Яд красной розы

Бахтияр Аслонов

Яд красной розы

Все права защищены. Ни одна часть этой книги не может быть воспроизведена, скопирована или передана в какой-либо форме без письменного разрешения автора.

Все персонажи и события в книге являются вымышленными. Это художественное произведение. Любое сходство с реальными лицами, организациями или событиями случайно.

Введение:

Константинополь, 1908 год. Империя, некогда сиявшая на трёх континентах, трещит по швам. На улицах марширует идеи. В залах дворцов – придают. В кафе, мечетях и плотно закрытыми дверями – шёпот, который может стоить жизни. Всё что когда-то казалось вечным, рушится под весом новых эпох, новых слов: свобода, равенство, республика. В этой мрачной симфонии конца и начала живут они –разведчики, влюблённые, предатели, идеалисты и убийцы.

Их оружие – не только пистолеты и кинжалы, но и тайные документы, взгляды в темноте, клятвы, данные под шорох дождя. Среди них Асель Салих, женщина с лицом святой и сердцем пламени. И Кемаль Неждет, разведчик который всё помнит, но больше не верит. Их путь – в сердце империи, в самую суть разлагающиеся власти. Между ними – любовь. Против них – «Круг», тайная сеть, управляющая падением Османского мира, шепчущая в ухо султанам, пашам и чужим королям. Но эта история не только о шпионаже. Это история о выборе. О том, как умирают идеалы. И как из их пепла может прорасти… роза. Красная. Горькая. Ядовитая.

Добро пожаловать в Константинополь. Где не выживают слабые. Где предают любимых. Где история начинается с выстрела – и заканчивается молчанием.

Глава I. Запах крови и жасмина

Константинополь. Весна 1908 года. Город ещё спал, окутанный мутным туманом, как старик, прикрывавшийся изношенным шерстяным пледом. Первые лучи солнца пробивали влажный сумрак улиц Бейоглу, касаясь куполов мечетей и теней, сползающих по фасадам европейских особняков, обратившихся в зловещих молчальников. Мраморные ступени были влажные от ночной сырости, и ветер налетавший с Босфора, приносил не только прохладу, но и запахи – соли, угля, прелых книг и чего-то иного, тонкого, почти неуловимого… запаха крови и жасмина. В узком переулке рядом с улицей Галата-Сарай лежало тело. Мужчина сорока лет, с тонкими чертами лица и глазами, застекленевшими от ужаса. Горло было перерезано, как у барана перед праздником Курбан-байрам. Но не это бросалось в глаза первому жандарму, заметившему мертвеца. Из его рта торчала алая роза, засунутая глубоко в глотку, будто последняя насмешка палача.

– «Яд Красной розы…» – прошептал офицер, узнав почерк. Это было не первое убийство.

– Он был нашим человеком, – сказал полковник Али Фуад-паша, в тени кабинета Министерства внутренних дел. – Агент двойного назначения. Он передавал сведения и нам и русским.

– Тогда возможно, кто-то из наших его сдал, – ответил молодой человек в сером костюме. Его звали Кемаль Неждет, и за его хладнокровной внешностью скрывалась натренированная машина: разведчик, аналитик, игрок, шпион.

– Или кто- то из ваших, – с ядом в голосе уточнил полковник. Возможно. Но есть один нюанс, – Кемаль наклонился вперёд, – у него была при себе записка. Мы перехватили её до прибытия ваших людей. Он развернул клочок бумаги, исписанный размашистым почерком:

«Ты продал нас, брат. А роза не прощает. – R».

Буква «R», красная, словно написанная кровью, означала лишь одно: «Rosa» – подпольная организация, о которой знали только по слухам. Их называли фанатиками, романтиками, убийцами. Говорили, они хотят построить новую Турцию. Говорили, они убивают за идею. Но никто не знал, кто они на самом деле.

В другом конце города, роскошном доме на окраине квартала Нишанташи, женщина смотрелась в зеркало. Её звали Асель Салих, и никто бы не думал, что под кружевным платьем и прядями тёмных волос, заплетённых по моде парижского сезона, скрывается хладнокровная агентка. Её лицо – мечта художника. Её голос – коварный яд. Она была частью «Розы», но даже в организации её боялись. Асель знала: любовь – тоже оружие. В тот день, она ждала в гости англичанина. Его звали Томас Бартон, и он был больше, чем дипломат. Английская разведка в Османской империи собирала свои сети, а Томас был тем, кто тянул за ниточки. Они уже делили Балканы и чертили новые границы. Когда он вошёл она обернулась. В её взгляде был огонь, ну и лёд.

– Томас, – сказала она на чистом французском, – вы пришли, чтобы соблазнить меня или предать? Он усмехнулся.

– Я никогда не отделял одного от другого. Они выпили. Смеялись. Потом она провела его в спальню. Утром Томас не проснулся.

На подушке Алая роза.

      Город гудел слухами. Газеты и молчали, но уличные торговцы знали: кто-то начал войну в тени. Старые паши нервничали, в посольствах сменялись шифры, а Султан, дряхлый и уставший, всё больше полагался на свои ночные кошмары, чем на министров. Кемаль тем временем спустился в подземелье под рынком Специи. Там, в сыром лабиринте, он встретился с человеком, лицо которого было скрыто под капюшоном.

– Ты ищешь «Розу»? – спросил тот, не показывая лица.

– Я ищу правду.

–Тогда будь готов, Кемаль-бей. Правда, как и роза, имеет шипы. И яд. В тот день, всё начиналось с тумана. К вечеру город охватила буря – и не только на небе. Первая кровь уже была пролита. И это было только начало.

Глава II. Тени на Золотом Роге

Босфор дышал ночной прохладой, и серые воды мерцали отражениями масляных фонарей и огней караван-сараев. Где-то вдалеке тянул муэдзин, будто плакал за всех мёртвых, чьи тела скрылись в водах пролива. Константинополь не спал. Он слушал. Он шептал. Кемаль Неждет стоял у окон своей квартиры в районе Каракёй, вглядываясь в тёмную гладь бухты. Он держал в руках медальон, найденный в кармане убитого двойного агента. Серебряный, с выгравированной датой: «3 марта 1878 года».

– Берлинский трактат, – произнёс он вслух. Это было не просто украшение. Это было напоминание о предательстве, когда великие державы, подписав мирный договор, разделили Балканы и унизили Османскую империю. Символ боли – и мотива. Символ для тех, кто называл себя «Розой». На следующее утро Кемаль прибыл старый армянский монастырь, превращённый в архив. Его встретил отец Саркис, хрупкий старик с глазами, в которых будто заперли целые эпохи.

–Ты ищешь тех, кто шепчет в темноте, – сказал Саркис, не дожидавшись вопросов.

– Но ты забываешь – Кемаль-Бей… шепот может быть эхом. Он провёл его в потайную комнату. Там, среди пыльных свитков, Кемаль нашёл упоминание: «Орден Красной розы. 1867. Родоначальники – студенты Османской военной академии, поверившие в мечту свободы. Первое убийство – генерал, работавший с русскими. Второе – дипломат в Смирне. Они всегда подписываются цветком. Их оружие – яд, перо и любовь.»

Тем временем, Асель сидела в зимнем саду особняка британского посольства. Цветы вокруг были живыми, яркими, пахнущими летом. В её руках была телеграмма, шифрована. «Дело Бартон требует объяснений. Подозрение на операцию «Тигр». Срочно в Галлиполи. – С.» Она сжала бумагу. Её сердце не дрогнуло. Томас был слабым звеном. Он влюбился – и погиб. Асель не могла позволить себе чувство. Но почему в груди всё ещё пульсировала боль? Слуга подошёл, поклонился.

– Госпожа вас ждёт француз.

–Пусть войдёт, – ответила она, уже улыбаясь.

Вошёл Рауль де Маржери, журналист, писатель… и как, знала Асель, – шпион на службе у Парижа. – Я пишу роман о любви и революции, – сказал он, целуя её руку. – И мне не хватает одного образа.

– Женщины?

– Нет. Предателя.

Они оба улыбнулись, и в этом взгляде было всё: игра, проверка, флирт и угроза. Вечером того же дня, Кемаль пробрался в кафе «Надежда Востока». Заведение принадлежало грекам, но его подвал служил тайной квартирой для агентов. Там он нашёл своего старого друга – Юсуфа Халимоглу, бывшего солдата, а ныне связного.

– Кто такая Асель Салих? спросил Кемаль, бросая на стол фотографию. Юсуф посмотрел помолчал. – Она как ты брат. Только по ту сторону зеркала.

– Ты знал её?

– Я любил её.

Кемаль поднял бровь.

– И?

– А потом проснулся с розой под подушкой.

На улицах уже началась новая ночь. Золотой Рог блестел, как лезвие ножа. И где-то в тени, в закрытой мечети, собрались они. Лица закрыты голоса глухи.

– Убиты двое. Один – предатель, второй враг.

– Остался третий.

– Он начинает искать.

– Пусть ищет.

– Если найдёт?

– Тогда и его ждёт роза.

      Из темноты вышла женщина. Только один из присутствующих узнал её походку.

Асель.

– Следующий шаг – Галлиполи, – сказала она. – Там мы сожжём маску. И начнём войну.

Глава III. Галлиполи: на краю мечты

Галлиполи встречал Кемаля резким, пронизывающим ветром и запахом сырости. Узкие улочки древнего города, вымощенные камнем, хранили слишком много шагов, слишком много крови. Здесь, на этом полуострове, когда-то римляне воевали с варварами, византийцы – с турками, а теперь – вновь, в тени истории, началась война. На этот раз, –тайная. Он прибыл под именем торговца табаком, как было оговорено с центром. В его багаже не было ничего подозрительного: бельё, книга о Пталомее и с десяток турецких сигар. Но за подкладкой пиджака скрывался тонкий шифровальник – модифицированный по чертежам итальянского инженера. Его встречал человек в тюбетейке – Абдулла, местный рыбак и связной. Он отвёл Кемаля в хижину на обрыве, над морем.

– Розы уже здесь, – шепнул он. – Но не только они. Вчера в порт прибыл русский военный корабль. А ещё – один англичанин.

– Имя спросил Кемаль.

– Он сказал: Дэвид Росс. Но говорят, что это лишь маска. Кемаль хмуро кивнул, возможно, Британская Империя уже заподозрила, кто убил Томаса Бартона. Или – хуже – решила отомстить. Тем временем в большом белом доме, окружённом садом, где некогда жили французские купцы, Асель Салих сидела у окна, переписывая записную книжку Бартона. Каждая страница – ключ. Каждое слово – шифр. Он всё знал: о Кемале, о «Розе», о планах русских. Он просто не успел передать. Она закрыла книгу. Её взгляд упал на старинную карту Османской империи. В углу была нарисована роза – как метка судьбы.

– Здесь всё начнётся прошептала она. Слуга сообщил, что прибыл гость француз. Рауль де Маржери.

– Ты следишь за мной? спросила Асель, когда он вошёл.

– Я восхищаюсь тобой. Это немного другое.

– Ты работаешь на Париж. Я работаю на «Розу».

– А Кемаль? Он где?

– На краю. Как и мы все. Рауль посмотрел на неё пристально:

– Ты его любишь. – Я люблю лишь то, за что можно умереть. И ради чего стоит убивать. Он ничего не ответил. Но в его глазах промелькнуло: значит – она уязвима. Поздно ночью Кемаль тайна спустился в старую византийскую цистерну под городом. Там его ждал Абдулла с ещё одним человеком – стариком по имени Мустафа, хранившим архивы старых янычарских орденов.

– Ты хочешь знать, кто стоит за «Розой»? – спросил он. – Но ты не поймёшь, пока не узнаёшь, кто стоял у истока. Мустафа раскрыл кожаную папку. На ней была печать – тюльпан и кинжал.

– Это первая ячейка. Основана в 1867 году. В её входили сыновья пашей, младотурки, идеалисты. Но со временем… остались только убийцы. Кемаль изучил имена. И тут его взгляд застыл. Салих Хикмет. Офицер. Убит в 1895 году. Отравлен. Примечание на полях: «Оставил после себя дочь Асель». Кемаль закрыл глаза. Всё внутри сжалось. Она не просто враг. Она – рождённая в крови этого движения. Роза – у неё в венах. Утром город охватил ужас. В гостинице «Палас» был найден мёртвым британский агент Дэвид Росс. Горло перерезано. И роза – алое послание – на столе. Но не Асель убила его. Она прибыла в гостиницу лишь после. И поняла: её подставили.

Кто-то в «Розе» начал собственную игру. На улице она столкнулась Кемалем. Они замерли. Мгновение длилась вечность.

– Ты приехал убить меня? – спросила она.

– Нет, – ответил он. – Но если ты продолжишь, мне придётся.

– Тогда поцелуй меня прежде, чем предашь. Он не стал спросить. Поцелуй был долгим, горьким как вина, и сладким, как последний глоток перед смертью. Они оба знали: их игра закончится кровью. Но ещё не сейчас.

Вечером, в подвале церкви Святого Георгия, собирались лидеры «Розы». В комнате стоял мрак и напряжение. – Мы начинаем операцию «Ифрит», – произнёс один из них. – В Константинополе будет взорван арсенал. Это будет начало эпохи.

Асель встала.

– Без меня. Убийство агентов – это одно. Массовый теракт – другое.

– Ты сдала нас, Асель, – сказал, кто-то из тени. -Ты влюбилась врага. Она достала револьвер. Я сделаю свой выбор. Но не здесь. И не сейчас. На улице, где ветер гнал сухие листья, она стояла одна. В пальто, с шёлковым платком пахнущим жасмином. На краю любви. На краю измены. Позади, прозвучал выстрел. Пуля прошла мимо. Предупреж -дение. «Роза» начала охоту. И Асель теперь тоже была мишенью.

Глава IV. Заговор у Золотых Врат

Константинополь встречал Асель дождём. Город был будто вымыт от крови, но каждый его камень всё ещё помнил боль. Она прибыла на почтовом пароходе под чужим именем- «Фатьма Гюльханым». Тот, кто выстрелил в неё в Галлиполи, знал её в лицо. «Роза» не прощала измены, а Асель уже сделала выбор – даже если ещё не осознала этого полностью.

Её цель была ясна: добраться до штаба младотурков, где по слухам готовился переворот. Против султана – это правда, она могла либо остановить хаос, либо возглавить его. Кемаль прибыл в столицу на день позже. На нём был плащ немецкого офицера, а в кармане – записка, написанная тонкой рукой: «Следующий удар – в сердце Империи. Порох находится в арсенале на берегу Золотого Рога. В ночь на пятницу произойдёт взрыв. Уничтожь груз – или погибнут тысячи.» Записка была подписана: А. Асель? Или кто-то, кто хочет, чтобы он так думал? Он не знал, но времени на сомнения не было. В доме армянского часовщика, на улице Топхане, где тайно встречались противники султана, собрались трое.

– Завтра ночью. Всё готово. Французские капсулы, русский нитроглицерин, турецкие руки. Арсенал взлетит к чёрту, – сказал лысый человек, а шрамом на лбу. А султан? – спросил второй, молодой офицер с лицом фанатика.

– Он ничего не поймёт. Всё спишут на армян. – А если вмешается кто-то? Например Кемаль Наждет?

– Он станет частью пыли.

Асель скрывалась заброшенной библиотеке при мечети Баязида. Старинные книги были её единственными спутниками. Среди них – дневник отца, Салиха Хикмета. Она пересчитывала строки, написанные чернилами и кровью:

«Если революция превращается в террор – она теряет душу. А если ты теряешь душу, Асель, знай: ты больше не моя дочь.»

Она закрыла книгу и заплакала впервые за много лет. В этот момент она поняла: «Роза» умерла. Осталась лишь тень, зарождённая ядом вмести. тем временем Кемаль встретился с Раифом Пашой, влиятельным военным и тайным куратором младотурков.

– Ты говоришь, что «Роза» собирается устроить взрыв? – Переспросил тот. – У меня свои люди, Кемаль. Они ничего не знают. – Потому что они слишком близко. Это уже не просто организация. Это культ. Они внутри вашего окружения, пашам.

– Что ты предлагаешь?

– Ночь. Операция. Смена караула. И человек, который проникает в арсенал, чтобы обезвредить взрывчатку.

– Кто?

– Я.

В ту же ночь Асель направилась в порт. Её цель – встретиться с Раулем де Маржери, у которого по её данным, были списки агентов «Розы», включая того, кто заказал убийство Бартона. Она знала, Рауль играет во все стороны. Но он был нужен.

– Ты пришла слишком поздно, – сказал он ей. – Удар будет нанесён. И ты его не остановишь.

– Назови мне имя, кто всё это затеял?

Он улыбнулся.

– Ты его уже знаешь.

И тогда Асель поняла.

Раиф Паша.

      Младотурок. Патриот. Герой. Но в душе – игрок, готовый сжечь Стамбул ради новой империи. В ту же ночь Кемаль проник в арсенал. Там среди ящиков винтовками и ящиков с боеприпасами, он нашёл то, что искал: тротил, связанный с нитями и французскими часовыми механизмами. До взрыва осталось пятнадцать минут. И тогда он услышал шаги. За его спиной стоял человек.

– Ты не изменился, Наждет, – сказал голос. Кемаль обернулся. Раиф Паша.

– Зачем? – спросил он.

– Потому что Империя гниёт. Потому что мы проиграли всё. Я подарю ей Новое начало. Из пепла. – А сколько крови ты хочешь ради этого? – Столько, сколько потребуется.

– Кемаль выстрелил.

– Пуля вошла точно в грудь. Раиф упал. Но часовой механизм продолжал тикать.

На улицу он выскочил, неся взрывчатку, как ребёнка. И тут увидел её – Асель, бегущую навстречу.

– Уходи! – крикнул он.

– Поздно, – сказала она.

Они вместе бросились в сторону берега. И когда первый ящик вспыхнул, волна жара прокатилась по набережной. Но арсенал остался цел. Кемаль бросил заряд в бухту за секунду до взрыва. Утром газеты сообщали о неудавшемся нападении. Виновных не нашли. Власти говорили об «армянских заговорщиках». Но Кемаль и Асель знали: всё только начинается. Империя выстояла на один день дольше.

А любовь…

Любовь осталась в их глазах – не высказанная, но пульсирующая, как шрам на теле судьбы.

Глава V. Покой султана

Утро после взрыва было обманчиво ясным. Константинополь проснулся не в страхе, но подозрении: улицы были тише, чем обычно, мечети полупусты, женщины в базаре переговаривались полушёпотом. Люди чувствовали – что-то не то. Но правду, как всегда, знали лишь немногие. Кемаль сидел в старом чайханском дворике в Фатихе и пил горький кофе. Его рана кровоточила под повязкой, но он не чувствовал боли. Перед ним на столе лежала записка с четырьмя словами: «Следующая цель – султан». Её передал умирающий связной «Розы» – молодой мальчик, взятый из приюта и обученный убивать, как пса. Кемаль понимал: они не остановятся. После неудачи арсеналом, «Роза станет ещё опасней. Им нужен символ. Жертва, способная потрясти мир.

Асель была в порту Галата. Её пароход на Марсель отправлялся через два часа. У неё были фальшивые документы, немного денег и билет, купленный на имя «Габриель Кане». Всё было готово. Её ждала Франция – свобода, тишина, возможность исчезнуть. Но что-то внутри неё сопротивлялась. Она сидела на скамейке, глядя на Босфор. Серый, туманный, бесконечный. Там где-то в глубине города, был Кемаль. И была «Роза». Она открыла записную книжку отца. На последней странице – написанный от руки стих: «И если ты бежишь – беги в огонь, А если любишь – не закрывай ладонью пламя. Иначе, зачем всё это было дочь?»

Она встала и пошла обратно туда, где всё началось. Кемаль ждал её. В подвале типографии на улице Аксарай, где раньше печатались брошюры младотурков, теперь собирались живые призраки «Розы». Он не удивился когда Асель вошла. Только тихо сказал:

– Ты не уехала.

– Я всё вспомнила. Имя. Место. Время. Она положила на стол клочок бумаги. «Долмабахче. Приём французского посла. Вторник. В восемь вечера. Султан будет лично. Вина – отравлены. Слуга – наш человек.» Кемаль выдохнул. Теперь всё было ясно. Покушение должно было выглядеть как несчастный случай. Не пуля. Не бомба. А тихая смерть в бокале.

– Я знаю, кто даст приказ, – сказала Асель. – Но я не знаю, кто сольёт яд. – Мы это выясним. Но ты должна исчезнуть. Сейчас. Они уже знают, что ты сдала их. – Я не уйду Кемаль. Если ты умрёшь, я умру с тобой. Он посмотрел на неё. Впервые без маски.

– Я боюсь за тебя, Асель. Больше, чем за султана. Больше, чем за империю. Она взяла его за руку.

– Значит, мы оба ещё живы.

Вечером вторника дворец Долмабахче сиял свечами и хрусталём. Французский посол дарил султану редкою скульптуру, австрийские дамы флиртовали с пашами, а под потолком плыли вальсы. Султан Абдулхамид II сидел спокойно, сдержанный, почти каменный. Его глаза, старые и проницательные, скользили по лицам, как лезвие кинжала. Он чувствовал, среди гостей был враг. Кемаль, переодетый в итальянского инженера, стояла в углу и наблюдал. Рядом с султаном – молодой лакей с узким лицом. Тот самый. Когда перед султаном поставили бокал – он сделал шаг.

– Прошу прощения, ваше величество. Вино переохлаждено. Позвольте заменить. Султан заглянул на него. Молча. Но позволил. Лакей отступил. За секунду до того, как яд коснулся его губ. Асель ждала с наружи, у кованных ворот. Когда Кемаль вышел, он был бледен. Но жив.

– Мы выиграли? – спросила она. Он посмотрел на неё. И вдруг, впервые за всё время, улыбнулся.

– Нет. Но мы ещё в игре. Она взяла его за руку.

А в небе над дворцом, затеплилась первая звезда. Безмолвное напоминание: ночь только начинается.

Глава VI. Тишина в монастыре Сурб Геворг

Они покинули Константинополь до рассвета. Кемаль знал, что после провала покушения «Роза» не пощадит ни предателей, ни свидетелей. Особенно тех, кто однажды был своим. Через знакомого машиниста они устроили переезд в товарном вагоне. Ехали молча, среди мешков с зерном и пыльных ящиков. За окнами мелькали окраины – трущобы, кладбища, минареты. И всюду чувствовалась тревога. – Куда мы едем? – тихо спросила Асель, когда город исчез за горизонтом. – Место где меня когда-то учили читать и стрелять. Армянский монастырь. Там есть один человек, которому я ещё могу доверять.

– Армянин?

Кемаль кивнул.

– В этом мире друг важнее флага. Монастырь Сурб Геворг стоял на холме над Мраморным морем, укрытый пихтами и молчанием. Его каменные стены были стары, как сама вера, и трещины в них напоминали морщины на лице мудреца. Здесь не было только ни часов ни солдат. Только тишина и запах ладана. Иеромонах Вардан, высокий, седой и немногословный, встретил Кемаля сдержанно. Он знал: если разведчик возвращается – за ним смерть.

– Ты привёл невесту? спросил он, глядя на Асель.

– Я привёл совесть, – ответил Кемаль. Вардан улыбнулся и открыл ворота. – Тогда входите. Только совесть здесь и спасают.

Тем временем в Константинополе «Роза» уже знала, кто предал их. Асель была признана изменщицей, а Кемаль – врагом номер один. Вознаграждение за их головы росло с каждым часом. Их фотографии появились на тайных рынках, среди проституток, нищих и палачей. В доме, где прежде заседал Раиф Паша, теперь правил новый человек – Али Эдхем, хладнокровный, молчаливый убийца. Он никогда не повышал голос, но за ним шли как за пророком. Он был тем, кто убивал братьев во имя идей.

– Найдите их. Живыми не нужны, – сказал он.

– Есть след, – ответил молодой агент. – Поезд на восток. Один из машинистов видел их. Ведёт к армянским землям.

– Хорошо. Мы сожжём этот монастырь до основания.

В Сурб Геворг, Асель впервые за много лет спала спокойно. Вардан дал им келью в старой башне, и в этой келье они заговорили впервые без страха. – Почему ты стал шпионом? – спросила она. Кемаль смотрел в потолок. Потому, что один раз в девятнадцать лет, я увидел, как французский офицер ударил турецкого мальчишку. Я тогда поклялся, что никто больше не будет делать с нашей землёй, что хочет. А потом понял, что самые страшные удары – не извне.

– А ты?

Асель улыбнулась горько.

– Я стала агентом, когда умер мой брат. Его пытали за подпольную газету. Я искала справедливость. А наша только кровь.

– Ты нашла меня. Он посмотрел ей в глаза.

– И если ты останешься – мы сможем закончить это.

Вместе.

В ту же ночь монастырь окружили. Али Эдхем прибыл лично. Его люди были без формы, без слов. Только лица – как камни.

Кемаль разбудил Асель.

– Они здесь.

– Сколько?

– Достаточно, чтобы похоронить всю эту гору.

Вардан открыл им тайный проход – подземельный ход, ведущий к ущелью. Раньше по нему монахи уводили книги и иконы от погромов. Теперь по нему ходили два шпиона, двое влюблённых, два последних свидетеля чужой войны. Когда они исчезли в темноте, монастырь загорелся. Пламя поднялось высоко, отражаясь в глазах Вардана, стоящего в дверях. Али Эдхем одошёл к нему.

– Где они?

Вардан посмотрел на него. – Ты опоздал. Ты всегда опаздываешь, когда дело касается истины. Эдхем выстрелил. Но монах уже молился. Утром Асель и Кемаль вышли к берегу. Впереди – дорога в Сивас, где располагалась последняя известная ячейка «Розы». Они не знали, что ждёт их. Но знали: назад пути нет. С этого момента, сказал Кемаль, – мы не просто свидетели. Мы – охотники.

– А если охота превратится в месть? Он посмотрел вперёд.

– Тогда ты напомнишь мне, кто я. И она кивнула. Потому что теперь они были не просто шпион и беглянка. Они были история. Которая ещё не закончилась.