Тысячи километров к себе

Тысячи километров к себе

Анна Вахитова

© Анна Вахитова, 2025

ISBN 978-5-0067-3360-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Январь

Глава 1

За окном было морозное и зимнее утро нового года и вместо больной головы и позднего подъёма первого января, меня ожидало вполне бодрое и доброе утро.

Пять лет. Целая эпоха. И впервые за все эти годы я встречала Новый год в полном одиночестве.

Обычно в эту ночь моя крохотная квартирка трещала по швам от смеха Лины и наших безумных традиций – пили, ели до отвала, распевали старые песни и до утра спорили о смысле жизни. Но в этом году моё место у нашей ёлки занял парень – её парень. Первый совместный Новый год, первый поцелуй под бой курантов… Я прекрасно понимала, что для неё это было важнее.

И знаете что? Меня это не пугало. Напротив, в этом одиночестве я нашла странное утешение. Последний Новый год в этой стране… Разве не идеальный момент, чтобы остаться наедине со своими мечтами?

Когда часы начали отсчёт последних секунд уходящего года, я прижала ладонь к холодному стеклу, наблюдая, как в ночном небе вспыхивают чужие фейерверки. Шёпотом, но твёрдо произнесла своё желание – то самое, что годами прятала в глубине души. И в этот момент поняла: оно уже сбывается. Потому что я наконец поверила в него по-настоящему.

Первое января – идеальный день, чтобы смело взглянуть в будущее, наметить планы и начать жизнь с чистого листа. Теперь у меня всё обязательно будет хорошо.

Первый рассвет нового года застал меня с блокнотом в руках. Страницы быстро заполнялись планами, целями, смелыми идеями. Я писала, зачёркивала, снова писала – и с каждым словом чувствовала, как где-то внутри поворачивается тяжёлый ключ.

За последний год много хорошего случилось со мной. Во первых мы с моим молодым человеком наконец обручились. Во вторых у меня появилась постоянная работа, возможно не самая любимая, но всё же деньги за неё платили мне без задержек и каждый месяц. И самое главное – я получила туристическую визу и купила билет в город моей мечты Лос-Анджелес.

В детстве я завороженно смотрела на экран старого телевизора, где разворачивались гламурные американские сказки. Девяностые, наш потрескавшийся диван, запах жареной картошки из кухни – и там, за стеклом, совершенно иной мир. Мир, где улыбчивые красавцы в смокингах дарили розы длинноногим блондинкам, где лимузины скользили по набережным Сан-Франциско, а океан сверкал, как расплавленное золото. Я закутывалась в бабушкину шаль, представляя себя на месте этих счастливиц – вот только шаль пахла молью, а не французскими духами.

Но жизнь методично расставляла всё по местам. Средний (очень средний) достаток нашей семьи быстро объяснил, что «красиво» – это когда в конце месяца остаются деньги на хлеб. Что «романтика» – это папины потрескавшиеся руки после двенадцатичасовой смены. Что «мечты» – это список отложенных на потом «если бы».

Со временем мечты менялись, менялись взгляды. Детские наивные мечты вскоре приравнялись к иллюзиям и благополучно были запрятаны в дальние слои памяти, туда же, где и оставались мои грёзы о замужестве с известным актёром, двадцатиэтажном особняке, идеальной освоенной техникой кунг-фу, а также богатом родственнике королевских кровей, который непременно послужил бы ключом ко всему вышеперечисленному.

Раннее январское утро окутало город мягким снежным покрывалом. Пушистые снежинки, словно перья ангелов, медленно кружили в морозном воздухе, прежде чем раствориться в белоснежном ковре. В этот день большинство россиян просыпаются с тяжёлой головой и мыслями, похожими на вчерашний оливье – вязкими и перемешанными. Но моё утро было другим.

На столе уже были сделанные бутерброды с красной икрой, чашка с горячим кофе и недопитая бутылка советского шампанского. Тишина в моей скромной съёмной квартире была особенной – не пустой, а наполненной обещаниями грядущих перемен. Они витали в воздухе, смешиваясь с ароматом кофе и едва уловимым запахом праздничных бенгальских огней.

По телевизору в восемь утра первого дня нового года, почти по всем каналам крутят зимние сказки или мультфильмы для детей, занимая их, что существенно облегчает утро тех родителей, которые большую часть новогодней ночи провели с игристым напитком и традиционными салатами.

Другие каналы, которые до самого утра крутят караоке с ретро песнями, заботятся в основном о «самых стойких» своих зрителях. Эти крепыши самоотверженно выдержали всю праздничную ночь и сейчас отчаянно подпевают давно забытые песни своей молодости, возможно в полном одиночестве, с нескрываемым чувством превосходства, глядя на спящих и не таких крепких, по их меркам, друзей, как они сами.

Мой верхний сосед явно входил в эту касту неуязвимых. Его «творческий порыв» пробивался сквозь бетонные перекрытия, превращая бандитский шлягер 90-х в настоящее испытание на прочность.

Со временем концерт одного певца стих и моя квартира снова превратилась в уютное тихое место и я, с внутренним наслаждением, принялась составлять очередной список вещей, которые ни в коем случае нельзя оставить здесь. Я жила в каждой строчке своего списка. Моё воображение рисовало новую жизнь, которая наступит уже в следующем месяце. Я счастлива.

Глава 2

Январь в России можно смело назвать самым ленивым и неспешным месяцем в году. Выйдя на работу после новогодних праздников, люди далеко не сразу вливаются в рабочий ритм.

Некоторые, не в силах расстаться с иллюзией вечного отдыха, берут отпуск – или просто увольняются, чтобы «начать всё с чистого листа». Они покупают абонементы в спортзал, клянутся бегать по утрам, бросают курить и отказываются от сахара, искренне веря, что вот он – переломный момент. Что с понедельника (или с первого числа, или после следующей зарплаты) их жизнь станет другой: упорядоченной, здоровой, осмысленной.

Такие порывы, безусловно, заслуживают восхищения, но только в том случае, если данные себе обещания выполняются. Однако, большинство планов рассыпает уже к февралю. Абонемент пылится в ящике, диета сменяется ночным набегом на холодильник, а ежедневные десять тысяч шагов остаются лишь в данных фитнес-браслету обещаниях. Всё возвращается на круги своя – потому что в сутках по-прежнему только 24 часа, а в городе каждая минута на счету: то автобус уйдёт, то начальник заметит опоздание, то просто не останется сил ни на что, кроме дороги домой.

Но если бы перемены требовали лишь нового абонемента или красивой записной книжки – мир давно бы состоял из идеальных людей. Настоящие изменения начинаются не с тренажёрного зала, а с головы. С осознания, что нельзя годами жить по инерции и ждать чуда. Что если каждый день делать то же, что и вчера, – ничего не изменится.

Новая жизнь не начинается с понедельника. Она начинается с решения перестать обманывать себя. С первого честного вопроса: «А что, если попробовать по-другому?» – и мужества действительно это сделать.

Я знала это слишком хорошо. Последние несколько лет я начинала отсчитывать дни до Нового года уже в июне, словно календарь был не инструментом времени, а тюремным сроком, где праздники – единственные выходные на зоне.

Новогодние каникулы становились моим личным побегом – короткой передышкой, когда можно было наконец выдохнуть, но при этом продолжать получать зарплату. Десять дней легального безделья, десять дней, когда мир за окном замирал, а я могла притвориться, что моя жизнь – это не бесконечный цикл «дом—работа—дом»

Но за это приходилось платить. Депрессия висела надо мной, как низкое зимнее небо. Апатия затягивала в свои трясину, где даже простые дела казались неподъёмными. А лень… Лень становилась моим единственным «хобби» – я мастерски находила оправдания, чтобы ничего не менять.

Я ненавидела свою работу, но цеплялась за неё, потому что нужны были деньги. Ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Каждый поход в офис давался через силу – будто я тащила на себе мешок с песком, зная, что завтра придётся делать то же самое.

У меня не было ни малейшего понимания, чего я хочу от жизни. Я просто плыла по течению. Была абсолютно обычной – без чёткого плана на жизнь, на профессию, на какую-то свою реализацию. Я считала, что всё как-нибудь само сложится. И оно действительно складывалось – в кучу нереализованных мечт и несбывшихся надежд.

Тем не менее, несмотря на отсутствие мотивации и чёткого понимания о своем будущем, под давлением родителей, я пересилила свою апатию и поступила на журфак. Можно было сказать, что поначалу, меня вдохновляла идея зарабатывать словом. Мне нравилось то, что моя профессия связана с самовыражением и творчеством. Но спустя время я охладела и к журналистике. В моей жизни воссияла новая страсть – фотография. Впервые в жизни я почувствовала, что нашла дело, которому хотела бы посвятить себя целиком.

В отличие от своих родителей и близких родственников, я не видела ничего плохого в том, что примеряла разные профессии на себя. Возможно, для поколения моих родителей такая неопределённость в двадцать три года была чем-то немыслимым.

Именно поэтому они наложили вето на мои занятия фотографией – «Сначала институт, потом увлечения!» Я не злюсь на них. Они искренне верили, что прямая дорога надёжнее извилистых тропинок, а распыляться на «несерьёзное» – значит предавать собственное будущее.

Но и с журналистикой, их заветной мечтой для меня, всё пошло не по плану. Помню, как мой преподаватель, перелистывая мои тексты с видом человека, нюхающего протухшую рыбу, бросил:

– Пустота. Ни правды, ни стиля, ни даже намёка на мысль. Если рассчитываешь на работу в газетке, которую раздают бесплатно в супермаркетах вместе с рекламой скидок – расти, как минимум, до уровня этой рекламы. А лучше – займись чем-нибудь полезным.

Конечно, я расстроилась. Кто бы не расстроился, услышав, что его называют бездарностью? Но и здесь я не сдалась. Я дала родителям обещание закончить институт, не растрачивая энергию на фотографию и оставив её в рамках хобби, а еще приложить все свои силы на то, чтобы закончить институт.

После получения высшего образования началась взрослая жизнь. Я устроилась на работу в компанию, занимающуюся переводами текстов, сняла квартиру и наконец съехала от родителей. Эта взрослая жизнь захватила меня с головой и на некоторое время я даже начала чувствовать себя живой. На волне энтузиазма я записалась на курсы фотографии и даже попробовала себя в роли фрилансера. Однако денег это приносило совсем немного, и со временем, незаметно фотография незаметно отошла на второй план. Мои сладкие мечты о том, чтобы стать фотографом, начали таять. Я хотела получить всё и сразу, но не была готова к неудачам, с которыми, конечно же, столкнулась, сделав лишь первые шаги

Со временем я смирилась. Мои мечты постепенно стали вытесняться арендной платой за квартиру, необходимым постоянным заработком на еду и оплату счетов. Жизнь превратилась в череду взрослых обязанностей и серых будней.

Дни летели один за другим, словно близнецы, ничем не отличающиеся друг от друга. Я не могла поверить, что вся моя жизнь будет такой обычной и сводиться к примитивной борьбе за существование, выживанием от месяца к месяцу, от зарплаты до зарплаты, от одной арендной платы до другой, пока однажды вечером, заливаясь сидя на полу в очередной одинокой истерике, я решила, что больше так продолжаться не может. Мне нужен был глоток свежего воздуха – мне вновь необходимо найти смысл моей жизни.

Мой взгляд упал на сложенный трёхногий штатив – старый, слегка поцарапанный, но всё ещё надёжный. И тогда я решилась. Сначала робко, потом всё увереннее я снова начала фотографировать. Не для денег. Не для одобрения. Просто потому, что мир через объектив вдруг снова стал ярким.

Это стало моим личным ритуалом спасения. Когда я наводила фокус, время замедлялось. Суета замирала. Оставались только свет, тени и тот особый трепет, когда кадр складывается в идеальную композицию. Это была медитация, наполнявшая мои серые будни смыслом.

А потом я заметила нечто странное.

Мир вокруг больше не казался плоским. Я начала видеть красоту в мелочах: в игре света на стене в семь утра, в случайной улыбке незнакомца, в том, как кошка греется на подоконнике, свернувшись калачиком. Моя жизнь постепенно наполнялась цветом, будто кто-то добавил яркость в настройках реальности.

Даже работа перестала быть каторгой. Она всё ещё не была делом мечты, но теперь я могла сказать: «Это терпимо» – без горькой усмешки. Иногда даже ловила себя на мысли, что некоторые задачи приносят удовольствие.

Я не нашла волшебную таблетку от всех проблем. Но нашла нечто важнее – умение видеть хорошее. И этого оказалось достаточно, чтобы дышать свободнее.

Контора, переводы которой я развозила, находилась на пятьдесят восьмом этаже одного из самых известных бизнес-центров столицы. По началу меня захватывал вид, который каждый раз мне открывали панорамные окна нашего офиса. С такой высоты Москва казалась огромным макетом, аккуратно выстроенным из зданий и украшенным крошечными деревьями, словно игрушечными.

Безусловно, летом вид был куда прекраснее. Зимой же город, даже с высоты пятьдесят восьмого этажа, нагонял тоску. Москва-река, заполненная разломанными льдинами, медленно плывущими по чёрной студёной воде, казалась безжизненной. Весь город словно погружался в спячку, укутанный белым снегом и застывший в бесконечных пробках.

Этот вид открывался сейчас, из окна офисной столовой. На часах было начало четвёртого, а на улице уже сгущались вечерние сумерки. Город зажигал свои вечерние огни, а я задумавшись смотрела на темнеющий город, пока мой холодный обед в контейнере тихо крутился в микроволновке.

– Мыслями ты уже вся в Америке, – раздался голос за спиной. Это была Ангелина – моя единственная единомышленница в этой фирме и, по совместительству, близкая подруга.

Я завидовала ей. По моим меркам в жизни у неё было всё то, чего хотела я. Она была стройной, яркой, стильной, начитанной. Вокруг неё всегда вились толпы поклонников. Она словно излучала жизнь, всегда стремилась к учебе, не боялась отстаивать своё мнение и себя и никогда не опускала руки. Такой она мне казалась и я искренне не понимала, почему она дружила со мной все эти года.

– Просто задумалась, – ответила я, отвлекаясь от своих мыслей.

– Да ладно тебе, – сказала она, насыпая в свою чашку ударную дозу кофе. – Я вижу, что ты дни отсчитываешь до дня икс.

Я невольно улыбнулась на её слова.

– Ты уже отдала заявление?

– Сегодня отдала Виктору, – кивнула я, доставая свой обед из микроволновки. – Через две недели мой последний рабочий день и всё. Прощай отечественный работодатель.

– Значит, теперь всё готово к отъезду, – проговорила она занимая место за столом.

– Почти. Остались некоторые нюансы с обменом валюты, но это мелочи.

– Мне будет не хватать тебя, – грустно проговорила она.

Я знала. Её слова были искренними. Ещё с первого курса института мы стали неразлучны. Тогда мы начали взрослеть, становиться теми, кто мы есть сейчас. Лина была связана с целой главой моей жизни, и, наверное, именно благодаря ей я никогда не буду вспоминать о том времени с сожалением.

– Я знаю, – ответила я, чувствуя, как в голосе прокрадывается легкая грусть. – И мне тебя тоже.

– Грустно осознавать, что проходит ещё одна эпоха.

– Ты так говоришь, будто я на Луну улетаю. Мы же останемся на связи, будем ездить друг к другу в гости или может быть ты с Артёмом решишь всё-таки перебраться туда на совсем?

– Это врятли, – ответила она, откусывая бутерброд, принесенный из дома. – Слишком многое придется бросить, ради переезда. А вот провести у вас несколько отпусков я только за, – шутливо добавила она. подмигнув.

– Я всегда буду рада тебе.

– Я знаю, – тихо ответила она.

После рабочего дня я заскочила в кофейню, заказала большой кофе с собой и вышла на улицу. Домой идти не хотелось. Ближе к шести вечера утраченные за день силы неожиданно вернулись, и мне захотелось в последний раз окунуться в атмосферу московской зимы..

В этом году зима была просто сказочная. В воздухе витал запах прошедшего праздника и волшебства. Новогодние гирлянды, мерцающие огоньки и украшенные улицы продолжали напоминать о недавнем веселье, скрашивая зиму и скверное настроение народными гуляньями и сверкающими улицами, скрашивая серость будней. Казалось, сама Москва не хотела отпускать праздник, растягивая его до самого февраля.

Крупные снежные хлопья, словно пушистые перья, медленно опускались с неба, укрывая улицы белоснежным одеялом. Они окутывали деревья, резные ограждения вдоль тротуаров и даже самые незначительные детали городского пейзажа, превращая всё вокруг в зимнюю сказку. Я обожала такую зиму.

Неспешно прогуливаясь по Пресненской набережной, я плотнее куталась в своё шерстяное пальто, наслаждаясь каждым вдохом морозного воздуха. Взгляд скользил по огням высоких башен, которые, словно великаны, утопали в густом снегопаде. Их окна мерцали, как звёзды, отражаясь в снежной пелене. Справа от меня выстроилась привычная автомобильная пробка – верный спутник будних вечеров. Машины, словно яркие бусины, медленно ползли вперёд, добавляя городскому пейзажу динамики и жизни.

Снег засыпал город всё сильнее, и, пройдя насквозь ближайший парк, я поняла: мягкий снегопад вот-вот перерастёт в настоящую снежную бурю. И тут я наткнулась на уютное кафе, спрятавшееся за завесой падающих хлопьев. Без лишних раздумий я шагнула внутрь, будто это место и было целью моей прогулки. Дверь с лёгким звонком закрылась за мной, оставляя снегопад снаружи.

– Вас ожидают? – мягко спросила девушка хостес, приветливо улыбаясь.

– Нет, я бы хотела столик для одного, – ответила я, заглядывая в зал и высматривая свободные места.

Ресторан был полупустым. Видимо, для аншлага, который обычно царит в таких местах в пятницу вечером, было ещё слишком рано. Я выбрала столик у окна – тот самый, откуда открывался вид на заснеженную улицу. За стеклом, словно в кадре из фильма, мелькали прохожие, кутающиеся в воротники и шарфы, торопливо шагающие по своим делам.

Сама атмосфера заведения была очень располагающей и давала сильный контраст домашнего тепла внутри и непогоды снаружи. Массивные деревянные столы и стулья грамотно сочетались с зимними украшениями и желтыми лампочками гирлянд, разбросанных на подоконниках, вдоль широких окон. Создавалось ощущения домашнего уюта, тепла и защищенности.

К тому моменту, как мне принесли меню, я уже успела изрядно проголодаться. Голодные глаза сами начали выбирать блюда, и я, не сопротивляясь, позволила себе эту маленькую слабость. Впервые в жизни я оказалась в кафе одна, в пятничный вечер, и решила устроить себе настоящий праздник – праздник вкуса и наслаждения.

Когда трапеза подошла к концу, я с лёгкой усталостью взглянула на бокал красного вина. Молодой официант с улыбкой наполнил его до краёв.

– Комплимент от заведения, – произнёс он, и рубиновый напиток стал финальным аккордом этого вечера.

Я откинулась на спинку стула, чувствуя, как внутри рождается тихое, но уверенное признание: «Я счастлива».

Как много надо человеку, чтобы понять, что его счастье окружает его повсюду? Или, быть может, напротив, только на краю потери, у самой точки невозврата, мы начинаем замечать те маленькие радости, которые всегда были рядом? Хруст снега под ногами, вид непогоды за окном, аромат гвоздики в зимнем напитке, тепло от чашки чая или горячего шоколада в морозный день, шелест страниц книги – всё это дары, которые жизнь щедро разбрасывает вокруг нас, но мы, проходим мимо, принимая их как нечто само собой разумеющееся.

Допивая бокал красного вина и размышляя о счастье, я чувствовала, как внутри меня, где-то в груди, разливается тепло – мягкое, уютное, словно солнечный луч в холодный день. Взглянув на часы, я мысленно отсчитала десять часов назад. В Лос-Анджелесе только начиналось утро, было без пятнадцати десять. У Егора рабочий день стартовал через полчаса – идеальное время, чтобы позвонить любимому. Мне так хотелось услышать его голос, рассказать ему о том, как я скучаю, и ещё раз сказать, как безумно его люблю.

Телефон загудел, настойчиво отсчитывая гудки. К восьмому сигналу я поняла: Егор не ответит. По крайней мере, сейчас. Лёгкая тень разочарования скользнула по настроению, и часть того волшебного вечера, что только что казался таким ярким, незаметно померкла.

«Он просто занят», – подумала я, стараясь отогнать ненужные мысли.

Молодежь приходила парами или большими компаниями. Они усаживались за свободные столики и вели дружеские беседы и вскоре зал наполнился дружеским смехом, звонкими голосами и лёгким гомоном разговоров. А мне вдруг нестерпимо захотелось в свою опустевшую квартиру, где меня ждала Герда.

Глава 3

Наверное это лучшее начало года. Первая рабочая неделя пролетела также незаметно, как и новогодние каникулы. Встав пораньше, я первым делом открыла свой ноутбук. Заданий и заказов у меня не было, новых писем в социальных сетях тоже, а вот на электронной почте было одно непрочитанное сообщение.

Добрый день!

Наша команда благодарит вас за проявленный интерес к нашей редакции. Примеры ваших работ показались нам действительно увлекательными, и мы хотели бы пригласить вас на интервью.

Пожалуйста, перезвоните в рабочее время по телефонам, указанным на нашем сайте, или свяжитесь с нами по электронной почте.

С уважением,«Московские известия».

– Что ты им ответила? – спросила Ангелина, её голос звучал серьёзно, но в нём чувствовалось нетерпение.

– Я пока не знаю, что им ответить, – сказала я, натягивая джинсы и поглядывая на телефон. – В письме же написано, что звонить нужно в рабочее время. И, честно говоря, сомневаюсь, что они вообще читают рабочую почту в субботу.

– Тоже верно, – согласилась Лина. – А что ты планируешь делать?

– Я не знаю, – ответила я, и в трубке повисла пауза. – Верней знаю, что тут и думать. Я улетаю в Лос-Анджелес к Егору, он ждёт меня там, да и здесь уже практически все мосты сожжены. Поэтому, обратной дороги нет.

– Ты уверена? – спросила Лина, словно подозревая меня в чём-то.

– Конечно, уверена! – воскликнула я. – Столько сил было вложено в этот переезд. Одно только получение визы чего стоит! Я ждала встречи в посольстве почти год. Повторно я не смогу через это пройти.

– Но, может, всё-таки подумаешь? Пока ты ещё не уехала, – не унималась Ангелина. – Может, это знак, что у тебя и здесь всё не так плохо? Уезжать не обязательно. У тебя есть время всё обдумать до понедельника. Ведь это довольно престижное издание.

– Я знаю, – вздохнула я. – Но выбор уже сделан.

– Всё же подумай как следует, – настаивала она. – Какие планы на сегодня?

– Сегодня еду к родителям. Вернее, уже собираюсь, – ответила я, собирая волосы в хвост.

– Мама созвала всё семейство?

– Надеюсь нет, по крайней мере, мне было сказано, что мы посидим в узком кругу.

– Ну это понятие тоже растяжимое, особенно, если оно касается твоей семьи.

– Это да, – рассмеялась я в ответ.

На самом деле, слова Лины по поводу моей семьи были обоснованы. Всегда, когда моя мама созывала наше семейство на обед, она говорила, что никого лишнего не будет. Будут только родители и возможно заедет дедушка с бабушкой.

Пять человек – это был обязательный минимум, который неизменно собирался на маленькой кухне нашей трёхкомнатной квартиры. Впрочем, именно на такой уютный и скромный вечер я и рассчитывала, обещая маме приехать.

Переступив порог родительской квартиры, я сразу ощутила родной запах воспоминаний. Как всегда, стояла сумасшедшая суета и беготня.

– Привет, мам, привет, пап! – громко сказала я, снимая пальто и пытаясь найти место на переполненной вешалке у двери.

– Ника! – радостно воскликнула мама, появляясь из кухни и быстрыми шагами направляясь в коридор.

За ней неспешно следовал папа, откручивая крышку банки с шоколадной пастой.

– Как доехала? Быстро? – торопливо спросила мама, обнимая меня. – Ну, согласись, на метро всё-таки быстрее, да?

– Может быть, – растерянно ответила я, пытаясь подсчитать, сколько времени я затратила на дорогу в выходной день на своей малолитражке.

– Тебе как раз привыкать надо к общественному транспорту, – вставил отец, явно гордый своими знаниями. – Я читал, что в Америке все ездят на метро из-за пробок.

– Это только в Нью-Йорке, – мягко поправила его мама, будто стараясь уберечь от ошибки. – В остальных городах у всех свои машины есть. Мы же смотрели по телевизору, помнишь?

– А что с твоей машиной? – раздался голос дедушки, который вышел из гостиной, заинтересовавшись темой