–32 градуса по Цельсию. Том 2. Лайт и Дженни

А потом звонко рассмеялся.

И звездочкой упал на стоящую рядом кровать.

Брови Рикки растерянно подпрыгнули. Сердце билось о грудную клетку как ненормальное. Щеки стали красными как помидор.

Она едва не потеряла способность дышать! А Джэй еще и смеется!

Придурок!

– Ну прости, прости, – продолжал потешаться Джэй. – Я тот еще собственник. Пусть лучше знают, что лезть к тебе себе дороже. А то у нас новичков в речке вечерами топят, как щенков. И, понимаешь, выплывают не все. А мне неприятно такое отношение к моей правой руке.

В реке, значит, топят… Что за кошмар…

– Это ты сейчас серьезно? – уточнила Рикки на вский случай.

Лучше бы молчала. Потому что у Джэя явно заело пластинку с набором шуточных подкатов:

– Про речку или про то, что я хочу по максимуму заботиться о тебе?

Рикки закатила глаза. Боже, с Джэем вообще возможно нормальное общение? Она бы была счастлива получать хотя бы одно серьезное слово против десяти подколов.

Чтобы не смотреть на бесстыдника в роли Джэя, Рикки огляделась – обычная комната, мало чем отличающаяся от ее собственной. Разве что необжитостью. Слишком мало вещей на виду, чтобы точно сказать, принадлежит ли она кому-то. Возможно, одна из пустующих, и Джэй притащил ее сюда просто чтобы поговорить… Раз уж шутки про романтику всего лишь шутки.

Но Джэй после "разговора" уходить совсем не спешил. Валялся на кровати в свое удовольствие. А Рикки сидела как дура, пытаясь понять, чего от нее хотят. Но в конце концов сдалась:

– Что-то я не пойму. Что меня ждёт за работа?

– Смотреть, – невинно ответил Джэй. – А ты о чем подумала?

Да, Джэю определенно нравилось над ней подшучивать. Потому Рикки на этот раз постаралась пропустить мимо ушей. Не настолько она испорченная.

Джэй в очередной раз посмеялся.

Просунул руку под подушку, и что-то перебросил Рикки.

Та, неожиданно поймав, обнаружила в вещи приставку.

Джэй же тем временем свернулся на кровати калачиком.

– Если что случится, кинь в меня подушкой. А если захочешь убить, сделай это безболезненно, – прокомментировал он.

– Джэй! – возмущенно воскликнула Рикки.

– Ладно, молчу. Доброй ночи. Жду будильник через два часа.

Джэй закрыл глаза. И моментально уснул.

Будто кнопку переключателя нажали, и он выключился.

Рикки сначала даже не поверила. Но потом подобралась поближе, вгляделась в спокойные черты его лица, вслушалась в притихшее дыхание. И убедилась – он действительно спит.

Рикки горестно вздыхает.

То есть ее вытащили из-под замка для того, чтобы она несла вахту в ночные часы? Своя логика прослеживалась, но…

Неужели Джэю в своей же организации так опасно спать? Разве даже если у него не будет правой руки, не остаётся куча товарищей, вполне способных выполнять задачу "будильника"? Или он не может доверить подобное даже им?

Если Джэй так сильно опасается за свою жизнь, как может доверить сон едва знакомому человеку?

Рикки придвинулась еще ближе. Близко настолько, что теперь уже ее дыхание едва не касалось Джэя. Разглядывала рваные метки, оставшиеся на его щеках, шее.

Сколько их, этих шрамов?

Сколькие из них оставили такие как Рикки?

И когда Джэй с таким раскладом в последний раз спал?

Рикки отодвинулась, чтобы случайно его не разбудить. И твердо решила, что пока стоит на должности правой руки, она не позволит Джэя и пальцем тронуть.

По крайней мере… Хотя бы по ночам.

Честно говоря, Джэй очень подозрительная личность. Но он действительно единственный, кому Рикки могла довериться. Идти ей некуда – в тюрьме не ждут, на волю не отпустят. Разве что на тот свет дорога, но и там наглухо закрыто.

Потому что ее родители действительно бы расстроились.

Как бы Рикки ни тосковала, ее жизнь уже разделилась на "до" и "после".

И если Джэй решил вот так пронестись вихрем по ее судьбе и принести в нее совсем другой сюжет, она ничего от этого не потеряет.

Возможно так действительно будет лучше,

Как бы паршиво от этого ни было.

Рикки игнорировала выданную ей для "убийства времени" приставку. Глядела на Джэя и глядела. Видела вполне обычного парня. Симпатичного – даже множество шрамов не смогли уничтожить его блестящую внешность. Прибавить к ней чувство юмора, харизму, доброту, заботливость…

И по-настоящему влюбиться недолго.

Джэй вслушивался в ее беззвучные метания. Убедился, что опасаться нечего, и внутренне выдохнул.

С тех пор как предыдущая помощница попыталась вонзить ему нож в горло, Джэй глаз не сомкнул. Так что, несмотря на множество невзгод, сегодняшний день ознаменован большой удачей.

Заплутав в кутерьме мыслей, Джэй совсем забыл о возможно содержащемся в крови яде. И уснул уже по-настоящему.

Но почувствовал, что что-то не так, когда увидел перед глазами вспышку яркого света.

Акт XLVII. Раненый Волк в бегах. Разбитое на клочки сердце не оставит Белого Крольчонка

***

Когда на границе вспыхнули боевые действия, отца Джэя, дослужившегося до командира, сразу же направили на поле боя. Сам Джэй тогда был ещё слишком юн и не смог последовать за ним добровольцем. О чем очень сожалел, каждый раз теребя в пальцах драгоценные клочки бумаги с неровными закорючками родной руки.

Отца и его отряд унесла война. Получив новости, Джэй не вылезал из его кабинета, впитывая каждое слово из его дневников.

И с каждым днём в нём всё сильнее укреплялась мысль: он должен сделать всё возможное, чтобы остановить эту бесконечную бойню. Спасти бесчисленное количество судеб. Он сможет. Он справится.

И не важно, на какие жертвы придётся пойти. Если потребуется положить ради мира свою жизнь, он готов. 

Наверное, так же мыслил его отец, в последний раз переступая порог дома. А Джэй всегда был весь в него. Вот и пошёл по его стопам.

С его дневником в сумке. С горящим пламенем в сердце.

***

Но даже с осознанием, чем именно придётся пожертвовать, рваться на клочки было слишком больно.

Первый убитый человек. И он рыдал так, что думал – больше никогда не сможет снова собраться в одно целое. 

Собрался.

Товарищи, с которыми они делили припасы в окопе, зная, что поставок не предвидится в ближайшую неделю. Вокруг холод, промерзшая земля – едва ли найдешь еду. И всё равно на их лицах сияли улыбки, а воздух сотрясал смех. 

Песни под гитару в лагере. Первая симпатия – красивая девушка, делавшая ему перевязки и заливавшаяся краской, когда он ее благодарил. 

Враг прорвал оборону. И все они умерли.

Джэй и сам едва остался жив – всего лишь крупно повезло, что он потерял сознание от кровопотери и его не проверили.

Думал, не выживет. 

Думал, не выдержит, сломается от боли. 

Но нет. 

Он упрямо пошёл вперёд. 

Из пехоты – в разведчики. Тихо-тихо – по следам врага.

Сколько раз он прошёл по самому краю? Сколько раз мог допустить ошибку и отправиться вслед за своими товарищами?

Но не провалился. Получил у врага позывной – "Бешеный Волк". Собирал данные очень тихо. Аккуратно брал пленных.

А потом допрашивал. И не было такого человека, которому он не смог бы развязать язык.

Его боялись. На чужой стороне он стал той целью, что непременно нужно было уничтожить. Но Джэй, узнав об этом, пошутил, что волка поймать тяжело, а уж бешеного – невозможно. Разорвёт на клочки.

К двадцати одному Джэй обзавёлся поседевшими висками и аритмией. Сломанной и неправильно сросшейся ногой. Двумя десятками шрамов на теле и сотней дыр в душе.

Но ещё и надеждой принести стране победу.

Разведотряд под его командованием с момента формирования не совершал ошибок и потому обзавёлся доверием высшего руководства.

Когда наступил переломный момент, именно их направили разведать обстановку.

И всё, как всегда, шло гладко.

Под ногой ни один камень не хрустнул, ни одна птица не сорвалась с ветки и не вспорхнула в затянутое пеплом туч небо.

Они не совершили ошибок. Но их поджидали заранее. 

Половину отряда убили. Вторую половину взяли в плен. И жестоко пытали.

***

Переживая в плену каждую невыносимо мучительную минуту, Джэй гадал, что же произошло. Был ли в их рядах шпион. Или утечка информации произошла по воле случая.

Сцепив зубы, он смотрел, как одного за другим убивают его товарищей. Его заставляли на это смотреть. Пытались сломать всеми возможными способами, чтобы добыть информацию.

Но Джэй терпел. Душевную боль и физическую. Бесконечно умоляя высшие силы о скорейшей смерти. Но они оказались глухи к его мольбам. Вынуждая терпеть снова и снова. Каждую рану. Каждый новый шрам.

Но когда терпеть оказалось совсем невозможно, произошло чудо.

Бесконечно изводящий его допросами офицер, глядя на его низко опущенную уже много дней голову, посчитал, что он наконец сломался. Нагнулся к нему слишком низко, желая заглянуть в его пустые глаза.

И этой самой резко поднявшейся головой получил удар в челюсть, а затем его свалили подсечкой ноги.

Держащие его несколько месяцев в плену сделали крупную ошибку, думая, что время уничтожит его желание бороться. Джэй специально усыплял их бдительность. Пока они перестанут его бояться, снизят охрану, посчитают, что запирать его на тысячу замков – лишняя трата ресурсов. Всё равно волк скоро сам сдохнет от своего бешенства.

Но Джэй не сдался. Вырубив своего мучителя, он украл ключи и оружие. Безжалостно пристрелил его и всех, кто встал на пути к побегу.

Вырвался на мороз и брел по бесконечной снежной метели, капая кровавыми каплями на безупречно белое покрывало. Видел перед глазами лица ныне мёртвых товарищей. Слезы застывали на щеках ледяными каплями.

Хотелось сомкнуть ресницы. Завернуться в пушистый снег и никогда больше не просыпаться. 

Но он делал один упрямый твёрдый шаг. Второй – хромающий. Шёл, пока всё же не упал, согнувшись от усталости и боли. 

Дальше всё было смутно. Его нашёл лесник, делавший ежедневный обход. И Джэй не знал, правду он сказал или нет, но выжил он только потому что рядом с ним сидел и жалобно выл волк. Он и привлек внимание мужчины.

Выжив в таких опасных условиях, пройдя через мучительные испытания, Джэй всё ещё рвался в бой. Едва встав на ноги, разузнал о местонахождении ближайшего лагеря и направился обратно на фронт.

***

Всё должно было быть хорошо. Он должен был просто вернуться в строй и продолжить бороться за справедливость, в которую верил. Но… 

***

Если бы Джэя спросили, что болит сильнее – открытая рана от медленно срезаемой плоти или рана, нанесённая в сердце словами… Он бы выбрал слова… 

***

– Что это значит?

Глаза широко распахиваются. Джэй едва не теряет равновесие, но хватается за край стола.

– Стоящее над твоим отрядом командование состояло сплошь из предателей. И ты героически убивал своих, – серьёзно вещал из-за стола его теперь уже новый командир.

Но Джэй слышал его как сквозь толщу воды. Погружаясь в пучину отчаяния всё глубже и глубже. 

– Однако предательства с их стороны начались за два месяца до вашего пленения. Если верить твоему докладу, а я верю, вас попросту использовали. А потом, в решающий момент, сообщили врагу о вас заранее, чтобы убрать. Вы стали преступниками не по своей вине и внесли свой вклад в победу над врагом, но…

Джэй устало прикрыл ладонями лицо.

– Но преступления мы совершали. И нас уже объявили сообщниками предателей на всю страну. Что меня ждёт по возвращении? Виселица?

Джэй действительно устал. Он считал неровные удары сердца о грудную клетку. И всё ждал, когда упадёт замертво.

– Либо виселица. Либо ты можешь не возвращаться. – донёсся до него ответ.

– Предлагаете мне самому пустить себе пулю в лоб? – проговорил Джэй.

Не хватает воздуха. 

Больно. 

– Предлагаю начать новую жизнь в любом месте, какое выберешь. Главное, не светись среди старых знакомых. И всё будет в порядке.

Дальше командир говорил про открытие счета в банке – ему не дадут умереть с голоду, будут оказывать хорошую поддержку. Увещевания, что его превращение из героя в злодея – ни в коем случае не его вина. Но поймут это далеко не все, и будет гораздо лучше, если Джэй исчезнет, заживёт тихой жизнью где-нибудь… Очень далеко.

***

Он был ранен бесчисленное количество раз. Но слова правда ранили сильнее пуль. И ножей.

Осознав, что в конце концов прожил бесполезную жизнь, Джэй чувствовал себя раздавленным.

И вновь задыхался от рыданий. Как в первый раз, когда запачкал руки в чужой крови.

Он всего лишь хотел спасти как можно больше людей. Но на деле стал пешкой в чужой игре. И не знал, ради чего ему теперь продолжать жить, если его идеалы втоптали в грязь.

Были ли его товарищи в курсе, что их руками творят злодеяния? Были ли все они так же честны, как он, Джэй? Или в их рядах все же были злодеи? Мертвых не поднимешь и не спросишь. Чудо, что ему самому поверили и оставили на свободе.

Но, честно говоря…

Он был бы счастлив сгнить за решетками в самой паршивой тюрьме.

Больно.

Джэю всегда было больно.

***

Джэй приоткрыл глаза.

Сердце колотилось о грудную клетку как ненормальное.

– Тебе снился кошмар? – внезапно услышал он голос.

И только тогда осознал, что всё, что он видел, уже давно осталось в прошлом.

Джэй лежал в своей комнате. В Снежной Стае. И рядом с ним сидела Рикки, оставленная для присмотра.

Джэй снова прикрыл глаза. Перевернулся на бок, отворачиваясь от нее.

Вместо ответа он спросил:

– Сколько прошло времени?

Рикки взглянула на тикающие на стене стрелки.

– Тридцать две минуты.

Джэй вздохнул.

Его жизнь уместилась в тридцать две минуты кошмара. Кошмара, что он вновь прожил.

Слезы и боль были настоящими. Даже сейчас, очнувшись, он чувствовал, будто каждый шрам вновь превратился в рану.

Будто грань между сознанием и подсознанием стерлась. И сон стал явью.

 Джэй разглядывал царапины на своей ладони.

Хорошо, если это был просто сон. Но что-то он сомневался. И если виной ему действие неизвестного яда, то он вернётся.

Джэй знал, что все его кошмары будут одинаковы. Вся его жизнь – сплошной кошмар.

И если подсознание вновь и вновь будет заставлять его проходить эти испытания, однажды Джэй может не выдержать и просто умереть во сне.

Если именно таков был план его бывшей подчинённой, то она оказалась гораздо умнее, чем Джэй представлял.

Так от чего же он умрёт? От боли, что вновь станет реальной, или в побеге от неё, не позволяя себе спать?

Джэй пока не знал.

Но был точно уверен, что самостоятельно противоядие в ближайшее время не найдёт. А стоит подключить Стаю на помощь, поползут слухи, что глава стал уязвимым. И особенно отчаянные обязательно явятся за его головой.

Да. Возможно, произошедшее с ним – знак, что он пожил достаточно.

Но Джэй не переставал мысленно вздыхать.

Ему бы времени. Ещё совсем немного.

У него под боком теперь Белый Крольчонок. Без него ее обязательно загрызут.

Рикки нужно стать сильной. Только тогда Джэй будет согласен спокойно уйти.

А до этого, ради девушки, за которую поручился и которой пообещал новый шанс на жизнь, он пройдёт через сотню кошмаров.

Джэй нужен Рикки.

Джэй ее не бросит.

***

Рикки чувствовала, что Джэй совсем не в порядке. Слышала его беспокойство.

Ей очень хотелось протянуть руку, поддерживающе коснуться плеча.

Но Джэй снова уснул. И Рикки побоялась нарушить его беспокойные грёзы.

Какие призраки посещают Джэя в кошмарах? Что за истории шепчут ему на уши, заставляя вырываться из горла стон?

Рикки хотела бы знать. 

Хотела бы обнять Джэя. Чтобы спрятать от них.

Акт XLVIII. Не влюбляйся. Иначе сюжет станет заезженным

***

День вышел слишком насыщенным. Потому, когда пришло время будить Джэя, Рикки уже сама клевала носом. Она едва доплелась до своей комнаты. И уснула, стоило ресницам опуститься.

Рикки не слышала, как Джэй тихо проник к ней и, вместо того чтобы забрать добровольно отданные патроны и кастеты, убрал их на верхнюю полку шкафа.

Взглянул на стоящий на тумбочке будильник, заведённый на раннее утро. Покачал головой, перевёл время на два часа позже.

Легонько, совсем невесомо, провёл по макушке Рикки ладонью. Наклонился к ней поближе.

– Сладких снов, – прошептал Джэй.

И поспешил исчезнуть, боясь ее разбудить.

Улыбка сама растянулась на губах. Почему-то ему казалось, что именно так выглядит счастье. 

Как Белый Крольчонок. Рикки Браун. 

***

Будильник ворвался в сон Рикки, заставив ее подскочить на кровати. Странно, но прошлый день оказался не сном, а самой настоящей реальностью. Как и то, что она проспала на целых два часа!

Рикки запаниковала. В спешке натянула на себя свежую одежду, защелкнула кобуры пистолетов на плечах, запихнула в карман ключи с кроликом "на удачу". И, схватив и едва не выронив телефон, понеслась к комнате Джэя.

Уже у двери вспомнила, что не привела в порядок волосы и, вероятнее всего, сейчас похожа на пуделя. Быстренько и не очень качественно пригладила растрёпанные кудряшки. Постучала.

Нет ответа.

Постучала ещё раз.

Нет ответа.

Сдавшись, толкнула дверь. Внутри оказалось пусто, а кровать заправлена без единой складочки. Будто ночью тут никого не было и Рикки всё выдумала.

Да, логично предположить, что где-то в этом здании у Джэя есть ещё и кабинет. А это место только для сна, раз уж он ничего здесь не хранит и даже не запирает замок.

Вот только Рикки никто не соизволил сообщить, где располагается этот кабинет. Видимо, это ее новая работа – двигаться на ощупь, чтобы как следует осмотреться. Но если она откроет какую-нибудь не ту дверь и потревожит обитателей? Судя по тому, как на нее глядели прошлой ночью, это будет то же самое, что голыми руками залезть в осиный улей.

Ох уж этот Джэй…

Рикки растерянно огляделась. Прикинула, что, обычно в фильмах кабинет босса находится на самом верхнем этаже. И решила в первую очередь проверить эту киношную теорию.

Но не успела даже до лестницы добраться, как зацепилась слухом за чьи-то издевательские смешки.

Могла бы пропустить мимо ушей, но замерла. И оглянулась в поисках источника.

Стену подпирала парочка молодых людей, всем своим видом излучающих надменность. И выглядящих как раз героями из рассказов Джэя про тех, кто топят щенков в реке.

Судя по всему, они были недовольны тем, что новенькая находится под крылом (пушистым волчьим боком) руководства, и укусить ее не получится.

Физически.

Но это не мешало им издеваться на словах.

Честно говоря, Рикки уже заранее посчитала происходящее детским садом. После времени, проведённого в тюрьме, ссоры с этими малышами покажутся ей щекоткой. Потому она хотела пропустить момент с враждой и подружиться с теми, кто пытается ее задирать.

Она приблизилась к парням и протянула им руку.

– Меня зовут Рикки Браун. Будем знакомы.

Рикки искренне улыбалась. Но, получив в ответ косые взгляды и проигнорированное рукопожатие, улыбка быстро завяла, а ладонь спряталась в карман брюк.

Повисла гнетущая тишина.

– Не думай, что раз ты теперь в Стае, да ещё и на таком высоком посту, волки обязаны водить с тобой дружбу. При жизни кроме осуждения и ножа у горла ты ничего не получишь. Оглядывайся почаще, иначе есть шанс скоропостижно умереть. Рикки Браун. Новая правая рука нашего босса, – вывалил на нее первый задира.

И не успела Рикки нахмуриться, да даже слово вставить, к закапыванию ее головой в бетон присоединился второй:

– Правая рука? А может, подстилка? Джэй мог выбрать на эту роль кого угодно, а взял именно такую смазливую девчонку. Барт сказал, что вчера столкнулся с вами, и выяснилось, что ты уже занята. А потом вы исчезли в комнате. Что скажешь, наш босс в постели так же хорош, как и в убийствах?

У Рикки дёрнулся глаз.

Ей, наверное, нужно было смутиться. Но она почувствовала, как вместо этого в душе поднимается гнев.

А парни всё не унимались.

– Ты уж постарайся для нас. Измотай его на ложе до смерти, стань новым боссом. А уж тебя-то нам убрать труда не составит.

Удар.

Кровь стекает с чужого лица и опадает на плитку крупными каплями.

За ним второй, уже в направлении другого парня. Но тот оказался проворным и увернулся. Вместо этого Рикки получила свой – в скулу. Болючий, с крупным камнем кольца.

А вот после этого началось уже настоящее месиво с валянием по полу и криками на весь коридор.

Рикки обнаружила, что сильнее обидчиков по отдельности, но из-за того, что их двое и они вообще-то парни, преимущество было явно не на ее стороне. Однако прекращать драку первой у нее и мыслей не было. В лепёшку расшибется, но не позволит этим наглым рожам оскорблять Джэя!

Драка продолжалась, пока эти придурки полностью не извозили ее в пыли и не поняли, что сдаваться она не намерена. Наоборот, готова драться до последнего. Они же всерьёз рисковать своим здоровьем не планировали, потому пустились наутёк. Рикки утерла кровь из разбитого носа. Уже почти поддалась соблазну ринуться следом, но в последний момент передумала.

Не хватало, чтобы эта парочка позвала ещё и своих дружков.

У Джэя и так возникнут вопросы, кто из нее приготовил отбивную в первый день работы.

Но несмотря на это, Рикки ни капли не жалела, что ввязалась в драку.

О ней самой они могут говорить гадости сколько угодно. Однако отзываться плохо о Джэе она не позволит.

Пусть даже Рикки совсем его не знает, пусть Джэй подшучивал над ней, но и на грамм не выглядел таким, как ему приписывают.

Рикки привела себя в более-менее человеческий вид, убедилась в целостности пистолетов и снова зашагала на поиски Джэя.

В итоге его кабинет действительно оказался на верхнем этаже. Но дверь с серебряной табличкой была наглухо закрыта, и изнутри тоже не раздавалось ни звука.

Рикки озадаченно почесала шишку на затылке. Что-то смутно припоминая из прошлой ночи про ремонт машины.

***

Гараж на минус втором этаже напоминал Рикки ту отцовскую барахолку, в которой тот проводил свободное от работы время, то и дело ставя обратно на колёса своего старенького "скакуна".

Помогая ему, Рикки не раз спрашивала, не легче ли приобрести новую машину. Но отец с улыбкой приводил в пример конструкторы "Лего", говоря, что для него это то же самое, но в больших масштабах.

Глядя на раннее побитую, а теперь снова целую машину Джэя, Рикки вспомнила о своём далёком прошлом. И воспоминания с реальностью окончательно наложились друг на друга, когда она обнаружила торчащие из-под капота ноги.

Рикки в панике оглядела своё побитое лицо в отражении пассажирского окна. Подтерла кровавые полосы там и здесь.

– Рикки, ты выспалась? – Джэй будто почувствовал чужое присутствие и заулыбался ей смешинками в голосе.

Ах да… Рикки сегодня не только подралась, но ещё и проспала…

– Прошу прощения за опоздание! – тут же откликнулась она.

– Ключ мне. Размер: тринадцатый. – беззаботно отозвался Джэй, а Рикки упала рядом с разложенными инструментами и подала нужный. – Ну, не всё же по тюремному распорядку жить? Тебе нужно хорошо спать, не уподобляйся этому старику.

Рикки проводила взглядом исчезнувшее под капотом запястье с зажатым ключом. Сегодня Джэй был без рукавов. И руки у него оказались на удивление красивыми.

– "Старику", значит… – протянула Рикки. – Это ж сколько тебе лет?

– Достаточно, чтобы пить виски в баре, но недостаточно, чтобы иметь взрослых детей, которые могли бы помогать с ремонтом. Восьмëрочку мне.

– А если по-нормальному? Хочу перевод с Джэевского.

– Подумай. Это ребус.

Рикки задумчиво нахмурилась.

– В любом случае ты старше меня, но… То есть, дети у тебя вполне могли бы уже быть, но не взрослые… Двадцать пять?

– Мимо. Отними от этого числа количество ключей, которые насчитаешь в ряд сверху донизу.

– В смысле тебе двадцать три?! – вскрикнула Рикки. – Я думала, ты реально старик, а мы почти однолетки!

– Думаешь, теперь у тебя появится шанс? Смотри, отошью тебя. Это же будет такой заезженный сюжет – босс мафии и его секретарь!

– Джэй. – коротко бросила Рикки, закатывая глаза.

– Молчу, – невнятно донеслось снизу. Джэй явно взял ключ в зубы.