Острые объятия

“Может, только мне любой секс, где есть настоящие чувства, кажется восхитительным? – думала потом она, – Может, для других это – норма?”

Но Алина старалась не копаться в себе после расставания со Стасом и не винить себя за то, что, возможно, была неидеальна в постели. Она решила, что всему виной была инфантильность Стаса и то, что её муж был следователем.

“Единственный раз решила изменить мужу, и так плохо всё закончилось!” – с досадой тогда подумала она и зареклась ничего подобного больше не делать.

Всё так и было до тех пор, пока она не встретила Евгения. Сейчас в ней снова проснулись влечение и чувства.

Вечер был прекрасным, и причина была во многом во влюблённости Алины, Их пара ела, пила и разговаривала как любая другая кампания в этом ресторане, но Алине всё казалось особенным. У неё в голове играла своя собственная романтичная мелодия, и эта музыка казалась ей громче той, что звучала на первом этаже ресторана. Вскоре Алина подметила, что пьёт не столько для веселья, сколько для храбрости, и, что иногда поглядывает незаметно на часы, сожалея, что время быстро уходит.

В какой-то момент ей захотелось прикоснуться к Евгению, ведь они сидели напротив, а ей уже было недостаточно просто смотреть в его глаза. Она дождалась знакомой музыки и пригласила Евгения на медленный танец. Они не стали спускаться вниз, и, обнявшись, стали танцевать возле своего столика. Алина прижалась к Евгению, потом положила руки ему на шею, чувствуя, как внизу её живота нарастает приятное возбуждение. Забытое желание совсем вскружило ей голову, она даже осмелела настолько, что привстала на носочки и поцеловала Евгения в губы. Тот посмотрел на неё с удивлением.

“Он не ожидал”, – игриво подумала она.

Мимолётная растерянность в глазах Евгения её не расстроила, а, наоборот, немного рассмешила. У неё было прекрасное настроение.

“У меня нет столько времени, сколько у него”.

Возможно, в девушке говорила выпитая бутылка шампанского.

Вскоре взгляд Евгения изменился. Он стал смотрел на Алину так, как это делают уверенные в себе мужчины, при этом он разглядывал девушку пристально и изучающе, словно пила алкоголь только она, а его бурбон бармен ловко подменил яблочным соком.

“Какой у него брутальный взгляд, – восхищенно подумала Алина. – Смотрит так, словно я ему уже отдалась”.

Не в силах сдерживать нарастающее желание, Алина прошептала на ухо Евгению:

– Поедем к тебе.

На этот раз в глазах Евгения уже не промелькнуло никакого намёка на неуверенность.

– Может, в гостиницу? – спросил он.

– Нет. К тебе.

Алина не хотела ехать в гостиницу. У них не было времени на долгое заселение, там ей могли встретиться знакомые люди, а, главное, у неё было несвойственное ей влюбленное настроение, которое могло неожиданно исчезнуть. Алина боялась этого. Она хотела, чтоб ничего не менялось, чтоб Евгений оставался таким же желанным и внимательным, чтоб обстановка была уютной и спокойной.

– Хорошо. Поехали. – согласился Евгений.

Алина направилась к выходу из ресторана, Евгений пошёл за ней. По пути он расплатился с официантом, поэтому Алине пришлось его подождать в холле.

После неожиданного поцелуя Евгений, действительно, некоторое время был в замешательстве, но, когда Алина прямым текстом предложила ему отправиться в постель, он уже был готов к чему-то подобному и ничем не показал, что такой поворот событий был для него неожиданным. Ничего такого Евгений, как ни странно, не планировал. Однако он ясно понимал, что, если он откажется, то может серьёзно задеть Алину, а это уже могло помешать его планам. В этих планах не было места сексу и близким отношениям, но эта девушка определённо его интересовала. Алина была похожа на его жену: такая же фигура, схожие черты лица и даже характера. Возможно, именно поэтому, он выделил её из множества других светловолосых девушек, с которыми встречался.

“Раз они так похожи, значит, вероятно, я справлюсь и с ролью любовника, – подумал Евгений. – Это, конечно, против правил, но риск небольшой, если потом соблюдать осторожность”.

Евгений подошёл к Алине в холле и здесь уже сам обнял её за плечи. Девушка мило улыбнулась. Он вызвал такси, и через пятнадцать минут оно доставило их к дому, где Евгений снимал квартиру. В такси он заметил, как Алина заглянула в телефон. Видимо, у неё ещё оставалось время. На улице только начало смеркаться.

Евгений и Алина поднялись на лифте. В квартире был порядок, хотя Евгений никого не ждал в этот вечер. Просто у него не было привычки разбрасывать вещи или переставлять предметы с места на место. На беглый взгляд квартира была прибрана, хотя при свете дня Алина обнаружила бы пыль в углах этой небольшой, но уютной однокомнатной квартиры.

Алина сразу почувствовала себя как дома. Она сняла туфли и подошла к большому разложенному дивану, который занимал значительную часть квартиры.

– Я помою руки, – сказал Евгений и зашёл в ванную комнату.

Алина заглянула на кухню, потом вернулась и села на край постели. Она волновалась. Это следовало исправить. Евгений предусмотрительно купил в ресторане ещё одну бутылку шампанского. Выйдя из ванной, он сходил на кухню и принёс оттуда два широких стакана для виски.

– Бокалов для шампанского нет, – сказал он.

Алина улыбнулась.

– Значит, ты не водишь сюда девушек, – прокомментировала она.

– Да, – согласился Евгений.

Он протянул Алине два стакана, сел рядом и открыл бутылку.

Через полтора часа Евгений посадил Алину в такси. Девушка выглядела счастливой и удовлетворённой. Она рассеянно улыбалась, и, прощаясь, обняла Евгения и одарила его долгим поцелуем.

В такси девушка откинулась на сиденье и стала с задумчивостью смотреть в окно. Она собиралась поправить помаду, но передумала, – ей не хотелось ничего делать, ей было приятно пребывать в своих романтических мыслях. Она всё ещё чувствовала руки Евгения на своём теле и многие другие ещё более интимные ощущения и переживания, которые подарил ей этот страстный вечер. Девушка загадочно и сладко улыбалась.

“Ему тоже было хорошо”, – вспомнила она.

Алина была счастлива, она снова и снова прокручивала в голове события последних часов, стараясь вспомнить каждое произнесённое ею и Евгением слово и все свои ощущения в мельчайших подробностях. В какой-то момент ещё в ресторане у неё пропал страх, и она самозабвенно отдалась своему чувству. Именно тогда произошло то, о чём она часто мечтала, – её захлестнули эмоции, и она провалилась в какую-то другую реальность, в которой она была влюблена и переполнена желанием. Эта сильная страсть вышла из-под её контроля и выбрала для себя единственный желанный объект – Евгения.

“Как хорошо, когда тебя любят, – подумала она, – или, по крайней мере, хотят”.

Глава 9

Он поставил машину в тёмном пятне под неработающим фонарём. Только проезжающие по дороге автомобили на секунды освещали этот клочок темноты, но номер машины всё равно нельзя было разобрать, – он был испачкан грязью. Лицо водителя скрывала тень от капюшона.

Мужчина смотрел сквозь лобовое стекло на вход в ресторан “Парадиз”. Там было ярко и празднично от света неоновых ламп и от гирлянд, которые опутывали название заведения и безвкусные пластиковые пальмы. Возле входа в ресторан стояла девушка и курила. На ней была короткая юбка и блузка с глубоким вырезом. Примерно в таком же провоцирующем наряде мужчина увидел её в первый раз, когда зашёл в этот ресторан. Когда он познакомился с Алисой, а это было нетрудно, потому что девушка оказалась общительной и болтливой, то сразу ощутил на себе, как она пошло кокетничает и пытается разжечь в нём плотские чувства. Девушка носила на правой руке обручальное кольцо.

“Так она провоцирует мужчин и вызывает в них самые низменные чувства. Ловит на эту золотую блесну тех, кто хочет секса и разврата”, – рассудил он.

Вот и сейчас эта ярко-накрашенная молодая девушка не вызывала в нём ничего, кроме ненависти. В темноте автомобиля он мог, не прячась, скривить рот в презрительной и злой усмешке. Обычно он не мог себе этого позволить и старался быть с подобными женщинами вежливым и дружелюбным.

“Прискорбно, что такие твари ходят по земле”, – подумал он.

В прошлый раз он пошёл за ней следом и, похоже, спугнул.

“Пойдёт на автобус или вызовет такси?” – пытался угадать он.

Алиса в этот вечер курила одна. Её смена закончилась. Девушка иногда озиралась по сторонам, но темная машина вдали её не заинтересовала. Она искала взглядом фигуры людей.

“Курица! – усмехнулся он. – Не может догадаться, что я могу быть на машине”.

Он терпеливо ждал. Девушка выбросила окурок и достала из сумочки телефон.

“Боится”, – предположил человек.

Алиса набрала что-то в телефоне и стала ждать. Вскоре мимо притаившегося мужчины проехало такси. Оно остановилось возле ресторана, и девушка быстро села на заднее сиденье. Мужчина в джипе стиснул зубы.

“Ещё один зря потраченный вечер, – раздражённо подумал он. – Ты требуешь к себе слишком много внимания! Придётся снова отложить нашу встречу. Надо что-то поменять, чтоб ты снова меня не обманула”.

Тёмный джип включил фары и двинулся следом за такси.

Евгений, видимо, не заметил, как задремал. До этого он лёг на кровать, не включая свет, и устремил уставший взгляд в потолок. Евгений находился на грани бодрствования и сна, и в этом неконтролируемом забытье на него навалились воспоминания. Он упустил момент, когда можно было подняться, включить свет и прогнать из головы эти болезненные образы. Теперь они ранили его душу как острые ножи, от которых было невозможно увернуться, пока Евгения был обездвижен этим зыбким сном. Его воспоминания не были похожи на отредактированный фильм, это были обрывистые картинки: прежде всего – его руки, испачканные в крови, её белая одежда, пропитанная алой кровью, её дрожащие пальцы с обручальным кольцом, ужас и удивление на её лице и испачканная щека. Везде кровь на белом фоне. Евгений чувствовал запах этой крови и даже её вкус из-за того, что в порыве безумия провел рукой по своему лицу и испачкал его кровью.

Евгений вздрогнул и очнулся. Воспоминания тяжёлым камнем давили на его грудь. Он сел на кровать и, тяжело дыша, огляделся по сторонам. Он был один. Сердце надрывно стучало в груди, на лбу выступил пот. Он ничего не мог поделать, – воспоминания время от времени возвращались, как бы он не старался их забыть. Но в этот раз они были очень реалистичными.

“Может, я делаю всё неправильно? – подумал он, – И пора прекратить? Опять новая женщина. Сколько их будет? Долго ли я так продержусь?”

Евгений встал, прошёл на кухню и включил свет. Там он вскипятил чайник и заварил себе пакетированный чай. Пока Евгений ходил по кухне, его тело и мозг немного успокоились. Он взял кружку, встал в дверном проёме и посмотрел на заправленный диван. Не так давно на нём лежала Алина, – девушка, которая была очень похожа на преследующий его навязчивый образ.

“Как такое случилось, что я нарушил своё правило? – подумал он. – Я не должен был смешивать дело и удовольствие”.

Евгений был бы рад себя обмануть, но он отчётливо сознавал, что эта светловолосая девушка отличалась от всех, кто был до неё. Безразличие к ней как к женщине быстро сменилось на интерес, потом Евгений почувствовал влечение, а затем, во время случившейся близости, уже забытое наслаждение.

“Вроде, всё как обычно, – рассуждал он. – Она блондинка. У неё на пальце обручальное кольцо. Что пошло не так?”

Собственная реакция на секс с Алиной его удивила. Он не ожидал, что это будет нечто большее, чем просто манипуляция половым органом, призванная сохранить связь с девушкой и не отклониться от своего плана. Неожиданно для себя он испытал приятные чувства, и они не ограничивались физиологией. Это было странно. Евгений не предполагал, что нечто подобное с ним произойдёт. Он не ожидал, что найдётся женщина, после секса с которой он испытает что-то кроме равнодушия и досады на себя за проявленную слабость. Ведь Алина была всего лишь пунктом его непростого плана. Возможно, причина этого особенного отношения заключалась в том, что Алина была удивительно похожа на женщину, которую он когда-то боготворил и считал недосягаемой.

“Что будет, если придётся её вычеркнуть из списка? – подумал Евгений. – Смогу ли я это сделать и потом забыть её, как делал это всегда?”

Было почти очевидно, что его знакомство с Алиной затянулось и пошло по неправильному пути.

“Пока ещё можно исправить ситуацию, но, что делать, если эта связь зайдёт слишком далеко?”

Глава 10

В здании, где располагался следственный отдел, была хорошая столовая. Юрий Шевцов предпочитал обедать там. Таким образом он экономил время и получал возможность хоть на пол часа выйти из кабинета в те дни, когда был загружен сидячей работой.

Во время обеда можно было встретить коллег, а иногда и нечастых посетителей следственного отдела. Вот и на этот раз Шевцов заметил в очереди на раздаче психолога-криминалиста Константина Белова.

С точки зрения Шевцова, это был человек со странностями. Константин Белов окончил магистратуру по специальности "Психология", а затем и аспирантуру с упором на криминальную психологию. В своё время он проходил стажировку в их следственном отделе, потому что сам был родом из их небольшого города. Тогда Шевцов впервые его увидел. Внешность у Белова соответствовала представлению старшего следователя о психологах – худощавый, со стрижкой, сделанной словно каким-то родственником на дому, с задумчивым взглядом, погружённым внутрь себя. Только когда Константин начинал говорить о своём предмете, его глаза загорались, спина выпрямлялась, и он страстно, увлеченно и аргументированно изливал на слушателя поток из своих малопонятных умозаключений. После аспирантуры Костя Белов стал преподавать психологию в университете. Помимо преподавания он был старшим научным сотрудником на кафедре психологии личности, а по призванию – психологом-криминалистом. Любимыми предметами, которые преподавал Белов, были мотивация преступного поведения, создание психологических профилей преступников и психология жертвы.

У следственного отдела и Константина Белова сложился полезный симбиоз. Молодой учёный получал от следователей информацию для своих научных работ, а следователи – профессиональную консультацию и помощь психолога-криминалиста. Штатной единицы психолога-криминалиста у них в отделе не было.

Особенно часто Шевцов встречался и общался с Константином в летние месяцы, когда у того был перерыв в преподавании в университете, и он возвращался в родной город, чтоб посвятить свободное время практике в их следственном отделе.

Константин был знаком с деталями расследования преступлений серийного убийцы. Следственную группу теперь возглавил человек из Главного следственного управления Следственного комитета по Московской области, следователь по особо важным делам, Александр Васильевич Конышев. Насколько знал Шевцов, Конышев уже пообщался с Константином, и тот произвёл на полковника юстиции хорошее впечатление, поэтому Шевцову ещё не раз предстояло выслушать мнение Белова о психологическом портрете их убийцы.

Что не нравилось Шевцову в Константине? Во-первых, то, что Белов был уверен, что способен понять и погрузиться в психологию и мировоззрение преступников. Это казалось Шевцову труднодостижимой задачей, возможно, потому, что в психологии он, в принципе, был не силён, из-за чего у него были некоторые сложности с допросом подозреваемых. Во-вторых, то, что в погоне за истиной и достоверностью, Костя Белов часто заходил слишком далеко. Иногда Шевцову казалось, что увлечение Константина психологией преступников приведёт его к какому-нибудь заболеванию вроде шизофрении.

Когда Шевцов заплатил за свой обед, место за столом Кости Белова было ещё свободным.

– Привет, – поздоровался Шевцов. – Не занято?

– Присаживайся, – пригласил психолог.

Шевцов и Белов были примерно одного возраста. Следователь переставил свои тарелки с подноса на стол и сел напротив Белова. В этот день психолог-криминалист не был расположен к разговору. Он был чем-то обеспокоен. Вероятно, Костя уже успел пообщаться с кем-то в отделе, и это его расстроило. Впрочем, Шевцов не был уверен, что угадал причину молчаливости внештатного эксперта.

– Как тебе Конышев? – спросил Шевцов.

– Вроде, ничего, – ответил психолог. – Хороший следователь.

Шевцову было неприятно это слышать. Возможно, это была ревность, ведь его наиболее резонансные дела передали Конышеву. Юрий Шевцов сам долго работал над этими убийствами, а теперь появился человек, которому приходилось подчиняться. Все заслуги припишет себе следователь из Москвы.

“Хотя и все неудачи будут вешать на него”, – успокоил себя Шевцов.

– Как он к тебе отнёсся? – спросил следователь.

– Прогрессивный руководитель, – ответил Белов. – Часто на психологов в Следственном комитете поглядывают снисходительно и с иронией, но он, молодец, считает, что мы можем принести пользу.

Возможно, Костя намекал на Шевцова, который иногда своим поведением или неудачно оброненным словом мог выставить себя большим скептиком в отношении такой пользы. Шевцов решил, что надо задобрить психолога, а лучшим способом для этого было попросить его высказать свое мнении о преступнике или о преступлении.

– В прошлый раз ты говорил, что нам будет легче поймать преступника, если мы будем знать его мотивы, для чего он убивает.

– Да. – согласился психолог. – С каждым новым убийством преступник оставляет всё больше улик для вас и подсказок для меня.

– Убито три женщины. Этого уже достаточно для психологического портрета?

Белов отвёл глаза, словно это он был виноват в том, что расследование топталось на месте.

– Должно быть достаточно, – сказал Константин. – Иначе получится, что я призываю ждать новых убийств.

– Так зачем он убивает?

– Мне кажется, что он в своём подсознании убивает не этих женщин, – задумчиво произнёс Константин и даже перестал жевать.

– Как это?

Шевцову казалось очевидным и лежащим на поверхности, что преступнику просто не нравились эти женщины, поэтому он с ними и расправился. Конечно, преступник не знал их каждую лично, но он мог их ненавидеть за то, как они одеваются или как ведут себя. Все жертвы выглядели достаточно вызывающе и броско. Они были и внешне очень похожи. Это был один типаж, который очевидно и ненавидел преступник.

– Я могу привести пример. Например, с холодной, деспотичной матерью, – предложил Константин.

Шевцов удивился и даже не попытался скрыть это. Переход разговора на мать преступника стал для него неожиданностью. Он даже хотел колко пошутить, но сдержался.

– Давай. – согласился он.

– Представь, что у мальчика была строгая и деспотичная мать, – голос психолога стал хриплым, однако следователь не придал этому значения.

Психолог-криминалист взял стакан с компотом и сделал несколько глотков.

– Этот мальчик, как и любой ребёнок, нуждался во внимании, материнской любви и заботе, но получал постоянно тычки и побои, – продолжил Константин. – Когда мальчик вырос, у него в подсознании сохранилась большая обида на мать, но сам он может это не осознавать. Наоборот, он может даже заботиться о матери, помогать ей, но втайне её ненавидеть за прошлое или за ту холодность, которая никуда не делась. Такой мужчина будет искать в женщинах материнскую любовь, чтоб компенсировать то, что не получил в детстве. Но ему будут попадаться разные женщины, в том числе такие же равнодушные и грубые, как его мать, и он будет им мстить. Казалось бы, почему не отыграться на своей матери? Но он не сможет это сделать, потому что мать в его понимании будет значимым объектом, любовь которой он всё ещё будет надеяться получить.

Следователь внимательно выслушал психолога.

– У многих детей были строгие матери, – сказал он. – Наверно, у кого-то даже жестокие, но разве все эти мальчики и девочки становятся убийцами?

– Не все, – огласился Константин. – Это зависит от психотипа человека. Некоторые простят, другие отыграются на самой матери, а третьи забудут, воспримут эту холодность и жестокость как само-собой разумеющееся, будут жить дальше как ни в чём не бывало.

– И как нам это поможет? – спросил следователь.

– Конкретно, этот пример, – никак, – ответил психолог. – Возможно, наш случай не связан с обидой на мать. Разве что из-за внешнего сходства. Можно будет сравнить внешность матерей подозреваемых с убитыми.

Шевцов ел и внимательно слушал, но он не услышал в словах психолога рационального зерна и практического совета.

– Когда у нас появляются подозреваемые, мы ищем улики против них и пытаемся их расколоть, – заметил следователь. – Мне на самом деле всё равно, почему он убивает. Но я думал, что ты знаешь ответ.

Психолог задумался. Видимо, он не хотел сказать то, за что его позже могли высмеять или раскритиковать.

– Девушки похожи, – ответил он. – Возможно, дело во внешности. Кого-то они убийце напоминают. И ещё они выглядят распущенными. Особенно первые две. Одна из них проститутка, другая – модель, у которой в портфолио много откровенных фотографий. Обе вели беспорядочную половую жизнь.

– Ты думаешь, он считает себя кем-то вроде санитара? – спросил следователь. – Убивает падших женщин?

Психолог пожал плечами.

– Пока точно не могу сказать. Третья жертва отличается по образу жизни. Но все три очень похожи. Я думаю, прежде всего дело во внешности.

Следователь понял, что больше он ничего не вытянет из психолога. Возможно, Константин знал или догадывался о большем, но предпочёл пока отмолчаться. Наверно, он боялся, что в случае ошибки, Шевцов будет отпускать в его адрес едкие шутки.

Шевцов съел свой обед быстро, – он не любил затягивать этот не приносящий ему особого удовольствия процесс, поэтому ушёл из столовой первым. Константин Белов, наоборот, старался во время еды не спешить и всегда тщательно пережёвывал пищу.

Психолог-криминалист был взволнован произошедшим разговором. Он с трудом сохранял видимость спокойствия, хотя его нервы были напряжены. Одно время он даже убрал руки под стол, чтоб следователь не заметил, как дрожат его пальцы. Невнимательный к людским переживаниям Шевцов ничего не заметил. Так же психолог был раздосадован тем, что привел пример с матерью. В этом было легко усмотреть параллель с его собственным детством. Белов был хорошим психологом, поэтому для него не было тайной, что отношения с матерью оставили глубокий след в его психике. Конечно, он не питал к матери агрессивных чувств, однако обида на неё была очень сильной и никуда не делась даже после долгих часов психотерапии.

Мама у Кости была отсутствующей, равнодушной и где-то жестокой. Её любви Костя так и не познал. Её настоящей привязанностью были отчим и алкоголь. Мать избавилась от ежедневной опеки над сыном, когда ему было семь лет. Костю воспитывала бабушка, и здесь Косте уже повезло, – бабушка была доброй и заботливой. Однако этого было для маленького мальчика недостаточно. В памяти Кости сохранились его детские воспоминания, как он играл во дворе бабушкиного частного дома и каждый раз с надеждой и радостью реагировал на скрип калитки. Он ждал, что за ним придёт его мама. Костя был уверен, что она была очень занята на работе, Мама много работала, чтоб купить ему подарки, которые бабушка дарила ему на праздники со словами, что они от мамы. Намного позже он догадался, что все подарки были от бабушки.

Именно желание разобраться в себе привело Белова в психологию. Он замечал за собой мысли и даже поступки, свойственные как хорошим людям, так и не вызывающим симпатии преступникам. Вначале Константин хотел помочь самому себе, но, когда по-настоящему увлёкся психологией, он захотел разобраться в мотивах поступков других людей.

Глава 11

Евгений не зря опасался, – отношения с Алиной затягивали его словно болото. Впрочем, их неожиданную и стремительно развивающуюся связь было неправильно сравнивать с чем-то, внушающим страх и отвращение. Ведь это были очень приятные чувства, не имеющие ничего общего с гниющим болотом, если не брать во внимание его общеизвестную опасностью и неотвратимость, с которой оно затягивает каждого, кто окажется в действительно гиблом месте.

Каждая встреча с Алиной орошала небольшой клочок сожженной земли в душе Евгения. Возможно, на этой удобренной пеплом земле даже могло со временем вырасти что-то хорошее. Однако пока что в сердце Евгения было слишком много злобы и черноты.

Алина не замечала, что происходит с Евгением. Ей казалось, что их отношения искренние, понятные и даже простые, если не идеализировать естественные чувства между мужчиной и женщиной. Для неё скоро стало почти очевидным, что она встретила близкого, прекрасного человека. Если и было чудо, то только в той случайности, которая сводит в одном месте, в их случае на железнодорожном переезде, двух людей. Поэтому Алина ждала с нетерпением их новой встречи и уже надеялась, что это не будет лишь разговор за чашкой кофе в торговом центре. Алина хотела снова побыть с Евгением наедине там, где она могла дать волю своим чувствам, истосковавшимся по теплу и нежности.