Безликий свидетель

Некоторое время спустя она наткнулась на ложбину. Подойдя к краю, она заглянула вниз. Казалось, что сама тьма разлилась там. Внезапно между стволами деревьев мелькнуло что-то белое. Лиза инстинктивно обернулась, ей казалось, что кто-то наблюдал за ней, и с тревожным ощущением начала спускаться вниз.

Чем ближе она подходила, тем яснее была картинка. Сначала она увидела руки, связанные в запястьях и безжизненно свисающие вдоль ствола. Она ускорилась и оказалась рядом, обошла дерево. Голова была опущена вниз, казалось, что человек мертв.

– Мужчина! Вы слышите меня? Вы живы?

Реакции не последовало. Тогда она несмело коснулась двумя пальцами сонной артерии и ощутила слабую пульсацию.

– Мужчина! – Она начала тормошить его, приподняла голову – глаза были все еще закрыты, но он реагировал.

– Просыпайтесь!

Он тяжело открыл глаза, в которых отражалась слепая надежда, и слабо шевельнулся, словно пробуждаясь от долгого сна.

– Я помогу вам!

Но он снова закрыл глаза, бессильно уронив голову, и в этот момент Лиза поняла, что время уходит.

– Нет, не отключайтесь! – ее голос звучал настойчиво, нарастая над угрюмой тишиной. Она начала массировать его мочки ушей, спеша вернуть сознание. – Смотрите на меня! – Мужчина снова открыл глаза. – Я помогу, все будет хорошо! Как вас зовут?

– Я…

– Говорите! Говорите со мной!

– Холодно, – пробормотал он несвязно.

Лиза взглянула на его кожу – она была красjpg"/>ной и холодной. Он успел замерзнуть, а она начала винить себя за то, что потеряла столько времени, решая личные вопросы и отдыхая в кабинете.

Лиза колебалась. Нужно было развязать веревку, но стоит ли рисковать следами?

– Мне нужно вас сфотографировать, это для следствия, это важно.

Он тяжело выдохнул, и Лиза достала новенький телефон, сделала несколько качественных снимков. Затем она надела теплые перчатки и, обойдя дерево, попыталась развязать его руки. Узел, крепко затянутый, не поддавался.

– Вот дьявол… Такая толстая веревка… Я сейчас. У меня там машина. Я сейчас! – повторила она, ощущая, как в ее голосе появились нотки паники. – Будьте здесь. Не закрывайте глаза!

Конечно, куда он мог уйти. Быстрым шагом Лиза добежала до машины, открыла багажник и уставилась на набор инструментов. «Что-то из этого должно помочь», – мелькнула мысль, и она схватила весь комплект.

– Я здесь! Вы в сознании?

– Да, – тихо произнес он.

Лиза выбрала один из ключей – она ничего не знала об этих инструментах, но нужно было пробовать хоть что-то. Вставив ключ в узел веревки, она напряженно попыталась ослабить его.

– Вы можете вытянуть руки назад и немного приподнять их? Постарайтесь, прошу. Тогда я смогу развязать эту чертову веревку.

Он попробовал помочь ей, и через полминуты его руки, освободившись, резко сорвались вниз.

– Машина близко. Давайте, надо подняться! – Она подхватила его под руки, обхватила за спину и попыталась поднять. Он закряхтел, а ее сердце сжалось от бессилия. – Не получится. Придется ждать помощи здесь.

– Сейчас… – с трудом выдохнул он, перевернувшись набок и встав на колени. – Я сам…

Лиза поддержала его, и они вместе дошли до машины, хотя каждый шаг давался ему с огромным трудом. Она помогла ему расположиться на заднем сиденье, подложив под голову рюкзак, и завела двигатель, включив печку на максимум, пытаясь хоть немного согреть его.

– Как вас зовут?

– Я… Сейчас… – его сиплый голос еле слышно отдавался в замкнутом пространстве. Он не мог вспомнить свое имя.

Лиза обернулась к нему, оставив руки на руле. Мужчина держался за голову.

– У вас кровь, – произнесла она, но он лишь зажмурился.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Заживет.

Волосы его были склеены черным месивом полузастывшей крови со сгустками.

– Я отвезу вас в больницу.

– Не надо, – еле слышно произнес он. – Я в порядке.

– У вас есть родственники?

Он замер на мгновение, будто прокручивал вопрос в своей голове.

– Родственники?

– Да. Кто-нибудь. Нужно найти родственниjpg"/>ков.

– У меня брат. Да. Брат… – повторил он.

– Вы знаете его номер? Я позвоню.

– Номер? Нет. Я не… – Он замолчал.

Воспоминания, как черные, почти потухшие угли, никак не хотели разгораться. Голова трещала. Казалось, что все вокруг трещит. Этот лес, этот двигатель. Каждый звук отдавался болью. Закрыть бы глаза и провалиться во тьму. Так же, как там, когда его руки были привязаны, а он не мог издать ни звука от бессилия.

– Ладно, разберемся потом. Мне не нравится ваша голова. Сидите так, я сейчас. – Лиза встала и быстро вышла из машины.

Она открыла заднюю дверь. Взгляд черных глаз смотрел на нее с благодарностью и тревогой.

– Спасибо вам… – произнес он, пытаясь приподняться, и тяжело сглотнул.

– Не вставайте, у вас рассечение. И, наверное, сотрясение.

Кроме перекиси водорода и марлевых бинтов, которые заполняли всю аптечку, ничего не было. Лиза обработала рану и начала перевязывать ему голову, обматывая ее узкими полосками почти прозрачного бинта.

– Все-таки нужно в больницу.

После завершения перевязки она закрыла дверь и вернулась к рулю.

– Где мы? – пробормотал он, облизывая потрескавшиеся сухие губы.

– В лесу. На окраине города. Помните, как здесь оказались?

– Я… – он еще раз облизал губы, – нет, я не помню, что произошло.

– Проклятье, – неслышно сказала она сама себе. – Вы не первая жертва… Вы должны вспомнить, постарайтесь.

– Кого? Я хочу воды.

Лиза посмотрела в зеркало заднего вида и заметила, как он зажмурился. Ему становилось хуже – не самое удачное время для расспросов.

– Конечно, сейчас.

«Чем я только думала?» – ругала она себя. В начатой пол-литровой пластиковой бутылке оставалось чуть меньше половины. Она открутила крышку и подала ему.

– Пейте понемногу. Не все сразу.

Он осушил бутылку в несколько глотков.

Лиза вбила в навигаторе адрес ближайшей больницы и тронулась с места, мягко, ровно, даже удивилась, будто всю жизнь ездила на механике.

Глава 9

Больница скорой медицинской помощи.

Лиза припарковалась рядом со входом и снова посмотрела в зеркало заднего вида. Дойдет ли он? Оценив его силы, она решила пойти одна.

– Будьте здесь, я скоро.

Он только прикрыл глаза.

Лиза ускорила шаг, вошла в приемный покой больницы. Воздух здесь был пропитан запахом дезинфицирующих средств, а скамейки заняты людьми, ожидающими своей очереди. Некоторые сидели спокойно, другие нервно меняли свое положение, поглядывали на время, ускользающее в ожидании.

– Мне нужен врач. – Лиза подошла к стойке.

– Ждите. Он всем нужен.

– Я следователь. – Она раскрыла удостоверение. – Следственный комитет, – добавила Лиза. – У меня в машине человек в тяжелом состоянии.

– Что с ним?

– Рассечение, не помнит ничего о себе, может, что-то еще, я не знаю.

– Позови доктора, – почти шепотом обратилась женщина за стойкой к молодому парню, чтобы не вызвать общего беспокойства в очереди. – И каталку к машине. Где вы стоите?

– Здесь, сразу у входа.

Спустя несколько минут вышел врач. Высокий седоволосый мужчина с серьезным выражением лица, но уставшим видом. Люди на лавках засуетились, кто-то даже привстал, но подойти вне очереди не решался.

– Что случилось? – спросил доктор. – Где пациент?

– В машине. Травма головы, похоже рассечение. Имени своего не помнит.

– В полицию уже сообщили? – спросил доктор у регистратора.

– Сообщать никуда уже не надо, – вмешалась Лиза.

Девушка-регистратор замешкалась, похоже, что ждала решения доктора.

– Следователь Следственного комитета Лиза Майер. – Она еще раз показала документ в присутствии доктора.

– Пациента в смотровую, – распорядился он и уже развернулся, чтобы уйти.

– Я могу пройти с ним?

Доктор кивнул и быстро удалился.

Лизу сверлили десятки недовольных глаз ожидающих на лавках людей. Еще один вне очереди. Здесь всем плевать было друг на друга, каждый думал о себе, каждый жалел лишь себя, проклиная медицину, но в то же время жаждал получить положенную государством помощь.

Молодого мужчину с перевязанной головой завезли в смотровую. Лиза последовала за ним. Она остановилась у двери, чтобы не мешать осмотру, и молча наблюдала за процессом.

– Как себя чувствуешь? – обратился доктор к пациенту.

– Нормально, переживу, – пробормотал тот.

– Оптимизм – это хорошо. Сможешь назвать свое имя?

Он закрыл глаза и замотал головой.

– Что случилось с тобой, помнишь?

– Нет, – сухо ответил он.

Доктор тщательно осмотрел его, дал указания персоналу, снял перчатки и помыл руки.

– Ему сейчас сделают рентген, МРТ, возьмут кровь и перевяжут заново голову. Шить не надо. Ну и госпитализация. Налицо признаки черепно-мозговой, но какой степени, еще нужно определить.

– Он сможет что-нибудь вспомнить?

– Это как в тонкую вену закрытыми глазами. Мозг – сложный орган. Он может вспомнить все и через минуту, а может не вспомнить никогда. С большей вероятностью это ретроградная амнезия. Сейчас нужен покой, покой и еще раз покой.

– Понимаю, – расстроилась Лиза. – Но он единственный, кто смог бы опознать преступников.

– И я вас понимаю. Вам лучше проконсультироваться с неврологами и психиатрами. Уверен, что они смогут чем-то помочь.

Глава 10

Александра Герц осматривала кабинет Сергея Когана. Мебель здесь дорогая и модная, была когда-то, лет двадцать назад. Темные шкафы под потолок, пропахнувшие старой пылью, которая давно поселилась в микротрещинах сухого дерева, большой полуовальный стол для переговоров, деревянные стулья с мягкой обивкой и несколько портретов главных лиц страны на стенах. Здесь ощущался запах застарелого табачного дыма, выпускаемого некогда хозяевами этого кабинета, сменившимися к сегодняшнему дню не один раз. Это место не подходило Когану – он слишком хорошо следил за собой, чтобы чахнуть в старых кабинетах. Как изысканный редкий цветок в потрескавшемся горшке.

– Почему я?

Александра заняла место Глеба. Она заметила, как взгляд Когана оценивающе проскользил по ее лицу, потом спустился чуть ниже, к шее, и вернулся обратно. Он рассматривал ее, насколько могло позволить его воспитание и, конечно, положение. Он будто змей, который рассчитывает пропорции своей жертвы и оценивает, сможет ее проглотить или нет.

Коган помолчал несколько секунд, а затем натянуто улыбнулся, будто пытался напомнить себе, что иногда улыбаться – это необходимая часть представления.

– Хороший вопрос. Но я думаю, что вы сами знаете ответ. Скромность вам не к лицу, Александра.

– Никогда этим не страдала.

Коган, будто выходя на сцену своего маленького театра, высыпал на стол целую гору скрепок из диспенсера. Хочет произвести впечатление?

– Медицинский университет с отличием по специальности «Психиатрия», – произнес он, выкладывая одну скрепку. – Стажировка в Японии. – Вторая скрепка легла рядом. – Магистратура по психологии. – Третья скрепка. – Управление собственной клиникой для ВИП-клиентов. – Четвертая. – Институт психоанализа. – Пятая. – И тысячи рекомендательных отзывов, – добавил он, придвинув горсть оставшихся скрепок к линии выложенных.

– Скрепками, значит, меряете? – усмехнулась Саша. – Но вы упустили кое-что. – Она поставила диспенсер от скрепок рядом.

– Вашу судимость? – поднял он на нее глаза с видимым интересом. – Погашенную судимость.

– Вы хорошо осведомлены, – сказала она, поджав губы с явным сарказмом. – И что же, вас это не смущает?

– Меня это привлекает, – произнес Коган. – Я намеренно остановил свой выбор на вас. Мне нужен тот, кто сам был по ту сторону. – Он улыбнулся глазами, распушив хвост морщин возле уголков глаз. – Не только это, но и ваше хладнокровие.

– Хладнокровие? – переспросила она.

– Вы переехали в столицу, оставив дочь с ее отцом, на котором висит непогашенная судимость, – продолжал он.

– Не свою дочь, с которой мы поддерживаем связь. С любящим ее отцом. Озвучивать свою осведомленность о моей личной жизни не самый верный шаг, чтобы создать хорошую коммуникацию, – с вызовом произнесла она, загнав его в угол. – Это не красит вас.

– Простите, согласен, – сказал Коган, поднимая руки. – На некоторых работает.

– Я не «некоторые», – прервала его Саша, скрестив руки на груди и бросив на него испытующий взгляд. – И почему вы решили, что я соглашусь?

– Вы уже согласились. – Он собрал скрепки обратно.

– Разве?

– Вы пришли сюда.

– Вы считаете, что этого достаточно?

Коган потер подбородок.

– Я считаю, что вы такое любите.

– Какое «такое»?

– Новое, такое, чего у вас еще никогда не было. Я могу вам это дать.

Это выглядело для нее забавным. Она едва смогла удержать улыбку.

– И что же вы готовы мне дать? – спросила она, подняв подбородок.

– Два нераскрытых убийства с одинаковым почерком. И метки преступника.

– Метки?

– Не знаю, можно ли это назвать метками, но наш убийца оставляет конфеты своим жертвам. – Саша заметила, что он ждет от нее реакции. Замер, лицо довольное, ждет ответа.

– Хорошо, – быстро сказала она. Это совсем не та реакция, какой ждал от нее Коган, он быстро сменил выражение лица, посерьезнел и протянул руку.

– Можем приступать?

– Можем приступать. – Она, не смутившись, сжала ее, завершив договор.

– Кстати, вам идет новая прическа.

– Не знала, что вы следите за моим стилем.

Щеки Сергея Когана засветились легким румянцем. Наверняка он уже пожалел об этом комплименте.

– Я слежу не за вашим стилем, а за громкими делами, в одном из которых вы участвовали, – выкрутился он.

– Что ж, спасибо за комплимент. – Александра завела прядь короткого каре за ухо. – Итак. Чего конкретно вы от меня ждете?

– Нужно составить психологический портрет преступника. Нам нужно понять его мотив, какие у него могут быть отклонения, может быть, происхождение, стиль жизни, хобби. Все что угодно, лишь бы про него.

– Это ожидаемо.

– Минуту. – Он поднял трубку стационарного телефона и что-то тихо произнес. За дверью послышался шум кофеварочной машины, и вскоре секретарь внесла две кружки ароматного кофе. – Пожалуйста, угощайтесь.

Кофе и правда был хорошим. Коган хоть и был немного странным, но внушал доверие, а общественная значимость этого дела и личный интерес не позволили Александре отказаться.

– Мне нужно будет ознакомиться со всеми материалами, – продолжила она, – поговорить с сотрудниками, кто был на местах происшествий, посмотреть фотографии и, возможно, пообщаться с родственниками погибших.

– Все, что нужно, будет в вашем распоряжении. Главное – результат. – Коган сложил руки за спиной и неспешно подошел к окну, вглядываясь в ущербную картину за ним. – Мы должны сработать на опережение. – Он обернулся и серьезно посмотрел на Сашу. – Оба убийства произошли за короткий период времени. Может быть, где-то, обнявшись с деревом, сидит и третий труп, – предупредил он.

– Я попробую помочь.

– Мы выделим для вас кабинет. Работать придется здесь. Расследование конфиденциально. Я думаю, что вы это понимаете.

– У меня частная закрытая клиника. Я понимаю, что такое конфиденциальность.

– Тем не менее нужно подписать обязательство о неразглашении.

– Конечно.

– Тогда за работу.

Кто-то постучал в дверь, Коган разрешил войти. В проеме возник высокий парень лет тридцати пяти: собранный взгляд, немного отросшие волосы, густые брови, гладко выбритое лицо. Он в темно-синей, почти черной рубашке с высоким воротом, темно-серых брюках, которые идеально сидят на нем, а в руках стопка документов. Не похож на местного архивариуса. Слишком уверенный взгляд, и он не чувствует даже легкого дискомфорта перед Коганом. Кто-то близкий ему, его правая рука.

– Заходи, ты вовремя, я как раз хотел вас представить.

– Александра Герц, – не дожидаясь представления, произнесла Саша.

– Глеб Вишневский. Вы наш профайлер?

– Психотерапевт, но профайлинг тоже мой профиль.

– Глеб, покажи Александре кабинет, про который мы говорили, и введи в курс дела, – распорядился Коган.

– Какой кабинет?

– Кабинет Елизаветы.

– Понял. Хорошо. Все сделаю.

Тут было уютно и пахло какими-то специями с нотками табака и ванили. Небольшой кабинет, светлые стены, идеально убранное рабочее место. На столе рамка с фотографией девушки и светловолосого парня с загорелой кожей. В углу небольшой сейф, на котором стоял диффузор с аромапалочками. Вот откуда этот запах. Так Саша заочно познакомилась с Лизой. Посмотри на рабочий стол человека, и ты поймешь, что он собой представляет.

– Ну вот. – Глеб закачался на пятках. – Это кабинет Елизаветы. Ее не будет несколько дней, а потом Коган что-нибудь придумает получше для вас, так что можете занять ее место.

– Место ее я занимать не буду, но столом воспользуюсь. Надеюсь, что она не будет против.

– Она не будет против, – механически ответил Глеб.

Саша села в недорогое кресло и, сравнив его со своим, несколько разочаровалась в удобстве. Хорошо, что у него были хотя бы подлокотники.

– Мне нужны фотографии и адреса, где нашли тела. И желательно карту города, чтобы можно было бы все отметить.

– Я все покажу. Карта у меня в кабинете, там уже отмечены места убийств.

– Места, где нашли тела, будет правильнее сказать, – отметила Саша.

– Что? – не понял Глеб.

– То, что их нашли в безлюдном лесу, не говорит о том, что их убили там же.

– Вам стоит сначала ознакомиться с материалами, а потом уже строить версии. И, кстати, это не ваша задача.

– Вы ошибаетесь. В том числе и моя. Но раз мы об этом заговорили, то, может, расскажете, как все происходило?

– Преступник привязывает своих жертв к деревьям. После этого они еще живут какое-то время. Это можно понять по фотографиям. На стволах в месте связывания кора была протерта до дыр, а это значит, что наши жертвы пытались освободиться, но у них так и не вышло. И еще он зачем-то оставляет на месте конфеты.

– Да, это я уже знаю. У вас есть какие-то версии? От чего вы отталкиваетесь?

– Версий много, мы надеемся, что эксперты смогут выделить ДНК с веревок. Пока это единственная зацепка. А вы? Вы думаете, что сможете понять его мотивы? – спросил Глеб не без скептицизма.

– Я не могу этого обещать, но я попробую. Мне нужно изучить все материалы.

– Хорошо, я сейчас принесу, – сказал Глеб и вышел за дверь.

Слишком серьезный, слишком скупой на эмоции. По нему было видно, что делить с кем-то расследование он не хотел и сейчас находится в стадии отрицания. Что ж. Скоро гнев?

Глава 11

– Переломов нет, с этим ему повезло. Рана на голове несерьезная, даже шить не пришлось, но у него пограничная стадия черепно-мозговой, между второй и третьей, а ваш подопечный отказывается от госпитализации.

– Что?

– Последствия отказа ему объяснили, но он категорически против нахождения в больнице.

– Почему он отказывается?

– Такое бывает при амнезии, пациенты могут считать, что им мешают продолжать вести свою повседневную жизнь. Такое бывает, и это вариант нормы. Но я вас успокою: мы все равно его госпитализируем. Принудительно.

– Это не навредит ему?

– Это ему поможет. Сейчас нужен постельный режим и прием препаратов. Если найдете родственников, то они смогут его забрать. Лечение можно проходить амбулаторно, главное, чтобы кто-то за ним следил и ухаживал.

Мужчину завезли в палату после всех обследований, и выглядел сейчас он уже бодрее.

– Зачем вы меня сюда привезли? – он выжидающе посмотрел на Лизу. – Я же сказал, что нормально себя чувствую.

– Ему поставили сильное обезболивающее, и оно уже начинает действовать, – прокомментировал врач, не обращая внимания на мужчину.

– Я не хочу тут оставаться, – снова возмутился он.

– Извините. Вы не могли бы нас… – Лиза не договорила, а лишь посмотрела на доктора, пытаясь найти понимание.

– Я вас оставлю ненадолго, – понял он и удалился из смотровой.

– Послушайте, – обратилась Лиза к пациенту, – у вас серьезная травма, вы должны остаться здесь, вам помогут.

– Нет, это вы послушайте, я еще раз говорю: со мной все в порядке! Мне нужно домой.

– Если бы я знала, где вы живете, я бы отвезла вас туда, клянусь! – Она несколько повысила голос. – Но вы не помните даже своего имени.

Мужчина растерялся и опустил глаза. Будто кто-то разбудил его: «Эй, просыпайся! Это всего лишь сон!» Но в том сне ты говорил с тем, с кем в жизни это было невозможно. Он будто все время забывал о том, что не помнит, кто он такой. А сейчас вновь неизбежность с грохотом свалилась на него. Стало не по себе. Он как-то по-новому посмотрел на все, что его окружает. Это кресло-каталка, в котором он сидел, эта идеально чистая плитка на стенах, этот запах антисептика везде.

– Я не останусь здесь. – Он поднялся так резко, что кресло откатилось в сторону.

– Вам не стоит… – она не договорила.

– Спасибо, что помогли мне, но я не останусь здесь, – повторил он.

Лиза пожалела, что позволила себе прикрикнуть на него. Не так нужно действовать сейчас. Нужно успокоить его и поддержать. Он должен помочь найти этих людей. Он должен вспомнить, что произошло.

На стене висело зеркало. Мужчина несмело пошел в его сторону, Лиза не стала препятствовать. Он остановился напротив зеркала, развернулся к нему, а потом медленно дотронулся до своего лица, провел пальцами по небритым щекам и, не отрываясь, стал рассматривать свое отражение. Острый взгляд темных глаз, почти черных, как мазут, разлитый на воде, что блестит на солнце, густые брови, заостренные скулы, квадратный подбородок. Ей казалось, что он узнавал. Но на самом деле она даже представить себе не могла, насколько он от этого был далек.

Он помнил эти черты, но не помнил в них себя. Мысли завертелись в беспорядочном движении. В таком хаосе он не мог найти им места, не мог соединить их, не мог построить цепочку. Нет, здесь оставаться нельзя. Нельзя!

– Вы узнаете себя? – аккуратно поинтересовалась Лиза.

– Да, – солгал он, – узнаю.

В кабинет вернулся доктор.

– Сейчас все оформят, справку получите на стойке у регистратора, – обратился он к Лизе. – А вы на некоторое время останетесь здесь.

Лиза видела его взгляд, она понимала, что здесь он не останется, даже если они запрут его в палате, даже если они вколют ему успокоительное со снотворным. Он уйдет отсюда, исчезнет. И потом ей будет его уже не найти. И пропало все расследование!

– Он поедет со мной.

Доктор вздернул брови.

– У него есть брат. Он кое-что вспомнил. – Лиза посмотрела на мужчину, на что тот согласно кивнул. – Мы его допросим, выясним обстоятельства и передадим семье. Если возникнут сложности, то снова обратимся к вам за помощью. Напишите, пожалуйста, рекомендации, что и когда ему нужно принимать.

Доктор, не сказав больше ни слова, мысленно покрутил у виска, но отговаривать никого не стал: больничных коек и так не хватало.

Новый безымянный знакомый, казалось, был ей благодарен.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше. Голова почти не болит, – ответил он, но страх неизвестности нависал над ним низкими серыми тучами, которые никак не прольются дождем.

Он сел на пассажирское сиденье рядом с Лизой. А она не спешила заводить мотор. Куда ехать? Везти его в отель? Это невозможно. У него не просто нет документов, у него и имени сейчас нет. Так что в соседний номер его не заселят.

Пора признаться себе, Лиза, что тебе нужна помощь. Но чья? Звонить Глебу? Вот еще! Пусть он и дальше купается в своем самодовольстве. Ян? Никогда. Она не позвонит ему, даже если ее будут убивать. Крис. Да. Наконец она признает, что все действительно серьезнее, чем она думает.

Лиза набрала номер Кристины. До нее всегда сложно было дозвониться, как, в общем-то, и сейчас, но на последнем гудке, когда Лиза уже практически отчаялась, Крис взяла трубку.

– Алло. Я вас слушаю, – полуофициальным тоном произнесла Крис. Наверняка она думает, что с незнакомого номера могут позвонить, только чтобы записаться на тренировку или какие-нибудь мошенники. Она, кстати, тоже их призывает бегать, вместо того чтобы тратить время на обман.

– Привет. Это Лиза.

– Лиза? Что это за номер?

– Мой новый. Запиши. Тот можешь удалить.

– У тебя украли телефон?

– Хуже. Потом расскажу.

– Симку восстановить можно.

– Если я ее восстановлю, то вместе с ней восстановлю и Яна, а я этого не хочу.