Мои безмятежные светлячки родом из бесконечного лета

Аннэт Хорол

Мои безмятежные светлячки родом из бесконечного лета

Глава 1. Странная поездка.

6 июня 2025 год.

– Эй! Что случилось? Почему стоим?

Голос парня по кличке “Зигги” вывел меня из сна и я вздрогнула. Значит, все-таки заснула или просто погрузилась в поверхностное забытье, несмотря на тревогу. Череда странных событий наполняла прошедший день, но, судя по туманному белесому молоку за стеклом автобуса, уже светало и, вероятно, можно было не беспокоиться о том, что случилось вчера, ведь день грядущий нам готовит новые сюрпризы. Эге-гей! Ха, это так я себя обычно подбадриваю в те моменты, когда чувствую, что скоро наступит беда. А нутром я чувствовала, что день готовит неприятности.

Последнее, что я помнила – бесконечно повторяющийся пейзаж за окном, состоящий, по большей части, из верхушек деревьев, пушистых елей и одиноких тусклых звезд, а еще мои хаотичные мысли обо всем сразу. Наверное, это подействовало гипнотически и меня сморило в беспокойный сон… Что же случилось перед тем, как я отключилась?

“Сосредоточься”, – проговорила я сама себе, вспоминая события прошлого вечера.

Кажется, водитель и сопровождающий пытались отыскать на бумажной карте тропы, ведущие к главному шоссе, с которого мы съехали, а еще тот мальчишка с длинной челкой на половину лица, похожий на депрессивного аниме персонажа, ну знаете, из тех, которые включают плеер и под грустную музыку сидят под деревом сакуры, а ветер развевает их волосы. Только мальчишка вовсе не был грустным, а даже нарочито веселым.

Он кричал что-то вроде: “Эй, мы заблудились, увальни!”, а когда кто-то сделал ему замечание, показал средний палец и уселся на свое место, врубив брутальный рок в своем плеере погромче. Я еще подумала, что у него лопнут уши, если он не сделает музыку тише.

Вспомнив о громкой музыке, я осознала, что сейчас в автобусе довольно тихо. Слишком тихо для забитого битком автобуса громкими и гогочащими подростками, даже с учетом раннего утра. Мне не было видно то, что происходило на передних сиденьях, с моего места открывался обзор на несколько передних кресел по диагонали, и я четко увидела, что некоторые из сидений пусты. Первой мыслью было предположение о том, что большинство ребят вышло из автобуса во время остановки, вот только почему Зигги переполошился?

Какая-то неприятная мысль, которую я еще не осознала до конца, вдруг вползла в сознание, но я отмахнулась от нее. Волноваться причин не было – вот Полли рядом со мной, она протирает глаза, просыпаясь от крепкого сна. А еще синеволосая девочка и ее соседка по креслу тоже были на местах. Но кресла с противоположного со мной ряда были пусты. Я немного наклонилась вправо и увидела, что многие места впереди тоже пустуют.

На вопрос Зигги никто не ответил и он недовольно вскочил со своего места – я увидела его двигающуюся макушку и плечи, которые возвышались над сиденьями. Он крутил головой, в молчании оглядывая автобус. Его лицо как бы говорило: “Какого лешего тут происходит”, что уже само по себе заставляло напрячься, если уж такой парень, как Зигги, смутился.

– Эй, Бувз. Твинки с тобой? – спросил он громко.

– Зигги, мы тут, – Твинки поднял руку и помахал ладошкой. Его пальцы были похожие на увесистые картофелины. – А где остальные? Когда это они успели выпрыгнуть из автобуса?

– Что случилось? Мы давно стоим? – Полли потерла сонные глаза тыльной стороной ладони. – Кажется я крепко заснула.

– Видимо, автобус давно стоит и остальные уже вышли, но не вижу никого снаружи… – попыталась я объяснить ситуацию, сама ничего толком не понимая.

Полли сдвинула шторку влево до упора и теперь мы могли в окно рассмотреть бы всех, кто мог стоять по левую сторону автобуса. Но там никого не было. Я встала и пересела на противоположные два кресла, которые сейчас были пусты, хотя раньше на них сидели две девочки, хрустевшие крекерами. Крошки от печенья были рассыпаны на сиденьях и даже на полу, но самих девчонок не было, словно они волшебным образом исчезли.

Придвинувшись к самому окну, я выглянула на улицу, а затем обернулась к Полли и отрицательно покачала головой – никого нет. За окном виднелось молочное туманное месиво, сквозь которое проглядывала бесконечная зелень леса расплывчатыми бесформенными пятнами. Вдалеке угадывались холмы, похожие на взбухшие прыщи на спине гигантского лесного тролля.

Тем временем Зигги, Бувз и Твинки успели занять середину узкого прохода и теперь уже втроем то удивленно оглядывали сидения, то вглядывались в окна, надеясь, там увидеть кого-то из автобуса.

Бувз почесал макушку ладонью, от чего его черные, прилизанные по бокам волосы, растрепались, и сказал:

– Во дела! Бувз удивляется.

Твинки глупо вращал глазами и молчал, не комментируя ситуацию. Он был немного похож на мультяшного персонажа из-за кудрявой копны волос и больших круглых глаз слегка навыкате.

Зигги прошел вперед к водительскому сиденью, затем обернулся и сказал то, что и так всем было ясно:

– Пусто!

Он внимательно осмотрел улицу со всех окон, наклоняясь и присаживаясь, но не нашел ничего странного. Повсюду был один лес, а мы стояли на поляне прямо посреди леса. Даже если представить, что все вышли из автобуса, то разве мы не должны были остановиться на дороге? Зачем водителю понадобилось заезжать в такое бездорожье?

Мое внимание привлекла узкая, но высокая башенка позади автобуса, которая уходила далеко ввысь и напоминала стрелу. Может, вчера он так и не нашел пути на карте, а дорога завела в глубину леса, прямо на эту поляну, приняв башню за какой-то маяк или опору электропередачи? Вот только никаких проводов к ней не тянулось.

Зиги протянул было руку к большой красной кнопке рядом с рулем, как Бувз завопил:

– Стоой!

Зиги вздрогнул и взглянул на своего дружка:

– Что еще?

Бувз смутился.

– Вдруг там опасно и Бувзу тогда лучше не выходить из автобуса!

– Что же там может быть опасного? – спросил Твинки с любопытством.

– Например, радиация или там… волки. Бувз боится волков, – еще больше смутился Бувз.

Зигги выпрямился, все еще не решаясь нажать на кнопку.

– Я выйду первым! – раздался звонкий мальчишеский голос. Это был совсем юный паренек невысокого роста, наверное, поэтому я раньше его не замечала. Он выглядел куда младше, чем Твинки, Бувз или Зигги, зато был вертлявым и тощим, из-за чего движения его были быстрыми и резкими. Он вылез из крайнего сиденья во втором ряду и принялся перескакивать по направлению к входной двери, прямо по мягким сиденьям, не снимая обуви.

– Нет, Милка! – воскликнула девушка, которая сидела возле Зигги в мини юбке, и подскочила, держась за переднее кресло. – Ты не пойдешь первым. Я не разрешаю.

Милка обернулся и спокойно сказал:

– Систер. Кто-то должен это сделать, и этот кто-то явно не должен быть трусом, – последнее слово он окрасил в презрительный тон.

– Опять нарываешься, сорванец! – процедил Зигги и встал перед дверьми, загораживая выход. Его узкие глаза еще больше сузились.

Тем временем Милка добрался начала автобуса и выйти теперь ему мешали лишь автоматическая дверь и Зигги.

– А что, может быть сам попытаешь счастья? – спросил ехидно Милка. – Может, и прав Бувз. Знаешь, как поражает радиация? Сначала у тебя слезет кожа, потом выпадут глаза…

Зигги толкнул его, не со всей силы, однако этого хватило на то, чтобы Милка больно стукнулся спиной о водительское сиденье.

– Зигги! Прекрати! – опять вмешалась девушка в мини юбке. В ее голосе слышались истеричные нотки.

– Пусть валит на все четыре стороны… – процедил Зигги, смотря прямо в глаза Милке. Паренек буквально сочился яростью, но не решался вступить в открытый бой с Зигги, который был вдвое больше его.

Зигги подался вперед и одним махом нажал на красную кнопку. Дверь с тихим шипением отворилась. Затем он повернулся, схватил Милку за грудки и выпихнул его наружу. Милка поднялся, почесывая ушибленную спину, и тяжело дыша. Одарив молчаливым ненавидящим взглядом соперника, он фыркнул и принялся оглядываться вокруг.

Все затаили дыхание. Наконец Бувз не выдержал:

– Ну что, нет радиации или загрязнения воздуха?

Если честно, пейзаж вокруг был самый благостный и не вызывал никакой тревоги, если конечно не брать ситуацию, в которой мы оказались. Однозначно мы находились в районе Голубой Бора, на что намекали бесконечные леса с большим количеством хвойных деревьев вокруг, что придавало голубоватого оттенка здешним просторам.

Первые лучи солнца уже озаряли макушки деревьев, ночная чернота исчезла, растворилась в утренней дымке, а по всей поляне у самой травы стелился небольшой туман, настолько неуловимый, что можно было рассмотреть желтые и розоватые круглые цветы, щедро рассыпанные повсюду.

Деревья стояли не слишком плотно друг к другу, образовывая небольшие коридорчики, заполненные тем же туманом. Даже крючковатые сучья, тянущиеся от деревьев, не были похожи на ночных монстров, а были всего лишь ветвями, полными зеленой сочной зелени.

Одна из тропинок между деревьями выглядела довольно широкой и даже немного хоженной, потому что трава на ней была примята. Может быть именно здесь автобус заехал на поляну? Впрочем для габаритного автобуса тропа была все же узковата, зато вполне подходила для пешехода.

Вдруг Милка схватился за собственную шею и принялся задыхаться.

– Милка! – не выдержала его сестра и бросилась к входной двери.

Твинки заорал матом:

– Что за…!

Никто еще не успел ничего предпринять, как Милка вновь изменился в лице и я увидела, что он смеется. Да, он смеялся, глядя на испуганные лица тех, кто оставался в автобусе.

Все выдохнули, а Твинки тихо сказал:

– Чертов сукин сын!

Сестра Милки в два счета сбежала по ступеням и теперь стояла напротив своего брата, смотря на него из-под нахмуренных бровей. У нее были некрупные невыразительные черты лица, однако, столь ладно расположенные на лице, что ее можно было бы назвать симпатичной.

– Что такое? – со смехом спросил Милка, глядя на сестру.

– Идиот! – проворчала она и сложила руки на груди, демонстративно отвернувшись.

Зигги сошел по ступеням наружу, за ним последовали Бувз и Твинки.

Мы переглянулись с Полли и тоже встали со своих мест.

Теперь я видела, что в автобусе оставались мы с ней, синеволосая девушка, ее соседка, а также неуклюжая светлая девчонка с розовыми пятнами на лице и парень с длинной челкой через все лицо по фамилии Кощеев. А больше в автобусе никого не было. Ни водителя, ни Зои Герасимовны, ни остальных ребят, которыми битком был набит автобус, когда мы отъезжали от автобусной станции.

Переглянувшись с Полли, мы вышли наружу – в воздухе витало напряжение, ситуация явно было чересчур странной, за нами выбрался Кощеев и беловолосая девчонка. Теперь внутри оставалась лишь синеволоска со своей соседкой. Зигги заглянул в автобус и крикнул:

– Вам что особое приглашение надо? Выметайтесь из автобуса, будем разбираться, что случилось.

Синеволоска, ни слова ни говоря, и подозрительно поглядывая на всех по очереди, вышла из автобуса. За ней хвостиком выползла и ее тихая подружка, не выпускающая из рук игрушку в виде серого потрепанного мышонка.

– Сора, все окей? Ты выглядишь странно, – спросила сестра Милки.

Но Сора не ответила. Она осмотрелась, а потом сделала несколько шагов вперед, по направлению к башенке, напоминающей то ли маяк то ли шпиль. Синеволосая девушка медленно произнесла то, от чего пошли мурашки и бешено забилось сердце:

– Я видела это место в своем видении. Мы не выберемся отсюда.

Вот так и начался новый день, в котором я оказалась рядом с людьми, которых совсем не знала и узнавать не хотела. Вы скажете, что это была случайность… Может быть. Тогда мне тоже так казалось. Десятки причин роились в моей голове и я судорожно пыталась разложилась по полочкам мысли. Почему мы оказались здесь одни? Как отсюда выбраться?

Если эта случайность, то почему она произошла со мной? Я всегда знала, что я – самая обычная неинтересная девчонка, которую, как правило, никто не замечает. Со мной точно никогда ничего интересного не происходило. А если это не случайность, то значит ли, что эта цепь неудач преследовала меня со вчерашнего дня или даже началась куда раньше, с того момента, когда моя бабушка выбила для меня путевку в оздоровительный санаторий? Делайте выводы сами, а я расскажу все, как начиналось.

Днем раньше. 5 июня 2025 год. Записки в утерянном дневнике.

Сегодня чертовски неудачный день не только потому что я еду в оздоровительный санаторий, где мне придется находиться вдали от бабушки, но и потому что сама поездка пошла кувырком с самого начала. Дополнительное место в санатории для меня дали бабушке исключительно за многолетнюю выслугу лет и уважение к ней как к человеку, но вот добираться предложили самостоятельным ходом, а не общим автобусом.

Несмотря на то, что мне уже шестнадцать лет, сама я никогда не ездила на большие расстояние, да еще с пересадками, поэтому было решено, что бабушка довезет меня до санатория и укатит обратно. Однако, мы опоздали на наш пересадочный автобус, потому что у самого дома на проспекте Столичный, где мы живем в квартире под самой крышей, образовалась ужасная пробка.

Мы уже доедали бутерброды, сидя на чемоданах, как бабушка вдруг встревоженно взглянула в окно и сказала: “Странно, ведь здесь никогда не было столько машин. Что-то наверное случилось”. Но, как бы мы ни старались рассмотреть, ничего не видели, кроме вереницы автомобилей.

В какой-то момент у меня даже возникла мысль о том, что можно ведь и не ехать никуда, но я сразу ее отмела, потому что бабушка у меня строгая, старой закалки. Если дали путевку – разбейся, но поедь по ней! Поэтому я даже не стала озвучить это вслух, но про себя подумала, что куда приятнее было бы остаться дома, в своей любимой уютной комнате и проводить летние дни за чтением. Однако, бабушка считала, что мне нужно получать витамин “дэ”, а еще общаться с другими ребятами, потому что я и так одиночка.

Осенью начнется новая пора моей жизни – университет, дополнительные курсы и все такое. Но сейчас – время летних каникул. После гибели моих родителей она всегда заботилась обо мне и желала только лучшего, а, если иногда слишком перегибала палку, я старалась не заострять на этом внимание. Даже то, что она решилась отпустить меня одну в санаторий – уже было достижением.

Уверена, это решение далось ей самой нелегко, но видимо она понимала, что мое время пришло. Время взрослеть. И она не собиралась так просто отказываться от этой затеи, поэтому прямо сейчас стояла у автобусного окошка и ругалась с кассиром, упрашивая дать два места на любой ближайший автобус в Голубой Бор – место, в глубине которого и скрывалась череда разнообразных пансионатов и детских лагерей.

Кассир была непреклонна, но, в конце концов, смилостивилась, увидев, что бабушка слишком настойчива в своем желании отправить внучку на оздоровление. С кем-то посовещавшись, кассир прикрыла окошко, затем открыла его заново и сообщила, чуть выдвинувшись вперед, от чего мне стали видны ее губы, щедро намазанные красной губной помадой:

– Есть автобус, следующий в пионерский лагерь “Белая Звезда”, водитель согласен взять одного пассажира. Пионерский лагерь находится прямо рядом с санаторием “Три сосны”, куда вы направляетесь. Едем?

Бабушка нахмурилась и повернулась ко мне с немым вопросом.

– Бабуль, бери мне билет, я доеду одна и как доберусь, сразу же тебе позвоню, хорошо?

Бабушка вздохнула.

– Женщина, что решаете? – поторопили нас пухлые красные губы из окошка. – Время.

– Была-не была. Давайте! – решилась бабуля и отдала мой паспорт в окошко.

Билет на руках и вот мы уже прощаемся у автобуса.

– Ты же будешь умницей? – спросила бабушка на прощание и я увидела, как в уголках ее глаз скопились слезы.

– Конечно, я же хорошая девочка! – сердце почему-то сжалось от накатившей тоскливости.

К нам подошел, по всей видимости, водитель автобуса:

– Ася Попкова, вы? – грозно спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил. – Поторапливаемся… Женщина, не переживайте. Доставим внучку в целости и сохранности.

Бабуля кивнула и еще раз помахала мне на прощание. Большую сумку водитель закинул в багажный отсек, а ранец с самыми нужными мне вещами я взяла с собой на сиденье.

С улицы мне не было видно пассажиров, но сейчас, ступив на первую ступеньку автобуса, я поняла, что это “детский” автобус. На меня смотрели глаза сплошь подростков, приблизительно моего возраста. Я вспомнила, что сказали “красные губы”: “Автобус следует в пионерский лагерь Белая Звезда”.

Не успела я подняться внутрь, как несколько человек столпились за мной в дверях – видимо, фраза водителя о том, что автобус сейчас уедет, собрала последние остатки тех, кто еще охлаждался на улице после жаркого автобуса. От очереди за мной резко пахнуло табачным дымом.

– Бувз, ты опять курил! – раздался зычный женский голос. Он принадлежал строгой женщине, одетой в удобные походные шорты и футболку на молодежный манер, хотя ей было довольно много лет. Может быть как и моей бабуле. На голове у женщины темнела повязка в виде очков.

– Зоя Герасимовна, это не Бувз, это Твинки, чесслово, – прогромыхал низким басом приземистый мальчишка с сильным косоглазием, ровным пробором волос посередине и курносым носом. Не успела я рассмотреть как следует его нос, как этот нос приблизился ко мне и сбил с ног. Это его (не сам нос, а владельца носа) толкнул кто-то сзади, от чего этот огромный Бувз налетел на меня.

Послышался ржач.

– Ну, кто там застрял на ступеньках? Особое приглашение надо или поджопник выписать? – послышался голос с хрипотцой, который иногда менял тональность.

– Да тут девчонка какая-то, не из нашего УЧАРОЖДЕНИЯ, – удивленно пробасил Бувз, потирая нос.

– Учреждения, – толкнул его сзади тот, кому принадлежал ломающийся голос.

– Ой, извините, – пискнула я и забралась внутрь автобуса, осматриваясь в поисках пустого места.

Сразу десятки глаз уставились на меня, отчего стало ужасно неуютно и я с мольбой взглянула на Зою Герасимовну.

Тут же в автобус заглянул водитель.

– Ну что, усадили пассажира? – послышался его голос в самом низу. – Усаживайтесь поскорее, еще несколько часов ехать будем.

На первый взгляд нигде не было свободных мест, все было забито подростками и их вещами, а еще пахло потом и табачным дымом. Из-за того, что было неясно, в какую сторону двигаться, я встала прямо посреди прохода и те, кто шел сзади, тоже застряли. Зоя Герасимовна взяла все в свои руки:

– Так, Бувз, ты пересаживаешься вперед, все равно вы с Ковалевым много болтаете, всем спать мешаете…

– Ну Зояяя Герасимовна, – пробубнил обиженно Бувз.

– Без разговоров, – повысила она голос.

Однако Бувз и не думал двигаться с места.

– Бувз не пойдет, – тихо сказал он и обиженно уставился на меня. – Пусть эта дурында едет на своем автобусе, чего это она сюда вообще приперлась?!

Глаза Зои Герасимовны потемнели и я поняла, что сейчас она будет кричать. Нет. Орать! Очень громко. Это понимал и Бувз, поэтому он просто застыл, продолжая смотреть вперед стеклянным взглядом.

– Зоя Герасимовна… тут… есть место… – послышался девичий голос откуда-то сзади.

Я завертела головой и увидела худую девчонку с острым птичьим носом. У нее были темные глаза и темные круги под глазами. А еще рядом с ней было свободное место.

– Тут мой рюкзак, но я уберу его, – сказала она.

Зоя Герасимовна решила не продолжать конфликт с Бувзом и кивнула головой:

– Отлично! Так, ты, – указала она на меня, – проходи туда, Бувз возвращается на свое место… Но учти, это твоя последняя выходка, будешь так себя вести, отправишься домой, – ледяным голосом проговорила она, обращаясь к Бувзу.

Я не стала ждать второго приглашения и пошла в конец автобуса, правда мне пришлось продвигаться боком, из-за узости прохода и не слишком узких моих собственных бедер. Ох да, забыла упомянуть! Конечно, в добавок ко всем своим несчастьям я была довольно полненькой девочкой, хотя бабушка всегда убеждала меня в том, что я “такая, какая и должна быть в свои шестнадцать, а не вот все эти худосочные палки”.

Ох, бабушка! Ты совсем не понимала меня. Думаю, любая девчонка согласится с тем, что милашке с тонкой красивой талией завести друзей куда проще, чем полноватой рыжеволосой конопатой девчушке с пухлыми щеками. Но бабулю было не переубедить, я и не старалась особо.

Мне пришлось продвигаться через множество рядов, усеянных подростками, некоторые из которых дремали, другие слушали музыку или вяло переговаривались, пялясь в вечереющую дымку за окном. Один мальчишка с длинной челкой через все лицо настолько громко слушал музыку в наушниках, что до меня донеслись отзвуки чего-то адски рокерского и громыхающего. Он сидел возле окна с закрытыми глазами и, вероятно, спал, опершись лбом об стекло. Хотя у меня возникли сомнения по поводу того, что можно заснуть под такую какофонию.

Ближе к концу автобуса на глаза попалась светловолосая девчонка, судя по всему очень высокая, потому что ее голова возвышалась над всеми другими креслами. Она была, в целом, довольно крупная сама по себе, а еще обладала очень светлой кожей. Почти как у меня, только усеянной небольшими розовыми пятнышками на щеках и чуть выше локтей. Она безразличным взглядом скользнула по мне и мы столкнулись взглядами.

Из-за того, что она задержала на мне свой лучистый взгляд, я немного смутилась, и не увидела выставленный локоть одного из сидящих подростков прямо по моему курсу. Может быть это была случайность, а может быть еще один пункт в череде неудачных событий, свалившихся мне на голову в тот день, однако произошло то, чего я боялась больше всего – стать посмешищем.

На мое горе, в руке подросток держал стаканчик с напитком и судя по запаху, в нем было пиво. Я никогда не пробовала пиво, но знала, как оно пахнет, потому что тетушка тайком пыталась угостить меня, пока бабушка не видит.

Напиток пролился прямо на джинсы подростка и он громко чертыхнулся, а затем поднял на меня глаза. Он выглядел довольно взрослым, и я бы подумала, что это сопровождающий, если бы не злополучное пиво в его стаканчике. Вряд ли кто-то из взрослых стал бы распивать пиво с подопечными. У него были чуть удлиненные, ниже ушей, непричесанные волосы, узкие раскосые глаза под черными густыми бровями.

В целом, черты лица можно было бы назвать красивыми, если бы не выражение глаз. Оно было злым, пробирающим до мурашек, из-за чего все остальные черты лица будто бы тоже искривлялись.

Такие парни частенько были звездами в старших классах и обижали меня в школе, а если я пыталась что-то ответить им, то начинали вести такую атаку, которая непременно доводила меня до слез. Поэтому к старшим классам я просто старалась делать вид, что меня не существует и предпочитала сразу от них сбегать. Но сейчас я оказалась в такой ситуации, что сбежать не получилось бы. Расстроенный вид моей бабушки и ее разочарование в глазах, увидь она меня выбегающей из автобуса, заставили ноги приклеиться к полу.

– Ты кто такая ваще? Что ты делаешь в нашем автобусе… жируха…? – последнее слово он произнес после небольшого промедления, видимо, сначала оценивая обстановку. А, поняв, что за меня никто не собирается заступаться, применил то самое обидное прозвище.

– Простите, извините… – забормотала я, стоя на месте и не зная, как лучше поступить в этой ситуации.

Неприятный собеседник встал во весь рост, немного отодвинув меня тем самым в сторону. Он оказался на порядок выше, так что теперь мне пришлось смотреть на него снизу вверх.

– То есть ты считаешь правильным облить меня, а потом сказать “извините”… Типа это поможет исправить ситуацию? Сейчас я дам тебе платок и ты вытрешь мои джинсы.

Наступила зловещая тишина. Я мельком бросила взгляд в сторону Зои Герасимовны, однако, та болтала с водителем и не видела того, что происходит в салоне.

Подросток медленно, не спуская с меня взгляда, достал грязный носовой платок из кармана джинс, протянул его мне и прошипел гаденьким голосом:

– Давай работай, детка!

У меня пошли мурашки по спине и язык прилип к небу. Я смотрела на этого человека, который был на целых две головы выше меня. На его лице появилась ехидная ухмылочка, а идущие позади ребята начали похихикивать.

– Зигги, успокойся уже. Не видишь, ты пугаешь ее? – раздался девичий голос с соседнего сиденья рядом. Там сидела девушка, которая выглядела тоже довольно взросло, но скорее за счет внешнего вида. На ней был обтягивающий топ с глубоким вырезом, короткая мини юбка и наброшенная небрежно сверху клетчатая рубашка.