Приключения капитана Врунгеля

– Так, видите ли, – говорю я, – не в цене дело. Вы же знаете, документы на них утрачены.

– Э, полно, – возражает он, – не тревожьтесь, капитан, вы не мальчик, должны понимать – у нас с этим делом просто. Вы цену скажите…

Ну, я назвал хорошую цену; он поморщился, но, не торгуясь, тут же расплатился, забрал белок вместе с колёсами, а напоследок спрашивает:

– Чем вы их кормите?

– Халвой и ананасами, – ответил я и распрощался.

Не понравился мне этот Гаденбек. Да и Гамбург вообще не понравился.

Глава V

О селёдках и о картах

В Голландию я совсем не хотел заходить. Страна эта незначительная и большого интереса для путешественника не представляет. Там только и есть три замечательные вещи: голландская сажа, голландский сыр и голландские селёдки.

Меня как моряка, понятно, заинтересовало это последнее, и я решил завернуть в Роттердам, познакомиться с селёдочным делом.

У них там оно поставлено на широкую ногу. Там селёдок ловят, солят, маринуют, и свежую селёдку морозят, и живую селёдку можете купить и посадить в аквариум.

И вот что в этом деле особенно поразительно: голландцы, видимо, знают какой-то секрет. Иначе как же вы объясните такую несправедливость: вот шотландцы, например, пробовали ловить. Закинули сети, подняли – полно селёдок. Ну и обрадовались, понятно, но когда разобрались хорошенько, разглядели, распробовали, обнаружилось, что селёдки-то попались все как есть шотландские.

Норвежцы тоже пытались. Норвежцы – прославленные первоклассные рыбаки, но на этот раз и у них ничего не вышло. Тоже забросили сети, подняли, посмотрели – есть селёдка, да только вся сплошь норвежская.

А голландцы ловят и ловят уже который год, и им всё попадается голландская селёдка различных сортов. Ну и, конечно, они этим пользуются: продают свои селёдки направо и налево – и в Южную Африку, и в Северную Америку…

Я углубился в изучение этого вопроса, и тут мне совершенно неожиданно удалось сделать одно важное открытие, которое коренным образом изменило первоначальный план моего похода. После ряда наблюдений я установил с исключительной точностью, что каждая селёдка – рыба, но не каждая рыба – селёдка.

А ведь это что значит?

Это значит, что незачем тратить огромные средства, незачем набивать селёдок в бочки, грузить на корабли и выгружать снова, где это понадобится. Не проще ли согнать селёдок в табун или в стадо – как хотите назовите – и гнать живьём до места назначения?

Раз каждая селёдка – рыба, значит, утонуть она не может. Ведь рыбам свойственно плавать, не так ли? А с другой стороны, если прибьётся какая посторонняя рыбина, так ведь не каждая рыба – селёдка. Её, значит, ничего не стоит обнаружить, отличить, отогнать, напугать, уничтожить наконец.

И там, где при старом способе перевозки нужен был огромный грузовой пароход с большой командой, со сложными механизмами, при новой системе может справиться любое судёнышко не больше моей «Беды».

Это теория, так сказать. Но теория заманчивая, и я решил на практике проверить свои соображения. А тут как раз и случай представился: в Северную Африку, в Александрию, отправляли партию селёдок. Их уже поймали, собирались солить, но я приостановил это дело. Селёдок выпустили, согнали в табун, мы с Ломом подняли паруса и пошли. Лом встал в руль, а я уселся на самый нос, на бушприт, взял длинный хлыст, и, как только замечу какую постороннюю рыбину, я её по губам, по губам!

И, знаете, прекрасно получилось: идут наши селёдки, не тонут, резво идут. Мы за ними едва поспеваем. И посторонняя рыба не лезет. День так прошли – ничего. А к ночи я чувствую – тяжело: следить устаёшь, глаз не хватает, а главное, спать некогда. Один с селёдками занят, другой в руле. Только успевай поворачивайся. Ну хорошо бы день, два, уж как-нибудь постарались бы, а то путь далёкий, впереди океан, тропические широты… Словом, чувствую, не справимся, всё дело провалим.

Ну, я рассудил и решил взять на судно ещё одного человека – матроса. И как раз, знаете, место удобное: в то время мы уже вошли в Английский канал, тут Франция под боком, порт Кале, а в Кале всегда полно безработных моряков. Можно выбрать кого хотите: и плотника, и боцмана, и рулевого первого класса. Я недолго думая подошёл поближе к берегу, «Беду» положил в дрейф, вызвал лоцманский катер и откомандировал Лома на берег за матросом.

Тут, конечно, я допустил ошибку; набор команды – дело серьёзное, ответственное. Лом, конечно, парень старательный, но молод, опыта нет. Нужно бы самому этим заняться, но, с другой стороны, и тут, на борту, тоже, знаете, ушами хлопать некогда. Ведь как-никак перегонка селёдок живьём – дело новое. И, как во всяком новом деле, есть тут свои трудности. Нужен глаз да глаз. Уйдёшь, недоглядишь, а тут весь табун разбежится. А тогда с убытками не рассчитаешься, опозоришься на весь мир, а главное, загубишь это прекрасное и полезное начинание.

Ведь знаете, как это бывает: не выйдет с первого раза, а в другой и не доверит никто, и попробовать не дадут.

Да. Ну ладно. Отправил я Лома в Кале, выставил кресло на палубу, лежу. Одним глазом читаю, другим поглядываю на селёдок. Пасутся рыбки, резвятся, сверкают на солнце чешуйками.

А к вечеру возвращается Лом и привозит с собой матроса.

Я смотрю – на вид парень ничего. Не очень молодой, но и не очень старый; ростом, правда, маловат, но по глазам видно – шустрый, и борода у него как у морского разбойника. Только те, по слухам, всё больше рыжие, а этот типичный брюнет. Грамотный, некурящий, одет чисто, знает четыре языка – английский, немецкий, французский и русский. Это Лома особенно прельстило: он к тому времени, грешным делом, стал уже забывать английскую речь. Фамилия у нового матроса несколько странная – Фукс, но, знаете, фамилия – дело наживное, а мне ещё Лом на ушко шепнул, что Фукс этот – клад, а не матрос: прекрасно разбирается в картах.

Тут уж я совсем успокоился: раз в картах разбирается – значит, моряк, значит, и в руле может постоять, значит, и вахту при случае может нести самостоятельно.

Словом, я согласился. Записал Фукса в судовую роль, объяснил обязанности, приказал Лому отвести ему место в трюме. Ну, потом подняли паруса, развернулись и пошли дальше.

И, знаете, как раз вовремя взяли человека. До тех пор нам везло: ветер всё время дул в корму, чистый фордевинд. А тут задул прямо в нос – «вмордувинд», как говорится. В другое время я, может быть, поберёг бы силы, остался бы в дрейфе или якорь бросил, но тут, сами понимаете: селёдки. Им-то ветер нипочём, идут как ни в чём не бывало полным ходом, и нам, значит, нельзя отставать. Ну и пришлось идти в лавировку, зигзагами. Я высвистал всех наверх. Лома поставил пасти селёдок, сам встал у штурвала, набрал ходу и скомандовал:

– К повороту приготовиться!

Смотрю – этот Фукс стоит, как свечка, руки в карманах, с интересом смотрит на паруса.

Ну, тут уж я прямо к нему обратился:

– Фукс, – кричу, – набивайте грот!

Он встрепенулся, посмотрел этак растерянно – и давай всё подряд запихивать в кубрик: спасательные круги, запасной трос, фонари. Поворот, конечно, не вышел, прозевали…

– Отставить! – кричу я.

Он тогда все пожитки назад вытащил и поставил у самого фальшборта.

Ну, я вижу, достался матрос! Ни в зуб ногой! Уж я на что человек спокойный, но тут и меня зло взяло.

– Эй вы, Фукс, – говорю я, – какой же вы, к чёрту, матрос?

– А я, – отвечает он, – и не матрос, я сейчас просто так, застрял на мели, а друзья мне посоветовали климат переменить…

– Позвольте, – перебил я, – а как же мне Лом говорил, что вы в картах умеете разбираться?

– О, это сколько угодно, – говорит он. – Карты – это моя специальность, карты – это мой хлеб, только не морские, а, простите, игральные карты. Я, если хотите знать, я карточный шулер по профессии.

Я так и сел.

Ну посудите сами, что мне с ним делать?

Списывать на берег – это ещё сутки потерять. Ветер крепчает – того и гляди поднимется шторм, тут селёдки разбегутся. А с другой стороны, возить с собой этого шулера балластом – тоже неинтересно: он не только морской команды, но ни одной снасти не знает. Я было растерялся.

Но тут мне пришла блестящая мысль. Я, знаете, люблю иногда разложить пасьянс на досуге, и у меня нашлась на судне колода карт. Так я на каждую снасть привязал поскорее по карте, привёл яхту к ветру и повторил манёвр.

– К повороту приготовиться! Развязать тройку пик, подтянуть валета червей, смотать десятку треф…

И, знаете, поворот удался на славу, и этот Фукс действительно так в картах разбирался, что в темноте другой раз и то масти не путал.

Вот так и пошли дальше. Идём, лавируем. Ветер крепчает. Так бы оно ничего, но селёдки меня беспокоят. Кто их знает, как они переносят погоду? А мне не к спеху, груз не срочный, так зачем рисковать? Я решил отстояться в порту.