Ксам Жёлтое-Лицо

Морок Эндлесс

Ксам Жёлтое-Лицо

Приветствую читатель, нашедший именно этот небольшой фэнтезийный роман из бесчисленного множества ему подобных. Это первая часть истории противостояния желтокожего ящера огромному, могущественному Злу, написанная мной – автором сего произведения – первоочерёдно для души, почему судить о проделанной мною работе прошу не слишком строго, хоть и, разумеется, не запрещаю. Я надеюсь, что созданный моими скромными умениями текст поможет тебе, читатель, перенестись на волшебную планету Мифтефалл, освещаемую звездой Юкком, и пережить хоть мало-мальски занимательное приключение. И это приключение начинается прямо сейчас…

ГЛАВА ПЕРВАЯ: Ксам "Жёлтое-Лицо"

Украшенные белыми цветочками луга и разделяющие их тёмно-зелёные деревья. То была выложенная белесыми камнями тропинка, уходящая в горизонт, над которым вдалеке раскидывались огромные зелёные поля и вздымались уходящие за облака горы, окутанные пятнами туманов. По обе стороны от тропы здесь был хилый, очень старый деревянный заборчик, низкий и поросший растительностью. Справа и слева от заборчиков были чудесные мохнатые лужайки, на которых под Юкком – здешней звездой – красовались цветы и высокая трава, а за лужайками теми были пушистые деревья. На левой лужайке была пара деревянных домиков. Стареньких, но на вид ухоженных. Домики были крошечные и потому совсем не выбивались из этого природного пейзажа, естественным образом срастаясь с ним, становясь его частью.

Ксам – бананово жёлтый гуманоидный ящер лет двадцати, облачённый лишь в тёмненькие штанишки, да несущий за спиной потрёпанный рюкзачок и лиру – отвлёкся от прекрасного пения здешних птиц, завидев пару домиков, из трубы одного из которых расслабленно валил дым, растворяясь в голубом небе. Он уже давно прокладывает свой путь по этим землям и впервые за долгое время видит следы цивилизации, превосходящие выложенную камнями тропу, что под его чешуйчатыми ступнями. Он мог бы просто пройти мимо: нет ни единой серьёзной причины остановиться возле этой пары домов, но душа его возжелала небольшого общения, он всё-таки бард. Так что Ксам аккуратно приблизился к ближайшему домишке – как раз тому, чья труба испускала дымок – и слегка постучал в дверь.

За дверью послышалось движение, шорохи, а вскоре неуверенные шаги. Из-за двери послышался немолодой голос: «Кто там ?..» – Спросил некто из-за закрытой деревянной двери.

Привет вам, друг ! – Заговорил Ксам полным энергии и дружелюбия голосом, – Я странствующий бард по имени Ксам ! Некоторые в шутку называют меня «Жёлтым-Лицом». Я… Я просто шёл по этой каменной тропе и увидел ваш дом. Я давно ни с кем не говорил и бы рад доброй беседе. Ну и, раз уж я бард, могу сыграть и даже спеть !

Дверь медленно отворилась и в проникающем внутрь свете показался седой старичок. Он осторожно окинул ящера взглядом и расслабился, не видя в образе жёлтого рептилоида ничего враждебного; не замечая даже, к своему удивлению, и намёка на какое-либо оружие у странника.

Бард значит ? – Улыбнулся старик, – Это-то таки-доброе дело ! Входи же ! – Он удалился внутрь своего домишки, пропуская гостя.

Ксам вошёл в хижину и осмотрелся. Убранство было простенькое, хозяйское, хоть на на одной из стен нашла себе место красивая масляная картина с морем – наверное самое дорогое, что было в этом месте. Кровать, лавка с какими-то вещами, миниатюрный столик с парой табуретов, печь, да единственное небольшое окошко с потрескавшимся стеклом.

Старик помахал лежащей на кровати старухе: – Эй, баба, вставай, моя любимая, надо встречать гостя ! – С добротой говорил он, – К нам *бард* пожаловал ! – Произнёс седовласый, делая особенный акцент на слове «бард».

Лежавшая на кровати старушка приняла сидячее положение: – Ох ! Батюшки мои ! – Её морщинистое лицо озарилось искренней улыбкой. Она поднялась с кровати и нащупав на подоконнике старенькие очки, надела их. Затем же она подошла к наблюдавшему за ней Ксаму и внезапно схватила его за лицо, приближая то к себе, чтобы по-лучше рассмотреть.

Здравствуйте, – спокойно произнёс ящер, пока его лицо столь бесцеремонно осматривали.

Ящерица ! – Удивилась бабуля, мотая жёлтое лицо гостя руками, чтобы по-лучше его разглядеть, – Надо же ! Ящерица ! И морда вон какая ! – Дивилась женщина, говоря те вещи не в обиду осматриваемому.

Ксаму пришлось подавить желание рассмеяться от употреблённого в его адрес слова «морда». Не столь часто его рассматривают как какого-то диковинного зверя, что лишь подтверждало его мысль о том, что живущие здесь старики давно не видели мир за этими краями, если вообще когда-то видали его.

Красивая скотина, – С нежностью в голосе сказала бабушка, поглаживая рептилию по голове.

Ну всё, хватит тебе гостя лапать ! Ещё в рот ему руку засунь ! – Отогнал её в сторону старичок и обратился к ящеру: – А ты-таки присаживайся ! У нас в другом доме-то самовар, я его сейчас принесу.

Н-нет, не нужно ! – Попытался помешать старику Ксам, – Я лучше сам принесу его, мне-то легче наверное будет, – Предложил он свою помощь с заверительной улыбкой.

Ох, спасибо тебе, милый ! – Произнесла бабушка и посмотрела на старенького мужчинку, – Эй, ты это, пусть вот бард принесёт его, а то ты, гляди, порвёшься там, нести будешь пока.

Хм-м… – Старик на секунду призадумался, – Ну ладно, пошли. Покажу тебе, где он, – Кивнул он жёлтой рептилии и они оба вышли из домика обратно во природную обитель покоя. Пока они шли, он заговорил вновь: – Я Лара. То жена-таки моя, давно уже поженились. Она вот Додра. Хорошая баба, очень добрая.

Ксам кивнул и улыбнулся.

Ох, люблю я её, бард, ох как люблю ! – Засмеялся старик и взглянул на гостя, – А ты, Ксом ? Любишь-таки кого-нибудь сильно-сильно ?

Ящер почесал затылок, отводя взгляд: – Да я всех люблю, кто друг мне. Нет какой-то дамы, которую я любил бы больше всех остальных, – сказал он без особой по этому поводу печали.

По мужикам что ли !? – Удивился старик, – То-то ты-таки сам как баба выглядишь: маленький, стройненький-таки весь ! …Подожди, а ты сам-то мужчина вообще ?.. – С искренним любопытством спросил Лара, всматриваясь в Ксама.

Жёлтолицый рептилоид смущённо замахал руками: – Не это я имел ввиду !!! И да, я мужчина ! – Он вздохнул, – Я просто не встречал никого, кто бы заставил меня чувствовать себя иначе, чем с другими. Я просто уважаю любую дружбу, а большего мне и не надо как-то особо. О женитьбах не думаю. Да и не до того мне сейчас, друг.

Ох, так я даже не спросил, куда ты путь-таки держишь ! – Опомнился Лара, не забывая указать на самоварчик.

Мой путь… – Задумчиво произнёс Ксам, поднимая самовар без особо труда из-за природной силы его расы, – Я… – Он замешкался и наконец решил соврать, – Я иду проведать могилу моего старого знакомого. Она находится далеко за теми горами, – Он махнул головой в сторону величественных гор, растущих из горизонта и растворяющихся в заоблачных вершинах.

Далеко, далеко… – Кивнул старичок, шагая с ящером обратно, – Ты тогда поспал бы-таки у нас в той лачуге, где самовар у нас стоял. Скоро уже темно будет. А утрецом я тебе одикончик соберу в дорогу и там о-о-о, уже всё легче тебе топаться будет. Тем более… – Он подмигнул Ксаму, – Там и настойка моя тебе будет-таки, так что тебе и не так заунывно будет, а ?

Ящер ещё раз бегло огляделся и кивнул: – Ну хорошо, останусь я у вас тут, заночую, – Сказал он, входя в дом.

Вслед за ним заходил старик: – А хвост-то где ? Оторвали ?..

Нет и не было у меня хвоста ! – Слышался ответ из-за закрываемой стариком двери домика, – У моей расы не бывает хвостов.

Наступил вечер. И вечер этот был полон разговоров и исполняемой Ксамом музыки. Старики же поведали ящеру о своей долгой жизни: Лара родился в городе посреди большой пустыни и всю юность был стражником, пока в него не приволокли тогда ещё девицу Дондру как рабыню, пойманную в краях Густака – в которые они вдвоём сбежали и в которых живут по сей день, разделяя все радости и невзгоды. Ксам с жадностью вслушивался в рассказы стариков об их жизни, поиске места для дома, его возведении, обустройстве, первой зиме, увиденных ими волшебных летающих кошках и жутких мистических волках, воющих в особенно морозные ночи и сверкающие своими светящимися глазами. Их рассказы казались бесконечными, описывая и их счастливую совместную жизнь, и разнообразные приключения в этих краях. Порой кто-то из них вспоминал очередную передрягу детства и, мысленно возвращаясь в те времена, со слезами на глазах рассказывал то о родителях, то об оставленных далеко позади друзьях, то о первой любви. Ящер же слушал и ел данный ему сладкий вишнёвый пирог, запивая его, как ему показалось, самым вкусным в мире чаем. И продолжалось так долго, пока старики, чьи истории и тогда не иссякли, окончательно не утомились и не признали, что им необходим отдых. Они пожелали гостю доброй ночи и тот поспешил оставить пожилую пару одну, чтобы та смогла поспать.

Наконец желтолицый ящер вышел из домика, вдыхая свежий лесной воздух и поднимая глаза к светлому ночному нему, медленно опуская их взгляд к вдохновляюще прекрасным в лунном свете горам, манящим бесчисленным полям и лескам, что виднелись на его будущем пути вдали. Он спокойно дошёл до второго домика, затем, наслаждаясь мелодиями сверчков, вошёл внутрь и, вынув из рюкзачка плед и уложив тот на полу, разлёгся в отдыхе и совсем скоро погрузился в сон, пребывая в настоящем блаженстве. Именно такие моменты были смыслом его жизни, не богатства или слава. И, несмотря на несколько нервирующую истинную цель своего пути, он всегда был готов остановиться и насладиться моментом, на пару-тройку мгновений отдаться окружающей и пронизывающей его прекрасной жизни в столь безграничном и уютном мире, где везде можно найти красоту и даже друга. И сон его был спокойным, убаюканным искренним счастьем славного разговора, удовольствия чего он не получал уже больше недели, всегда будучи наедине с собой среди всей этой дикой природы, где только лишь вещи вроде каменной тропинки могли напоминать ему о том, что он действительно не один в этом мире и где-то там за горизонтом наверняка кто-то есть, с кем обязательно можно подружиться.

Ночь сменилась утром. Ксам много раз открывал глаза, словно бы пробуждаясь, но, немного переворачиваясь, закрывал их снова, желая ещё хоть немного понежиться в непревзойдённом ощущении приятного сна, растянуть этот момент умиротворяющего отдыха. Когда же он собрался с силами, ящер поднялся на ноги, сложил и убрал плед, взял рюкзак с лирой и вышел из домика, чуть щурясь от ослепляющего света нового дня.

А вот-таки уж и ты проснулся ! – Помахал морщинистой рукой Лара, привлекая к себе внимание.

Доброго вам утра, – кивнул Ксам, подходя к старичку, – Надеюсь, что я не слишком вас вчера утомил !

Утомил ? – Удивился старик, – Я, это мы тебя наутомляли вчера ! Всё бубним и бубним себе вот это, бу-бу-бу, бу-бу-бу, а ты-то-таки спать хотел небось !

Вовсе нет ! – Улыбнулся жёлтый рептилоид, – Мне было очень весело с вами. Я давно ни с кем не говорил.

Ох, здорово как ! – Просиял дедуля, – Но ты-то-таки нас сам очень-очень повеселил ! Играешь о-как ! И поёшь ! Мамочки-и-и ! Поёшь как ангел, правду тебе говорю ! …Спасибо тебе. Век помнить будем. – Он что-то вспомнил и подбежал к деревянной дверце дома, у которой лежал наполненный мешочек. Старик подобрал мешочек и преподнёс его Ксаму, – Вот, мальчик, держи ! Это обещанное !

Ксам взглянул на мешок и аккуратно взял его из рук старика.

Там и пирожок с ягодой тот, и воды немного, и настоечка моя царская, и ещё вот это чё-то она-таки туда сунула, снадобье какое-то, целебное наверное, – Объяснял Лара, – Она же волшебница у меня, старушка моя.

А Дондра сейчас внутри ? Мне бы проститься с ней, чтобы не обижать её, – Говорил ящер, убирая мешочек в рюкзак.

Нет, она прощаться не будет. И просила тебя-таки не злиться на неё. Ей в лесу надо травы да ягоды собирать, пока светло, а то потом из чего и микстурки вот эти её и пироги делать прикажешь ? – Он улыбнулся, – Так что я-таки как за двоих прощаюсь ! Ты уж не держи на нас ни зла, ни обиды какой.

Да за что же мне на вас обижаться, друг ? – Усмехнулся ящер, – Ну раз за двоих, так за двоих, хорошо. Может ещё все свидимся.

Ну это было бы таки-совсем хорошо ! – Рассмеялся старичок, – Ты уж, если тут будешь ещё идти, заходи. И балалайку свою вот эту тоже бери ! Она у тебя совсем ласково мурлычит.

Обязательно, – Кивнул Ксам, – Ну что ж… Пока, Лара ! – Сказал он и повернулся к зелёным холмам в окружении леса, над которым восседали горы.

До встречи, бард ! – Сказал вслед уходящему седовласый мужичок.

И так желтолицый ящер продолжил свой путь. Деревянные заборчики вскоре исчезли, а два домика скрылись на холме, с которого Ксам спустился в очередной лесок. Лишь каменная тропинка всё ещё была с Ксамом и его жёлтые когтистые ноги продолжали шагать по ней так же, как делали это до остановки.

ГЛАВА ВТОРАЯ: Камгил "Чёрный Рыцарь"

Очередное утро, встреченное под сенью деревьев. Ксам поднялся с разложенного на небольшом травяном плато пледа, аккуратно свернул его и убрал внутрь мешка. Утро он по своему обычаю проводил на голодный желудок, стараясь не расходовать еду при мельчайшем позыве; стараясь давать себе ровно столько и только в те моменты, сколько и когда ему нужно для продолжения пути. Он взглянул на заранее оставленную им отметку-ориентир на дереве и направился в нужную ему сторону, уже несколько дней как оставив позади дорожку из каменной кладки, стёртую в этих местах временем и множащимся лесом. Несколько часов он шёл среди деревьев, напевая разные мелодии, сочиняемые им на ходу. Это не только лишь свойственный барду досуг, но и способ для Ксама отвлечься от тех кошмарных воспоминаний, что приняли его в свои объятия ночью, когда ящер был во сне и потому уязвим перед возвращением всех тех ужасов, что стали причиной его впервые столь важного путешествия. И так вот пытался он придумать мотивчик для какой-нибудь новенькой песни, но внезапно, далеко за древесным массивом раздался звон металла, звуки возни, ожесточённого боя, крики. Ксам прервал свой путь и повернул влево к источникам звука, надеясь, что это не слишком сильно собьёт его с пути и уповая на то, что его внутренний компас, как это иногда бывает, не заснёт вновь. Молодой ящеролюд вышел на обширное поле, дивясь тому, какое кровавое зрелище пред ним развернулось.

Некогда зелёная поляна приобрела багровый оттенок, пропитавшись разбрызганной кровью сотни позолоченных и бронированных, а также обнажённых чёрных тел. Над ними вздымались десятки торчащих из земли мечей разных форм и размеров. То было великое множество погибших рыцарей высокого пошиба и мёртвые ксемы – существа биомеханической расы-империи Ксем, воздвигающие терраформированием ульи почти во всех регионах Мифтефалла. Что могло послужить причиной столь кровопролитного конфликта ? Ксам более чем догадывался: он сразу же заприметил среди ксемовых трупов нехарактерные для их внешнего вида яркие синеватые пятна, из которых сочился светящийся голубой гной, что наталкивало его на мысль, что эти ксемы не являются нормальными представителями своей расы. Посреди же этого смердящего металлически-кровавым ароматом поля стоял лишь один воин в разорванном плаще, тоже рыцарь, но, в отличие от всех других, одетый в тёмные доспехи. Его лицо было сокрыто вытянутым жутковатым шлемом, сквозь прорезы которого видна была лишь пара сияющих зелёным глаз. Он вынимал из последнего убитого им ксема свой большой двуручный меч, по окончании чего, словно что-то ощутив, резко обернулся, обращая проницательный взгляд ярких глаз к жёлтому рептилоиду и начиная быстро шагать в его сторону, держа в руках этот большой меч. И с каждым шагом он набирал всё большую скорость, пока, несмотря на громоздкие, тяжёлые доспехи и отнюдь не лёгкий цвайхендер, не начал бежать, готовясь к атаке на незадачливого ящера.

Это перепугало Ксама и он быстро выставил перед собой лиру как щит, при этом крича: «Я же просто бард !».

Тяжеловесный клинок остановился сбоку от головы ящера, в паре сантиметров от бананово жёлтой шеи, замерев в воздухе, пока жутковатый взгляд сверлил лицо ящеролюда, пытаясь что-то уловить.

Бард значит ? – Прозвучал эхом мужской голос из под шлема, – Я чувствую в тебе эту дрянь ! Её соки отравляют твои вены ! Каким образом ты сохранил свою волю ? Или ты какая-то новая разновидность этой пакости !? – Грозно допрашивал ящера мечник.

Ч-что ?.. – Сначала не понял Ксам, – Т-ты про заразу ? Как ты понял, что я заражён ?

Я чувствую это каждым сантиметром своего тела, – Сквозь зубы говорил мрачный воин, – Я до скончания дней обречён ощущать всё то неестественное и злобное, что живёт в монстрах вроде тебя ! До сих пор я чувствовал такую мерзость лишь в этих подлых ксемах, теперь же я ощущаю её в тебе ! Кто ты такой !? …И если я не получу удовлетворяющего меня ответа – я просто снесу твою жёлтую башку !

Не стоит никому сносить башку, мой дорогой рыцарь ! – Нервно усмехнулся Ксам, – Я из далёких земель Авгастора, где мой и многие другие города были атакованы этими ксемами. Они бомбили, разрушали наши дома и стирали в пыль всё то, мой рыцарь, что было нам дорого там… Но и это было не самым худшим… Они что-то сбрасывали… Что-то вроде каких-то пиявок. Или личинок ?.. Эти крошечные склизкие твари падали на нас бесконечным дождём, заполняя собой улицы по колено. Там, где было их много, они просто набрасывались на представителей моего и других видов, пожирая их всем скопом и оставляя на месте женщин и детей лишь кровавые лужи, да и те потом высасывали; там, где было этих тварей поменьше, они по одной бросались на нас, забираясь внутрь кому через ухо, кому через нос или рот… Мне забралась такая под веко, забурившись с обратной стороны в мой правый глаз и, как я подозреваю, с того момента живя в нём и отравляя меня ежесекундно. Не знаю только для чего, – Поведал свою жуткую судьбу Ксам, – Но я ощутил через день или два что-то вроде зова… Словно то, что теперь живёт внутри меня, знает, откуда пустила корни вся эта ксемовская отравляющая погань. Я понял, что не хочу ждать достаточно долго, чтобы выяснить, что эта штука внутри моего глаза сделает со мной или, ещё хуже, из меня, так что я пошёл на зов и намерен найти тех, кто ответственен за это ! Я собираюсь попросить перестать обижать народ Авгастора и извлечь из нас то, что было дурным семенем насильно посажено в наши тела.

Ты собираешься просто «попросить» ?.. – Не мог поверить своим ушам мечник, – Бард, ты фантастический идиот ! …Но одно я знаю точно: твоя история многое объясняет: ксемы никогда не нападали на Бартогрон, в их поведении и тем более, поверь мне, в их телах что-то переменилось… Они словно отравлены чем-то недоступным для моего понимания. И я чувствую это в тебе. Я и мой священный легион были посланы отбить эту новую атаку, – Он махнул рукой, показывая залитое кровью поле, – Атака отбита. Теперь же я могу вернуться обратно. …Но не буду. Все те, кого я именовал «друзьями» погибли здесь по замыслу того, к кому ты направляешься с детской просьбой, зверь. Я пойду с тобой и тоже *вежливо попрошу* «перестать обижать» народ Бартогрона, – Воин вонзил свой тяжёлый меч в землю и снял шлем с украшенной шрамами головы, из под длинных белых волос которой сияла пара неестественно ярких зелёных глаз, освещающих молодое мужское лицо, – Я Камгил Стоун, – Представился он, – Рыцарь из священных легионов Сабттаруса – великого града в самом сердце Бартогрона.

Ох, я знаю, кто ты, – По-простому пожал плечами Ксам, вызывая тем самым на лице Камгила явное удивление, – Я же бард ! И, поверь мне, мало, ой мало, кто из бардов не пел песен о твоих приключениях и тем более не слыхал о тебе, праведный Чёрный Рыцарь ! – Улыбнулся рептилоид, наконец расслабившись, когда его жизни больше ничего не угрожает, и любуясь героем, о котором сам рассказывал другим и о котором слышал более чем много, – И я буду очень рад иметь такого… Способного спутника в моём справедливом походе ! – Одобрительно кивнул Ксам.

Я ненавижу бардов… – Закатил глаза мечник, – Ладно… Мы будем держать этот путь вместе, но даже не вздумай действовать мне на нервы, зверь ! И если это всё окажется просто ловушкой – ты будешь первым, чей позвоночник я заберу на память ! – Чёрный Рыцарь пригрозил кулаком и надел на белокурую голову шлем, а затем вынул из земли свой длинный меч, кладя его на плечо, – Куда мы идём ?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: Джаахра "амазонка"

День за днём протекали в густых бескрайних лесах, через которые, следуя своему внутреннему зову, Ксам прокладывал свой путь и вёл Камгила к сердцу того ужасного Зла, что атаковало их родные дома. Эти дни проходили не долго и не быстро, находя для путников развлечение в безостановочной болтовне, песнях и, разумеется, вопросах Ксама, которого очень интересовала жизнь загадочного Чёрного Рыцаря, не столь настроенного на рассказы о своём прошлом или своей жизни в целом, пусть он и открыл барду, что был специально взращенным с малых лет солдатом, единственным смыслом жизни которого по определению других стало убийство тех врагов, что были неугодны их правителю. Большего за то время он о себе не сказал, да и всё сказанное им было выпытано бесконечными надоедливыми расспросами со стороны чешуйчатого банана. Однако, Камгил не мог себе не признаться, что компания этого барда была много приятнее той воинственной, надменной и грубой, в которой он прибывал по своему обычаю в священных легионах: Ксам был довольно болтливым и пел много песен, но то, что петь у него получалось хорошо – этого было не отнять; звуки же ящеровой лиры ложились бальзамом на душу измотанного сражениями воина, поистине скрашивая те мгновения, когда Ксам наконец затыкался. Самому Ксаму очень и очень нравилась компания Чёрного Рыцаря – героя многих баллад, что он слышал в прошлом и пересказывал сам в последствии. Он даже и не подозревал ранее, что однажды сможет встретить этого почти что мифического персонажа, почему теперь, когда они были вместе, он не переставал спрашивать про то и это. Он старался развлекать своего спутника музыкой и песнями, пара из которых были посвящены самому Камгилу, повествуя о его великих деяниях, что воин находил чрезвычайно приторным и неправдивым каждый раз, когда слышал, пусть с плохо скрываемым любопытством слушал каждую строку, не знавав ранее, что про него кто-то успел насочинять столь большое множество песен и легенд, что безостановочного их пересказа набралось бы на неделю-другую. И это поражало его воображение. Из любопытства рыцарь поинтересовался прошлым уже самого Ксама, в результате чего узнал, что жёлтый ящеролюд с малых лет увлекался поэзией и музыкой, что, когда его родители погибли в ходе несчастного случая, побудило его надолго покинуть родное место и множество лет странствовать по Мифтефаллу, находя новые песни для исполнения и истории для пересказа, попутно создавая собственные мелодии, которыми он делился с теми, кого встречал на пути, включая, разумеется, других бардов. И в ходе этих скитаний по миру судьба одарила Ксама некоторым количеством хороших и не очень приключений, в ходе некоторых из которых он помогал другим, становясь героем, и в ходе некоторых из которых он был преследуем как преступник по тем или иным причинам, из-за чего в некоторые места ему закрыта дорога назад. Однако, Ксам никогда не отчаивался и всегда продолжал своё бесконечное одиночное шествие. И когда же он наконец осел в родном краю, отдыхая от долгих лет дороги – тогда и произошло то нападение, что побудило его вернуться на дорогу приключений, которую теперь же он разделял с Чёрным Рыцарем. Камгил не испытывал никакой жалости к барду, считая описанную им жизнь вполне лёгкой, пусть и абсолютно глупой, бесцельной и бесполезной.