Инферно

– Вот и славно. То, что останется, можешь оставить себе.

Я сердечно поблагодарила мужчину. Пока он отвозил мне домой, я аккуратно заглянула в сумочку, надеясь, что он не пошутил. В тени сумки было плохо видно, но по я насчитала не менее тысячи долларов.

Я вспомнила, как Вивьен с недоверием писала мне смс. Ей казалось, что Ирнест выберет какой-нибудь низкий класс, решив сэкономить и для своей выгоды выдав себя за самого щедрого босса в мире. Но какого было её удивление, когда даже сайт этой базы был оформлен, будто страница самого дорогого круиза в мире! Будучи в разных местах города, мы вместе читали отзывы. Я так зачиталась, что даже не успела прочитать о самой базе! 90% из всех отзывов, что нам удалось найти, пестрят приятными впечатлениями.

Глава 3

Как я и предполагала, Вивьен в этот день не отпустили с работы. Зато мама, узнав о моей новости за час до отъезда, быстро примчалась на своём автомобиле. В её возрасте съездить даже за километр – настоящая радость. Мы подошли к терминалу, принимающему билеты, настолько близко, насколько смогли. Ирнест, конечно, стоял рядом.

Я на точке отправления. В метре от гордого, но старенького корабля. Его размеры меня пугают, и судно величественно покачивается на волнах. Я коснулась его рукой, и на пальце остались влажные следы морских брызг.

Босс подал мне руку и передал, что я могу не беспокоиться: Ник в последнее время много прохлаждался, и ближайшие двенадцать дней до моего возвращения займётся делами на моем месте. Я даже почувствовала вину, но уже поздно извиняться. Думаю, парень будет не против. Я вспомнила его улыбку, как он был за меня рад, и тут же успокоилась.

– Я буду вам писать, – чуть громче сказала я, шагая на трап.

Морской воздух был не настолько солёный, какой мне удалось чувствовать в жизни. Но, вдохнув его, нельзя было не почувствовать себя свежее. Я прошла на палубу, сражу же отметив большое количество пенсионеров и людей среднего возраста. В любом случае, я и не надеялась на продолжительные знакомства. Плыть мне всего полчаса.

Стоя на палубе, мне казалось, что я покачиваюсь. Я последний раз обернулась на моих спутников: мама и босс весело махали мне вплоть до момента, пока наше судно не отчалило, а их маленькие силуэты не скрылись за рабочим зданием причала. Постепенно ни пристани, ни ещё какого-либо ориентира не было видно. Я слегка забеспокоилась и подумала, не было ли у меня когда-нибудь приступов морской болезни?

Вода приняла более тёмный и глубокий оттенок. Она выглядит такой чистой и соблазнительной! Я представила, как буду выглядеть в своём купальнике, новом, по случаю моего неожиданного отдыха. Я обязана сделать в нём фото и воспользоваться возможностью надеть его по максимуму.

Я заметила, как уже более уверенно переставляю ноги, изучая корабль. Прокатиться на нём куда-то – редкое для меня удовольствие. Я даже не чувствую усталости или тошноты. Вивьен точно сказала бы что-то в духе: «Ты переняла энергию моря, оно обладает безграничной энергией, из-за чего притягивает миллионы людей!»

Я рассматривала пассажиров, которые находились рядом со мной: шумная компания друзей, новоиспечённые молодожены, кричавшие: «Этот медовый месяц будет невероятным!» Мне стало тепло на душе за их счастье, и я продолжила любоваться бескрайними просторами моря. Подходить к ограждениям около носа корабля мне страшно. Отец меня предупреждал: никогда не засматривайся в воду, тем более, если стоишь близко! Чуть задумаешься и окажешься на дне с вытянутыми руками вперёд. Жутко… Он часто плавал куда-то в море, говорил нам с мамой, что также на отдых. Однако условия его отпуска не предусматривали нашу с мамой компанию. Несмотря на это, мама отпускала мужа без раздумий, видя, как он уставал на работе.

Мне очень не хватает его! Я вижу горечь мамы после того, что произошло. Мы переехали, нашли дела, завели щенка, но никогда не обсуждали то, что бесконечно висит в воздухе и ощущается, как давящая на виски тишина. Мы сделали друг перед другом образ независимых, уже переживших былое женщин – но зачем? Я оплачивала психотерапевта, самого компетентного в вопросах утраты близкого человека. И даже он был ошарашен моей историей. Главное, что я заполнила для себя после его курса психотерапии, это «не притупить остроту переживаний после горя, а пережить его». Лечение шло успешно: я как в школе делала всё, что от меня хотят. Но я быстро оставила это дело. Нужда в деньгах становилась всё более ощутимой, а также Ирнест предложил повышение, если я соглашусь работать чуть больше обычного. Тогда я, под влиянием, видимо, чудодействующего препарата, подумала: «Я уже пережила эту историю, могу отказаться от продолжения лечения». Всё шло как по маслу, пока в один день я не обнаружила антидепрессанты в баночке. Но вернуться к терапии я уже не могла: после повышения мой ритм жизни стал слишком быстрым, чтобы я успевала думать вообще о чём-либо кроме работы. Только лишь обида и нескончаемая печаль травили меня каждую ночь.

На огромную дыру в моей душе наложены кучи гнилых досок, чтобы я вновь не повалилась в это ужасное, потерянное состояние. Чтобы я не чувствовала вечную тревогу и чувство несостоятельности. Но каждая трещинка на этих досках со временем всё ощутимее ломает их пополам.

Глаза щипало либо от солёного, морского воздуха, либо от слёз. Кто-то сзади меня настойчиво зашагал в мою сторону, и я моментально напряглась. Немолодая женщина лет пятидесяти с кудрявыми, тёмного оттенка волосами и очками на носу с круглой оправой мчалась ко мне так быстро, что я и не заметила, как она оказалась возле меня. Её кокосовый парфюм заслужил отдельного внимания. Мне казалось, что она хочет вытолкнуть меня с борта, и я чуть двинулась к ней навстречу. Волосы приятно раздувал ветер, я уложила слепившееся локоны на плечи.

– Извините, – сказала она, – это не Вы заказывали шампанское? – Как я могла забыть! Чувство вины вцепилось в меня, вызвав жаркую дрожь по всему телу. Это выразило моё лицо, и старая тревога ушла. Я обернулась, столкнувшись взглядом с барменом – парнем в маске и капюшоне. Он явно молод и охраняет мой бокал. Я заказала это недорогое удовольствие за деньги босса.

– Да, Вы правы. Спасибо Вам огромное, совсем вылетело из головы! – Мы улыбнулись друг другу, и я сразу же пошла оплачивать заказ. По лицу парня было видно, что он уже переживал, будто я отказалась от заказа, но сейчас он расслабился.

Женщина стояла на том же, теперь моём любимом месте и неторопливо потягивала, по запаху, кофе. Да, запах «американо» я почувствовала, когда она мчалась ко мне. Я решила встать рядом, вариантов было с гулькин нос.

– Знаете, – спустя минуту она неожиданно сказала мне что-то, обращая свой загадочный взор на морскую гладь, – шампанское обычно с кем-то делят. Вы тут одни?

Интересный вопрос для незнакомца, я бы даже сказала немного бестактный.

– Да, я одна. Наконец, собираюсь в отпуск, – безэмоционально ответила я.

– Понимаю. Меня тоже выматывает эта семейная жизнь. Иногда так хочется съездить куда-то в одиночку! Но, проспав ночь без моей дочери под боком, я уже начинаю скучать. Я очень редко вижу её, как и моего мужа.

Я тут же поняла, насколько эта тема трогает женщину. Эти переживания столь сильны, что льют через край. Я понимающе кивнула, желая её подбодрить.

– Понимаю Вас. Однако я всего лишь отдыхаю от работы, – нехотя выдала я. Не знаю почему, но мне признавать тот факт, что я в своём возрасте так и не заимела хотя бы намёк на создание семьи – неприятно.

– С моей работой, – она усмехнулась, – я бы не хотела отдыхать. Даже засыпать страшно. Ну, не воспринимайте всерьёз. – Она покачала головой, отгоняя какие-то мысленные образы. – Даже сейчас у меня деловая поездка. По секрету.

Женщина говорила с таким трепетом и счастьем, что любой невооружённым глазом заметит, насколько этот человек доволен своим рабочем положением. Могу ли я также сказать о моей должности? Я переняла её прямолинейность и задала вполне логичный вопрос:

– Кем работаете?

Она самодовольно улыбнулась и сделала ещё один глоток. Я повторила жест, чувствуя, как пузырится сладкое шампанское в бокале и во рту. Оно обожгло горло, и приятное спокойствие с теплотой слегка перекрыли мою скромность.

– Занимаюсь поиском охотников. Ну знаете, за головами. Думаю, Вы осведомлены, что есть государственные и нелегальные охотники. Вот и тех, кто «вне закона», я должна отыскивать и сажать в тюрьму. – У меня пропал дар речи. Я смотрю на неё и не знаю – мне засмеяться или пожелать удачи? Но, кажется, что она не шутит. – Вижу, что Вас это чуть смутило, но я Вас уверяю, что это чистая правда. Конечно, я не бегаю за ними. Лишь ищу зацепки и направляю туда наряды. Вот и весь «бизнес».

Женщина усмехнулась и наслаждалась моей реакцией. Явно я не первая, кто так реагирует. Её белая блузка, строгая юбка, чёрный галстук и коричневая сумка, в которой украдкой я успела заметить записной блокнот, ручку и телефон, явно говорили о том, что она не врёт. В соседнем кармане сумки лежала губная помада. Я пыталась найти служебное удостоверение, но она достала его из доселе закрытого кармана юбки и показала прямо сейчас. Шарлотта. Её зовут Шарлотта.

– Очень приятно, Шарлотта. Меня зовут Джейн. – Собеседница улыбнулась и протянула мне руку, я поспешила ответить на жест. Признание в должности этой женщины выглядит для неё обыденным делом, но даже спустя годы работы не утратившим некую забаву. Её работа вызывала у меня крайнюю степень доверия и уважение. Вроде и мой папа занимался чем-то таким, я имею в виду, что работал на государство. Он работал на шахте и выполнял государственные заказы. Или нет? Как и многие, я не могла однозначно определить профессию и должность отца.

– Уж извините, – также неожиданно выдала она, – по опыту знаю, что многие люди не хотят знать об уровне преступности в Вашингтоне. Но я же могу точно сказать: предупреждён, значит, вооружён. – Я внимательно вслушивалась в каждое слово. – И благодаря нашей доблестной полиции, этот уровень постоянно снижается. Причём не только в нашем штате, но и по всей Америке. Однако какой-то процент наёмников продолжает жить, посему я и пересекаю сейчас море – чтобы их поймать. Ох…

Я пристально посмотрела ей в глаза. Такие светло-карие, добрые, как у любимой бабушки. Хотя я бы не дала ей и сорока лет. Что привело её в эту кровавую профессию? Я более чем уверена, что эти глаза были свидетелями страшных расправ, грабежей, ужасных людей. И я искренне надеюсь, что ей не пришлось переживать своих коллег.

– Конечно, наверно, это неожиданно. Многие удивляются, хотя, на мой взгляд, у меня весьма суровый внешний вид. – Я нервно улыбнулась, не подавая виду. Может, сперва я, как и любой другой человек на моём месте, действительно тоже так подумала. Смуглая кожа, высокие скулы, чётко зафиксированные тёмные волосы и отточенная походка создают такое впечатление. Но я ни за что не скажу ей об этом.

– Если честно, Ваша профессия… восхищает меня. – Мне стало непривычно от искренности слов. В последнее время мне часто приходилось врать клиентам, и, к сожалению, совесть устала меня донимать. Но на некоторых людей язык просто не повернется произнести ложь, даже незначительную. – Такую профессию выберет только ответственный, внимательный и решительный человек.

Она кивнула, как бы поблагодарив меня, и сделала глоток кофе. Судно качнулось на маленькой волне, я почувствовала мимолётное касание капельки морской воды на ноге и чуть не потеряла равновесие. К сожалению, сумочка не справилась и упала, чуть-чуть проехав менее метра в сторону наклона. Моя новая знакомая быстро отреагировала и прежде, чем я успела что-либо сказать, подняла её. Я оглянулась, посмотрев на лица людей, которые явно было заинтересованы в случившемся, и большинство отвернулось.

– Спасибо Вам. – Я обтряхнула сумочку. Так и думала, что нужно было её крепче держать на плече. Я посмотрела под ноги и со стыдом обнаружила, что недалеко лежало моё водительское удостоверение. Я ринулась за ним, но Шарлотта меня опередила.

– Ещё раз спасибо!

– Не может быть! – воскликнула женщина, вычитав что-то на этом документе. Я отчаянно попыталась вспомнить, не была ли я случайно наёмным убийцей, а не опытным страховщиком. – Вы Джейн Рид?!

Ни один мой мускул на лице не дрогнул от того, что полицейский решила прочитать моё удостоверение. Но внутри я почувствовала себя, как на допросе: солнце, словно лампа, светило мне в глаза, выпытывая правду. Сердце бешено заколотилось, и фитнес часы начали бить тревогу. Я ответила:

– Да, это я. Что-то не так?

Моё выражение лица стало серьёзнее, а собеседницы – наоборот, смягчилось. Я абсолютно не понимаю, что к чему!

– Ваш отец – Кимбэль Рид?

Я застыла на месте. Моя пустота, от которой я прямо сейчас уплывала на лайнере в поисках умиротворения, снова заявила о себе. Глаза зажгли слёзы, и я всем видом старалась показать, что мне эта тема неприятна.

– Да.

Шарлотта наконец передала моё удостоверение. Её взгляд уместился куда-то за меня, и каждая секунда длилась мучительно долго. Что она о нём знает? Она знает, кто…?

– Примите мои соболезнования, Джейн, – выдала она, выдержав паузу. Кажется, что она старательно подбирала каждое слово. Мои нервы уже на исходе. – Ни один человек не заслужил такой гибели. Даже наёмный убийца.

Моё сердце упало. Я почувствовала ужасную тошноту и подступающую ярость. Эта милая и отважная женщина в моих глазах стала настоящим невежей и предателем, оскорбившим оного из самых дорогих мне людей. Прежде всего – человека, которого нет в живых, моего отца, погибшего самым ужасным образом от рук завистников.

– Что Вы имеете в виду?

Мою лексику фильтровала только несчастная надежда, что всё вывернется по-другому, что Шарлотта что-то путает. Собеседница сняла очки, после вернув их на место. Казалось, на этом судне есть только я и она.

– Думаю, он хотел бы держать это в секрете. Его можно понять – жена, ребёнок… Но так он зарабатывал неплохие деньги.

– Хватит! – я резко перебила её, не думая, что повышаю голос на полицейского. – Вы сейчас оскверняете самого доброго и любящего свою семью человека! Он никогда не стал бы заниматься подобным, подвергая семью опасности! Поверьте, я как никто другой знаю, что он нашёл свою нишу и добился в ней успеха. Мы жили, может, и не в самом бедном районе, но и тут хватало людей, кто постоянно на нас оборачивался. Такое было время. И финальное заключение следователей – его убили какие-то личности, которые ему завидовали, либо хотели ограбить. – Я отдышалась, и за это время Шарлотта даже не отвела взгляд. Я почувствовала себя, как на манеже. – Я бы не стала на вашем месте говорить такое.

Шарлотта понимающе смотрела на меня. Кровь прилила к щекам, я схватилась одной рукой за лямку сумочки, а вторую сжала за бедром в кулак. Её знающий весь мир вид уже выводит меня из себя. Как можно говорить такое о моём отце? Спаси Господь его душу.

– Понимаю Ваше негодование, – начала она так же медленно, как и до этого. – Как я знаю, Вы его дочь, и Вы заслуживаете знать о нём правду. Если честно я надеялась, что Вы это знаете. Кимбэль Рид был настоящим криминальным авторитетом. К сожалению, поиски его убийцы не увенчались успехом. Дело пришлось закрыть. Позвольте рассказать Вам обо всём по порядку.

Я жестом пригласила Шарлотту присесть за стол. Вкус шампанского перестал согревать меня и придавать настояние, он стал мне противен. Но мне просто интересно, что эта женщина может ещё наговорить о моём отце? Если что, могу подать в суд за клевету с моральным ущербом и выиграть дело.

– Я и мои коллеги отлавливаем преступников. Но не являемся полицией как таковой. И уж тем более следователями. Однако Ваше дело перевернуло с ног на голову все подразделения. Видите ли, я очень много наслышана о некоем «Кимбэле» – киллере, настолько профессиональном, что органы власти знают о нём лишь его имя. Один раз очевидец видел его в фиолетовом костюме. Конечно, чтобы его поймать, у нас не было ни единой зацепки, и я оставила это на правах руководящего. Однако, когда я узнала о Вашем случае, это имя заставило меня поинтересоваться материалами дела. Я обратилась в ФБР, собрала показания Вашей матери и сопоставила со всем, что мне известно о Кимбэле. Тогда я пришла к выводу, что это может быть не совпадение, у нас на руках было дело о смерти того самого криминального авторитета! А убить Кимбэля мог только тот, кому он был помехой. Уж простите меня за подбор слов. Я очень шокирована встречей с Вами… – Её тон будто вызывал от меня благодарность, но всё, что мне хотелось – скинуть этого человека за борт судна.

Большего бреда я в жизни не слышала. Начиная с того, что мой отец никогда не носил не то, чтобы фиолетовые, а вообще в целом костюмы, а заканчивая тем, что мы с мамой знали: он работает на шахте. Папа приходил с сажей на руках, весь тёмненький и без единой капли крови. Мы с мамой в любой момент могли написать ему или позвонить. Я не спешила говорить об этом. Мне интересно, что ещё она может наговорить.

Лицо Шарлотты не выражало такого удивления, о котором она говорит. Своим многозначительным молчанием я выбила из неё следующее:

– Я пришла с этим заключением к следователям. Они, мягко говоря, мою теорию не приняли на основании недостаточного количества доказательств. Как я понимаю, Вам это тоже не передали. В тот момент, к сожалению, дело собирались закрывать. Мне очень жаль. Я пыталась что-то найти и связаться, в первую очередь, с Вами. Но мне просто-напросто запретили это. Конечно, при Вашем с мамой состоянии говорить Вам такое, «неподтверждённое», может быть как минимум глупо, а максимум – опасно. Я решила не беспокоить Вас. Всё тайное всегда становится явным. И вот Вы сами оказались передо мной! В какой-то момент я и сама начинала сомневаться в своей теории, но сейчас я понимаю: это не совпадение. Это не может быть совпадением. Просто поверьте мне и моему опыту, Джейн!

Я чуть успокоилась. Пускай это и глупость, но я рискнула утешить своё любопытство, склонное быть гибким:

– И как же он… – мой голос дрогнул, – убивал?

– Не думаю, что Вам приятна эта тема. – Я кивнула, но не возразила. От каждого её слова я была готова покориться бескрайним просторам и уйти прочь от всех подробностей, связанных с моей «прошлой» жизнью. – Он был профессионалом. Как и тот, кто убил его.

– И Вы в самом деле разыскивали убийцу? Мы обращались в обычную полицию, которая не разбирается в делах каких-то киллеров столь профессионально, как Вы. Как Вам стало известно? – Мой скептицизм подогревал мою агрессию, и сдерживать себя становилось невыносимо. Горло жгло, и дышать становилось тяжелее. – Я более чем уверена, что Вы, услышав от кого-то мою историю, издеваетесь. Я прожила с этим человеком всё детство, у меня на руках были наши фотоальбомы. Я всё переживала сама, и Вы хотите убедить меня в том, что нашли нечто, что не смогло бы найти ФБР? Причём не один. Серьёзно? Даже частные детективы не додумались до такого! То, что Вы знаете о каком-то Кимбэле, навряд ли можно связать с подготовленным убийством моего отца – работяги, но всё же одного из самых богатых в этом районе. Как жаль, что мы не успели переехать. До покупки дома оставалась неделя…

Эмоции стали отходить, но ничтожными количествами. Возможно, я слишком грублю. Тем не менее, она явно имеет психологическое образование и хорошо держится. Я давно не чувствую грани, когда другому человеку может быть тяжелее, но умею держаться скромно и быть вежливой.

– Возможно, Вы не знаете, но полиция занимается всеми видами преступлений. Однако я работаю по более узкому направлению. И я рассматривала Ваше дело с точки зрения того, что знаю сама. Вот и всё. – Она покачала головой сняла очки и приставила руку к точке между глазами. – Вы можете мне не верить. Я и сама уже начинаю терять себя в этой истории. Но если Вам захочется узнать обо всём подробнее, Вы можете позвонить мне. Просто… Просто не делайте выводы на эмоциях.

Я кивнула и достала из сумочки телефон. Женщина набрала на нём свой номер и вернула устройство мне. Мой пыл охлаждался, и опустошался бокал.

– Я очень сожалею Вашей утрате. Но справедливость у каждого своя, и для каждого человека рано или поздно она восторжествует. Не сдавайтесь.

– Но дело закрыто. Уже много лет ни одной новости.

– Ни одно дело не закрыто, пока им интересуются. Если Вы узнаете хоть какую-то информацию – позвоните мне. Я всегда пойду Вам на помощь. Вы невероятно сильная девушка, как и Ваша мать. Не каждый будет способен жить после такого и сохранить хотя бы рассудок.

В последнем я иногда сомневаюсь. Стекло бокала потеплело в жарких руках. Что бы Шарлотта ни говорила, я её уже не слушаю. Она говорит о чём-то своём. Может, она и вправду рассматривала моё дело, но то, что она говорит – объективно несопоставимо с тем, что знаю я сама, что знают люди, с которыми мы работали над делом. Да и дело действительно закрыли, не найдя убийцу.

Одно я знаю наверняка: душа отца была непорочна. Шарлотта пыталась помочь, но её совпадения лишь случайности. По её же словам, несостоятельность её умозаключения подтвердили даже в ФБР. Да, я понимаю, почему мне это не передали.

Шарлотта обратилась к своим часам:

– Осталось десять минут до прибытия. Мне пора сложить вещи. Не грустите, желаю Вам приятного отдыха, но мне пора бежать!

Я всё же извинилась, думая, что переборщила. От алкоголя меня бросает из крайности в крайность. Когда Шарлотта ушла собирать свои вещи, я продолжила сидеть и смотреть на море.

Немыслимо, чтобы мой отец занимался подобным. Этому нет ни одного доказательства. Он не имел даже лицензии на оружие: как я полагаю, без него в той сфере не обходится. Но я точно знаю: его убили завистники. Наш сосед Билли всегда был со слишком подозрительной улыбкой, после его визитов у нас пропадало столовое серебро и дорогие сувенирные фигурки. Их дарили друзья родителей, часто путешествующие по другим странам. Но мой отец никогда не искал соседа-вора, хоть и знал, у кого пропавшие вещи. Он просто видел, какой бывает «другая» жизнь: не по своей воле бедной. Папа был уверен, что многим просто не повезло, но тот пласт людей, способных взять себя в руки, сможет жить достойнее. Таким был и отец. Просто взял ситуацию в руки, и мы стали жить лучше любого нашего знакомого.

      Мы с мамой не отставали от полиции. Мне даже казалось, что скоро они будут встречать нас с чаем и пончиками, как старых знакомых – настолько мы часто требовали от них известий и помощи. Думаю, они работали как надо. Офицер Дерек проникся нашей историей, я видела это по его голубым слезящимся глазам. Казалось, профессия ещё не деформировала его понимание реальности.

– Сожалею, Ханна, но мы зашли в тупик, – с усталостью торопливо произнёс полицейский.

Я сидела за кабинетом и внимательно подслушивала. Мама не пускала меня, чтобы я не слушала «кровавые» подробности, если таковые будут. Когда детектив-следователь, Шон рассказывал об обыске дома, он избегал описания трупа и анатомических подробностей смерти отца, и сейчас, в более осмысленном возрасте, я благодарна ему за это.

– Я и мои коллеги объездили ещё раз предполагаемое место сбора подозреваемых. – Мужчина имел в виду шахту отца, а подозреваемыми называл его коллег. У нас было множество подозрений, каждый человек в моих глазах был самым жутким в мире преступником, но более правдивой до одного случая считалась версия нападения папиного коллеги, работающего бухгалтером в данной компании – Сэма. Когда-то он часто приходил к нам домой, родители слегка выпивали. Он немало выручал меня, когда нужна была помощь, о которой нельзя было просить родителей. Либо же когда родители сами не могли помочь. Самый лучший друг семьи. В последний раз мы виделись в кабинете следователя, на очной ставке. Мы, точнее, мама, была в невыигрышной позиции. Она жутко нервничала, и Сэм в очередной раз оправдал себя. Он действительно был в тот день в командировке, но, узнав, что друга убили, тут же вернулся на похороны. Из-за стресса мы начали подозревать его, чем сильно ухудшили наши с ним отношения. Однако в последнее время Сэм стал чаще приходить в гости и помогать, чем мог. Думаю, он не обижается на нас.

Компания отца на время следственных мероприятий приостановила свою работу. К счастью, глобальных последствий для экономики и производства это не повлекло. Однако преступник не найден до сих пор, и вариант того, что это был кто-то с работы отца, отпал. Осталась лишь моя теория.

Я считала, что моя миссия, если таковые есть в правилах жизни человечества, справедливо закончить эту историю. Так было до недавнего времени, когда я для себя уяснила раз и навсегда – справедливости нет. Только та, которую делаешь ты сам, для себя или близкого товарища, парня, девушки, неважно. В остальных случаях, для кого-то всё же твоя позиция будет несправедливой. Пришла я к этому мнению, когда дело объявили «глухарём», награду за поимку убийцы или преступной группировки урезали, а не подняли, как я надеялась, и с того года ни слуху ни духу о каких-либо попытках отыскать женщину или мужчину, навсегда изменившего мою жизнь. И я опустила руки.