Страхмарики: Мини-ужасы на одну ночь

Стас Самойлов

Страхмарики: Мини-ужасы на одну ночь

Страхмарики

Кукла Молли

Трое детей стояли перед старым домом. Заброшенный особняк на окраине города давно оброс леденящими душу легендами. Местные шептались, что в 1984 году здесь бесследно исчезла целая семья – родители и их восьмилетняя дочь Анна, страстно любившая кукол.

– Боишься, Петь? – Лера, двенадцатилетняя заводила компании, пнула ржавую калитку. Её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.

Петя, десятилетний крепыш, сжал в кармане перочинный ножик.

– Да ну, – буркнул он, но не сделал ни шага вперёд.

Маленькая Аленка прижала к груди свою потрёпанную куклу Молли.

– Я… я не хочу туда идти, – прошептала она.

Лера грубо схватила её за руку.

– Ты что, малышка? Мы же договаривались!

Они переступили порог.

Первый этаж встретил их тяжёлым запахом плесени и чего-то сладковато-гнилого. Пол скрипел под ногами, будто предупреждая об опасности. В прихожей вдоль стен аккуратно стояли куклы – фарфоровые, тряпичные, пластиковые. Их стеклянные глаза следили за каждым движением детей.

– Чёрт… – Пете стало не по себе. – Кто-то их специально расставил?

Лера фальшиво рассмеялась.

– Да брось! Наверное, местные пацаны постарались.

Она пнула ближайшую куклу. Та упала на бок… и медленно повернула голову, уставившись на Леру пустыми глазницами.

Аленка вскрикнула.

– Она… она шевельнулась!

Петя схватил девочку за руку.

– Всё, мы уходим!

Но Лера уже поднималась по скрипучей лестнице.

– Тут же целая коллекция! Давайте хоть посмотрим!

Детская комната оказалась странно чистой. Полки ломились от игрушек, аккуратно расставленных, будто их только вчера протирали от пыли.

– Вот это да! – Лера схватила фарфоровую куклу в кружевном платье. – Настоящий антиквариат!

Петя заметил неладное.

– Лера… у неё…

– Что?

– У неё настоящие ресницы.

Лера заглянула в стеклянные глаза куклы – и отшвырнула её с криком. Внутри глазниц шевелились крохотные человеческие ресницы.

В этот момент Аленка закричала.

– Моя Молли… – она говорит!

Кукла в её руках медленно повернула голову. Тряпичные губы растянулись в улыбке.

– Поиграем? – прошептала Молли.

Тени в углах зашевелились. Из-под кровати, из шкафа, из-за штор выползали маленькие тряпичные руки.

– БЕЖИМ! – Пете удалось распахнуть дверь.

Они бросились вниз по лестнице. За спиной раздался хор детских смешков – тонких, как скрип несмазанных петель.

Петя первым достиг входной двери.

– Закрыто! – он дёрнул ручку.

Лера оглянулась.

По ступеням спускались куклы. Они двигались рывками, как марионетки, но в их движениях была чудовищная уверенность.

– ОТСТАНЬТЕ! – Лера замахнулась ножом, который выронил Петя.

Ближайшая кукла – пупс с лицом пятилетнего ребёнка – прыгнула ей на плечо.

– Ты теперь наша, – прошептала она, впиваясь крохотными зубками в Лерину шею.

Петя спрятался в чулане под лестницей. Он зажал рот ладонью, пытаясь заглушить рыдания.

Снаружи давно стихли крики.

Тишину нарушал только тихий топот маленьких ножек.

– Петя-я-я… – пропело что-то за дверью. – Мы нашли тебя-я-я…

Дверца чулана медленно приоткрылась.

В щели мелькнули пуговицы вместо глаз.

Утром дворник нашёл у ворот три куклы:

Солдатика в рваной футболке Пети

Плюшевого зайца в Лериной кофте

Тряпичную куклу с кровавыми нитками вместо рта

А на втором этаже, в окне детской, на мгновение мелькнула девочка в платье восьмидесятых. Она помахала рукой… и исчезла.

Говорят, в подвале того дома до сих пор находят кукол.

С живыми глазами.

Кукольный парикмахер

Мама всегда водила меня к одному и тому же парикмахеру – в крохотную парикмахерскую «У Маргариты», что ютилась между аптекой и заброшенным детсадом.

Маргарита стригла только кукол.

В первый раз я замерла у витрины, где за стеклом сидели десятки фарфоровых голов с идеальными причёсками.

– Это мои работы, – сказала Маргарита, поправляя очки с толстыми линзами. – Но твои волосы мне нравятся больше.

Её пальцы пахли лаком и чем-то металлическим.

Мама оставляла меня одну в кресле, а сама бежала по делам.

– Не шевелись, – Маргарита пристёгивала меня ремнями. – А то отрежу что-то лишнее.

Ножницы щёлкали у самого уха. По зеркалу ползли трещины – в них иногда мелькали другие девочки. Те, что сидели здесь до меня.

В день моего двенадцатилетия Маргарита подарила коробку.

– Открой дома.

Внутри лежала коса – моя, но отрезанная в прошлый визит. Она была заплетена в сложный узор и перевязана лентой… кожей.

Сегодня я снова иду к Маргарите.

В кармане – мамины ножницы.

Надо же наконец узнать, куда деваются волосы, которые она собирает…

Фея из бабушкиного сада

Лена не хотела ехать к бабушке. Старый дом с скрипучими половицами, запахом лекарств и вечно занавешенными окнами наводил на неё тоску. Но больше всего девочка ненавидела бабушкин сад.

– Там живёт фея, – сказала как-то бабушка, поправляя шаль на плечах. – Не ходи в сад после заката.

Лена рассмеялась тогда. Феи – это для малышей. Ей уже двенадцать.

Но в тот вечер, когда бабушка уснула раньше обычного, Лена увидела огонёк в саду.

Сад преобразился ночью. Лунный свет пробивался сквозь листву, рисуя на земле причудливые узоры. А между деревьями порхало крошечное существо с прозрачными крыльями.

– Привет, – прошептала Лена.

Фея обернулась. Её лицо было прекрасно – большие глаза, пухлые губки, золотистые локоны. Но когда она улыбнулась, Лена увидела слишком много зубов.

– Ты пришла поиграть? – голосок феи звенел, как разбитый хрусталь.

Лена кивнула.

– Хорошо-о-о, – протянула фея и махнула ручкой.

Сад ожил.

Сначала игра казалась весёлой. Фея показывала чудеса:

Росыны капли превращались в бриллианты

Пауки плели кружева из лунного света

Старые яблони начинали цвести

Но потом правила изменились.

– Давай в прятки! – фея захлопала в ладоши. – Если я найду – ты моя.

Лена спряталась в сарае. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно на весь сад.

– Раз… два… три… – голос феи приближался. – Я иду искать!

Дверь сарая скрипнула.

– Нашла!

Лена зажмурилась.

Но голос принадлежал бабушке.

– Беги в дом, – прошептала старуха. – И не оглядывайся.

На пороге Лена не выдержала – оглянулась.

Бабушка стояла спиной к ней. А перед ней парила фея, только теперь она была ростом с взрослого человека.

– Ты испортила игру, – прошипела фея.

Бабушка достала из кармана ножницы.

– Это мой сад.

Фея засмеялась.

– Нет. Это мой сад.

Она махнула рукой, и ветви деревьев ожили, обвивая бабушку, как удавы.

Лена закричала.

Утром полиция нашла дом пустым.

На кухонном столе лежали ножницы и лужа засохшей крови.

А в саду цвели розы.

Необыкновенно красивые.

Ярко-красные.

И пахли они не розами.

Чердак с пауками

Старый дом на окраине деревни стоял заброшенным уже больше десяти лет. Его покосившиеся стены, облупившаяся краска и забитые досками окна отпугивали даже самых отчаянных местных ребятишек. Но для Лёвы, пятнадцатилетнего паренька, переехавшего сюда с матерью после развода родителей, этот дом стал новым – и пока что чужим – домом.

Первые дни он избегал даже взглядом касаться чердачного люка в коридоре второго этажа. Мать говорила, что там просто хранится хлам прежних хозяев, но что-то в этом люке пугало его. Может, слишком плотно прилегающая дверца, будто её что-то прижимало изнутри. Может, тонкие серые нити паутины, свисавшие по краям, будто щупальца.