Где кончается система

Дмитрий Вектор

Где кончается система

Под куполом

В куполе всегда пахло озоном и чем-то ещё, что невозможно было бы описать словами, если бы не привычка искать запахи, которых не существовало. Я проснулся не от сигнала будильника, а от ощущения, будто кто-то смотрит на меня сквозь стены. Впрочем, здесь за каждым наблюдали. Мой модуль был стандартным: две стены, имитирующие дерево, одна – стекло с видом на искусственный сад, четвёртая – экран, на котором каждое утро появлялась надпись «Добро пожаловать, житель 4-17». Я никогда не считал себя жителем. Скорее – временным гостем в чужом доме, который почему-то называли моим.

Я встал, нащупал тапки и, не включая свет, вышел в коридор. Здесь всегда было одинаково: ровный свет, ровный шум вентиляции, ровные лица соседей, если они вообще встречались. В куполе не было ни ночи, ни дня, только смена режимов освещения и расписание, которое следовало соблюдать, чтобы не получить выговор от Системы. Система – наш невидимый воспитатель, друг и надзиратель одновременно. Она не ошибалась, не уставала, не жаловалась. Иногда мне казалось, что она даже не существует, а все её функции – просто набор привычек, которые мы сами себе навязали.

Я прошёл мимо двери Лины. Она всегда вставала раньше меня, чтобы успеть сделать зарядку и сварить кофе из порошка, который называли «Аромат Утра». Я не любил кофе, но иногда заходил к ней просто послушать, как она рассказывает о снах. Сегодня дверь была закрыта, и из-за неё не доносилось ни звука. Я решил не мешать.

В столовой было пусто. На длинном столе стояли одинаковые пластиковые подносы с надписями: «Рацион 1», «Рацион 2», «Рацион 3». Я взял тот, что ближе к выходу, и сел у окна. За стеклом – искусственный сад: пластиковые деревья, зелёные ленты вместо травы, несколько скамеек, на которых никто никогда не сидел. Иногда я представлял, что там, за стеклом, настоящий лес, и если выйти, можно услышать, как поют птицы. Я никогда не слышал пения птиц, только записи, которые иногда включала Система, чтобы повысить настроение.

– Доброе утро, житель 4-17, – сказал голос из динамика. Я не ответил. Система не ждала ответа. Она продолжила: – Сегодня ваш график включает технический осмотр сектора С-3. Не забудьте взять инструменты.

Я кивнул, хотя знал, что меня не видят. Или видят? В куполе всегда оставалась тень сомнения: где заканчивается забота и начинается контроль? Я доел завтрак, который на вкус напоминал всё сразу и ничего одновременно, и отправился в технический отсек.

В коридоре встретил Макса – он работал на складе и всегда шутил, что его единственная задача – не дать нам умереть со скуки. Он подмигнул мне и сказал:

– Слышал, ночью снова что-то глючило в секторе D? Говорят, свет моргал, а кто-то даже видел, как по стенам ползли тени.

Я пожал плечами. В куполе часто что-то ломалось, но никто не придавал этому значения. Всё равно всё починят, всё вернётся на круги своя. Макс ушёл, а я задержался у окна, глядя на сад. Иногда мне казалось, что за пределами купола есть что-то ещё. Не просто руины и пустота, как говорили взрослые, а настоящий мир, в котором можно дышать полной грудью.

В техническом отсеке пахло металлом и озоном. Я взял набор инструментов, проверил зарядку анализатора и вышел в сектор С-3. Здесь было тихо, только изредка раздавался щелчок – это Система переключала режимы вентиляции. Я снял панель с одного из распределительных щитов и начал проверять контакты. Всё было в порядке, но что-то не давало покоя. Я вспомнил слова Макса о тенях и вдруг заметил, что на стене появилась странная полоса – будто кто-то провёл по ней пальцем, оставив след на идеально чистой поверхности.

Я провёл рукой по стене – ничего. След исчез так же внезапно, как и появился. Я пожал плечами и вернул панель на место. В этот момент динамик зашипел, и голос Системы прозвучал тише обычного:

– В секторе D-2 обнаружено отклонение. Требуется немедленный осмотр.

Я вздохнул. Система редко просила о помощи – обычно она сама справлялась со всеми проблемами. Я отправился в сектор D-2, по пути размышляя, что же могло случиться. Коридоры были пусты, только свет ламп отражался от пола, создавая ощущение бесконечности.

В секторе D-2 было темнее, чем обычно. Одна из ламп мигала, отбрасывая на стены длинные тени. Я подошёл к распределительному щиту и увидел, что крышка открыта. Кто-то уже пытался что-то починить – или сломать? Я наклонился, чтобы рассмотреть провода, и вдруг услышал за спиной шаги. Я обернулся – никого. Только тишина и свет, который становился всё тусклее.

Я быстро проверил соединения – всё было на месте. Но когда я поднял голову, то увидел на стене странный символ – круг с линией посередине. Я не знал, что это значит, но почему-то почувствовал, что он важен. Я достал блокнот и нарисовал символ, чтобы не забыть. В этот момент динамик снова зашипел, и голос Системы прозвучал уже привычно:

– Спасибо за оперативность, житель 4-17. Возвращайтесь к своим обязанностям.

Я вышел из сектора D-2, чувствуя, как по спине бегут мурашки. В куполе всегда было безопасно – так говорили взрослые, так утверждала Система. Но сегодня я впервые задумался: а что, если это только иллюзия? Что, если за пределами купола есть что-то, что мы не должны видеть?

Я вернулся в свой модуль и сел на кровать. На экране снова появилась надпись: «Добро пожаловать, житель 4-17». Я смотрел на неё и думал о символе, который увидел на стене. Может быть, это просто чей-то розыгрыш? Или предупреждение? Я не знал.

Вечером я встретил Лину в столовой. Она выглядела усталой, но улыбнулась, когда увидела меня.

– Ты слышал про тени в секторе D? – спросила она.

Я кивнул. – Видел странный символ на стене. Круг с линией.

Лина задумалась. – Похоже на старый знак из книг. Может, кто-то решил поиграть с нами?

Я пожал плечами. – Может быть. Но почему именно сейчас?

Лина рассмеялась. – Может, Система решила развлечь нас. Или это кто-то из новых.

Мы долго сидели в столовой, обсуждая странности дня. За окном сад казался ещё более искусственным, чем обычно. Я смотрел на пластиковые деревья и думал о том, что когда-нибудь выйду за пределы купола и увижу настоящий лес.

Перед сном я снова посмотрел на символ в блокноте. Он казался простым, но чем дольше я на него смотрел, тем больше ощущал тревогу. В куполе не было места для случайностей. Всё было под контролем. Но сегодня я впервые почувствовал, что что-то меняется.

Я лёг на кровать и закрыл глаза. За стеной тихо гудела вентиляция, а где-то далеко, в недрах купола, Система продолжала следить за порядком. Я пытался заснуть, но в голове крутились мысли о тенях, символах и странных запахах, которых не должно было быть.

В ту ночь мне приснился лес. Настоящий, с влажной землёй, густой листвой и птицами, которых я никогда не слышал. Я шёл по тропинке, а где-то впереди мерцал свет – не искусственный, а живой. Я протянул руку, чтобы дотронуться до дерева, и вдруг проснулся. В модуле было тихо, только на экране светилась надпись: «Добро пожаловать, житель 4-17».

Я встал, подошёл к окну и посмотрел на сад. За стеклом всё было по-прежнему: пластиковые деревья, зелёные ленты, пустые скамейки. Но теперь я знал: где-то за пределами купола есть что-то ещё. И однажды я это найду.

Голос из прошлого

В тот день всё началось с мелкой, почти смешной неурядицы: я никак не мог найти свой анализатор. Обычно он лежал на краю стола, рядом с блокнотом и набором инструментов, но теперь исчез, будто его и не было. Я перерыл все ящики, заглянул под кровать, даже проверил карманы вчерашней одежды – ничего. В голове мелькнула мысль, что Система могла его изъять, если сочла неисправным или устаревшим, но в личном кабинете не было никаких уведомлений. Я уже почти смирился с потерей, когда на экране вспыхнуло сообщение: «Житель 4-17, прибор найден в секторе F-1. Рекомендуется забрать до 10:00». Голос Системы звучал обычно ровно, но сегодня в нём послышалась едва уловимая насмешка, как будто кто-то решил подшутить надо мной. Я невольно усмехнулся и отправился в сторону сектора F-1, по пути отмечая, как непривычно пусто стало в коридорах. Обычно в это время кто-то спешит на смену, кто-то возвращается с ночного дежурства, а сегодня – только эхо собственных шагов.

Сектор F-1 находился на самом краю купола, в зоне, куда редко кто заходил без необходимости. Здесь располагались склады, архивы и старые мастерские, в которых хранились вещи из прошлых лет, давно вышедшие из употребления. Я открыл дверь, и меня сразу окутал запах пыли и металла, смешанный с чем-то сладковатым, напоминающим детство – возможно, это были остатки старых пластиковых игрушек или коробки с пожелтевшими книгами. В углу, на столе, действительно лежал мой анализатор. Рядом с ним – нечто, что сразу привлекло внимание: круглый предмет с матовой поверхностью, покрытый тонкой сетью трещин, будто его не раз роняли или пытались вскрыть. Я осторожно взял его в руки, ожидая, что Система тут же вмешается, но динамики молчали. Предмет был тяжёлым, холодным и почему-то казался знакомым, хотя я был уверен, что никогда раньше его не видел.

Я вернулся в свой модуль, не выпуская находку из рук. По пути мне встретилась Лина – она шла быстро, но, заметив меня, остановилась. – Ты чего такой задумчивый? – спросила она, глядя на странный предмет у меня в руках. Я пожал плечами. – Нашёл в мастерской. Похоже на старую игрушку, но внутри что-то есть. Лина взяла находку, повертела в руках, постучала по поверхности. – Может, это контейнер? Или капсула? – предположила она. Я кивнул, хотя сам не был в этом уверен. Мы вернулись ко мне, и я аккуратно положил предмет на стол, рядом с анализатором. – Ты не боишься, что Система узнает? – спросила Лина, понизив голос. – Вдруг это что-то запрещённое? Я усмехнулся. – Если бы было запрещено, она бы уже отреагировала. Или это и есть её способ проверить нас.

Лина села на край стола, наблюдая, как я подключаю анализатор к находке. Прибор запищал, экран засветился, но вместо обычных показателей появилась строка: «Объект не идентифицирован. Данные отсутствуют». Я попробовал другой режим – тот же результат. – Странно, – пробормотал я. – Обычно даже самые старые вещи система хотя бы определяет как «архивные». Лина задумалась. – Может, это что-то из внешнего мира? Я посмотрел на неё. – Ты ведь не веришь в эти сказки? – спросил я, стараясь скрыть собственное волнение. Лина пожала плечами. – А почему бы и нет? Всё, что мы знаем о внешнем мире, – это рассказы взрослых и записи Системы. А вдруг что-то осталось?

Мы долго сидели молча, разглядывая находку. В какой-то момент мне показалось, что она чуть теплее, чем была вначале, будто внутри что-то просыпается. Я положил ладонь на поверхность – и вдруг ощутил лёгкую вибрацию. Лина тоже почувствовала это и отдёрнула руку. – Может, не стоит трогать? – спросила она тихо. Я пожал плечами. – Уже поздно. Если что-то случится – по крайней мере, будет интересно.

В этот момент в коридоре раздался шум – кто-то бежал, не стесняясь топать по полу. В дверь постучал Макс, запыхавшийся и взволнованный. – Вы слышали? – спросил он, едва отдышавшись. – В секторе D снова сбой. Свет моргает, а на стенах – какие-то символы. Все говорят, что это проделки Системы, но я так не думаю. Лина взглянула на меня, потом на находку. – Может, это связано? Макс подошёл ближе, заметил предмет и присвистнул. – Вот это да! Откуда? Я объяснил, где нашёл, и Макс сразу предложил вскрыть находку. – Вдруг там что-то ценное? – с азартом сказал он. Я не был уверен, что это хорошая идея, но любопытство взяло верх.

Мы попытались открыть капсулу, но она не поддавалась. Тогда я решил попробовать воздействовать на неё с помощью анализатора, изменив настройки. В этот момент экран мигнул, и на нём появилась странная последовательность символов – нечто среднее между древними письменами и техническим кодом. Лина достала блокнот и быстро зарисовала их. – Похоже на шифр, – сказала она. – Может, Система пытается с нами общаться? Макс рассмеялся. – Или кто-то из старших решил нас разыграть. Я внимательно рассмотрел символы. Один из них был похож на тот, что я видел на стене в секторе D-2 – круг с линией. Сердце забилось быстрее: совпадения не бывают случайными.

Мы решили не трогать капсулу до утра, чтобы не привлекать лишнего внимания. Макс ушёл, а Лина осталась у меня. Мы обсуждали, что это может быть: часть старого оборудования, послание из прошлого или даже сигнал снаружи. Лина предположила, что если капсула реагирует на прикосновения, возможно, она откроется только в определённых условиях. Я согласился, хотя внутри росла тревога: что, если мы уже нарушили какой-то запрет?

Ночь прошла беспокойно. Мне снились странные образы: я иду по длинному коридору, стены которого покрыты символами, а в конце – дверь, за которой свет. Я тянусь к ручке, но она растворяется у меня в руках. Проснувшись, я долго не мог понять, сон это был или воспоминание. Лина уже ушла, оставив записку: «Пошла в архив, попробую найти что-то похожее». Я решил заняться обычными делами – ремонтировать панели, проверять датчики, чтобы отвлечься от мыслей о находке.

В обед меня вызвали в главный зал. Там собрались несколько человек, включая старшего техника и двух операторов Системы. На столе лежала капсула. – Это ваша? – спросил старший техник, глядя на меня с подозрением. Я кивнул. – Нашёл в мастерской. Не знал, что это. Оператор Системы подключил к капсуле свой прибор, но результат был тот же: «Объект не идентифицирован». – Странно, – сказал он. – Обычно Система знает всё, что находится внутри купола. Старший техник задумался. – Возможно, это часть старого оборудования, забытая при последней инвентаризации. Но на всякий случай оставим её под наблюдением.

Меня отпустили, но я чувствовал, что за мной теперь будут следить внимательнее. Вечером Лина принесла распечатку из архива – старую схему купола, на которой были отмечены зоны, давно закрытые для посещения. – Смотри, – сказала она, указывая на один из секторов. – Здесь раньше была лаборатория. Может, капсула оттуда? Я внимательно изучил схему. Лаборатория находилась рядом с мастерской, где я нашёл капсулу. – Думаешь, стоит туда сходить? – спросил я. Лина кивнула. – Если хочешь узнать правду, другого пути нет.

Мы договорились отправиться туда ночью, когда Система переходит в режим минимального контроля. Я подготовил инструменты, Лина взяла фонарик и блокнот. Мы шли по пустым коридорам, стараясь не шуметь. Вход в лабораторию оказался заколочен, но одна из панелей легко поддалась, стоило только надавить на неё в нужном месте. Внутри было темно и пыльно, воздух казался застоявшимся. Мы осветили помещение и увидели столы, покрытые старыми приборами, ящиками с инструментами и бумагами. На стене – тот самый символ: круг с линией.

Я подошёл ближе, провёл пальцем по поверхности – символ был выцарапан, а не нарисован. Лина сфотографировала его на свой старый коммуникатор. – Здесь что-то случилось, – сказала она. – Может, кто-то пытался оставить сообщение? Мы обыскали лабораторию, но ничего похожего на капсулу не нашли. Зато обнаружили старый журнал, в котором на последних страницах были те же символы, что и на экране анализатора. – Это шифр, – уверенно сказала Лина. – Нужно расшифровать.

Мы вернулись в модуль, унося с собой журнал и фотографии. Всю ночь я пытался сопоставить символы, но они не поддавались никакой известной мне логике. Иногда казалось, что они складываются в слова, но стоило моргнуть – и смысл ускользал. Лина уснула прямо за столом, а я продолжал искать закономерности, пока глаза не начали слипаться.

Перед рассветом я вдруг понял: символы повторяются с определённой периодичностью, как если бы это был код доступа или последовательность команд. Я записал их в блокнот, чтобы не забыть, и только тогда позволил себе заснуть.

Утром мы с Линой снова встретились в столовой. Она выглядела усталой, но довольной. – Мне кажется, я поняла, – сказала она. – Это не просто шифр, а что-то вроде инструкции. Если правильно ввести последовательность, капсула откроется. Я посмотрел на неё с удивлением. – Ты уверена? Лина кивнула. – Нужно попробовать. Сегодня ночью. Мы договорились дождаться, когда все уснут, и попробовать активировать капсулу по найденной инструкции.

Весь день прошёл в ожидании. Я выполнял обычные обязанности, но мысли постоянно возвращались к капсуле и загадочным символам. Вечером мы снова встретились у меня. Я подключил анализатор, ввёл последовательность, которую предложила Лина. Капсула дрогнула, на её поверхности вспыхнули слабые огоньки, и она медленно раскрылась, словно цветок на рассвете.

Внутри оказался небольшой предмет – что-то вроде миниатюрного проектора. Я осторожно включил его, и на стене возникла голограмма: изображение леса, залитого солнцем, и голос, который говорил неразборчиво, но в интонациях слышалась надежда. Мы с Линой смотрели на это, не в силах отвести взгляд. За стенами купола был другой мир – и теперь у нас было доказательство.

В ту ночь я долго не мог уснуть. В голове крутились вопросы: кто оставил капсулу, зачем, почему именно мы её нашли? Но главное – я впервые за долгое время почувствовал, что впереди что-то есть. Что купол – не предел, а только начало.

Сбой системы

Обычные дни в куполе начинались с предсказуемой рутины, но на этот раз всё пошло не так уже с самого утра. Я заметил это по тишине, которая повисла в коридорах, как будто купол затаил дыхание. Даже Система, обычно не упускающая ни одной мелочи, сегодня будто бы замедлилась: голос её звучал с лёгкой задержкой, а свет в столовой включился с секундным опозданием. Я машинально проверил расписание на экране – всё по-прежнему, но ощущение странности не отпускало. Лина появилась неожиданно, с чашкой порошкового кофе и каким-то особым выражением лица. Она села напротив меня, не сказав ни слова, и только через минуту спросила: – Ты заметил, что сегодня всё не так?

Я кивнул, не желая вдаваться в подробности. Внутри меня нарастало беспокойство, словно я ждал чего-то неприятного. Мы молча доели завтрак, и я отправился к себе, чтобы проверить капсулу, которую мы нашли накануне. Она лежала на столе, покрытая утренним светом, и казалась совершенно безобидной. Но стоило мне прикоснуться к ней, как по ладони пробежал холодок – будто кто-то наблюдает за каждым моим движением. Я попытался включить анализатор, но экран мигнул и погас. В этот момент по куполу прокатился странный звук, похожий на эхо далёкого грома, хотя грозы здесь быть не могло по определению.

Я вышел в коридор, чтобы проверить, не случилось ли что-то серьёзное. На стенах появились едва заметные пятна – как будто тени, но без источника. Я подошёл ближе, провёл рукой – ничего. Тени исчезли, но когда я отошёл, они вновь проступили на поверхности, словно дразнили меня. В этот момент из динамика раздался голос Системы, но теперь он был неузнаваемо искажён: отдельные слова сливались в шёпот, а привычная интонация сменилась на что-то тревожное. – Внимание… обнаружено… отклонение… сектор… – дальше шли помехи. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Никогда прежде Система не сбивалась так явно.

В техническом отсеке я встретил Макса. Он стоял, прислонившись к стене, и выглядел так, будто не спал всю ночь. – Ты видел это? – спросил он, кивнув на потолок. Я поднял глаза: по белым панелям медленно ползли тени, образуя странные узоры. Макс нервно засмеялся. – Может, у нас тут завелись призраки? – пошутил он, но по голосу было слышно, что ему совсем не до смеха. Я попытался разрядить обстановку: – Если это призраки, пусть хотя бы ремонтируют за нас. Макс фыркнул, но тут же стал серьёзным. – Слушай, а вдруг это связано с твоей находкой? Ты ведь вчера говорил, что капсула странно реагирует на анализатор.

Я задумался. Совпадение ли, что сбои начались именно сейчас? Или мы действительно что-то разбудили? Я решил проверить капсулу ещё раз, но теперь уже с осторожностью. Лина присоединилась к нам, держа в руках блокнот с записями символов, которые мы обнаружили накануне. – Я нашла похожие знаки в архиве, – сказала она. – Они встречались в старых протоколах, когда ещё только строили купол. Может, это предупреждение? Я взял блокнот, внимательно вгляделся в рисунки. Один из символов напоминал мне тот, что я видел на стене в секторе D-2, но теперь он был дополнен ещё одной линией, словно кто-то продолжил рисунок.

Мы втроём вернулись в мой модуль. Я подключил анализатор к капсуле, ввёл последовательность символов, найденную Линой, и на этот раз прибор не отключился, а начал издавать тихий гул. На поверхности капсулы вспыхнули огоньки, и в комнате стало ощутимо холоднее. Макс отступил к двери, Лина прижалась к стене. Я почувствовал, как воздух вокруг сгустился, словно нас окутал невидимый кокон. В этот момент капсула открылась – не полностью, а лишь приоткрыла щель, из которой вырвался слабый луч света. На стене появилась голограмма: лес, залитый солнцем, и силуэт человека, который медленно приближался к нам. Голос, искажённый помехами, произнёс: – Если вы это видите, значит, цикл запущен…

Голограмма исчезла так же внезапно, как и появилась. Мы переглянулись, не зная, что делать дальше. Макс первым нарушил молчание: – Это что, какое-то послание? Лина покачала головой. – Скорее, предупреждение. Или приглашение. Я попытался снова активировать капсулу, но она оставалась холодной и безжизненной. В этот момент в коридоре раздался топот – кто-то быстро приближался. Мы спрятали капсулу под стол, и в комнату ворвался старший техник. – В секторе G-4 произошло короткое замыкание, – сказал он, тяжело дыша. – Система не реагирует на команды, всё управление вручную. Я кивнул, стараясь выглядеть спокойным. – Сейчас посмотрим, что можно сделать.

Мы с Максом отправились в сектор G-4. По пути я заметил, что тени на стенах стали гуще, а воздух – плотнее. В голове крутились мысли о голограмме, о цикле, который кто-то запустил до нас. В секторе G-4 было темно, только аварийные огни мерцали в углах. Я открыл распределительный щит, проверил провода – всё выглядело целым, но индикаторы показывали нулевые значения. Макс предложил перезапустить систему вручную, и я согласился. Мы синхронно нажали кнопки, и на секунду показалось, что свет вернулся, но тут же снова погас. В этот момент мне почудилось, что в темноте кто-то шевельнулся – не человек, а нечто иное, едва различимое на границе зрения.

Я моргнул, и видение исчезло. Макс ничего не заметил, но я решил не рассказывать ему о своих ощущениях. Мы вернулись к технику и доложили, что замыкание устранено, но система работает нестабильно. Техник кивнул, записал что-то в блокнот и ушёл. Я остался один в коридоре, прислушиваясь к тишине. Где-то далеко послышался скрип – будто бы кто-то открывал дверь, которую не открывали много лет. Я пошёл на звук и оказался у входа в старую лабораторию, ту самую, где мы нашли журнал с символами. Дверь была приоткрыта, хотя я помнил, что мы её плотно закрыли. Я заглянул внутрь – никого. Только на столе лежал наш блокнот, раскрытый на той самой странице с последовательностью символов.

Я взял блокнот, и в этот момент почувствовал резкий запах озона. В углу лаборатории на стене проступил новый символ – теперь это был не просто круг с линией, а сложная фигура, напоминающая спираль. Я нарисовал её в блокноте, чтобы показать Лине. Возвращаясь в модуль, я заметил, что свет в коридорах стал тусклее, а тени – длиннее. В столовой было пусто, только Лина сидела у окна, глядя на искусственный сад. Я сел рядом, положил перед ней блокнот. – Смотри, новый символ. Она внимательно изучила рисунок, затем сказала: – Это уже не просто предупреждение. Это – сигнал. Нам что-то пытаются сказать.

Мы долго обсуждали, что делать дальше. Решили, что нужно попробовать снова активировать капсулу, используя новую последовательность. Вечером, когда большинство жителей ушли по своим делам, мы втроём собрались у меня. Я подключил анализатор, ввёл новую комбинацию. Капсула издала странный звук, похожий на вздох, и открылась чуть шире. На этот раз из неё вылетел небольшой металлический шарик, который, повиснув в воздухе, начал проецировать изображения: сначала – карту купола, затем – схему с отмеченными секторами, где за последние сутки произошли сбои. На карте вспыхивали красные точки, образуя сложный узор. Макс удивлённо присвистнул. – Это что, маршрут? Лина кивнула. – Похоже на то. Только куда он ведёт?

Я внимательно изучал карту. Красные точки сходились в одной точке – старый выход из купола, давно заблокированный и забытый. Я вспомнил рассказы взрослых о том, как когда-то люди могли выходить наружу, но после катастрофы все выходы были опечатаны. Может быть, капсула указывает нам путь наружу? Или это ловушка? Мы не знали, но решение пришло само собой. – Завтра утром идём туда, – сказал я. – Если это действительно выход, мы должны узнать правду.