшие детские воспоминания и образ отца, затянули болезненный узел в груди, выбили весь воздух из лёгких, что он не в силах был ничего ответить.

– Мистер Дауман, вы здесь? – вкрадчиво спросила медсестра Палмер.

– Э… Да. Да, – протяжно выдохнул мужчина.

– Похороны пройдут в эту пятницу. После вы должны будете поговорить с адвокатом по поводу вступления в наследство. Примите мои искренние соболезнования.

– Хорошо. Конечно, я приеду. Простите, про какое наследство вы говорите? Насколько мне известно, он продал всё имущество перед размещением в хоспис.

– Я имею в виду особняк в Хардфоршире, мистер Дауман. Ваш отец завещал его вам.

В памяти Чарльза всплыл старый двухэтажный дом, в котором он провёл своё детство. Тёмно-серые обшарпанные стены фасада с большими прямоугольными окнами, света через которые проникало так мало, что в комнатах было всегда холодно и темно. Чарльзу дом никогда не нравился, он его пугал.

– Будем вас ждать, мистер Дауман. Примите ещё раз мои соболезнования, – вырвал из воспоминаний женский голос.

– До встречи, сестра Палмер.

Миранда шумно поставила перед мужем чашку свежесваренного кофе, чуть не расплескав горячий напиток на его белую рубашку.

– И на кой чёрт нам сдался этот покосившийся сарай? – разозлилась жена, когда Чарльз пересказал ей телефонный разговор, – Остальное же имущество он продал, а деньги передал в хоспис. Конечно, им они гораздо нужнее, чем нам.

– Я выставлю его на продажу. Конечно, сначала нужно проверить в каком он состоянии. Возможно, потребуется косметический ремонт, – сказал Чарльз, отпив кофе.

– Ты издеваешься? Какой ремонт? У нас нет на это денег! Проще снести его, – возмутилась Миранда.

Мужчина молча спрятал лицо за чашкой и отвернулся к мокрому окну. Выслушивать очередные нападки и упрёки от жены ему было невыносимо. Сейчас его больше всего волновал толстозадый начальник, который, с полной уверенностью думал Чарльз, его не отпустит с работы на похороны отца.

Опоздав на пятнадцать минут, мужчина направился прямиком в кабинет босса. Не по собственному желанию, а чтобы выслушать выговор за опоздание и возможное очередное лишение премии.

Как и предполагал мужчина, мистер Адамсон развопился как пожарная сирена, как только Чарльз спросил про два дня отгула.

«Ну и увольняй! Мне уже всё рано. Вся моя жизнь скатывается в бездонную чёрную яму. Продам дом отца, и на первое время у меня будут деньги. А дальше я что-нибудь придумаю», – сочинял план Чарльз под крики босса.

– Что без тебя твоего старика не схоронят? Вы же были не близки с отцом, насколько я помню? А полугодовой отчёт я жду от тебя уже две недели. Поэтому не смей даже рот открывать и просить отгулы! Живо за работу! – скомандовал краснорожий мистер Адамсон, откинувшись на спинку своего кожаного стула и облизав масляную нижнюю губу.

– Я увольняюсь. С меня хватит, – неожиданно для себя вслух промямлил Чарльз.

– Не расслышал, что там пискнул? – злорадно усмехнулся босс и перекинулся корпусом через стол, – Таких никчёмных, бездарных, стареющих сотрудников у меня полный офис. Я с лёгкостью найду тебе замену. Можешь даже не рассчитывать на денежную компенсацию! Проваливай!

Впервые за последние лет десять Чарльз почувствовал себя самодостаточным и независимым, будто цепи, стягивающие его тело так долго и туго, вдруг ослабли. И он твёрдо намерен избавиться от них насовсем.

С идиотской улыбкой на лице под осуждающие, и в тоже время соболезнующие взгляды со стороны коллег, он складывал свои вещи в картонную коробку.

Воодушевлённый Чарльз вернулся домой. Он заранее для себя решил, что не расскажет Миранде про своё увольнение. Не хватало ему потерять этот весёлый запал из-за её многочасовой лекции полной унижений и обвинений.

Зайдя за порог дома с бутылкой ликёра, он прямиком направился к шкафу, чтобы достать самый красивый бокал. Коробку с вещами, он предусмотрительно оставил в машине. Ополоснув многогодовую пыль, он до краёв наполнил бокал и в несколько крупных глотков осушил его. Миранда уже отвезла детей в школу и возилась на кухне, когда вернулся Чарльз. Она отбросила свои дела в сторону и тревожно наблюдала за странным поведением мужа. Для неё было дикостью радостное, даже восторженное настроение Чарльза, учитывая, что утром ему сообщили новость о смерти его отца. Но Миранда выбрала наблюдательную тактику вместо нападения и никак не прокомментировала его действия. У них даже случился секс впервые за последние несколько месяцев.

***

Вечером в четверг Чарльз прибыл в Хартфоршир. По обыкновению моросил мелкий дождь. Сумрачное небо наваливалось на улицу, грозя раздавить. Свет фар от машин размазывался на мокром асфальте. Тусклые фонари едва справлялись со своей задачей. Раскрыв большой чёрный зонт, мужчина направился к мотелю.

Сделав глубокую затяжку «Винстона», Чарльз послал густой клубящийся дым в открытое окно.

«Давно не курил, аж голова закружилась. И почему я бросил? Ах, да… Миранде не нравится запах табачного дыма. А ещё он зловредно действуют на детский организм», – мысленно передразнил жену Чарльз.

***

На кладбище собралось несколько человек. Прячась под чёрными зонтами, они провожали в последний путь Ларри Даумана. Чарльз отводил взгляд от открытого гроба то на измазанные в мокрой земле ботинки, то на серые одинокие надгробия вдалеке. В душе сражались чувство вины и моральные оправдания. Ему было стыдно, что он засунул отца в хоспис, ведь он мог забрать его к себе домой. Миранда, конечно, была против, испугавшись за детей. От душевного больного деда можно было ожидать что угодно.

«Прости, отец, что не был с тобой рядом в последние твои минуты. Помниться, что и ты особо не стремился проводить со мной время, когда я был маленьким. А когда мы переехали в тот мерзкий особняк, ты совсем изменился. Тогда я окончательно потерял связь с тобой» – поймав себя на мысли, что вот-вот разревётся как малыш, Чарльз отошёл в сторону и нервно закурил сигарету.

– Мистер Дауман, примите мои искренние соболезнования, – подошёл высокий молодой человек и протянул ухоженную с идеальным маникюром руку, – Меня зовут Адам Прайс. Я адвокат вашего покойного отца. Вам было бы удобно встретиться завтра в моём офисе? Допустим в час?

– Благодарю, – ответил на рукопожатие Чарльз, – Да, скажите адрес, я подъеду.

Договорившись о встрече с адвокатом, мужчина бросил окурок в сторону и подошёл к гробу.

Морщинистое лицо отца было расслабленно, но на нём всё равно присутствовал отпечаток некого безумства. Чарльз вспомнил их последнюю встречу, когда отец сидел на больничной постели и бездумно пялился в стену, раскачиваясь корпусом вперёд-назад. Его тело было высушенное, словно из него выкачали всю кровь. Глаза выпученные и напуганные, полные страха. Периодами он резко вскакивал и припадал ухом к стенам. Когда Чарльз спросил его, что он делает, старик посмотрел на него с насмешливым взглядом и закричал: «Не слушай его! Не слушай его никогда!». Потом Ларри Дауман упал и начал кататься по полу, нанося себе удары руками по голове и безостановочно повторяя эту фразу, что пришлось позвать на помощь санитаров. Только укол с успокоительным помог остановить его от саморазрушения. Чарльз был впечатлён и напуган после этого визита. Тогда он понял, что ясное сознание окончательно покинуло его отца, уступая место подлинному безумию.