Крыса

Крыса

Александр Валериевич Кожевников

© Александр Валериевич Кожевников, 2025

ISBN 978-5-0067-2986-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Крыса

Там, где кончаются миры, там начинается речь (с) автор неизвестен.

ПРОЛОГ

На самом деле все описываемые события не могли происходить в мире победившего апокалипсиса. Главная героиня скорее всего попыталась бы убить главного героя из засады, а в случае неудачи вышла бы контакт и попыталась бы хитростью и манипуляциями вытащить из него то, что ей нужно, а потом убила бы. Главный герой, в ответ на хитрость и манипуляции, попытался бы максимально использовать главную героиню в своих целях, а потом откупился бы ей от преследователей. И это были бы отличные завязка, конфликт, мотивы и кульминация для сюжета. В данной же повести герои действуют нелогично, конфликт размыт и мотивы их неясны.

Но автор надеется, что хотя бы в одном из множества вероятностных миров ещё осталось место для нелогичности, эмпатии, альтруизма, чувства долга и прочих вещей, существование которых невозможно в мире победившего апокалипсиса.

И хотя бы в одном из миров его герои действовали именно так.

Глава 1. В сумерках, на холме

Темнело как-то непривычно быстро. Зато отблески костра, как и сам костёр, были видны издалека, ещё от подножия холма. Спотыкаясь сослепу и поминая некстати сломавшиеся очки, Лохматый выбрался наверх. Перевёл дух, поправил рюкзак, подхватил чехол с гитарой и двинул дальше. У костра, естественно, не ждали, но не удивились.

– А – а – фигеть! – растягивая слова, расплылся в улыбке Дюк. – нет, вы только посмотрите, кого к нам чёрт принёс! В который раз сообщаю тебе, что ты – сволочь. Где тебя носило, м-м-э-э-рзавэц, на Купала?

– Хоть бы раз сообщил что-нибудь интересное… – отмахнулся Лохматый. – Ну, в Полтаве меня носило, а что?

– На Ивана Купала-а-а… – пропела Ники и чмокнула его в небритую щёку.

– Ты, собственно, на чём? – поинтересовался Папа, пожимая руку. – До электрички ещё до фигища времени.

– Стопом до Коротояка. А оттуда – пёхом.

– Какая пошлость… – горестно вздохнул Дюк, – хоть бы раз, как все нормальные люди, приехал на собаке.

– И немедленно выпил! – Сег протянул кружку с чем-то горячим и непонятно пахнущим.

– Это что? – осторожно заглянул в кружку Лохматый. – Настой цветков папоротника?

– Настоящий бразильский напиток истинного мачо! Матэ! Не будь я Великий Кузьмин, если это не так!

– Э-э-э… а как, собственно, его пить?

– Молча!

Лохматый поднёс к губам кружку. И немедленно выпил.

Здороваясь со всеми по очереди, он заметил на отшибе незнакомого хмурого парня, уткнувшегося в ноутбук.

И хотя бы в одном миров его герои действовали именно так.

– Привет. Лохматый.

– Оно и видно, – протянул руку парень, – Сэйв.

Рукопожатие было крепким, но каким-то безразличным. После чего он снова уставился в экран.

Маленькие коготки проскребли по плечу и из хайра высунулась любопытная мордочка с бусинами глаз.

– Ааааааа!!! Это ещё что?! – радостно завизжала Ники

– Мудрая крыса Кассандра.

– Ой-ой!.. какая прелесть!.. Терпеть их не могу!.. Убери её, пожалуйста, от меня подальше!

При слове «крыса» парень вздрогнул и не сфокусированным взглядом обвёл пространство. Неуверенно и виновато улыбнулся. Протянул руку, по-прежнему глядя куда-то мимо и сквозь.

Мудрая крыса Кассандра настороженно обнюхала каждый палец и, сочтя результат удовлетворительным, бодро поскакала по протянутой руке на плечо и далее в нагрудный карман.

– Свой человек, – ободряюще улыбнулся Лохматый, – Правда, Кэсси?

Кэсси усиленно вертелась в кармане, устраиваясь поуютней. Она явно решила свить там гнездо.

Хмурый парень Сэйв ещё раз вздрогнул, ещё раз неуверенно улыбнулся и вернул животное исконному владельцу. Животное протестующе сопело.

Хлопнула крышка ноутбука.

– Куда?! – крикнула вдогонку Ники.

– Дров соберу, – не оборачиваясь, ответил Сэйв, – от вас, разгильдяев, только бардак, разброд и шатания.

– Чего это он? – глядя вслед ссутулившейся фигуре, спросил Лохматый.

– Ты вот чего, – Ники ухватила его под локоток и едва не усадила в костёр, – ты его пока не трогай.

– Да-а-а, – помешивая в котелке какое-то варево, протянул Дюк, – некстати, ты, Кожедубников, живность завёл…

– Да ну вас, – обиделся Лохматый, – то не то поёшь, то не туда наливаешь, то не там сидишь. Когда на Шатрище двинем?

– Завтра. Всё завтра, – бросил Ярик, – белки твои ещё недолетели. Вот их дождёмся и двинем.

– А с Сахалина-то хоть вернулись?

– Вернулись, – ответил Сег, – так что расслабься и не пыли. И немедленно выпей.

Лохматый принял кружку, в которой плескался истинно шотландский скотч («не будь я Великий Кузьмин!») – этот запах он уже помнил.

Тряхнул головой – перед глазами всё стояла вздрагивающая спина в латаннам – перелатанном комке. Он никак не мог понять, что же он сделал не так. Пить совершенно не хотелось.

***

Он засёк её с полчаса как, но не придал этому особого значения. Всего-то нужно было пройти несколько районов до прохода (он уже почуял его) и двигать дальше своей дорогой. Заброшенных, полуразвалившихся домов, живущих своей непонятной жизнью, в которую ни в коем случае не следовало совать носа. Когда-то он был её частью. Потом ему надоело.

Растрескавшийся, местами – вставший дыбом, местами – зияющий дырами, поросший блеклой травой асфальт… Обшарпанные, уже дающие трещины, а то и роняющие вниз целые плиты, стены – крошево бетона внизу – такие места он обходил с особой опаской. Мёртвые глазницы окон. Одиноко развевающаяся дурацким флагом, выцветшая штора. Вынесенные вместе с коробами двери подъездов. Подломленные, частично и совсем, упавшие столбы и фонари – стелющиеся под ногами змеи проводов, хрустящее под подошвами стекло. Падающее на голову кистенем солнце, душная тень. Кое-где – чёрные, высохшие, ещё стоящие – мёртвые – деревья.

Он не собирался застревать надолго. В этом умирающем городе. В этом мире.

Пару раз она мелькнула в подворотнях, а теперь держалась на небольшом расстоянии, удачно не попадаясь на глаза. Но он всё равно чувствовал: настороженный поток внимания и одиночное присутствие. Указать их источник с точностью в плюс минус пару метров не составило бы для него особого труда (пара – тройка ходок по междумирию обостряет чутьё до безобразия), поэтому он даже не смотрел в её сторону, просто шёл, прикидывая, как быть дальше.

Особой угрозы не было. Светить проход желания не было также. Равно как и выяснять намерения. Пускать всё самотёком было нельзя.

В конечном итоге ему всё-таки стало любопытно. Сделав вид, что перешнуровывает берцы, он выбрал момент и нырнул в примеченный подъезд. Поднялся парой этажей выше и пристроился на лестничной площадке – посещение заброшенных квартир вызывало приступы тошноты. К тому же отсюда было минимум четыре пути отхода – раньше этот дом был какой-то общагой, а в местах подобного рода он всегда был, как рыба в воде.

Шаги, послышались сверху, даже не шаги, а едва уловимое приближение – ходила она правильно. В одном из набедренных карманов – всегда наготове – дремал нож. В другом – «Эфа». Потом на пролёт упала тень.

– Сэйв? Не стреляй…

Он вздрогнул. Так его не называли уже лет пять. Имя было из прошлой жизни.

– Мир тебе, – она осторожно спустилась, сохраняя безопасную дистанцию. Раскрытые ладони, худющая, гибкая, с выбивающейся из под банданы гривой тёмных волос.

– Мир.

– Сэйв? Колючка? – она натянуто улыбнулась, – я думала, ты пойдешь верхом, через крышу по пожарке. Ты всегда любил щастать по крышам… Торопилась – перехватить.

От ладоней едва уловимо тянуло фальшью. Страх, настороженный интерес, удивление, неуверенная радость и какая-то мелкая ложь. Ложь он всегда чувствовал особенно остро.

– Почему Сэйв? – чтобы как-то потянуть время, спросил он.

Имя!? Имя никак не хотело вспоминаться…

– Зануда и перестраховщик. Всегда оставлял кучу резервных копий. Я думала – тебя убили.

– Я тоже, – какое-то связанное с ней слово, до боли простое, никак не хотело всплывать из глубин памяти. Пять лет – немалый срок. – А почему – Колючка?

– Потому что ты был невыносим. И с тобой невозможно было ужиться. Никому, кроме Нэйт… – она осеклась и замолчала.

Верно – к этой части своего жизненного архива ему хотелось обращаться меньше всего.

Он поднял на неё взгляд и понял, что всё это время она буквально поедала его глазами. Видимо ждала какой-либо реакции. Видимо – не дождалась. Но напрягало совсем не это. Он никак не мог понять, чего ей, собственно, надо.

– Это всё?

– Откуда ты взялся?

– Если это всё, то я пошёл. И не советую падать на хвост.

– Зачем ты здесь, Сэйв? Откуда?.. – повторила она.

– Не твоё дело. У меня своя дорога, у тебя – своя. Попутчики не принимаются.

– А если кому-то нужна помощь?

– Незаметно, чтобы ты в ней нуждалась. К тому же у меня нет времени. Почти нет, – он никак не мог понять, почему она раздражает его, но не до такой степени, чтобы воткнуть ей палец в шею и бесследно сгинуть. – Поэтому либо ты вернёшься туда, откуда шла, либо поваляешься здесь с час без сознания – этого мне хватит за глаза. Пока что у тебя есть возможность выбирать.

– В данном случае помощь нужна тебе.

– Да?! А вот с этого места поподробнее…

Она присела на ступеньку рядом. Не далеко, но и не близко, как раз, чтобы в случае чего успеть. Сама настороженность.

– Помощь нужна тебе, Сэйв, – повторила она, – я, конечно, могу потребовать услугу за услугу, но, надеюсь, оценишь и так. Несколько дней назад здесь засветилась небольшая тусовка. Человек шесть. В брониках и обвешенные таким количеством всего, что их решили пощупать. Хотя и ежу за милю было понятно, что это профи, причём крутые. Но сам понимаешь – нынче всюду дефицит.

«Да», – подумал он, – «снаряга нынче на вес золота. Чем больше на себя навесишь, тем меньше шансов дожить до утра. Нужно косить под голь перекатную, типа меня – комок, берцы, рюкзак – не на что позариться. Однако ж не побоялись…»

– И?

– Те, кто щупал, накрылись в полном составе, а было их человек двадцать, и явно не дураков. Больше желающих не нашлось – забились кто-куда, пока не понеслась зачистка. Но зачистка почему-то не понеслась. Зато теперь эта тусовка рыскает в окрестностях и чего-то вынюхивает. А может и кого-то?

– С чего ты решила, что это касается меня?

– А с того, что вдруг появляешься ты, которого все уже давно считают почившим. И гуляешь по Бродвею незнамо откуда неведомо куда, типа шланг – шлангом. И надолго здесь задерживаться не собираешься. Если эта тусовка по чью-то душу, то кроме как по твою вариантов больше нет. А самое интересное, что кажется эта тусовка очень и очень не местной. Прям как ты сейчас.

Всё-таки сели на хвост. Но где? Кто? Ждали, конечно, его. Что им надо? Явно не гашение обликов – тогда послали бы незаметного одиночку, впрочем, его бы он почуял. Предложение, от которого не отказываются? Он давно уже ни на кого не работал, и не собирался, посему хвосты обрубал особо старательно. Теневые разборки? Или опять – тёмные?

– Что от меня требуется?

– Пока что до фига требуется тебе, – Сэйв.– Тебе от меня.

– Всё, что мне требуется – это пройти через этот долбанный город, не застревая в нём и больше никогда здесь не появляться. Но ни в коем случае не от тебя. А я пока торчу здесь и веду задушевные беседы.

– Там, куда ты идешь, Сэйв, тебя ждут. А если не ждут, то отпасут на подходе, и ты всё равно никуда не пройдешь. Тебе сейчас надо залечь в нору и переждать. Или очень – очень незаметно просочиться туда, где тебя не будут ни ждать, ни искать, и опять таки залечь в нору. Пока эта тусовка не уймётся и не свалит туда, откуда её сюда послали. Таким образом, Сэйв, тебе нужна нора, вписка, и человек, который очень незаметно на неё проведёт. Который знает здесь всё, как свои пять пальцев. То бишь я.

Тут она тоже была права – за пять лет здесь многое могло измениться. Но гарантии, что если он тихо исчезнет, его не перестанут искать – никакой. Особенно, если это тёмные. Особенно, если они по брови обвешены аппаратурой и стволами – рано или поздно засекут следы и найдут. С другой стороны – если застрять больше определённого срока, проход закроется. Тогда – ждать, пока появиться новый и потом его искать. Не факт, что появится близко – зона соприкосновения здесь большая и разреженная.

Сообщать это вслух он, конечно же, не собирался. Нужно было оценить обстановку, а для этого предлагаемый вариант подходил вполне. Невыясненным оставалось только одно.

– Так чего тебе всё-таки надобно, добрая фея? – спросил он. – Или ты предпочитаешь быть золотой рыбкой?

– Лучше свалим подальше отсюда, – она поднялась, разминая затёкшие ноги, – ты говорил, у тебя мало времени – если будет тут торчать как хрен в конопляном поле, так оно может и вовсе закончиться.

Это он тоже чуял. Тучи над головой сгущались. Угроза уже была явной, сформировавшейся и достаточно близкой. Пол – часа, максимум минут сорок до контакта.

– У нас мало, – поправил он (она как-то странно посмотрела на него), – теперь уже у нас. Уносим ноги… – отсутствующее имя так и не перестало быть помехой, но теперь – второстепенной.

Глава 2. Нора

Нора была раздражающе уютной.

Пол застилали остатки древних ковров, ныне лоскутами сшитых в единое, рябящее в глазах, целое. Под ними, видимо, был какой-то утеплитель – проминались они сильнее, чем следовало бы.

Стены были забраны остатками вагонки, местами даже более-менее целой, но более чем разнородной и разноцветной. Потолок был просто и незатейливо залит чем-то серо-голубым и пористым.

«Из армейских заначек? Небось, когда растаскивали склады. Кто, интересно, теперь их держит?…»

Остатки, бывшие когда-то мебелью, скромно терялись посреди такого буйства отделки. Явно угадывался только журнальный столик и огромное лежбище в углу, бывшее когда-то диваном и ныне заваленное спальниками. Тоже армейскими – летом не жарко, зимой тепло и спи хоть на голом снегу.

Также присутствовали: кресло, ныне лишившееся спинки и подлокотников, кухонный стол, собранный из каких-то ящиков и стойка с аппаратурой – как ни странно – работающей. Помимо безобидной деки и разбросанных вокруг колонок присутствовало много чего, бросавшегося в глаза самопальным, армейским и ещё бог-весть каким происхождением.

На журнальном столике дремал ноут неизвестной модели – «Эльбрус 2020» – гордо гласила полустёршаяся надпись на крышке.

– Голодный? – донеслось из соседней комнаты.

– Догадайся с трёх раз, – крикнул он в полуоткрытую дверь, – сама-то как? Может чем поделиться?

– А что у тебя вкусненького?

Напряжёнка со жратвой присутствовала во все времена и с каждым годом становилась всё сильней.

– Тушняк, сублиматы, концентраты… – он подумал, стоит ли продолжать, и продолжил, – сгущёнка, шоколад, спирт, чай, кофе… Потанцуем?

– Курить есть?

– Нету. Боксёры.

– Ну и на фиг ты такой сдался? Боксёр… Ладно, делись кофе и сгущёнкой, если не жадный – потанцуем.

– Жадный… а кому сейчас легко… – расстегнув клапан рюкзака, он вытащил пару упаковок кофе и несколько тюбиков сгущенки.

Рядом с ноутом они смотрелись особенно убойно. Ощущение реальности происходящего смазалось и приняло форму дурацкого сна, из которого никак не можешь выбраться, потому что влом просыпаться, но который всё больше и больше раздражает. Первый признак увязания в межреальности.

«Не хватало ещё романтического вечера при свечах…»

– Ты чего смурной? – ткнула она его кулаком в плечо и упала рядом, – Ну и куда мне столько? Привыкну, загурманюсь – захлебнусь потом слюной. Или жаба задушит. Хорошо живёшь, Сэйв.

– Ты тоже, – он кивнул на ноут и стойку с аппаратурой.

– Ну, кто во что горазд, – она сгребла кофе и тюбики и опять унеслась в соседнюю комнату.

Энергии ей было не занимать.

Как будто не они только что преодолели несколько километров через какие-то руины, подвалы и не пойми чего ещё. Не ползли черепашьим ходом по коммуникациям метро (то ли она хорошо видела в темноте, то ли знала всё на ощупь), к норе по тесному лазу, который – он вряд ли засёк бы в этой темноте.

– Лови, – в его руках оказалась кружка с кофе. Горячим – откуда, интересно, у неё вода, и на чём она её греет? – сгущёнку добавляй сам. Вот тебе хрустики, – на стол хлопнулась пачка крекеров, – остальное сейчас будет. Или ты предпочитаешь сначала поесть?

– Нам ли до предпочтений? – он глотнул и едва не обжёгся, – откуда дровишки?