Сердце Металлокрови

Наталия Королева

Сердце Металлокрови

Ирина открыла глаза. Первое, что встретило ее взгляд, – холодный металл, отпечатавшийся в памяти, словно зловещий оттиск. Стерильная палата, лишенная малейшего намека на жизнь, окутывала ее ледяным саваном. Яркий, режущий свет, словно скальпель безжалостного хирурга, выхватывал из темноты каждый угол этого бездушного склепа. Ровные, безликие стены, монотонное гудение приборов, подобное мертвому дыханию бездушного механизма, – все говорило о том, что здесь царило нечто иное, нежели жизнь.

Первое, что она ощутила, – всепоглощающий холод, пронизывающий кости, и безразличие, словно мир встречал ее как бездушную деталь, как винтик в чудовищно сложной системе. В голове – пустота, зияющая черная дыра, поглощающая все попытки ухватиться хоть за какое-то воспоминание. Лишь острое, режущее чувство утраты, словно кто-то вырвал из ее груди самое дорогое: тепло, чувства, связи…

Она медленно, с трудом, осмотрела свое тело. Гибкое, сильное, но… чужое. Каждое движение казалось неестественным, механическим, словно она была продуктом чужой воли, созданной для определенной, ей неведомой цели. Словно ее скроили из стали и кода, лишив самого главного – души.

Память – словно затянутое пеленой забвения окно, в которое лишь изредка пробивались лучи. Обрывки образов, вспышки информации, тут же исчезающие во тьме, словно песок, утекающий сквозь пальцы. Кто она? Почему здесь? Что ждет ее? Внутри бушевали страх, любопытство, отчаяние – эмоции, такие естественные для обычных людей, но, казалось, вырезанные или, что страшнее, подавленные. Технология, подарившая ей силу, безжалостно забрала ее чувствительность, оставив лишь оболочку.

Взгляд Ирины скользнул по окружающей обстановке. Гладкие, безупречные стены, покрытые сетью тонких, едва различимых линий – возможно, сенсоры, возможно, системы контроля. В глубине сознания, словно набатом, прозвучала тревожная мысль: это часть эксперимента, лаборатория или, что хуже всего… тюрьма?

Она чувствовала, что ее существование – лишь часть грандиозного, ей неведомого плана. И ей предстоит понять, зачем ее создали и что ждет ее в этом холодном, безжалостном будущем. Медленно поднимаясь, Ирина ощущала каждое движение как преодоление. Каждое усилие отдавалось болью – не физической, а скорее… душевной, словно ее душа, заточенная в металлической клетке, пыталась вырваться на свободу.

Вырвавшись из стерильного плена, Ирина оказалась в городе, который, казалось, был создан для того, чтобы подчеркнуть ее одиночество. Сверкающий мегаполис, где небоскребы, словно острые осколки стекла, пронзали небо, царапая облака. Футуристичная мостовая, отражавшая безумное неоновое сияние, простиралась до самого горизонта, словно приглашая в бездну. Город, одновременно поражающий своим великолепием и пугающий бездушной, холодной красотой.

Ирина ступила на мостовую, ощущая под ногами леденящий, гладкий материал. Город казался ей одновременно воплощением будущего и бездушным механизмом. Мимо спешили люди и киборги, их лица – маски безэмоциональности, скрывающие бездны внутренних миров, в которых, казалось, давно умерли чувства. Словно все, за исключением ее, были идеально запрограммированы, лишены искорки сомнения, чувства, человечности.

Она чувствовала себя потерянной, затерянной между мирами – человеком, которого больше нет, и машиной, которой она еще не стала. В этом ярком, технологичном городе она была чужой, неприкаянной тенью. Не принадлежащей ни к одному из миров, обреченной блуждать в поисках себя.

Она попыталась вспомнить хоть что-то, что помогло бы ей понять, кто она. Но мозг, словно запертый в темной комнате, отказывался выдавать какие-либо данные. Лишь обрывки образов, словно искаженные отражения в кривом зеркале: фрагменты лабораторий, мелькающие лица ученых в белых халатах, холодные, блестящие инструменты…

Она шла, не зная куда, ведомая лишь смутным, неутолимым чувством, что ответы кроются где-то здесь, в этом безликом, сверкающем городе. Вдруг, в бурном потоке прохожих мелькнуло знакомое лицо. Или ей показалось?

Она остановилась, вглядываясь в спешащие мимо лица, пытаясь уловить хоть что-то знакомое. Внезапно, среди потока людей и киборгов, она увидела ЕГО. Высокий, темноволосый, с глазами, в которых, как ей показалось, мелькнула искорка сострадания, мгновенно погаснувшая. Он тоже остановился, его взгляд на мгновение встретился с ее, словно в этом бездушном городе, между ними возникла хрупкая, как тонкая нить, связь, объединяющая два одиночества.

Он кивнул, едва заметно, словно предостерегая, или же… приглашая. И исчез в толпе, растворившись в серой массе.

Ирина поняла: ей нужно найти его. Возможно, он – ключ к ее прошлому. Возможно, он – надежда на будущее, затерянное в лабиринтах памяти.

Она бросилась в погоню, сердце бешено колотилось в груди.

Ирина пыталась понять, где заканчивается она, а где начинается ее механизм. В памяти всплывали яркие краски, пьянящие запахи, тепло человеческих объятий – все это казалось таким далеким и недостижимым, словно отголоски другой, несуществующей жизни. Внутри нее жил дар – способность чувствовать, сочувствовать, сопереживать. Эти эмоции, ее истинное богатство, в этом мире воспринимались как слабость, как опасный балласт, способный подорвать ее силу, сделать уязвимой в безжалостной игре на выживание.

Внутри Ирины бушевала борьба двух непримиримых сил: одна отчаянно стремилась сохранить в ней человечность, другая – безжалостно вынуждала скрывать чувства, чтобы выжить в этом пропитанном сталью и холодом мире. Каждая встреча, каждое слово – либо потеря частички себя, либо шанс обрести свой голос, свою правду. Она понимала: единственный путь к свободе – сделать первый шаг навстречу себе и своей правде, невзирая на все опасности и сомнения, которые таились впереди.