Последнее дело

Пока я вытирался полотенцем, мне вдруг подумалось, что жить в такой глуши наверное невероятно скучно… хотя… вот он город, наверняка, и автобусы ходят, и работают люди в основном в центре, да вот ещё и криминал выплыл. Да ладно те, у кого сады-огороды, им отдыхать некогда, а те, кто в «панельках»? И всё же, в таком-то месте, где все знают друг друга если не по имени, то по роду занятий точно, о чем ещё можно беседовать друг с другом? Только обсуждать кто куда пошёл, какие продукты купил к ужину. Сходить здесь абсолютно не куда. И вот поди ж ты – такое преступление… И ни свидетелей, ни подозреваемых…

– Пора за дело. – крякнул я, настраиваясь на рабочий лад. – Мы не в отпуск к бабушке приехали. Давай наведаемся к главе, по моим ощущениям, там же и полицейское отделение должно быть. – сказал я практиканту. В таких районах часто всё в одном месте находится, для экономии места и удобства управления. Узнаем подробности, а потом и решим что делать дальше.

Мы одиноко шли по улице с придорожными деревенскими домиками в сельскую управу. Я втянул голову в плечи, поднял воротник ветровки, которую предусмотрительно велел взять мне Женька, и перешагивал уже успевшие образоваться цепи луж.

Колосов сначала задирал повыше брюки, перепрыгивал через островки асфальта, недовольно корчил мину, брезгливо оглядываясь по сторонам. Спесь с него сошла, словно её смыло каплями дождя. Он зябко ежился в своей светло-голубой рубашке, с которой струйками стекала вода.

– Дааа, век живи, век учись. – процедил я. – Погоду желательно узнавать на месяц вперед, чтобы не попасть впросак.

Сергей кисло улыбнулся, и мне даже стало его немного жаль. Я вспомнил себя молодым, наверное тоже для моего наставника был не подарок, но Степан Игнатьевич был терпелив и в меру снисходителен, а я до сих пор благодарен ему за ценный опыт. Это, конечно не отменяло строгости в его наставничестве, но он никогда не позволял себе высмеять мою неопытность и горячность, тем более прилюдно.

Я полез в сумку и достал дождевик, простенькую одноразовую накидку. Ну хоть так, чем смотреть на «мокрую курицу» с дождевыми потеками и лужами на полу, когда мы зайдем в помещение.

– Держи, практикант. – я протянул ему плащ. – Это приказ. – сказал я, заметив что Колосов собирается отказаться. – Зайдем в кабинет – будешь мокрые следы свои оставлять.

Он с благодарностью в глазах, надел презент и сразу как-то даже повеселел.

В кабинете участкового сидел человек в штатском, грузный мужчина с массивным выпирающим животом и головой, вросшей в плечи. Осунувшееся лицо с темными кругами под глазами выдавало его плохое самочувствие, маленькие, заплывшие жиром глазки с красными сосудами посмотрели на нас неодобрительно строго.

Не дожидаясь расспросов, я протянул ему свое удостоверение и представил помощника. Он густо покраснел и попытался вскочить с места, но не удержался на ногах и плюхнулся обратно в кресло, которое издало под его весом протяжный скрип. Капли пота выступили на его обвисших щеках и лбу, он засуетился, не зная, что предпринять в первую очередь – промокнуть лицо платком или попытаться ещё раз отдать мне честь.

«Как же он работает с такими телесами? Неудивительно, что следствие топчется на месте. – невольно подумалось мне, но в слух сказал. – Сидите. Давайте лучше сразу перейдем к делу».

– Что вас интересует? – спросил он и от любезного, если не сказать, елейного тона, его щеки заходили ходуном.

– Меня интересует картошка, огурцы, помидоры… – начал перечислять я, загибая пальцы, а лейтенант посмотрел на меня округлившимися от удивления глазами. «Сколько ему лет? – вдруг подумал я. На вид ему можно было дать, и тридцать, и все пятьдесят, но в таком почтенном возрасте человек не может быть так туп. Непроходимо туп. Вот и ответ на вопрос – почему дело не расследовано, а преступник всё ещё похищает детей и спокойно разгуливает на свободе». – Ну конечно, что ещё может меня интересовать, как не дело, по которому я сюда приехал?! – процедил я сквозь зубы.

– Да, да, конечно. – он снова тяжело поднялся, сбрасывая с себя оцепенение и пыхтя полез в сейф.

Я чуть не расхохотался, когда увидел тоненькую папочку под номером «21». Да у меня сведений больше в десятки раз.

– Так мы всё послали вам в город. – сказал он. – На изучение.

Некоторое время мы пялились друг на драга, он с непониманием, я с изумлением.

– И вы не сделали копий?

– У нас нет копировального аппарата. – развел он руками.

Стоявший у порога и до сих пор молчавший практикант присвистнул.

– Прямо прошлый век. – сейчас даже дети понимают, что можно было снять хотя бы на телефон.

– Молодой человек. – возмущенно вскинулся лейтенант. – Я попрошу вас соблюдать…

Я не дал ему договорить.

– Мы приехали сюда выяснить обстоятельства дела. – сказал я примирительно, хотя всё внутри меня кипело от гнева. – Так давайте начнем. Кстати, а где остальные ваши коллеги? В рапортах фигурируют многие фамилии. Есть те, кого я знал лично и был о них весьма высокого мнения.

– Так многие в город перебрались. – пожал лейтенант плечами. – Кто на пенсию ушел. Кто хлебное местечко нашёл и вкалывает «на себя» – криво усмехнулся он, а в глазах его вспыхнул завистливый огонёк к более успешным и предприимчивым товарищам.

– Понятно! – выдохнул я, осознавая всю абсурдность ситуации – преступный мир разрастается, применяет новые методы мошенничества, совершенствует навыки и учится новым технологиям, а мы застряли в прошлом, особенно вот на таких окраинах. – И все «бегства» произошли, как только наклюнулось сложное дело?! Странно, всё это похоже на несостоятельность и дезертирство! – вспылил я. – Ну да ладно. Расскажите всё, что вам удалось выяснить.

Он нехотя оторвал свой зад от стула, протопал к подоконнику, где в кучу были свалены пакеты с едой, тарелки с засохшими корками, коробки от пицц, картошки фри и прочей снеди, рукой сдвинул всё это «богатство» в сторону и включил чайник, потом достал из тумбочки большой пакет со сдобой, вывалил его содержимое на большую тарелку и поставил на стол.

Мы с Сергеем молча наблюдали за его манипуляциями, недоумевая, как можно так наедаться? Меж тем чайник вскипел, и на столе появились чашки с пакетиками «Липтона». Михаил Иванович разлил кипяток по кружкам и подвинул ближе к нам угощение.

– За чашкой горяченького, легче и рассказывается и слушается. – заявил он.

Сергей от сладостей отказался наотрез, я тоже не притронулся к разносолам, а вот чай пил с удовольствием, жидкость текла в желудок, согревая, и тело, и душу.

Игнатенко начал с самого начала, но в целом ничего нового не поведал, всё это я уже читал в документах. Пока он вещал, я подошел в окну, прислонился лбом к стеклу и надолго погрузился в размышления, краем уха улавливая скучные и мрачные повествования.

– Окей, понял я всё. – прервал я лейтенанта. – Ничего дельного вы нам рассказать не можете, показать тоже. Придётся начинать все сначала.

– Ну как же? – засопел он. – Я вам столько рассказал…

– Ага, словно детективный роман пересказал. – Я потер лицо ладонями, понимая, что документов нет, опросов-допросов актов – нет, а главное, версий и планов, куда двигаться и с чего начать, тоже нет.

– Дайте мне список похищенных детей, даты их исчезновения, время, адреса, имена родителей, где работают, кто бывал в доме, где и с кем дети гуляли… В общем всю хронологию и подробности жизни. Надо понять каков принцип отбора детей, масштаб местности и прочие аспекты. Возможно – кто-то мстит родителям, а может обнаружится какая-то связь между семьями или детьми. И дайте мне карту района.

Михаил Иванович почесал затылок.

– Так ведь все документы у вас! – напомнил он.

– Я не видел там таких данных.

Игнатенко молчал, поджав губы и закатив глаза, а я понял, что ничего этого и в помине сделано не было, и готов был дать этому жирному кретину такого тумака, чтобы он вылетел отсюда со скоростью света, но еле сдержался, чтобы не отчитать его по полной программе и лишь заметил:

– Голова дана вам, только на то, чтобы повышать благосостояние некоторых производителей продуктов – для другого она не пригодна? По окончании дела – советую вам уйти в отставку самостоятельно, не дожидаясь ответных мер.

Он как-то сразу сник, руки у него задрожали, тройной подбородок заходил ходуном.

– Между прочим, в Штатах например не принято чморить человека за его вес и внешний вид и унижать его достоинство.

– О, боже. – вырвалось у меня. – Дай мне, Господи, терпения и не введи во искушение!

– Я пришел недавно, поэтому еще толком не знаю всей правды. Только то, что успел прочитать.

Даже практикант понимал всю трагедию ситуации. Он ерзал на стуле и видно было, что едва сдерживается, чтобы не высказать своё мнение.

– Хотя бы телефоны родителей у вас есть? Обзвоните их и пригласите сюда. Надеюсь это-то вы сможете сделать?

– Обижаете, начальник, думаете мы тут в провинции совсем дурные?

Он схватил трубку, достал из ящика затисканный листок и начал набирать телефоны.

– Пока мы ожидаем потерпевших, – предложил я, – давайте прогуляемся по местным улицам.

– В дождь?

– В такую погоду?

И лейтенант, и практикант устремили на меня изумленные взгляды.

– Что нам это даст?

– Я хочу осмотреть местность, где по моим сведениям, произошли нападения на жертв.

– Но там не осталось никаких улик! – Игнатенко явно не хотел покидать свой кабинет, маленький, но теплый и сухой. – За полгода, если что-то и было, то давно исчезло.

– Благодаря вам, должен заметить, вашей халатности и тупоумию! – рявкнул я. – На ваших глазах, в вашем районе совершаются преступления, а вы распиваете чаи и набиваете своё брюхо вкусностями! Позор!

Лейтенант покраснел и глаза его налились кровью. Если бы не моё звание, он, наверное, врезал бы мне или выписал «леща». Сергей тоже выглядел недовольным.

– А ты, сопляк, решил слиться? Скатертью дорога. Хватит дискредитировать наши органы своим поведением.

Колосова возмутили мои слова, но оправдаться было нечем и он опустил голову, боясь встретиться со мной взглядом.

– Виноват. – промямлил он. – Больше этого не повторится.

– То-то же. – буркнул я и вывалился наружу.

Порыв ветра бросил мне в лицо пригоршню холодных капель, но я этому был только рад – жаркое и удушливое лето уже изрядно попортило настроение. Влажная и знойная погода создавали эффект парника, а с моим сердцем это было крайне губительно.

– Ближе всего к нам детская площадка, где пропала Кристина Рубцова. Её семья живет вот в той пятиэтажке. – лейтенант указал рукой на типичную «хрущевку», одну из пяти, выстроившихся в ряд. – И гуляла с няней здесь же, во дворе.

– Прекрасно. Отсюда и начнем.

Мы направились во двор. Сейчас здесь было немноголюдно. Возможно полуденный зной и дождь напугали нянечек, бабушек и родителей, выгуливающих своих детей. А может с тех самых пор в людях поселился страх за своих малышей. Но тогда это была зама, холодная и снежная, сейчас стояло лето. Нам предстояло вернуться в прошлое и

прекратился, словно по заказу, выглянуло солнце и стало невыносимо душно. Зато во двор высыпала ребятня со своими провожатыми.

Стараясь не привлекать к себе внимания я попросил своих коллег оставаться в «тени», возможно присесть на лавочку и понаблюдать за всем, что будет происходить. Игнатенко никто из присутствующих не узнал, что неудивительно при его-то работоспособности и «популярности», а Колосов был и вовсе новичком, поэтому два человека спокойно сидели под сенью старого корявого клена и пытались думать.

– Интересный факт. – изумился я. – Во дворе сидят незнакомые мужики, а никто не обращает на них внимание! И это в свете трагических событий последних месяцев?! Всем всё-равно или люди перестали верить в правосудие?

Я обходил площадку, тщательно высматривая мелкие детали, которые могли бы рассказать мне о том дне и задавал себе вопросы, например, откуда площадка просматривается лучше всего? Как часто преступник приходил сюда, чтобы изучить обстановку, разузнать всё о детях и их родителях. Тут мне пришла в голову мысль, что этот человек мог быть из здешнего круга обитателей. Возможно, что его хорошо знали, так хорошо, что он просто не мог попасть под подозрение. Сейчас я заметил, что взгляды всех взрослых направлены в сторону «подозрительных типов».

– Ну наконец-то. – вырвалось у меня. – Проявили бдительность и сознание. – Мы из города! – громко сообщил я всем присутствующим. По поводу того, что у вас творится в последнее время. – на лицах пробежала искра облегчения. – Если у вас есть, что нам рассказать, милости просим. Если – нет, то прошу вас не обращать на нас внимание и не мешать своими расспросами.

Народ поутих. Многие сорвались с мест и удалились так быстро, как только могли поспеть детские ножки маленьких воспитанников. И вскоре мы остались совершенно одни. Ну так даже и лучше, ничего не помешает ходу моих мыслей.

Я подходил к каждому дереву, посидел на всех скамейках, прошелся мимо киосков. Мне удалось найти самое идеальное место для обзора и возможных маневров – скамейка у самой горки и турникетов – спереди отличный обзор, сзади кусты сирени, за которыми вилась тропинка к проездной дороге. Дальше шли гаражи и уже за ними был хороший проход к домам с обратной стороны.

– А это значит, что преступник – местный житель, и человек одинокий. – делился я своими рассуждениями с напарниками.

– Ну, тогда его должны были все видеть – выдал дельную мысль Игнатенко. – Осталось только спросить у свидетелей, кто это был.

– Вряд ли вам скажут. – покачал головой я. – Этот человек настолько незаметен, что в глазах людей – это просто часть пейзажа. Давайте обойдем другие места преступлений.

Следующей нашей остановкой стал подъезд одного из домов, откуда исчез трёхлетний Кирилл. Здесь всё обстояло намного сложней – рядом находились мать и бабушка. Отец отсутствовал всего несколько минут, и этого хватило, чтобы мальчика похитили. О чём это говорит? Да только о том, что этот человек живет где-то рядом и сумел вовремя сориентироваться и начать действовать. В тот день была прекрасная майская погода, иначе бы поездка на дачу не состоялась – кому охота в майские праздники тащиться на огород, чтобы работать под дождем или ветром?

Следующим нашим адресом был деревенский дом, и не просто дом – хоромы. Однако мальчика похитили именно из-за забора, кованного с ажурным орнаментом, перелезть который было бы нереально физически, мне казалось – это невероятным. В ухоженном саду, просматриваемом через железные прутья, бегали две огромные овчарки, которые при виде нас насторожили уши и повернули в нашу сторону свои оскаленные морды.

– Соседи ничего не видели и не слышали возни или криков. – сообщил лейтенант. – Ребята тогда прошлись по всей улице, облазили весь двор. Была даже версия, что родители сами, намеренно или случайно убили сына. Но эту версию ни доказать, ни опровергнуть не смогли. Дело так и застопорилось. Он пропал первым и его долго не объединяли с другими делами. Это уже потом его присоединили к «группе». А первоначально работали волонтеры, дознаватели. Перерыли весь дом и двор – и ничего. Здесь много места, куда можно спрятать труп, а декабрь этой зимой был ветреный и снежный. Родители по весне в любое время могли его перезахоронить, сжечь и пепел развеять, да мало ли… Вполне возможно, что они не сразу обратились в полицию, а выждали некоторое время, чтобы замести следы. За ними была установлена слежка, но ничего подозрительного так и не заметили. А потом ребята ушли, и всё забылось. Дело пролежало на полке довольно долго. И только когда пришел я, достал его, просмотрел другие дела и решил приобщить в общую папку. Вот вы говорите, что мне всё равно, что творится здесь, а кто собрал все данные и передал их выше? Мог же просто забросить и успокоиться.