История с привидением

Евгения Анцупова

История с привидением

Пролог

Экономка как сквозь землю провалилась. Марк заглянул даже в уборную, но и там неуловимой фрау не оказалось. Скоро начнут собираться гости, а бестолковый доставщик не привез и половины заказанных блюд. Без Марты и ее феноменальной способности быстро решать проблемы, ужин закончится полным фиаско, а этого Марк себе позволить не может. Именно он уговорил отца отметить выход его первой книги, взял на себя все хлопоты по организации и теперь просто не имел права опозориться, а потому развил бурную деятельность.

Древний замок давно не видел такой суеты. Временно нанятые помощники носились как заведенные, расставляя приборы, поправляя скатерти, собирая осколки разбитых в суматохе бокалов. И только полководца, способного навести порядок, не было на месте.

«Провалилась… – повторил про себя Марк. – Сквозь землю…»

Ну конечно, подземелье! Точнее, винный погреб. Марк рванул на кухню. Дверь в подвал была приоткрыта, но свет не горел. Не утруждая себя лишними размышлениями, Марк начал спускаться. Темнота ему не мешала. Несколько лет назад, еще будучи подростком, он провел немало времени в попытках проникнуть в святая святых и умыкнуть бутылочку-другую, и теперь хорошо знал и лестницу, по которой спускался, и сам подвал.

Ведя одной рукой по шершавой стене и громко выкрикивая имя экономки, Марк быстро преодолел верхний пролет и остановился на площадке перед вторым. Отсюда было хорошо видно нижнюю дверь, за которой как раз и хранили вино. Из-за неплотно прикрытой створки просачивался лучик света, значит, Марта действительно здесь.

В темноте за спиной что-то зашуршало. Марк хотел повернуться к источнику звука, но почувствовал сильный толчок в спину и полетел вниз, всем телом считая ступеньки.

Над головой яростно шептали. Один шепот был злой, второй – до смерти испуганный.

– У нас нет времени на ваши причитания, патер, – говорил первый.

– Но вы его убили! – Возражал второй, находящийся на грани истерики.

– А что мне оставалось делать? Ждать, пока он спустится и обнаружит наши раскопки?

– Вы могли бы просто отвлечь его, фрау Марта!

Первый голос ненадолго умолк, видимо, обдумывая услышанное.

– Об этом я не подумала, – наконец призналась экономка. – Но что теперь жалеть. Отпустите мне этот грех, патер, и дело с концом.

Испуганный шепот превратился в возмущенный:

– Я не могу этого сделать! Вы слишком далеко зашли.

– Можете, еще как можете, – возразила Марта, ничуть не впечатленная.

Марку наконец надоело лежать на полу в неудобной позе и подслушивать без сомнения интересный, но затянувшийся разговор. Он поднялся на ноги, с удивлением заметив, что полет с лестницы прошел без последствий и все кости у него целы.

– Фрау Кляйн, патер Книке, – обратился он к говорившим, – можете не беспокоиться, со мной все в порядке. Фрау, вы срочно нужны на кухне, у нас проблемы с кейтерингом.

Фигуры, подсвеченные фонариком, который держала экономка, не обратили на него никакого внимания и продолжали спорить. Теперь они перешли к более насущной проблеме, а именно – что делать с телом.

– Фрау Кляйн, – повысил голос Марк, – не надо меня никуда закапывать, я живой вообще-то. А вот вам придется серьезно поговорить с моими родителями. Патер Книке, да скажите же ей!

Марк протянул руку и похлопал священника по плечу, чтобы привлечь его внимание. Священник в этот момент уговаривал экономку не прятать тело, а представить все, как несчастный случай:

– Пусть этого несчастного юношу хотя бы похоронят по всем правилам, – он дернул плечом и продолжил. – Ну и сквозняки у вас здесь.

– Это все ваши страхи, патер, в этом замке давно нет сквозняков. Я лично об этом позаботилась.

Несмотря на уверенный тон, экономка все же сделала в уме пометку проверить это место – по лицу явственно протянуло холодом.

Марк помахал рукой перед глазами экономки и даже решился шлепнуть ее по щеке – никакой реакции не последовало.

– Кажется, я все-таки умер, – заключил он. – Черт, с праздником нехорошо получилось.

Первый день незабываемого отдыха

Поверить не могу – мы все-таки опаздываем!

Каждый раз, собираясь куда-то, я больше всего боюсь именно этого – опоздать. Брат ворчит на меня, когда я его подгоняю; говорит: «Ну, опоздаем немного, подумаешь, не конец света же», но все равно собирается быстрее, а потом снова ворчит из-за того, что мы пришли раньше положенного и вынуждены ждать. Ждать я тоже не люблю, но чуть меньше, чем опаздывать.

И надо же было именно сегодня поддаться на его уговоры и выехать в аэропорт не за три часа до вылета, а за два с половиной!

Теперь я как ненормальная несусь к стойке регистрации под бесстрастное: «Заканчивается регистрация на рейс семьдесят один…» и так далее, и тому подобное. Я и так знаю, что заканчивается!

Резко затормозив и едва не впечатавшись в стекло, я шлепнула документы на стойку перед невозмутимой сотрудницей аэропорта и выдохнула – теперь без нас не улетят.

Мгновением позже в то же стекло впечатался брат.

– Вы чего отстаете? – Все еще глубоко дыша, спросила я.

– У Насти ремешок на босоножке порвался.

– Я же ей говорила, что одеваться надо удобно.

– Это мои самые удобные босоножки, – возразила подоспевшая девушка.

– Вот это – самые удобные босоножки! – Я вытянула вперед ногу в кроссовке.

Настя откинула за спину идеально завитый светлый локон и веско сказала:

– Когда-нибудь и ты, Маша, захочешь стать женственной.

Ванька хрюкнул от смеха.

Я на него даже не обиделась. Женственности во мне нет ни капли. Я не ношу платья и обувь на каблуках, а в косметичке вместо туши и тональника лежат складной нож и походная ложка. Да, я не стремлюсь поражать всех вокруг изяществом линий и нежным голоском. Вот Настя – другое дело, она рождена для всех этих юбочек, каблучков, ресничек. А мне и так хорошо.

– Ваши посадочные талоны, – бесстрастно произнесла девушка из окошка и выдала нам бумажки. – Приятного полета.

– Вот черт! – Ванька посмотрел на выданные места. – Кажется, нас опять рассадили.

– А я тебе говорила, надо раньше выезжать…

– Зай, а почему опять? – перебила меня Настя и не дала наехать на брата.

– Да, нас с Машкой все время в школе рассаживали.

– За болтовню?

– Нет, за то, что дрались.

– Это учителя считали, что дрались, – я поспешила с уточнением. – Мы просто играли в «Ударь по ладошке», или как она там называется. Знаешь, когда один подставляет ладонь, а второй должен по ней хлопнуть? Мы просто иногда увлекались. Немного.

– Немного? – Ванька аж задохнулся от возмущения. – А когда ты мне глаз карандашом выколоть пыталась – это тоже немного?

Я искренне удивилась:

– Не было такого!

– Ага, не было… – он повернулся к Насте. – Она вообще не умеет проигрывать.

– Это ты не умеешь. Помнишь, как ты выбежал из класса посреди урока из-за того, что я тебя обыграла? Ты в «ладошку» вообще не умеешь играть.

– А вот давай сейчас сыграем и проверим! – Загорелся брат.

Когда объявили посадку, ладони у нас уже горели, но Настя, выбранная арбитром, так и не определила победителя.

Пока мы стояли в очереди, брат шепнул мне:

– Спорим, она специально ничью объявила.

– Я в этом и не сомневаюсь – она у тебя миротворец.

– Просто она не хотела тебя обижать.

Я хлопнула его по ладони:

– Вот мы и определились, – с довольной улыбкой я прошла мимо стойки контролера.

Рассадили нас не так уж и далеко, Настино место оказалось сразу за моим, а Ванькино – через проход от нее, правда, все в хвостовой части, но выбора у нас все равно не было.

Засветилось табло «Пристегните ремни», я до упора затянула свой, но он все равно оказался свободным. Сзади послышался смешок и комментарий:

– Мелочь пузатая.

Я развернулась и быстро ответила:

– Зато в тебе мяса на целую зимовку хватит.

Он ничуть не смутился:

– Заметь, чистый белок, никакого жира, – он напряг бицепсы. – Настя временно выпала из реальности, а женщины, сидящие рядом с Ванькой, наоборот оживились.

Между кресел продефилировала стюардесса, проверяя застегнутые ремни и поднятые столики. Я ногами затолкала свой рюкзак глубже под сиденье и приготовилась к своей любимой части – взлету. Не понимаю, почему некоторые не любят летать. Будь моя воля, я бы только этим и занималась. И почему я не пошла в стюардессы? Впрочем, профессия, которую я выбрала тоже предполагает немало перелетов, если я конечно не стану специализироваться на местном туризме.

Взлет меня разочаровал, самолет почему-то поднимался плавно, без захватывающих дух периодов резкого набора высоты, а ведь это самое классное – почти как на американских горках, только ни чуточки не страшно.

Снова загорелось табло, теперь оно разрешало отстегнуться. Я скинула с колен тяжелую пряжку и повернулась к ребятам.

Настя опять завела разговор, который мы с Ванькой считали законченным еще дома:

– А это точно не будет неудобно, что мы к ним едем?

– Зайка, у них целый замок. Какие могут быть неудобства?

– К тому же, их все равно не будет дома – у дяди Антона очередная командировка, – добавила я свой аргумент. – Вань, не помнишь, куда он уехал?

– В Италию, кажется. И тетя Лена с ним.

– Вот, – я снова обратилась к Насте. – Весь замок в нашем распоряжении.

– Мы, что будем там совсем одни? – Испугалась она.

– Нет, конечно, там экономка живет. Мы же тебе про нее рассказывали.

– Вы про нее так рассказали, что уж лучше бы мы были одни.

– Да, – Ванька нахмурился, – фрау Марта умеет нагнать страху. Маш, помнишь, как она нас поймала в своей кладовой?

– Такое забудешь…

Воспоминание было не из приятных. Десять лет назад мы с родителями гостили у папиного друга детства. Жизнь так распорядилась, что мальчишка из соседнего подъезда неожиданно стал владельцем настоящего замка на юге Германии, но старых друзей он не забыл и несколько раз приглашал всю нашу семью в гости. В один из таких визитов мы и попались в руки местной домомучительницы.

Нам с Ванькой было по двенадцать лет, мы были активны, любознательны и не ведали преград. Тяжелая деревянная дверь, надежно охраняющая продовольственные запасы Шессеров, манила нас, как кошку лазерная указка. Нетрудно догадаться, что мы были пойманы и с позором переданы родителям. Экономка вероятно думала, что нас как минимум запрут в нашей комнате до самого отъезда, но вместо этого папа рассказал, как они с дядей Антоном добывали варенье его бабушки, которое строго-настрого запрещалось трогать до зимы. «Повезло вам, что за уши не отодрали», – со смехом закончил они отправил восвояси, попросив пока не показываться на глаза фрау Марте.

Пока Ванька в лицах пересказывал эту историю Насте, я вспомнила еще одну. Сыну Шессеров, Марку, тогда было лет семнадцать, я без памяти в него влюбилась и делала все, чтобы показаться ему на глаза. Однажды чуть не выпала из окна своей комнаты на втором этаже, когда он проходил через двор – так далеко высунулась. Еще долго по возвращении домой я представляла нашу следующую встречу: я, вся такая неотразимая и взрослая, и он – стоящий на одном колене с кольцом в руках и мольбой во взгляде. Я даже немецкий выучила, чтобы его впечатлить. А потом он умер – упал с какой-то лестницы в замке. Мы так больше и не встретились.

Ванька протянулся через проход и чувствительно пихнул меня в бок.

– Машка, ты чего задумалась?

– Да так, замок вспоминаю. Помнишь доспехи на втором этаже?

– Какие доспехи? – Ванька изобразил удивление.

– Он врезался в доспехи и развалил их, – у меня с памятью было получше, и я с удовольствием выдала Насте маленький позор брата. Она его достаточно хорошо знает, чтобы это могло повредить его репутации. – Мы потом по всей галерее их собирали. Один кусок так и не нашли.

– Нашли! – Возмутился брат. – Через полгода. Дядя Антон написал папе, что он свалился на первый этаж и закатился под тумбу.

Когда объявили посадку, я с трудом развернулась в кресле и помассировала шею – как же у меня все затекло. Весь полет я так и просидела скрутившись в немыслимую фигуру, чтобы было удобнее общаться с ребятами. Скорее бы добраться до замка и принять горизонтальное положение.

На Ване с Настей пятичасовой перелет почти не отразился, они были бодры, веселы и дальше по списку; а я с ужасом думала, как пережить еще и стокилометровый переезд из Веймара в Айзен. К счастью, дядя Антон перед отъездом попросил своего водителя нас встретить, да и дороги в Германии – не чета нашим.

Несмотря на то, что этот день начался невозможно давно, и наши биологические часы буквально вопили о том, что уже глубокая ночь, пятичасовая разница с домом позволила нам как следует разглядеть замок, пока машина поднималась по серпантину.

– Это и есть замок? – Настя, казалось, была разочарована.

Можно понять ее чувства. Варбург слишком стар для того, чтобы быть потрясающим. Вся красота, которой восхищаются туристы, была построена в Германии лет двести-триста назад, а нашему старичку стукнуло уже почти семьсот.

– Не Нойшванштайн, конечно, но тебе обязательно понравится, – я сидела на заднем сиденье рядом с Настей, так что поворачиваться не приходилось. Зато Ванька, усевшийся вперед, за этот час прекрасно понял, почему я кряхтела после самолета и двигалась как робот Вертер.

– Подожди, сейчас повернем и увидишь – оттуда лучший вид открывается.

– Ой, давайте остановимся! – Стоило машине вырулить на очередную петлю, как Настя прилипла к окну.

– Да, размяться не мешает, – тут же поддержал ее Ванька.

Мы смотрели на замок молча. Пусть он не такой большой и красивый, как другие, зато разглядывать его – одно удовольствие. Варбург огромной гусеницей протянулся вдоль крутого склона, а кое-где даже смело над ним навис. Тело его состоит из разнокалиберных звеньев: грубая каменная кладка сменяется оштукатуренными белыми стенами, перечеркнутыми тяжелыми балками, неожиданно упирающимися в красный кирпич. То тут, то там из его спины вырастают башни и башенки, а в самой середине огромным горбом возвышается донжон. За несколько столетий замок так и не вырос вверх, зато благополучно расползся вширь, занял все свободное пространство на вершине скалы и начал стекать вниз, добродушно распахивая объятья каждому посетителю.

Этот замок просто создан для шумных праздников, многолюдных компаний и счастливых семей. Все это было в его истории, причем, в изрядном количестве. А потом все кончилось: последний праздник так и не начался, людей осталось совсем немного, а семья, которая здесь живет, какая угодно, только не счастливая.

Ну вот, наш отдых еще толком не начался, а я уже загрустила. Наверное, не стоило сюда приезжать. Поехала бы на сборы как обычно. Куда-нибудь на Алтай, поближе к Монгольской границе. А тут только и буду про Марка думать. Это Ванька меня уговорил, поросенок.

Я толкнула брата в бок:

– Поехали, а то фрау Марта рассердится за опоздание и лишит нас ужина.

– Это было бы очень огорчительно. Зайка, вблизи он еще круче, пойдем, – и подтолкнул засмотревшуюся Настеньку к машине.

– Настя, – я кое о чем вспомнила и остановила ребят. – Не вздумай обращаться к экономке «фрау Марта», она тебя за это съест.

Настена удивилась:

– Почему? Это же ее имя.

– Правильно, имя, а к «фрау» добавляется фамилия – Кляйн, фрау Кляйн.

– Но вы же ее так не называете.

Я задумалась, как бы ей объяснить про «фрау Марту», чтобы не сдать очередной компромат на брата. Но, похоже, Ванька не считал этот эпизод из своей жизни постыдным и рассказал сам:

– Это я ее так назвал. Первый раз мы гостили у Шессеров, когда нам с Машкой было лет по шесть. Или пять? Неважно. Она уже разболталась вовсю, так, что до сих пор заткнуть не можем. – Я толкнула его в бок, но Ванька уже давно не реагировал на мои тычки и спокойно продолжал. – А я только-только научился выговаривать букву «р» и старался произносить ее как можно чаще. Представляешь сколько счастья у меня было, когда я это придумал: «фрррау Марррта»? Короче, мне объяснили, что так говорить нельзя, и попросили больше этого не делать, но было поздно – прицепилось. – Он с довольным видом развел руками, мол, такой уж я – что ни скажу, все в точку.

Я поспешила напомнить:

– «Фрау Марта» – это только между нами, не забудь.

Бедная Настенька, которая и так не очень уверенно чувствовала себя в этой поездке, совсем сникла и тихим голосом пообещала вообще не разговаривать со страшной экономкой.

Ну вот, запугали девчонку. Ладно, еще будет время все исправить, а сейчас пора ехать.

Водитель спешно выгрузил наш багаж из машины, сказал, что она поступает в наше распоряжение, а у него прямо сейчас начинается отпуск, попрощался и укатил на вынутом из кустов велосипеде.

Все это произошло так быстро, что мы толком не успели ничего понять.

– Маш, чего он сказал-то? – Спросил Ванька, держа на весу ключи от машины.

– Что это нам, а он в отпуске.

– Круто! Свобода передвижения.

– Как-то подозрительно быстро он смылся, – я не спешила разделять его восторг.

– Он же в отпуске, – укорила меня Настя. – У него планы, наверное, а тут мы со своими сумками.

– Ну ладно, ладно, мне уже стыдно. Пойдемте, что ли.

Я подхватила с земли свой рюкзак и небольшую дорожную сумку, предоставив Ваньке честь самому дотащить Настины баулы – она собралась так, будто решила поселиться здесь навсегда.

Варбург состоит из нескольких зданий – это было видно и со смотровой площадки. Оттуда все выглядело необычно и даже романтично, внутри же мы попали в затруднительное положение. Экономка почему-то не вышла нас встречать, а мы с Ванькой с трудом помнили, какая из десятка дверей, выходящих во двор, ведет в жилую часть замка.

– Туда, – не раздумывая долго, определился брат и потащил Настины сумки в выбранном направлении.

Я его уверенности не разделяла.

– Ты сначала проверь, а потом тяжести поднимай.

– Чего проверять? Я и так знаю, – и побежал бы, как обычно, если бы не сумки, к огромным двустворчатым дверям, больше похожим на въездные ворота, чем на обычный вход.

– По-моему, у моего брата гигантомания. Это точно не те двери.

– А какие те? – Настя осталась со мной – умная девочка.

– Да если б я знала. Вроде, мы жили ближе к въезду, значит, нам в ту сторону, – я зашагала в противоположном от брата направлении.

Как назло, нас высадили почти в самом центре гигантского замкового двора. Справа от нас тянулся сам замок, слева – хозяйственные постройки, прилепленные к внушающей уважение стене, впереди тупик, а за спиной въезд. Ванька ускакал вперед к самому старому на вид зданию, я пошла назад к беленым стенам, будто собранным младенцем – верхние этажи выступали над нижним, выложенным крупным камнем, по ошибке попавшим в коробку из другого конструктора. Настя благоразумно осталась в центре.

Разумеется, я оказалась права. За не слишком большой, почти скромной, дверью оказался просторный холл, вполне современный, учитывая возраст замка. Я радостно плюхнула свой багаж на пол у входа и… задумалась. Орать во все горло: «Фрау Кляйн» было как-то неловко, а искать негостеприимную экономку можно хоть до завтра.

– Я ждала вас полчаса назад, – холодно произнесли справа.

Я так испугалась от неожиданности, что понадобилось некоторое время для того, чтобы осознать, что именно мне сказали, и сообразить ответ. Еще пара мгновений ушла на вымучивание улыбки и поворачивание одеревеневшего от страха тела в сторону говорившего.

– Здравствуйте, уважаемая фрау. Мы немного задержались на смотровой площадке. Этот замок такой красивый, что забываешь о времени, – сменить приветливую улыбку на смущенную – с трудом, но сделано.

– Несомненно, – она поджала тонкие губы, превратив свой рот в едва заметную ниточку, криво легшую поперек лица. – Где остальные?

– Я сейчас их позову, – я выскочила обратно во двор, зачем-то прихватив с собой сумки. – Вань, Насть, нам сюда!

Ванька, в этот момент как раз дергал исполинские ворота, до которых кое-как дотащил свой и Настин багаж. Ворота не открывались. Брат наклонился к брошенным на землю вещам, с трудом выпрямился и поплелся обратно с таким видом, будто его заставили идти сюда пешком от самого аэропорта.

Я дождалась ребят, и мы вошли в холл втроем.

– Guten Abend! – вежливо поздоровались ребята, как я их учила.

– Добрый вечер, – почти без акцента ответила Марта. – Ваши комнаты готовы, а ужин придется подождать – я должна его разогреть.

Мы заверили ее, что нисколько не возражаем против ожидания – как раз успеем сложить сумки и немного осмотреться.

– Тогда пройдемте, – экономка развернулась и пошла к лестнице, нисколько не сомневаясь, что мы уже подхватили свой багаж и следуем за ней.

– Ужин придется подождать, – тихонько передразнил Ванька, сражаясь сразу с тремя сумками и двумя чемоданами. – Как будто ей для этого надо дров наколоть и печь растопить. Как была мегерой, так и осталась.

– Шшшш, забыл, какой у нее слух?

Ванька заткнулся, но заговорила Настя:

– Откуда она так хорошо русский знает?

– Мы же в Восточной Германии, здесь его многие учили, особенно, старшее поколение. Да и хозяева русские, хоть и с немецкими корнями.

Все уже почти поднялись на второй этаж, где нам приготовили жилье, когда один из Настиных чемоданов все-таки ускользнул от Ваньки и с грохотом помчался вниз. Мы завороженно смотрели, как он считает ступеньки и синхронно вздрагивали от каждого удара, усиленного отличной акустикой холла. Марта наблюдала за этим безобразием свысока – как в прямом – она уже стояла на площадке второго этажа, – так и в переносном смысле.

Чемодан достиг нижней ступеньки, замер на долю секунды и с финальным оглушающим аккордом рухнул на пол. Ванька ринулся его поднимать. Замер, пробежав пару ступенек. Вернулся обратно, закинул оставшуюся ношу наверх и снова побежал вниз.

– Хорошо, что он не открылся, – едва слышно проговорила Настя. – Вот сраму-то было бы.

– У тебя так бабушка говорила? – Я зацепилась за устаревшее слово.

– Прабабушка. Она у меня строгая была, – девочка горько вздохнула.

– Я тебе потом про свою расскажу, обменяемся секретами выживания.

Настенька улыбнулась и даже немного порозовела. Вот и славно. Не хватало еще, чтобы какой-то чемодан хорошему человеку отдых испортил.

– Пойдем, Ванька догонит.

В наше распоряжение выделили две комнаты, сообщающиеся через ванную.

Что ж, главное, не забыть запирать обе двери. А комната мне досталась классная – просторная, со светлыми стенами и необычным сводчатым потолком. В прошлый раз мне пришлось делить спальню с братом. Нас поселили в каком-то подобии гостиничного номера: две кровати, две тумбочки, один шкаф; окнами во двор, а в туалет приходилось бегать чуть ли не на другой конец замка по длиннющему коридору. Тетя Лена каждый день перед родителями извинялась за неудобства, но ускорить затянувшийся ремонт не могла.

Я бросила сумку и рюкзак в небольшое кресло, стоящее у окна, и с великим блаженством растянулась на кровати. Пару минуточек полежу, все равно ужин еще не разогрели.

Мне снилась ужасная буря. Ветер выл и стонал, ломал деревья и бился в окно. Я сидела в огромной пустой комнате, забившись в угол и закрыв голову руками. Стекло в оконном проеме дребезжало и грозило рассыпаться на мельчайшие осколки. После этого уже ничто не сможет укрыть меня от безумной стихии. Надо спрятаться, выползти из комнаты и закрыть за собой дверь, там будет не так страшно.

Я пытаюсь сдвинуться с места и не могу – тело парализовало, еще чуть-чуть, и я начну задыхаться. Изо всех сил напрягаю мышцы рук и ног в отчаянной попытке сдвинуть их хоть на миллиметр, но тщетно. Новый порыв ветра с громким стуком распахивает окно, я дергаюсь от неожиданности и просыпаюсь.

Окно, разумеется, закрыто, ветра не слышно, но какие-то посторонние звуки слух все-таки улавливает. К Ваньке с Настей попроситься, что ли? Втроем веселее. Нет, засмеют.

В темноте, спрятавшей от меня комнату, снова раздался какой-то звук. Я напряглась и подтянула одеяло повыше. Мне бы хоть немного света – разогнать темноту. Обычно, фонарик у меня всегда под рукой, маленький такой, в виде брелока на ключах. Но ключи остались дома, у родителей. И выключатель мне в этой комнате не найти.

Я уже совсем было перепугалась и решила все-таки попроситься к ребятам, когда темнота вдруг издала смешок.

Ну, Ванька, ну шутник! Я схватила подушку и запустила ее в ту сторону, откуда раздался смех – не попаду, конечно, но свое мнение обозначу.

Ванька затих.

– Тебя кто смеяться учил, запугиватель?