Жестокое лето

Мне теперь и правда не терпится заняться свадьбой Мелани, она ведь явно совсем не такая, как пишут в этих дурацких статьях. Эбби была права. Не стоило мне…

– Я думала, он никогда не уйдет, – измученным тоном произносит Мелани и плюхается на отцовское место.

И, обернувшись, я вижу перед собой совершенно другого человека. Улыбка растаяла, нежное выражение с лица исчезло, черты проступили резче.

Я молча перевожу взгляд на ее дочь, та тоже щурится с какой-то чертовщинкой во взгляде.

Ой-ой-ой!

– Здесь все, чего я хочу, – Мелани стучит ноготком с французским маникюром по голубой папке, которая словно издевается надо мной. – Бюджет неограничен, все должно быть идеально. В конце концов, я же выхожу за Сент-Джорджа.

Я растерянно моргаю.

Моргаю и моргаю, пока до меня не доходит, что она рассчитывала меня ужаснуть.

Но я такой тип людей знаю, не дождется!

Я указываю рукой на папку.

– Прекрасно, не терпится посмотреть, что вы там собрали, и придумать, как нам состряпать из этого главное событие лета, – произношу я уверенно, дружелюбно, но в то же время по-деловому.

Мелани таращится на меня, кажется, целую вечность, а потом едва заметно одобрительно кивает и придвигает ко мне проклятую папку.

– На первых нескольких страницах вы найдете все, что должно быть готово к пятнице.

Похоже, недолго мне здесь работать. Открыв папку, вижу набранный самым мелким шрифтом длиннющий список.

Не меньше семидесяти пунктов.

Черт!

Черт, черт, черт…

От напряжения перед глазами все плывет, в горле встает комок. Я прячу руку под стол и большим пальцем по очереди стучу по подушечкам других, концентрируюсь на движении и наконец, справившись с приступом паники, возвращаюсь обратно в кабинет.

– Немедленно этим займусь. Можно уточнить пятнадцатый пункт? – Я веду пальцем по списку и останавливаюсь на первой попавшейся строчке. Если я не задам ни одного вопроса, меня не станут принимать тут всерьез. – У вас тут написано «текстиль кремового цвета». Вы какой оттенок имеете в виду, теплый или холодный?

Тут она едва заметно меняется в лице.

Я еще не окончательно расположила ее к себе, но впечатление уже произвела.

Сдала первый ее экзамен. Какая ирония!

– Холодный, – произносит она, поджимая губы.

Обычно люди выбирают теплый желтоватый оттенок. Холодный кремовый найти трудно, нужно специально заказывать.

Значит, я правильно догадалась.

Каждый пункт списка – это экзамен.

Все они, начиная с того, где говорится, что к алтарю она должна идти под аккомпанемент струнного квартета, придуманы для того, чтобы определить, достойна ли я планировать ее свадьбу.

По усмешке Мелани сразу ясно, она думает, я не справлюсь, как и все предыдущие организаторы. Четыре свадебных распорядителя?

Это игра под названием «Как сильно придется мучить и унижать ее, чтобы она сломалась».

Им же неизвестно, что я сама умею быть непробиваемой и хитрой. Кожа у меня толстая, а как общаться с противными девчонками и платить им той же монетой, меня в свое время мама научила.

– К кому мне обращаться, если у меня возникнут еще вопросы? – интересуюсь я.

– К Оливии. И моей ассистентке Корнелии. На третьей странице указан ее телефон и электронная почта.

Значит, нужно фиксировать все детали подготовки в электронной переписке. Все подтверждения, все соглашения, на которые после можно будет сослаться. Пускай Мелани Кинкейд адская невеста, меня сожрать она еще не пробовала.

– Справитесь к пятнице? – Мелани вскидывает бровь. – Не знаю, в курсе ли вы, но последний мой свадебный распорядитель ни с того ни с сего развернулся и ушел. Так непрофессионально.

Почему бы это? – думаю я. – Может, потому что ты адская невеста?

– Мам, – Оливия, кажется, раздражена.

Интересно.

Очень интересно!

– Оливия, она либо справится, либо нет. Раз уж ты решила заняться пиаром, пора понять: люди судят, что ты за человек, по тому, на что ты способен. Портфолио и рекомендации ничего не значат, если не можешь выполнить задачу в срок.

Оливия открывает рот, чтобы возразить, и я почему-то проникаюсь к ней симпатией. Возможно, мы подружимся, я возьму ее под крыло и обучу всему, что знаю.

– Вы совершенно правы, Мелани. С нетерпением жду возможности проявить себя. И ужасно хочу поработать с вами, Оливия.

По выражению лица Мелани понимаю, что этот раунд я выиграла.

5

Ками

Я успеваю записать еще пару пожеланий Мелани, прежде чем та упархивает на какую-то встречу, договариваюсь завтра встретиться с Джин, забрать у нее компьютер и ключи и наконец спускаюсь по лестнице в лобби.

Снова улыбаюсь Дженис, и снова она заговаривает со мной первая:

– Как все прошло?

– Я познакомилась с мистером Кинкейдом, его дочерью и внучкой.

Она открывает было рот, чтобы что-то сказать, но в итоге решает промолчать.

– Дженис, верно? Тебя так зовут?

Я киваю на ее бейдж, а она закатывает глаза.

– Ага, мать дала мне имя типичной пожилой белой леди, ни за что ей этого не прощу. Пожалуйста, зови меня Сиси.

– Поняла, – улыбаюсь я. – Я Ками.

Она тоже улыбается, потом выходит из-за стойки со связкой ключей.

– Что ж, Ками, готова увидеть свой дом на это лето?

Сиси мне нравится. Такая веселая, озорная и довольная, прямо помесь Эбби и Кэт. Почему-то с ней мне становится легче. Словно я нашла человека, который поддержит меня в эти пять предположительно самых безумных месяцев моей жизни.

– Я не спешу, если ты занята…

– Да брось, я всегда рада сбежать со своего поста. Подожди только, позову Глена. Твои вещи в машине? – я непонимающе смотрю на нее. – Ну сумки? Цацки, одежда? Ты же взяла их с собой? Я так поняла, что ты… намерена у нас поселиться, – Сиси ворошит бумаги на столе. – Джин сказала проследить, чтобы горничная подготовила двадцать девятый номер, но, может, я перепутала…

– Нет-нет, я действительно буду жить там. Но звать никого не нужно. Я сама…

– Нет, Глен тебе поможет. Поверь, это входит в его обязанности. ГЛЕН!!! – орет она, на крик выбегает уже знакомый мне парень и сердито таращится на Сиси. – За работу! Нужно помочь Ками перенести вещи в ее новое жилище.

Она произносит это так, будто мы старые друзья.

– Ты что, сама не можешь?

Сиси, закатив глаза, вздыхает.

– Я женщина, у меня слабые хрупкие ручки, а ты огромный могучий мужик.

Теперь очередь Глена закатывать глаза, а Сиси лишь мило улыбается.

– Чемодан совсем не большой. Я…

На этот раз меня перебивает Глен:

– Мы с Сиси просто прикалываемся. Не переживай, сейчас все сделаем, а Кэрол пока подежурит на ресепшене. – Он берет старый проводной телефон и звонит кому-то, видимо, Кэрол.

Какое все же странное место.

Однако десять минут спустя мои вещи уже лежат на тележке, а мы втроем едем на лифте. Теперь у меня есть ключ-карта, с помощью которой можно попасть на закрытые этажи, где находятся мой кабинет и апартаменты, а еще самая полная информация о ресторане, кофейне, киосках с соком и прочих удобствах.

– Значит, встреча прошла хорошо? – дружелюбно спрашивает Сиси.

– Да. Неплохо… Очень… информативно.

Звучит неплохо. Очень политкорректный ответ.

– Мелани сильно выпендривалась? – спрашивает Глен, а Сиси, развернувшись, шлепает его по животу. – О-о-ой, Дженис, какого хрена?

Она снова его шлепает.

– Это за то, что назвал меня Дженис. А первый был за то, что ты такая вредина. Прекрати! Ты ее отпугнешь, а мне она уже понравилась.

– Я просто спросил. – Глен смотрит на нее, как потерявшийся щеночек – одновременно мило и жалобно.

Сиси же улыбается так, что сразу ясно, она считает его очень милым.

– Все прошло нормально. Мелани показалась мне довольно… требовательной.

Глен, фыркнув, прикусывает губы и округляет глаза.

– Требовательной. Это… еще мягко сказано, – замечает Сиси.

Тут двери лифта открываются, и она быстро идет вперед. Я стою в растерянности, но она, оглянувшись через плечо, жестом зовет меня следовать за ней, и я слушаюсь.

– Не переживай, Глен займется тележкой. – Я догоняю Сиси и стараюсь больше не отставать. – Мелани приезжает сюда каждое лето, сколько я себя помню. Как-то раз она переспала с местным парнем, залетела и… Оливию ты видела.

– Видела. Она какая-то… тихая.

Сиси корчит гримасу, и я понимаю, что на эту тему она распространяться не станет.

– Временами да. – Вставив карту в аппарат на двери с золотыми цифрами 29, она поворачивает ручку и открывает номер. – С близнецами ты не познакомилась, но рано или поздно они объявятся.

– Ага, мы вроде завтра вместе обедаем. А кто такие близнецы?

– Мелани выходит за технологического магната Хаксли Сент-Джорджа. У него дочери-близнецы, Стейси и Лейси[3]. Только не спрашивай, как их имена пишутся. Поверь мне, ты не хочешь этого знать.

Вообще-то хочу, но спрашивать не буду.

– Обе просто дьяволицы во плоти. Три года назад, когда Мелани начала встречаться с их отцом, они стали ездить сюда. При этом ненавидят «Приморский клуб», но все равно проводят тут каждое лето и постоянно ворчат, как все ужасно.

И вот мы входим в мое новое жилище. Такого я точно не ожидала! Кажется, я попала в уменьшенную копию апартаментов Дэмиена – в центре комнаты стоит огромная кровать, застеленная пышным белым постельным бельем, в углу – уютное зеленое кресло. Комод, журнальный столик и изголовье кровати сделаны из темного дерева в тон полу, а все остальное в комнате белоснежное. Вывернув шею, вижу кухонный уголок и приличного размера ванную, а потом замечаю гигантское окно возле кровати.

Вид на океан!

Господи, одно это стоит того, чтобы возиться с безумной свадьбой Мелани.

– Близнецы…

Сиси оглядывается. Глен заталкивает в номер тележку с багажом и закрывает за собой дверь.

– … чокнутые, как и весь змеиный клубок.

– Змеиный клубок? – Я стаскиваю с тележки сумку.

– Приморский змеиный клубок – так местные и персонал клуба называют близнецов и их прихвостней. Их обычно набирается человек десять, в зависимости от того, со сколькими у близнецов сейчас хорошие отношения, – отвечает Сиси, запрыгнув на кровать и растянувшись на пружинящем матрасе.

– И все они… плохие? – спрашиваю я и прикусываю губу.

Сиси успевает ответить раньше Глена.

– Как и в любой компании, там не все жуткие, есть относительно нормальные ребята. Близнецы приезжают сюда четвертое лето подряд, и они хуже всех. Подожди, – осекшись, Сиси смотрит на меня в панике. – Это же останется между нами, да?

Сиси явно внезапно вспомнила, что мы только что познакомились, я ей пока не друг и в любой момент могу настучать.

– Ты хороший человек, – улыбаюсь я. – Я знаю такой тип. И уж лучше мне обо всем расскажет кто-то из персонала, чем я после столкнусь с неприятными сюрпризами.

Она вздыхает с облегчением.

– Сиси, она мне нравится.

– Мне тоже, – кивает Сиси и объясняет: – Каждый год близнецы выбирают жертву и принимаются терроризировать ее. – Я слушаю ее с вытаращенными глазами. – Настоящую травлю устраивают. Хамят, пускают сплетни, делают всякие гадости.

– Четыре года назад они напали на Си… – Глен осекается. – Прости.

Сиси, вздохнув, качает головой.

– Да, в одно лето они выбрали мишенью меня. Долго рассказывать, но мы с Оливией обе выросли на острове, с детства дружили. В то лето она приехала сюда вместе с близнецами и… Почему-то они решили ополчиться против меня.

– Господи, какой ужас, – отзываюсь я.

– Все нормально. Правда. Сто лет прошло, они давно уже переключились на более крупную и интересную рыбу. Если честно, мы все ждем этой свадьбы, ведь если Мелани станет законной супругой, вряд ли она продолжит все лето ошиваться в «Приморском клубе», а значит, и близнецы отсюда свалят, – Сиси разворачивает лежащую на покрывале мятную конфетку и сует ее в рот. – Так что мы все заинтересованы в том, чтобы свадьба прошла как по маслу. Ни на что не намекаю, – усмехается она.

– Я так и поняла.

– Не хочу мешать вам сплетничать, девушки, но куда мне положить эти сумки? Кэрол нельзя надолго оставлять на ресепшен, – бросает Глен, и мы все принимаемся стаскивать с тележки багаж.

– А где лучше всего покупать продукты? – спрашиваю я Сиси, когда мы возвращаемся в лобби.

Мне выделили парковочное место, так что нужно переставить машину и, наверное, купить домой еды.

– На острове есть продуктовый, но он так себе. Если нужен большой выбор, лучше переехать через мост. Но здесь много хороших ресторанов, а тот, что у бассейна, для тебя бесплатный. Внизу кафе, средненькое, но жить можно, – Сиси показывает мне все эти места на карте.

Конечно, продукты мне нужны, но ехать в магазин теперь кажется не лучшей идеей, кафе и ресторан в клубе тоже меня не прельщают. Я слишком устала, чтобы отправляться за покупками, а потом готовить, и слишком перенервничала, чтобы есть в заведении, где нужно быть всегда начеку на случай появления потенциального клиента.

Я мысленно составляю список дел на завтра, чувствуя, как в кости просачивается усталость от неожиданно долгого дня. Дело даже не в том, что я плохо спала и все еще немного страдаю от похмелья. Теперь, когда самое сложное позади, я вспоминаю, что мне утром говорили Кэт и Эбби, и пытаюсь понять, как последовать их совету.

– Через дорогу есть «Рыбалка», небольшой бар, уже сто лет на острове работает. Там подают всякие блюда на гриле и самые разные напитки. Обычно туда ходят местные, но летом и туристы заглядывают, – понимающе улыбается Сиси, догадавшись, что мне не хочется пересекаться с клиентами и работодателями. – Не переживай, члены «Приморского клуба» там бывают редко.

Я тоже улыбаюсь.

– Спасибо.

Стоит ли говорить, что мне совершенно не хочется ужинать в баре, где я вчера напилась вдрабадан?

– Нам обязательно нужно вместе затусить. Только не сегодня, у меня рабочий день, а у тебя, по правде говоря, совершенно измученный вид, – Сиси корчит гримасу, видно, переживает, что я обижусь, но я лишь смеюсь, потому что это правда. Сиси берет со столика блокнот с логотипом клуба и что-то пишет в нем. – Вот мой номер. Напиши попозже, я твой тоже сохраню, будем на связи.

– Спасибо. Очень… мило. Я здесь никого не знаю, так что друг мне совсем не помешает.

Звучит довольно странно и очень для меня не характерно, но, может, так и надо? Просто взять, выйти из зоны комфорта и начать общаться?

Сиси, по-доброму улыбнувшись, отвечает:

– Ты на вид очень классная. Надеюсь, у тебя все получится с Мелани, клубом и клубком. Не позволяй им себя запугать, ладно?

И я понимаю, что она мне нравится.

– Не волнуйся. Я с такими много общалась. Меня голыми руками не возьмешь, – дружелюбно отвечаю я.

– Очень рада. – На стойке звонит телефон, и Сиси, похоже, готова швырнуть его об стену. – Что ж, надо ответить. Увидимся.

– Ага, – улыбнувшись, я выхожу из здания навстречу солнцу и соленому ветру.

6

Ками

Выходя из «Приморского клуба», ты словно покидаешь волшебную страну и возвращаешься в реальность.

Остров интересен тем, что до Дня памяти тут относительно пустынно, все заведения готовятся к празднику и наплыву гостей, а обычные люди работают и живут привычной жизнью.

Как же резко все это контрастирует с фешенебельным «Приморским клубом».

Мне тут нравится.

Очень нравится.

«Приморский клуб» – этакий спектакль, я всего день в нем провела и уже поняла, что маску тут снимать не рекомендуется ни при каких обстоятельствах. Но вот я выхожу на улицу и… чувствую себя как дома.

Правда, пока я стою на перекрестке перед «Рыбалкой», поворачивая голову то вправо, то влево, мне все мерещится, что я совершаю огромную ошибку.

Не стоит мне уходить из безопасного места, пересекать дорогу и выставлять себя идиоткой.

И уж точно, блин, не стоит соваться в бар.

Могла бы просто позвонить, дать им номер кредитки, оставить гигантские чаевые и никогда, никогда не переступать порог этого заведения.

И все же…

Есть-то хочется. Или, вернее сказать, вот-вот захочется, а картошка вчера мне безумно понравилась, к тому же другого кафе поблизости я не знаю, да и вчерашний счет надо оплатить.

Войдя в помещение, я сразу вспоминаю, почему поужинать здесь было бы так классно. Правда, если за прилавком окажется тот же бармен, я уж лучше закажу еду навынос. Свет в маленьком, но чистом баре приглушенный, а пахнет тут умопомрачительно. В задней части зала расположена барная стойка, окно кухни и дверь с надписью «офис», в передней же части расставлены маленькие высокие столики.

Решив поскорее со всем разделаться, я прохожу в зал и сажусь за столик. Оглянувшись, понимаю, что официант работает тот же, что и вчера, а бармена, похоже, нет. Немного успокоившись, жду, когда ко мне кто-нибудь подойдет. А пока беру потрепанное меню и читаю под доносящуюся из колонок музыку. Здесь все совсем не так, как в клубе: вместо сдержанности и натянутых улыбок – свободная одежда, расслабленный хохот и запах жареной еды.

Я словно вернулась в зону комфорта, по которой, как оказалось, жутко скучала.

Забавно, ведь подружки прямо-таки требовали, чтобы я из нее вышла.

– Мое любимое блюдо – корзина креветок.

Стоит мне услышать этот голос, как в животе что-то обрывается. Подняв голову, вижу, что у стойки стоит мужчина и улыбается мне.

Улыбка у него в самом деле классная, даже сейчас, когда я не пьяна и меня не подначивают подружки.

Кэт сказала бы, что человек, который так улыбается, точно отлично жарит блинчики и крепко обнимает. А Эбби возразила бы, что парень с такой улыбкой определенно знает, куда девать руки.

Вернее, это заметила бы новая Эбби – та, что уверена в себе и регулярно получает оргазмы.

– Корзина креветок? – я вскидываю бровь.

– Ага. Жареные креветки, гора картошки фри и пара хашпаппи[4].

Он улыбается шире, и тут я вспоминаю про ямочки.

Чертовы ямочки!

Видно, когда боги создавали этого великолепного мужчину с не слишком длинными, но и не слишком короткими светло-каштановыми волосами, ослепительной улыбкой и охрененно широкими плечами, они взглянули на свое творение и задумались, чего же ему не хватает.

Ну конечно! Ямочек!

Добавим ему ямочки, чтобы парень уж точно собрал за свою жизнь огромную коллекцию женских трусиков.

– Ладно. Ее и возьму.

Он одобрительно улыбается, и почему-то меня это цепляет.

Аж в жар кидает при мысли, что я заработала одобрение этого мужчины.

Нет-нет-нет, Ками! Ты пришла по делу. Поужинать, оплатить счет и отправиться спать.

– Утром, наверно, тяжко было? – он что-то набирает на планшете, а потом снова поднимает глаза на меня и облокачивается о стойку.

Черт!

А я-то надеялась, он меня не узнал.

– Ну да, неважно. А еще хуже стало, когда оказалось, что подружки не оплатили счет, и мне придется вернуться сюда после вчерашнего позорища.

Лицо его на мгновение вытягивается, а потом на щеках снова проступают проклятые дурацкие ямочки.

– Что ж, вы все трое вчера перебрали. А где подружки сегодня?

– Вернулись домой. Они приезжали только, чтобы помочь мне устроиться.

– И где же их дом?

– В городе. А меня на лето пригласили на работу в «Приморский клуб».

– Ага, помню, вы говорили.

Я натянуто улыбаюсь.

– Так как мы поступим? Мне сейчас оплатить вчерашний счет или после, вместе с новым?

На его щеках снова показываются ямочки.

– Давай заключим сделку.

– Сделку?

– Ты расскажешь, что творится у тебя в голове, а я забуду про счет.

– Что?

– Расскажешь, почему у тебя такой напряженный вид, а со счетом я разберусь.

– Но я могу заплатить.

Одна мысль о том, чтобы еще больше открыться этому незнакомому парню, приводит меня в ужас.

– Знаю.

– Тогда почему хочешь закрыть его?

Вздохнув, парень снова облокачивается о стойку и смотрит мне прямо в глаза.

– Из-за твоего вида.

– А что с моим видом?

– Я давным-давно тут работаю. И этот взгляд мне знаком.

– Да что за взгляд? – я растерянно улыбаюсь.

– Ты чем-то озадачена.

Я улыбаюсь шире, ведь это правда, а учитывая, что я, как мне казалось, неплохо умею производить определенное впечатление, он вообще молодец.

– Ты прямо профессионал!

– В курсе, – ухмыляется он. – Что тебе налить, прежде чем ты начнешь изливать мне душу?

Я вообще-то терпеть не могу, когда бармены пытаются разговорить клиентов, но тут мои губы сами растягиваются в улыбке.

Наверное, все дело в ямочках.

– Апероль-шприц, – наконец выдаю я.

Ямочки исчезают, бармен качает головой.

– Прости, детка. Ты же в заштатном баре. У нас тут модных коктейлей не подают. Только крепкий алкоголь, пиво, белое и красное вино.

Можно было догадаться, но попытаться стоило.

– Тогда белое вино.

После вчерашнего крепкое мне пить точно не стоит, даже если очень хочется. Бармен, очевидно догадавшись, что на самом деле я мечтаю о чем-то посерьезнее, качает головой, но не спорит. Нажимает что-то на планшете – наверное, вносит мой заказ в базу, а потом наливает белого вина в большой бокал.

– Выкладывай, – говорит он, ставя напиток передо мной.

– Выкладывать?

– О чем задумалась?

Я, сдвинув брови, оглядываюсь по сторонам, проверяя, не смотрит ли на нас кто-нибудь.

– Поделись со мной своими печалями.

– Ммм, мы только что познакомились. Это как-то слишком, нет? – спрашиваю я.

– В этом же и прелесть бара – можешь выплеснуть на меня все невзгоды и никогда больше сюда не приходить. Тебе определенно станет лучше, а после мы, вероятно, никогда не увидимся.

– Ты что же, губка для чужих печалей?

– Вроде того, – и снова уже знакомые мне ямочки.

– Звучит довольно… грустно.

С его губ срывается смешок, на мгновение заглушив музыку в баре, где сегодня не так шумно, как было вчера, а меня от этого звука снова бросает в жар.

– Вовсе нет. Наоборот, интересно. Я люблю разговаривать с людьми.

– Любишь драмы?

– Чужие драмы.

– Хмм… – не очень-то он меня убедил.

– Ладно, может, быть всеобщим психотерапевтом мне и не нравится. Скажем, я не хочу знать, почему жена Митчелла третий раз за неделю отправляет его спать на диван, тем более что причина проста – он чертов идиот и не понимает, что супруга не хочет слушать его брюзжание за ужином, который сама же и приготовила. Но выслушать симпатичную девушку? Да это счастье!

Облокотившись о стол, улыбаюсь ему.

– То есть прелесть твоей работы – возможность болтать с симпатичными девушками?

Он окидывает меня взглядом с ног до головы, и меня словно огнем обжигает.

Вау! Это что-то новенькое!

По крайней мере, мне такого раньше точно чувствовать не доводилось.

Это, скорее, по части Кэт, моей безнадежно романтичной подружки.

Или Эбби, чей парень постоянно бросает на нее нереально жаркие взгляды.

Вот именно.

А я вообще не про это.

Не то что не люблю мужчин или не западаю на них. Западаю, конечно.

Но на своих условиях. Обычно, если мне хочется с кем-нибудь переспать, я выхожу из дома с четким намерением найти мужчину, который привлечет мое внимание, уймет жажду и исчезнет прежде, чем я успею к нему привязаться.

А у этого прямо на лбу написано, что к нему легко будет привязаться.

– Так будешь изливать мне душу или подождем, пока тебя развезет от еды?

– Неужели корзинка креветок настолько хороша? – усмехаюсь я.

Но почему-то язык у меня развязывается.

То ли от вина, то ли от аппетитных запахов, то ли от понимания, что этому бармену чего только ни доводилось выслушивать.

То ли из-за ямочек.

Так или иначе, я раскалываюсь.

– Подружки считают, у меня проблемы с доверием. – Он молча ждет продолжения. – Говорят, мне нужно перестать отталкивать новых знакомых. Оказывается, я слишком тщательно всех… экзаменую. Жду, пока человек облажается, чтобы убедиться в том, что права – люди дрянь и доверять им не стоит.

– И это правда?

– Что правда?

– Ты устраиваешь людям экзамены?

Задумываюсь, как ответить.

Конечно, это правда.

Проблема в том, что, если я признаюсь в этом кому-то, кроме ближайших подружек, я больше не смогу этого отрицать. Не смогу притворяться, что бросила экзаменовать людей, как обещала Эбби и Кэт.

Но глаза у бармена добрые, вино приятно греет пустой желудок, и двух этих причин хватает, чтобы сказать правду. В каком-то смысле, признаться во всем незнакомцу… прямо освобождение.

– Ага, наверное. Но я же не виновата, что они лажают. – Он вскидывает бровь, и я, вздохнув, продолжаю. – Люди всегда стараются показать себя с лучшей стороны. Представить другим тщательно отредактированную версию себя, ту, которую, по их мнению, всем хочется видеть.