Изумрудный Кристалл Времени. Путь Хранителя Бессмертия

Лин Юнь отбросил попытки повторить прошлые эмоции. Вместо этого, он сосредоточился на самом кулоне. Он закрыл глаза и попытался почувствовать его не только физически, но и тем внутренним чувством, которым культиваторы ощущали Ци. Он пытался найти то «эхо» внутри нефрита, которое он почувствовал рядом с телом старика.

Он сидел тихо, его дыхание успокоилось. Мир снаружи ниши исчез. Остались только он, кулон и его собственное сознание. Он искал. Искал ту самую, едва уловимую вибрацию.

Спустя долгое время, когда он уже был готов сдаться, он почувствовал это. Очень слабое, тонкое что-то. Не звук, не свет, не энергия в привычном смысле. Это было ощущение движения, но не в пространстве, а в… потоке. Как будто тонкая струна, невидимая и неосязаемая, вибрировала где-то очень далеко, но для него. И эта струна, казалось, начиналась в кулоне.

Он осторожно сосредоточил на этом ощущении свое внимание. Он не пытался управлять им, только ощущать. По мере того, как его сосредоточенность углублялась, ощущение стало чуть отчетливее. Он почувствовал холод, исходящий от этой «струны», и странное чувство… разобщенности с настоящим моментом. Как будто одна его часть была здесь и сейчас, а другая – плавала где-то вне времени.

Это было то самое «эхо».

Он попытался осторожно «потянуть» за эту струну своим сознанием, как он делал бы с нитью Ци при освоении базовой техники.

В тот же миг его голову пронзила резкая боль. Мир вокруг него снова дрогнул, но на этот раз не внешне, а внутренне. Его сознание на мгновение разлетелось на мириады осколков, каждый из которых переживал одно и то же мгновение с крошечными, почти незаметными вариациями. Это было похоже на сотни одновременно включенных проекторов, показывающих одно и то же, но с микроскопическими сдвигами. Головокружение было ужасным, его едва не стошнило. Ощущение «разреженности» усилилось до такой степени, что он чувствовал себя призраком.

Лин Юнь резко разорвал связь, тяжело дыша. Пот катил градом. Кулон в руке снова стал просто холодным камнем. Боль медленно утихла, но оставила после себя слабость и дрожь в конечностях.

«Черт… что это было?» – прошептал он.

Это было не просто использование энергии. Это было вмешательство во что-то фундаментальное. Каждая попытка «потянуть» за нить эха, казалось, не просто потребляла его силы, но и вызывала ответную реакцию самого времени или чего-то связанного с ним. И эта реакция была болезненной и дезориентирующей.

Он понял. Эта «культивация» не была похожа на поглощение Ци для укрепления тела или даньтяня. Это было скорее обучение резонировать с чем-то вне его самого, с потоком времени, и использовать этот резонанс для создания эффектов. И цена была не в Ци, а в чем-то другом – в стабильности его собственного сознания, возможно, в его жизненной силе, или даже в его связи с «настоящим».

Следующие несколько дней Лин Юнь посвятил осторожным экспериментам. Он научился находить «нить эха» быстрее, просто сосредоточившись на кулоне и внутреннем ощущении. Он научился «касаться» ее, не вызывая немедленной болезненной реакции.

Он обнаружил, что если он просто ощущает эхо, не пытаясь его использовать, это не причиняет вреда, но требует концентрации и вызывает легкое, постоянное чувство отстраненности. Если он пытался слегка «потянуть» за нить, чтобы вызвать то самое «дрожание» мира, предвидение или ускользание, это удавалось лишь изредка, требовало огромных усилий сознания и всегда сопровождалось головокружением и слабостью. Чем сильнее был желаемый эффект (например, попытка повторить «временной сдвиг»), тем болезненнее и опаснее была реакция. Одна такая попытка едва не лишила его сознания и оставила его дрожащим и обессиленным на несколько часов.

Он понял, что кулон, будучи «ключом», возможно, являлся и своеобразным «настройщиком» или «катализатором». Без него он, вероятно, вообще не смог бы почувствовать эхо. Но даже с ним, управление было интуитивным, опасным и непредсказуемым.

У него не было руководства, но он начал формулировать свои собственные «основы временной культивации»:

– Найти и ощутить «нить эха», связанную с кулоном.

– Осторожно резонировать с ней, не пытаясь управлять. Это улучшает восприятие и, возможно, укрепляет связь.

– В момент нужды или сильного намерения, попытаться «дернуть» за нить, чтобы вызвать временной эффект – эхо-предвидение, временной сдвиг.

– Быть готовым к болезненной отдаче и истощению после использования.

– Традиционная Ци-культивация кажется несовместимой или бесполезной для этой силы. Нужно искать другой путь развития.

Он тренировался в своей скальной нише, совершая маленькие «прыжки» на несколько сантиметров вперед, тренируясь уворачиваться от брошенных им самим камешков. Каждое успешное действие, каким бы маленьким оно ни было, давалось ценой дискомфорта. Он не чувствовал, что становится сильнее в обычном смысле, но чувствовал, что его связь с этим эхом крепнет, хотя и болезненно.

Но время поджимало. Его преследователи были где-то рядом. Он не мог вечно прятаться и тренироваться. Ему нужна была информация. Кто такие Хранители? Что такое Изумрудный Кристалл Времени на самом деле? Почему его преследуют? И, самое главное, где он может узнать больше? Слова старика Фэна были скудными, но он упомянул «Орден» и «место, где спит Кристалл».

Лин Юнь поднялся, его рана ныла, тело было слабым от голода и тренировок, но в глазах горела решимость. Он получил силу, страшную и опасную. Он заплатил за нее. И он заплатит снова, если потребуется. Но теперь он знал, что это сила реальна, и это его единственный шанс.

Он убрал кулон за пазуху. Он должен был найти ответы. Должен был найти способ выжить в этом мире, который внезапно стал еще более сложным и опасным. Путь, который он считал путем к обычной силе, оказался путем к древнейшей тайне. Ему нужно было идти дальше, искать знания, искать место, связанное с Хранителями, искать истину о Кристалле.

Неизвестность была пугающей, но она была и единственным направлением.

Глава 8: Шепот на Торговых Путях

Дни после изгнания слились в нескончаемую череду боли, голода и параноидального страха. Лин Юнь научился спать урывками, всегда прислушиваясь к окружающим звукам. Он кое-как перевязал рану на ноге обрывком ткани, но она заживала медленно и мучительно. Его попытки сознательно использовать «эхо» оставались непредсказуемыми – иногда ему удавалось вызвать легкое «дрожание» и обострить свои чувства на долю секунды, но чаще это приводило лишь к головной боли и чувству опустошения. Он понял, что сила Кристалла или ключа к нему, не подчиняется простым командам; она реагирует на что-то более глубокое, возможно, на его собственное состояние или на невидимые потоки времени вокруг.

Спустя почти неделю скитаний, Лин Юнь вышел к краю обширной равнины. Вдалеке, среди низких холмов, виднелся дымок – признак поселения. Он сомневался. Войти в город или деревню было рискованно. Там могли быть преследователи, а его жалкий вид и отсутствие Ци делали его легкой мишенью для бандитов или недобросовестных культиваторов. Но у него не было выбора. Еда заканчивалась, рана требовала ухода, и ему отчаянно нужна была информация.

Он добрался до поселения на закате. Это был небольшой городок, выросший на пересечении торговых путей, обнесенный низким деревянным частоколом. Он назывался Дубовая Пристань. Городок был шумным и грязным, полным торговцев, бродячих культиваторов низкого уровня и разного рода сомнительных личностей. Духовной энергии здесь было мало, атмосфера была приземленной, ориентированной на выживание и торговлю, а не на высокие сферы культивации.

Лин Юнь смешался с толпой у ворот, стараясь казаться незаметным. Его порванная одежда и хромота привлекали нежелательное внимание, но он старался отводить глаза и быстро проходить мимо. Ему нужна была еда и место, где можно хоть немного отдохнуть.

Его ноги привели его к маленькой, неказистой таверне под названием «Усталый Путник». Она выглядела не очень чисто, но оттуда доносились запахи еды, и, что важнее, там могли быть люди, готовые закрыть глаза на его внешний вид в обмен на несколько медных монет, которые у него, конечно, не было.

Он вошел. Внутри было шумно и тесно. Закопченные столы, грубые лавки, полумрак, освещаемый редкими свечами. У стойки стояли крепкие мужчины и женщины, некоторые с оружием на поясе. Лин Юнь остановился у двери, не решаясь пройти дальше.

В этот момент пожилая женщина за стойкой, с усталым, но проницательным взглядом, подняла на него глаза. Ее лицо было покрыто сеткой морщин, а руки, вытирающие кружки, были мозолистыми. Это была Матушка Лань, хозяйка таверны.

Она оглядела его с ног до головы, и Лин Юнь почувствовал, как стыд обжигает его щеки. Но в ее взгляде не было насмешки или презрения, только… признание вида, который она, вероятно, видела много раз: изгнанный, неудачливый, на грани.

«Что тебе нужно, мальчик?» – спросила она хриплым, прокуренным голосом. – «Поесть? У тебя есть деньги?»

Лин Юнь опустил голову. «У меня нет денег, хозяйка. Но я могу… я могу работать. Сделать что-нибудь по хозяйству.»

Матушка Лань задумалась на мгновение. Взгляд ее снова скользнул по его раненой ноге. «С такой ногой ты немного пользы принесешь. Но… ладно.» Она вздохнула. «Похоже, ты из тех, кто попал в беду не по своей глупости, а по чьей-то злобе. Ступай на кухню. Скажешь поварихе, что Матушка Лань велела тебе дать тарелку похлебки и кусок хлеба. А потом можешь подмести двор. Но только быстро и без глупостей.»

Лин Юнь почувствовал невероятное облегчение. «Спасибо, хозяйка! Я… я отработаю, клянусь!»

«Клятвами сыт не будешь,» – буркнула она, но в ее тоне не было злобы. – «Иди уже.»

Он поспешил на кухню, где добрая, полная повариха, ворча, налила ему горячей похлебки. Это была самая вкусная еда, которую он ел за последние дни. Похлебка и хлеб придали ему немного сил. Затем он вышел во двор и принялся за работу.

Работая метлой, Лин Юнь старался не привлекать внимания, но невольно прислушивался к разговорам, доносящимся из таверны. Кулон под одеждой был тихим, но его постоянное присутствие ощущалось.

За одним из столов сидели двое мужчин. Они были одеты в неприметные, но явно качественные дорожные робы и говорили вполголоса. Лин Юнь почувствовал их ауру – они были культиваторами, сильнее, чем большинство посетителей таверны, но не настолько сильные, как те, что преследовали его у Шепчущих Пиков. Однако что-то в их ауре показалось ему… знакомым. Холодный, отстраненный оттенок, который он чувствовал в присутствии тех охотников.

Он постарался подмести поближе к их столу, делая вид, что сосредоточен на работе.

«Нет, я говорю тебе, это правда!» – говорил один. Его голос был низким и резким. – «Старый червяк был обнаружен! Он скрывался в тех забытых горах!»

«Ты уверен?» – скептически спросил второй. – «Старейшина Тунь говорил, что Хранители мертвы как вид. Этот артефакт – всего лишь легенда.»

Лин Юнь замер. Хранители? Артефакт?

«Легенда, говоришь? А как тогда объяснить, что старик был там, и как он смог оторваться от первой группы?» – возразил первый. – «И почему после его… устранения… эхо Ключа стало слышно? Слабое, но отчетливое?»

Ключ. Эхо. Старик. Они говорили о старике Фэне и кулоне!

Сердце Лин Юня бешено заколотилось. Он почувствовал, как кулон на его груди слегка дрогнул, словно в ответ на услышанные слова. Это было не то «дрожание» мира, а скорее внутренний резонанс.

«Эхо слышно?» – второй мужчина звучал удивленно. – «Значит, Ключ действительно у кого-то. И кто-то… резонирует с ним.»

«Именно! Поэтому нам и приказали прочесать все близлежащие поселения и торговые пути. Искать того, кто несет на себе след эха. Это может быть кто угодно. Слабый смертный, случайно наткнувшийся на него. Или… кто-то, кто обладает врожденным сродством.»

Врожденное сродство. Слова старика Фэна. «Твоя аура… резонирует.»

Лин Юнь почувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Они искали его. И они могли почувствовать этот резонанс, это эхо, которое он теперь носил в себе благодаря кулону и прикосновению старика.

«Но как мы его найдем?» – спросил второй. – «Эхо слабое, рассеянное. Мы не можем просто сканировать каждого встречного.»

«Пока нет. Но оно усилится, если носитель попытается использовать силу Ключа. Или если он находится рядом с местом, где энергия Времени искажена или собрана. У нас есть методы…» Первый мужчина замолчал, понизив голос еще больше. «Просто будь начеку. И доложи о любом подозрительном человеке, особенно о тех, кто кажется слабым, но ведет себя странно, или… кто кажется немного… не в себе. Энергия Ключа может влиять на разум неподготовленного.»

Лин Юнь едва сдерживал дрожь. Они искали кого-то, кто резонирует с Ключом, кто может быть «не в себе» от его силы. Это был он. Он чувствовал эту связь, эту разреженность сознания после использования силы.

Он попятился от стола, стараясь не выдать себя. Его сердце колотилось так громко, что, казалось, его могли услышать. Он должен уйти. Сейчас же.

Но куда? Эти люди были повсюду. Они не просто сидели в засаде, они активно искали, используя какие-то методы обнаружения «эха».

«Эй, мальчишка! Ты закончил?» – окликнула его Матушка Лань.

Лин Юнь вздрогнул. «Д-да, хозяйка. Я закончил.»

Матушка Лань подошла ближе, оценивая его работу. Ее взгляд скользнул по его лицу. «Что с тобой, бледный как смерть? Плохо стало?»

Лин Юнь почувствовал, как его связь с кулоном снова дрогнула, на этот раз от страха быть обнаруженным. Мир вокруг Матушки Лань на мгновение слегка искривился для него, ее движения стали чуть более плавными, чем реальность.

В этот момент один из мужчин за столом резко поднял голову. Его глаза, скрытые в тени капюшона, казалось, смотрели прямо на Лин Юня. Он почувствовал этот слабый, кратковременный сдвиг времени, исходящий от Лин Юня.

«Брат Цзинь?» – спросил второй мужчина.

Первый мужчина, «Брат Цзинь», не ответил. Он медленно поднялся со своего места, его взгляд был прикован к Лин Юню. На его лице появилась хищная ухмылка.

«Ты…» – прошептал он, и в его голосе прозвучала смесь удивления и триумфа. – «Это ты.»

Лин Юнь понял. Он был обнаружен. Его попытка контролировать эхо, даже такая слабая, выдала его. Он больше не мог прятаться.

Инстинкт взял верх. Не думая, Лин Юнь снова сосредоточился на кулоне, на «эхе», на желании сбежать. Мир дрогнул сильнее, чем раньше, закручиваясь в короткий, изумрудный вихрь, невидимый для большинства, но ощутимый для тех, кто связан со временем.

Он совершил «временной сдвиг». Несколько метров в сторону, мимо шокированной Матушки Лань, к выходу из таверны. Он пронесся мимо остановившихся посетителей, оставив за собой лишь легкое искажение в воздухе.