Яга

Максим Вертоградский

Яга

Глава 1. Дочь

Свежий осенний ветер подхватывал густой сизый дым погребального костра, полыхающего на холме, и уносил его через реку в сторону опушки леса. Туда, в темную и тревожную чащу, с дымом уносились души умерших. Сегодня костер был необычным, на нем нашли последнее пристанище сразу двое, знахарка и ее муж гончар, вот и положили их вместе. Как будто порчу навели на все семейство, заболели все разом, а спустя десять дней оба умерли в горячке, а вот их дочь нет. Когда соседи пришли забрать умерших, она возьми и застони. Перепугала людей насмерть и показалось неладным, что пролежала она несколько дней с покойниками без признаков жизни. Звали девушку Яга, что означало “целебная”, недавно ей исполнилось пятнадцать и была она у родителей единственным ребенком. Тяжелые были роды у матери, и после рождения первенца, детей у них с мужем больше не случилось.

До болезни к Яге присматривались женихи, но пока не посватались. Она была на редкость хороша, мила и заглядывались на нее многие, а тут такое несчастье. Сразу пошел слух, что у Яги душа в мир мертвых отошла, а только телом она тут осталась, уж больно бледна, печальна и молчалива девушка стала. Ведь все знали, что в пору праздника осеннего равноденствия души живых путешествуют в чащу загробного мира, где можно остаться навсегда. Стояла теперь Яга одна у погребального костра, а соседи сторонились поодаль и обсуждали, что с ней делать. Родни у нее в городище не было, ей бы замуж, но женихи теперь как в воду канули. Мать ее ремеслу знахарства обучала, но в этом деле опыт годами набирают, а к девочке кто пойдет со своими хворями? Решили соседи пока помогать ей, подкармливать по возможности, а там видно будет, глядишь и жених появится, авось не пропадет.

***

В городище был разгар праздника Таусень. Закончилась пора жатвы, дни становились короче и солнце готовилось уступить место ночи в бесконечном цикле. С самого утра хозяйки украшали дома ветками рябины, пекли пироги с капустой и брусникой, жарили рыбу и варили хмельной мед. На площади на высоком берегу реки поставили столы с яствами, народ гулял, пел, веселился и провожал лето.

Когда стало вечереть, волхвы водрузили у капища соломенное чучело птицы и запалили его под радостные крики горожан. На ветру птица вспыхнула ярким огнем, который перекинулся на кладку бревен праздничного костра. Настала пора песен и хороводов. Когда огонь опал, самые смелые парни, а за ними и девицы прыгали через костер под одобрительные крики друзей. Скоро увядающая трава подернется инеем а потом и укроется снегом, а пока люди ловили последние теплые ночи и радовались жизни.

Яга не пошла на праздник, а наблюдала за гуляниями со двора. Она чувствовала слабость после тяжелой болезни, опустошение и горечь потери. Весь мир разом стал серым и пустым, как промозглым лесным туманом его затянуло. Может правда, что люди судачат, и умерла я? – задавалась она вопросом. Осталась только кукла глиняная, пустая и бездушная. Ей бы к людям, но теперь сторонились они, а она чувствовала себя нечистой. Поэтому лучину не зажигала и рыдала одна в темной избе.

***

Уже стемнело, вся округа пела и плясала. Из ворот одного из дворов, шатаясь и громко смеясь, вывалилась четверка молодых, богато одетых воинов из городской дружины. Они были навеселе, их лица раскраснелись от смеха и выпитого. Следуя традиции обхода богачами, хозяева уговаривали их остаться, восторженно восклицая: "Богатство-богатство, заходи еще!", а гости вторили: "Весь год тут будем!".

Покинув двор, они огляделись, и дружинник, выглядевший старше остальных, спросил:

– Господин Часлав, исполнили мы наказ батюшки вашего, все дворы обошли.

– Нет, Сухот, не все – ответил тот, кивнув в сторону темнеющей на краю села хижины Яги. Дружинники беспокойно переглянулись.

Часлав, сын воеводы городища, был назначен старшим в ритуале обхода богача. По традиции богатые горожане обходили дворы, щедро одаривая хозяев, а те в ответ угощали и поили их хмельным медом.

– Так померли там люди, одна девка осталась неприкаянная. И у той душа отлетела говорят, – сказал Сухот понизив голос.

– Да и подарки мы все раздали, – развел руками рыжий Нечай.

Часлав достал из-за пазухи небольшую глиняную склянку, расписанную цветочным узором в форме венка.

– Есть у меня еще кое-что.

– Что это? – удивились остальные.

– Власть это! Зелье древлянское из дурмана. Немало серебра отдал за него. Одну каплю в питье капнешь, станет человек весел и разговорчив, две – будет только правду говорить и соврать не сможет, три – станет рабом послушным, а четыре – умрет.

– Брешет купец! Не бывает так.

– Вот и проверим, – и Часлав направился к темной хижине.

– Что ты задумал? – окликнул его Сухот.

Часлав не ответил, а молча шел нетвердым шагом дальше. Остальные тоже потянулись за ним.

В хижине было темно, Яга не ждала гостей. Часлав постучал кулаком в дверь:

– Хозяйка, отворяй двери!

– Кто там и с чем? – отозвалась Яга как положено по праздничной традиции.

– Богатство и достаток! Пусти погостить!

Яга открыла дверь. Она была бледна растрепана и в одной домашней тунике.

– Милости просим, – пригласила она гостей испуганным голосом.

Дружинники зашли в дом. Здоровяк Ганя по-хозяйски сразу подбросил дрова в печь и раздул угли, стало светлее и теплее. Яга зажгла лучины и поставила на стол то немногое, что у нее было – кувшин простокваши и пирожки с сельского праздника.

Часлав уселся на табурет посреди дома и по-хозяйски огляделся.

– Небогато у тебя. Соседи не обижают?

– Все хорошо, господин. Помогли батюшку с матушкой похоронить. Пирогов вот принесли.

– А что, жених есть у тебя?

– Нет, в девицах я еще, – опустив глаза ответила Яга.

– Скажи, правду ли люди говорят, что душа у тебя отлетела?

Яга смутилась еще больше и переспросила:

– Так говорят, да?

– Да, говорят – ответил Часлав, задумчиво оглядывая Ягу. Ну что хозяйка, доставай чарки, и принеси воды, в горле пересохло!

Девушка поставила на стол чашки и вышла за водой, а Часлав тут же вынул склянку с зельем. Сухот, поняв, что тот задумал, ухватил его за руку:

– Стой, у тебя же свадьба завтра – прошептал он.

– Так то завтра, – отмахнулся Часлав и отмерил три капли в одну из чарок.

Остальные притихли и с любопытством следили за происходящим.

– Ну что застыли? Ганя, наливай меду! – скомандовал Часлав.

Ганя откупорил уже изрядно початый мех и разлил мед, а тут и Яга вернулась с кувшином. Гости подняли чарки, и Часлав указал Яге на её напиток.

– Отпразднуем же солнцеворот! Да пребудет богатство и достаток в этом доме! Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна! – все выпили, с ними выпила и Яга.

Гости были сыты, но для порядку взяли по куску пирога и закусили, поглядывая на хозяйку. А она почувствовала недомогание, бросило ее в жар, а потом в холод, помутнело в глазах и силы оставили, села она на лавку у печи и обмякла.

– Девица, слышишь меня? – окликнул ее Часлав.

– Слышу, господин, – тихо отозвалась она.

– Раздевайся, – приказал Часлав.

Яга вяло поднялась, противиться приказу не было сил. Задрала подол, стянула тунику и оказалась совершенно нагая. Стояла она покорно опустив руки, а дружинники восхищенно ахнули и залюбовались. Отблески пламени играли на ее ровной светлой коже, округлостях бедер и высокой груди.

– Часлав, одумайся! – в третий раз одернул его Сухот, но тот уже не слышал.

– Садись ко мне и целуй в губы, – Часлав похлопал себя по ляжкам. Яга села и покорно поцеловала его.

– Ну-ка, раздвинь коленки, погляжу что там у тебя!

***

Яга очнулась только к обеду следующего дня. Лежала она раскинувшись на полатях и была не одета, смятая туника валялась в углу, а на столе грязные чашки и остатки пирога. Она со стоном поднялась, но голова закружилась, ее замутило и вырвало. Помнила она только, что сын воеводы с дружинниками заходили накануне. В избе до сих пор стоял кислый запах потных мужских тел. Чуяла она как окутал этот запах все вокруг, и она сама пропиталась им насквозь. Тело ломило, но особенно там, в женской части. Яга осмотрела себя, следы на постели и с ужасом поняла, что случилось ночью. Чувство стыда затопило горячей волной, она закрыла лицо руками и просидела так довольно долго, не понимая как теперь быть. Рассудив, решила молчать, надеясь что не понесет она теперь от дружинников, и не пойдут слухи меж людей.

Но слухи пошли. На другом конце городища гуляли широкую свадьбу – женился Часлав. Выпито было немало, и языки у его дружинников не держались за зубами. Так и подмывало обсуждать события прошлой ночи, как они развлекались со знахаркиной дочкой. Про зелье умолчали, выходило, что сама она была не против провести с ними время.

***

Когда у Яги первый раз не пришли месячные, она не обратила внимания. Но когда живот стал расти, поняла, что понесла.

Настала зима и устроилась Яга в дом старейшины пряхой, чтобы как-то прокормиться. Другие пряхи ее сторонились, за глаза осуждали и считали гулящей. Был момент думала она даже руки на себя наложить, но шевельнулся ребеночек под сердцем, пихнул в бок и почувствовала она вдруг как оживает душа и радуется. И стало не важно ей ничего, кроме ожидания своего первенца.

Зима пролетела, весна и лето настали. Живот рос, приближался срок рожать. Из людей только глухая бабка-повитуха, жившая у старейшины, помогала Яге. То щи принесёт, то капусты или хлеба кусок.

***

Накануне духова дня копалась Яга в огороде как прихватило у нее низ живота, вода по ногам пошла, поняла она что рожает. Ждала Яга этот день, кажется, всю жизнь, представляла, как все случится, а когда началось, то почему-то испугалась. Поставила горшок с водой в печь греться, достала запасенные тряпки и легла на полати в ожидании родов. К вечеру заглянула к ней бабка-повитуха и как раз вовремя. Вскоре закричал младенец – мальчик родился. Не успела повитуха омыть ребёнка, пуповину завязать, как прибежали дружинники за ней – у Златы, жены Часлава, тоже роды начались.

***

Выгнали бабы всех мужиков из дома воеводы во двор, а сами остались роженице помогать. К полуночи родился у Часлава мальчик, Всеслав. Поздравили его Ганя и Нечай, ждавшие во дворе. И тут Ганя заметил:

– Яга сегодня тоже мальчика родила. Видели мы, когда повитуху искали.

– Говорят люди, что от тебя она понесла, – обратился Нейчай к Чаславу. Будет теперь расти ублюдок и нож точить на тебя.

Часлав помрачнел, задумался, отвел друзей в сторонку и тихо сказал:

– Вы вот что сделайте. Идите к ее дому, двери подоприте бочкой да ставни заприте снаружи. Соломы засмолите, накидайте под дверью и окном и подожгите. Только смотрите, чтобы не увидели вас. Впрочем, время позднее и темное.

– Нехорошо это, господин, – ответил Ганя

– А с чего ты взял, что он на меня нож точить будет? Вы оба с ней тоже были – заметил Часлав.

Дружинники переглянулись и тихо исчезли в темноте ночи.

***

Яга лежала на полатях, в печке теплился огонь, а у груди ворочался младенец. Она чувствовала себя счастливой как никогда раньше. Весь мир сосредоточился вокруг малыша, не могла на него наглядеться. Но усталость взяла свое, и она крепко уснула.

***

Проснулась Яга от удушья, открыла глаза и тяжело закашлялась, вся изба была полна едкого дыма. Она вскочила в чем была, схватила младенца, завернутого в пеленки, и метнулась к двери, толкнула, но дверь не шелохнулась. Ударила еще и еще, ногой, плечом навалилась, – все без толку. К окну побежала, толкнула ставни, и они не поддались, как забиты наглухо. В панике начала Яга кричать и колотить в ставни, но только руки в кровь сбила. Через щели проглядывали языки пламени, горела изба, горела сильно. Душил девушку кашель, в глазах темнеть начало.

Перестала она колотиться как птица в клетке, села с младенцем на пол, попробовала успокоиться и подумать. Вспомнив про чердак, она встала и, вслепую пробираясь сквозь дым, нашла лестницу, приставила к стене и начала карабкаться наверх, держа младенца в одной руке. На чердаке её встретил огонь, который уже вовсю пожирал крышу. Внезапно бревна избы затрещали и с ужасным скрипом обрушились, увлекая её и младенца вниз, под охапку горящих обломков. Ударившись об пол, она потеряла сознание, выпустив ребёнка из рук.

Очнулась Яга от нестерпимой боли и жара. Её тело горело, левую ногу придавило толстое бревно, платье вспыхивало и тлело, а кожа покрывалась волдырями и источала запах горелого мяса. Яга из последних сил со стоном выбралась из-под горящего бревна и окинула взглядом остатки избы. Всё вокруг было охвачено пламенем, но сквозь обвалившуюся стену светлела кромка утреннего неба. Под горящими досками она углядела сверток с ребенком, разбрасывая огонь руками, выхватила малыша и сбила огонь с пеленок. Накрылась покрывалом и, набрав побольше воздуха в грудь, ринулась через пламя в образовавшийся в стене проход.

Вырвавшись наружу, Яга прокашлялась и оглянулась. Изба горела и гудела как погребальный костер. Увидела она подпертую бочкой дверь и все поняла. Из последних сил, хромая на обгоревшую ногу, прижимая к груди младенца, пошла она к кромке леса, где протекал небольшой ручей. Светало. Обрушилась наконец изба, и устремились в утреннее небо тысячи искр, смешиваясь с бледными звездами.

***

У ручья повалилась Яга без сил, умыла холодной водой лицо и развернула пеленки. Младенец лежал неподвижный и синий. Яга остолбенела, не веря глазам, взяла на руки и приложила ухо к его груди. Тихо, сердце не билось. Мертвый он был и холодный.

Положила она младенца обратно на пеленки, схватилась за голову и закричала. Кричала она страшно, истошно, древним звериным криком. Кричала Яга на разрыв, пока голос не охрип, и кричала она дальше, когда уже кричать не могла, а кровь горлом пошла. Упала потом наземь без сил подле мертвого младенца и забылась.

***

Очнулась Яга когда рассвело, открыла глаза и лежала глядя в синее небо, не понимая почему и зачем до сих пор жива. На четвереньках доползла она до ручья, руками выкопала во влажной глине могилку, положила туда младенца, засыпала и привалила камень сверху.

Увидев отражение в воде, Яга себя не узнала – вся в грязи и саже, шея и щека пошла пузырями ожогов, а обгоревшие волосы прорезали белые пряди седых волос. Встав в полный рост, посмотрела она на городище вдали и показалось оно ей безобразным. Кривые и душные избы, в которых кряхтели и смердели жестокие люди. Шумные и суетные дети, без толку бегающие по улицам за собаками, похотливые дружинники, заносчивые волхвы с их идолами. Все это казалось теперь отвратительным и чуждым. И если уж выбирать смерть, то лучше в лесу, чем там, с ними. Развернувшись спиной к городищу, она накинула обгоревшее покрывало на плечи и захромала в лес.

В тени деревьев она привалилась к огромному дубу, мысли путались, тело горело от ушибов и ожогов, трясло от озноба. Яга снова провалилась в забытье.

Глава 2. Невеста

Яга очнулась от ощущения, что кто-то пристально смотрит на нее. Вечерело. "Значит пролежала я под дубом весь день, или больше" – пронеслось в голове, когда она попыталась подняться. Мучимая жаждой, она доковыляла до ручья, зачерпнула немного воды и вдруг заметила волка. Матерый и лобастый, он молчаливо наблюдал за ней все это время. Когда-то его вид мог бы вселить в нее страх, но сейчас она ощущала лишь любопытство. “Ты ли смерть моя?” – хотела спросить Яга, но из горла вырвались лишь хрипы. Она протянула руку, но волк лишь фыркнул, вильнул хвостом и растворился в чаще, как и не было его. И показалось Яге, что пригласил ее волк, разрешил в лес войти.

Она пошла вверх по течению ручья и вскоре наткнулась на поляну, усыпанную земляникой. Поев ягод, она заметила календулу и принялась жевать цветы и плевать их на ожоги. Кожа на ноге покрылась багровой коркой, местами потрескавшейся, из трещин сочилась сукровица. Эта процедура отняла у нее все силы, и Яга снова провалилась в забытье.

***

Сквозь беспокойный сон ей почудилось, что кто-то лизнул ей щеку. Открыв глаза, Яга увидела черного волчонка с удивительными голубыми глазами. Увидев, что она очнулась, волчонок отпрянул, но не убежал. Яга протянула руку, волчонок осторожно ее понюхал, тявкнул и побежал через поляну. И тут Яга заметила волчью стаю, расположившуюся на поляне. Одни из них спали, другие играли, третьи чистили шерсть. Волки были сыты и до Яги им не было дела.

Прошел день, за ним другой, осталась Яга рядом со стаей. Волки если и уходили, то всегда возвращались. Яга понемногу начала ходить опираясь на палку и стараясь не тревожить ногу. Пила воду из ручья, искала сыроежки и подосиновики, ковыряла корни лопуха, ела ягоды костяники и черники. Чувствовала она себя возле волчьей стаи в безопасности. Казалось, что хоть и не приняли они ее к себе, но присматривают и в обиду не дадут. До поры до времени так и было, но однажды все изменилось.

***

Была середина лета, днем на поляне солнце изрядно припекало, и Яга укрывалась в тени у ручья. Прибежали волки и беспокойно засуетились по поляне, матерый вожак подбежал к Яге, посмотрел прямо в глаза, коротко рыкнул, развернулся и опять глянул на Ягу. Она поняла, что зовет ее волк, взяла палку, поднялась и, хромая, пошла за волком, тот бежал впереди, останавливаясь и поглядывая на Ягу, другие волки бежали следом.

Долго шли они по звериной тропе, Яга начала уставать с непривычки, останавливалась перевести дух, а звери ее терпеливо ждали. Вдалеке послышалось жалобное скуление, волки побежали быстрее, и увидела Яга наконец, куда они ее привели. Тропу перегородила волчья яма. Яга подошла к краю ямы, заглянула вниз и увидела черного волчонка, сидящего меж острых кольев. Смотрел он на нее голубыми глазенками и скулил, задняя лапа окровавлена, при падении распорол ее о колья, но жив он был и больше напуган. Волки окружили яму, подвывали и смотрели на Ягу с надеждой.

Девушка огляделась, как же помочь волчонку? Яма была глубокая, выше ее роста, если спрыгнуть уже не выберешься. Неподалеку увидела она березовое бревно, попробовала поднять, но бревно было тяжелым, еле оторвала его от земли. Понемногу, пользуясь палкой как рычагом, подкатила Яга бревно, столкнула одним концом вниз и уперла в дно ямы. Позвала она волчонка, тот вильнул хвостом, попробовал влезть на бревно, но соскользнули лапы. Карабкался волчонок по бревну, но ничего не выходило – соскальзывал и падал. Другие волки скулили и бегали вокруг. Походила она вокруг ямы, осмотрелась и увидела неподалеку в ельнике лестницу, незаметно прислоненную к стволу.

Яга спустила лестницу в яму, и сама слезла вниз.

– Не бойся, – шепотом сказала она волчонку и погладила его. Тот лизнул ей руку и покорно ждал.

Яга подняла волчонка, прижала к себе, и, схватившись за лестницу, полезла вверх. Лестница скрипела, внизу ощетинились колья, волчонок затих на руках. Выбравшись, Яга отпустила его. Волки окружили волчонка, радостно виляя хвостами.

***

Яга вернулась к ручью одна, волки ушли на охоту и появились только вечером. Матерый вожак, увидев Ягу, подбежал к ней и отрыгнул под ноги кусок мяса. Яга поклонилась волку, взяла мясо и промыла его в ручье. В стороне от волков она развела огонь, пожарила мясо, и поела. Приятное чувство сытости разлилось по телу впервые за долгое время. Волки поглядывали на костер, не подходили, но и не боялись. Яга задремала у костра и вдруг почувствовала, что рядом еще кто-то есть. Открыв глаза, она увидела черного волчонка, который свернулся у ее ног, вытянув мордочку. Она погладила его по голове:

– Инай, Инай, – прошептала Яга, дав волчонку имя.

С тех пор серые волки приняли ее к себе в стаю.

***

День за днем волки уходили глубже в лес, и Яга следовала за ними вдоль ручья, опираясь на посох. Лес становился все темнее, а ручей превратился в небольшую речушку. Инай убегал со стаей, но часто возвращался к Яге, бывало приносил мясо в зубах и спал рядом с ней.

***

Пробираясь по лесу вдоль реки, неожиданно вышла Яга к широкому озеру с болотистыми берегами, поросшими камышом, ивами и ольхой. На деревьях вокруг озера гнездились иволги и дрозды, утки стайкой расположились у берега, а в воде плескалась рыба. Посреди озера виднелся небольшой островок с двумя высоченными ясенями, которые сплелись раскидистыми кронами. Казалось, что стоит дерево двумя стволами-ногами прямо посреди озера.

От удивительного зрелища Ягу отвлек короткий глухой рык. Она обернулась и увидела, как из тени деревьев появился огромный бурый медведь. Он вытянул морду в сторону Яги, жадно втягивая воздух и косолапя, направился прямо на нее, пригнув голову к земле. Пятясь, она отступала к воде, ощущая, как зверь готовится к решающему рывку. Медведь пока не бежал, но видела и чувствовала Яга что намеревается он ее задрать. Не выдержав, бросилась она убегать, прыгая по болотным кочкам, медведь ринулся за ней галопом. Прыгнула она на одну кочку, другую и затем на огромный пень заскочила. Пень качнулся и поплыл как пробка по воде. А медведь уже был рядом, шлепая лапами по воде, он почти схватил Ягу. Толкнулась она изо всех сил посохом и отплыл пень от берега. Прыгнул медведь вслед, разрезав когтистой лапой воздух, но промахнулся и с головой в воду нырнул, пустив изрядную волну. Толкнулась Яга еще раз, погрузив посох глубже в воду и стала удаляться от берега, стараясь уйти как можно дальше. Медведь вынырнул, встряхнув головой, разочарованно глянул ей вслед и выбрался обратно на берег.