Плац. Том 2

На нём была английская кепка с ушами, пальто тёмно-зелёного цвета и сапоги. Правой рукой он держался за поручень ограждения, в левой – погасшая курительная трубка.

– Угадали, – подтвердил Николай Ильич и напрягся. Наученный горьким опытом, он опасался случайных разговоров.

– Никак учительствуете? – допытывался мужчина.

– Не совсем, – ответил Николай Ильич уклончиво и тронул за козырёк кепку, словно пытаясь убедиться, на месте она или нет. – Разрешите представиться? Саранин Николай Ильич! – Здесь он запнулся, хотя уже твёрдо решил то, как будет представляться при случае. Стараясь скрыть неловкость и заполнить паузу, Николай Ильич кашлянул в кулак и докончил: – Торговый представитель…

«А что? Почему бы и нет? Кому какое дело, кто он вообще такой? Главное, чтобы не политический. Люди знакомятся в основном так, для порядку, чтобы потом разговор продолжить. Как иначе в дороге скуку развеять? Ведь и этому типу, по большому счёту, без разницы, кто перед ним. Хотя, – он ещё раз оглядел мужчину. – А вдруг работает в охранке? Может и вовсе, приставлен за мной наблюдать в дороге?»

– Олег Никитич Поликарпов! – ответил между тем мужчина.

– В Минусинске, стало быть, живёте? – попытался угадать Николай Ильич, вдруг успокоившись.

Хотя, на самом деле был уверен, что в сибирской глуши человеку с такой внешностью точно делать нечего. Николаю Ильичу до дурноты становилось страшно от фантазий его будущего существования в загадочном Минусинске. Он уже много был наслышан об этом городке и имел общее представление.

– Уже шестой год, – подтвердил Поликарпов.

– Чем же там изволите заниматься? – стараясь выглядеть скучным, поинтересовался Николай Ильич. На самом деле ему было страсть как интересно, чем живёт местная интеллигенция.

– Я инженер, – сообщил не без гордости Поликарпов.

– Неужели в этой глуши есть потребность в инженерах? – усомнился Николай Ильич и указал рукой в сторону берега. – С виду глушь… Извините, если обидел, – спохватился он, и виновато улыбнулся.

– Это на первый взгляд, – Поликарпов мечтательно посмотрел вдаль. – На самом деле Минусинск даже очень неплохой городок.

– По местным меркам, или как? – Николаю Ильичу очень было любопытно говорить со старожилом.

– Вы то, сами, из каких мест изволите? – спросил неожиданно новый знакомый, и тут же объяснил своё любопытство: – Интерес проявляю, чтобы легче было сравнивать.

– Из Петрограда, – объявил Николай Ильич, следя за реакцией нового знакомого.

Поликарпов обрадовался.

– Учился я там, – объяснил он с ностальгией и затаённой нежной печалью.

– И чего же вы здесь делаете? – допытывался Николай Ильич, жадно разглядывая нового знакомого.

Он всматривался в лицо инженера, пытаясь увидеть изменения, которые произошли с этим человеком, оторвавшемся, по его мнению, от цивилизации. Его внимание было тут же вознаграждено. И вот уже относительно молодой мужчина, почти ровесник, стал в его глазах выглядеть значительно старше и мужественнее. Его загар, не под стать загару столичного жителя, по большей части проводящего время в разного рода конторках… Кожа на скулах была обветренной, отчётливо просматривались мелкие морщинки от уголков глаз к вискам.

«Скорее оттого, что часто на ветру и морозе приходится бывать», – сделал вывод Николай Ильич.

– Как вам, наверное, уже известно, в этих краях идёт большая стройка, – сказал Поликарпов. – Дорогу ведём, чугунку…

– Да, конечно я слышал! – Николай Ильич часто закивал.

Он дотошно изучил всё, что касается его путешествия и ссылки и был осведомлён о строительстве. Однако ему хотелось узнать из первых уст, когда же будет закончено строительство и этот далёкий и неведомый Минусинск будет связан с остальным миром дорогой.

– Как вы знаете, до сего дня основными магистралями, связывающими центр Енисейской губернии с южными районами, является река Енисей и Ачинско-Минусинский тракт, – стал рассказывать Поликарпов. – В зимнюю пору Енисей становится недоступен для судоходства из-за льда, а тракт плохо оборудован. Да и невозможно его содержать постоянно в потребном для поездок состоянии, – он сокрушённо вздохнул. – Иногда снега здесь такие, что и шагу не сделать. Всё переметает. Весной, как водится, распутица…

– Да уж, – Николай Ильич поёжился.

– Вопрос давно обсуждался. – Поликарпов кашлянул в кулак, в котором так и продолжал держать давно погасшую трубку. – Все признавали, что строительство железнодорожной линии, которая соединит Сибирскую железную дорогу с Минусинском, весьма желательно. Основательно же взялись лишь перед самой войной, будь она неладна.

– Снова всё встало? – попытался угадать Николай Ильич.

– Нет, работы продолжаются, – успокоил Поликарпов. – Только стало труднее с финансированием. Да и работников много на фронт спровадили. Правда, вместо них пленных австрийцев прислать собираются. Но сомневаюсь, что они в этих краях полностью русского мужика заменят. Не приучен австрияк к нашим зимам.

– Холода здесь суровые, – проговорил Николай Ильич, словно уже пережил не одну зиму. – Да и вредить они будут!

Неожиданно выдвинутое предположение Николая Ильича развеселило Поликарпова.

«Наверное, слишком пафосно я это сказал, – подумал Николай Ильич раздосадовано. – Как мальчишка. Совсем не по-взрослому…»

Но причина оказалась в другом.

– Только утром сегодня мне так же сказал один знакомец, – объяснил Поликарпов и покачал головой. – Вредить-то им зачем? Неужели вы думаете, что эта проклятая война солдату и в плену нужна? Да он рад с фронта улизнуть туда, где хотя бы не стреляют и кормят…

– Нет, не думаю так, – заторопился Николай Ильич. – И с вами вполне согласен. Часто езжу в Германию и Швецию по разным делам и вижу, народ там ничем таким не отличается от нас.

Сказал и упрекнул себя: Для чего соврал? Ведь сам настаивал, что люди там культурнее и образованнее, да и живут они ко всему лучше русского мужика. Даже как-то про себя согласился с одним из русских, проживающих там, что было бы лучше войну проиграть чтобы стать частью цивилизованной Европы и жить её традициями.

– Я вот всё время думаю, это какую же надо иметь совесть, чтобы вот так вот отправлять людей на верную погибель, – продолжал, между тем, Поликарпов. – Причём заметьте, – он, словно они уже были давно знакомы, ткнул обратной стороны кулака с трубкой в грудь Николаю Ильичу, – сами они на войну разве только командовать простым солдатом идут. Гнать на убой, мордовать, муштровать…

– Мой брат офицером был, – начал было Николай Ильич, но инженер как будто его уже и не слышал.

– Придёт время, когда народ поймёт, от кого исходят все несчастья…

«Проверяет! – осенило Николая Ильича. – Как пить дать проверяет! Господи, а уж не сболтнул ли я чего лишнего?» – он стал лихорадочно перебирать в памяти их короткий разговор.

Но отдельные фразы выскальзывали, разрушая предложения. Николай Ильич не мог вспомнить, говорил ли он что-то такое, что сейчас отправит его прямиком в тюрьму, вместо ссылки.

Он сглотнул слюну.

– Сейчас я ведаю проведением земляных работ и строительством небольших мостов, – стал рассказывать Поликарпов, не замечая перемены в настроении и внешности собеседника. – Необходимо много построить. Станционных зданий одних с десяток, опять же паровозные депо нужны… На них ко всему должны и обученные работники появиться.

Но Николай Ильич уже с трудом воспринимал то, что говорил новый знакомый.

«Это же надо, расслабиться и бдительность потерять! – ужаснулся он. – На самом последнем отрезке пути! Да никак ещё что-то наговорил Поздняков, как только узнал, что меня видели в Красноярске! Вот и приставили человека из охранки».

– К-хе! – вырвалось у него.

– Что изволите? – не понял Поликарпов.

– Значит, вскорости поедем уже по чугунке? – спросил зачем-то Николай Ильич. На самом деле ответ ему сейчас был безразличен. Он говорил, а сам вглядывался в глаза Поликарпову с тем, чтобы понять, о чём он на самом деле думает.

– Увы! – Поликарпов покачал головой. – Без рельсов сейчас работы ведутся. Всё на военные нужды пускается. Движение есть только до станции Глядень, а это и ста вёрст не будет…