По ту сторону ели

Евгения Капица

По ту сторону ели

Глава 1 Раз открывает ёлка глаз

Чтобы узнать, как всё закончить,

нужно вспомнить, как всё началось.

– Дальше девка сама беги, – седовласый мужчина остановил машину возле арки, за которой спрятался тихий дворик – Уж объясни матери чего так рано тебя восвояси отправили. Хотя, чего тут объяснять, раз бабка велела, значится так надобно.

Мужчина достал из кармана платок, вытер мокрый лоб. Устало посмотрел на небо. Солнце перекатилось через зенит, значит жара скоро отступит и ехать будет легче.

– Успею затемно, эт с тобой через поле ехали, а один напрямки через ельник рвану- сказал он, представляя прохладу леса. – И чем это не угодили вам наши вековые ели? – с укором посмотрел на Дарью.

Девочка лишь пожала плечами и поспешно вышла из машины, перекинула просаленную тряпочную сумку через плечо, расправила оборки льняного сарафана, и поплелась в сторону дома.

– Ну беги и про бабкин наказ не забудь, – крикнул вдогонку мужчина.

Над Дарьей повисло облако воспоминаний, она снова оказалась в тёмных сенях. Снова бабка склонилась над самым ухом и шептала тонкими сухими губами: "Сторонись елей… быть беде". Снова холодная костлявая рука крепко схватила запястье.

Дарья вздрогнула от ледяного прикосновения, воспоминание растворилось, вместо него над головой закружила стайка мошек. Девочка отмахнулась от назойливой мошкары и от бабкиного наказа.

Июньский зной расплылся по асфальту, запыхтел испарением, попытался схватить за тонкие девичьи щиколотки, но Дарья припустила к дому.

Вот уже родной двор замахал рябиновыми ветками, приветствуя беглянку. Дарья сбавила шаг, вздохнула глубоко. Оглянулась. Замерла. В голове прогремело: "И про бабкин наказ не забудь", когда она увидела женщину. Та шла медленно, переставляя ноги, обхватив руками увесистый горшок. Из него торчала маленькая, ярко-салатовая ёлочка.

Ёлочка?

"Быть беде, раньше времени", – прошелестел в голове бабкин голос и сработал, как стартовый пистолет.

Бежать. Без оглядки. Не понимая причин своего страха, но, поддаваясь инстинкту. Почему? Почему при виде этой ёлки, сердце забилось в разы быстрее, а в висках загудело. Что-то всколыхнулось в дальних уголках памяти. Но что? Вот бы вспомнить. Не сейчас. Позже. Позже она обязательно вспомнит и все поймет, а сейчас нужно бежать.

Дарья долетела до подъезда, на лавочке сидела её мать, а в палисаднике возилась баб Маня, соседка-цветочница.

– Чего несёшься, как чёрт от ладана, – женщина встала с лавки на встречу дочери, – Поглядите на неё даже не загорела, что речка в поселке пересохла? – женщина смерила взглядом худенькое тельце дочери, от чего Дарью обдало смущением и сожалением, что опять матери не угодила.

– Не всякий чёрт от ладана, бежит, а вот от запаха лаванды, – баб Маня провела рукой по синим соцветиям и палисадник наполнился свежим ароматов, – Глянь Дарёна. какой куст. Поди понюхай.

Девочка обошла кривенький заборчик и склонилась над кустом, втянула воздух и зажмурилась.

– Ну как? – цветочница прищурила глаза, по лицу разбежались морщинки-хитринки.

Дарья не нашла, что ответить, а взгляд её поймал ту самую женщину с горшком, в котором сидела словно на троне, маленькая ёлка. Девочка замерла, кустик лаванды пытался загородить девочку, склоняя побеги к девочке. Дарья присела на корточки. Спряталась. Притихла.

Женщина с горшком поравнялись с баб Маней.

– Как хорошо, что вы здесь, – Гляньте какую красоту нам добыла, – поставила тяжелую ношу на лавку и вытерла пот со лба.

– Кому эт нам? – отряхивая руки от земли с серьёзным видом произнесла цветочница.

– Всем нам. Жителям дома, – смерила взглядом палисадник, – Думаю возле пиона, ёлке будет самое место? – посмотрела на цветочницу, так словно ждала одобрения её заботе об озеленение придомовой территории.

– Ёлка в палисаднике? – баб Маня нахмурила брови, – Сдурела что-ли?

– Не поняла? Что вы имеете ввиду? – женщина осела на лавку,

– Кто ж садит ёлку в палисадник? Она ж все силы заберёт, да и нечистую силу притащит с того света. Ёлка – это ж лаз, через неё шастают всякие разные для людей опасные. Одним кустом лаванды не защититься.

– Батюшки, сказки про белого бычка, – развела руками дама, что так усердно постаралась для всего дома, – Вы тоже верите этим бредням? – отвернулась от цветочницы и адресовала вопрос матери Дарьи. Та лишь пожала плечами, окликнула дочь, и они зашли в подъезд.

Баб Маня так и не позволила ёлочке занять место в цветнике.

– Куда мне горшок девать то? Я его с зеленхоза пёрла. Я ж как лучше хотела, – не унималась соседка.

– Хотела она. А получилось, как всегда. Коли не разбираешься в деле, то и не лезь.

***

Дарья сама не поняла, как, но воспоминания о каникулах в посёлке Мраково затянулись туманом. Лицо бабки расплылось, как девочка не пыталась вспомнить, черты ускользали, таяли. Казалось, что и не было ничего на самом деле. Наверно приснилось. От куда тогда эта боязнь вечнозелёных красавиц? Детские фантазии? Отравленное одиночеством воображение?

Возможно ответы придут позже, а пока нужно обходить стороной все хвойные насаждения, что Дарья и делала. Благо в тихом Уральском городке таких насаждений было не много.

Мать пыталась поговорить с дочерью, но эти попытки были лишь для галочки. Некогда было вникать в жизнь подростка слишком много проблем которые нужно было решать. И вообще женщина думала, что Дарья придуряется. Так и говорила: «что за придурь, шарахаешься от ёлки, как чёрт от ладана». Второй раз услышала Дарья про ладан. Девочку так зацепила эта фраза. Что за ладан? Может мать оговорилась? Хотела сказать лаванда, а получилось ладан? Тогда получается, что чёрт шарахается от лаванды. И баб Маня что-то говорила про эти душистые цветы.

В общем, Дарья загорелась идеей выращивать лаванду, чтобы чертей в мире меньше стало. Ведь мать так часто упоминала про них, что должно быть и правда где-то они притаились и ждут момента напасть. Поэтому нельзя медлить. В детской головке зародилась мечта по спасению мира – огромное лавандовое поле. Конечно же начинать придется с малого, с горшочка на подоконнике, но со временем побеги разрастутся, наберут силы. И тогда Дарья поделится с миром, посадит целое поле. Где она возьмёт это поле, тогда конечно не думала. В детстве всё выглядит намного проще. И думается по-другому. Вот Дарья и думала, что стоит только найти кусочек земли, да и зачем искать то, вон её сколько землицы, не занятой. Зарастающей буреломом и мусором.

А лучше всего переехать в свой дом, там будет где разгуляться детской фантазии. Дарья даже рассказала матери об этом, и выслушала лекцию о том, что бедная женщина и так горбатиться без продыху на работе, чтобы ещё и в доме упахиваться. "Вот вырастешь, живи где хочешь, выращивай что хочешь", добавила мать. Огонёк в глазах с котором Дарья рассказала о мечте матери приуныл. Он не угас окончательно, притаился в глубинах сознания до лучших времён. Мать увидела, как расстроилась дочь и разрешила посадить лаванду, но только при условии, никакой земли на подоконнике. «Возись сама со своим горшком, это в конце концов твоя ответственность. Да, и в зиму цветы не сажают, так что можешь не надеяться, что хоть что-то вырастит», оптимизма матери было не занимать.

Баб Маня не хотела сначала семена давать, ведь время для посева прошло, ранней весной надо бы, а сейчас осень. Не выстоит холодную зиму, померзнет в земле, да без солнышка. И возни с семенами много, сначала песком присыпать, да в холодное место поставить. И только через пять дней в землю сажать. Дарья упросила, хотя бы три, нет пять, а как купит семена обязательно отдаст. И баб Маня сдалась, завернула в газетку семена. Написала на листке, как сажать, на какое расстояние, что в землю добавить, чтобы дышалось корням легче. Горсть песка отсыпала. Землю разрешила в палисаднике взять.

Девочка убежала с дарами, а баб Маня головой покачала, молодо зелено слишком самонадеянно.

Дарья всё по инструкции сделала, в газету с семенами песка насыпала, сложила квадратиком, потрясла чтобы не сыпалось нигде и на балкон припрятала, в холодильник побоялась, вдруг мать выкинет. Вот только не выдержала пять дней, на третьи посадила.

Дарья надеялась, верила и ждала. Зачёркивала числа на календаре. Разговаривала с горшком, просила семена поскорее пробиться через земляную преграду. Напевала песню: «Лавааанда, горная лаванда. Сколько лет прошло, но помним я и ты». "Но помним я и ты. Кто я? Кто ты. Что помним? На этой строчке девочка ловила себя на мысли, будто что-то спрятали от её памяти. Чего-то не хватает, кусочек жизни. Лето. Поселок. Ель. Но обрывки памяти расплывались. Истончались. Дарья не могла за них зацепится.

А через две недели Дарья заметила в земле светло зелёные бугорки. Она не стала сразу делиться радостью с баб Маней. Дождалась, когда ростки подрастут и только тогда постучала соседке, она очень удивилась, когда Дарья показала побеги. Ещё бы, лаванда очень привередливое создание. «Видно у тебя деточка рука лёгкая, вот и семена наклюнулись», предположила старушка.

Так и прошла осень в заботах о лаванде. Дарья меньше выходила на улицу. Тропки и дорожки выбирала те, где точно знала ели не растут. Все как-то сгладилось. Забылось, но лишь до декабря.

С приходом зимы, явились не только морозы, но и новые проблемы, вернее старые, нерешённые. Проблемы носили кодовое название «праздник к нам приходит». Ёлочные базары, школьные ёлки. Ёлки. Ёлки. Ёлки. Кружились новогодние хороводы, а у Дарьи кружилась голова, перехватывало дыхание, она пыталась глубоко вдохнуть, но горло упорно не пускало воздух.

Перед зимними каникулами учительница предложила вместо уроков поехать классом на городскую ёлку и принять участие в массовом хороводокружение. Была в городе такая традиция. Так и сделали, дети взялись за руки и начали медленное шествие, но, как бывает с детьми получалось не складно. Кто-то двигался быстрее, кто-то медленнее. Ритм движения сбивался. Приходилось кого-то толкать, а некоторых тянуть. Дарья была из тех, кого тянули. Ноги перестали её слушаться. В кружение она не успела попасть в ритм, замялась и дети чтобы не споткнуться, вытолкнули Дарью внутрь круга, она оказалась так близко к ёлке, что даже слышала, как та шипит «Наша. Наша. И тут же «моя». Дарья обернулась хоровод крутился волчком. Разряженные кто во что горазд дети, кричали, веселились. Дарья смотрела на них и ей казалось, что не дети вовсе скачут вокруг ёлки, а какие-то черные безобразные фигуры. А ёлка и вовсе мерещилась взъерошенным монстром, что тянул к Дарье когтистые лапы в попытках схватить маленькое тельце и прижать к себе. Лица детей плыли полупрозрачной дымкой и в конце концов Дарья упала в обморок.

Новогодняя суета, запах свежей хвои об этом пришлось забыть. Ожидание новогоднего чуда сменилось ожиданием очереди к детскому психологу.

Перед встречей мать Дарьи предупредила, что в кабинете не должно быть никакой колючей праздничной атрибутики.

Психолог хоть и была дамой в возрасте, с боязнью такого рода столкнулась первый раз. И как не пыталась разговорить Дарью ничего не получалось. А вот альбомный лист и карандаши, дали волю детской фантазии.

Дарья вцепилась в чёрный карандаш и начала выводить понятные только ей линии, которые перетекали в образы. Карандаш со скрипом носился по листу и даже пару раз ломался. Пока умная тётя в очках точила, девочка ждала. На подсказку взять пока другой цвет, Дарья отрицательно качала головой. То, что так усердно было спрятано подсознанием, не может быть другим цветом. Только чёрный. Только такие линии.

Рисунок был готов. Кресты, заборы, ветки и в центре всего этого хаоса дерево. Кривое, мерзкое, его ветки походили на руки с чудовищно длинными ладонями и острыми пальцами. Огромное дупло словно пасть скривилось в надежде сожрать никого-ни будь, а того, кто смотрит на рисунок.

– А что это за дерево, дуб или берёза? – спросила психолог.

– Ёлка, – прошептала Дарья, чтобы никто не услышал, будто в комнате кроме мамы и психолога был ещё кто-то или что-то. Оно притаилась в шкафу, укрылось темнотой и прислушивалось. А может оно забралось под стол? Помните «трынди брынди балалайка под столом сидит бабайка». И прямо в эту секунду бабайка тянет свои холодные, мохнатые лапы к тоненьким девичьим ножкам и хвать.

– Но разве ёлка не должна быть зелёной? – спросила психолог, – Как же: зимой и летом одним цветом? Помнишь? Отгадку знают все умные дети.

– Ёлка по ту сторону ничего никому не должна, – глаза девочки наполнились слезами. Мать перебирала содержимое сумки в поисках платка.

Психолог предложила закрасить черноту другим цветом, который сам попросится. Разложила перед ребёнком яркие, весёлые цвета. Красный, жёлтый, голубой выбирай любой.

– Ну. Какой карандаш смотрит на тебя и просится в руки? – поглядывая на часы спросила психолог.

Дарья закрыла глаза, зашептала считалочку: «Раз, иголка, два, иголка будет деточка. Раз скелетик, два скелетик будет веточка».

– Мне нужен лавандовый, – девочка открыла глаза и потянулась к карандашу.

– Это фиолетовый, – поправила психолог, – Нет лавандового цвета, есть фиолетовый.

Девочка не обращала внимания на взрослых, пыхтела над рисунком. Но, как Дарья не старалась, черноты было слишком много. Она была густая, въелась в лист, вцепилась гнилыми зубами и не отступала.

– Нужны краски, – девочка раскраснелась, на лбу появились капельки пота. Психолог печально посмотрела на часы и вышла из кабинета.

Дарья смотрела на рисунок, линии выгибались, оживали. Ель выпустила корни они тянулись к Дарье. Девочка протянула руку и вот уже корни обвивают запястье, тянутся выше. Шея. Рот. В комнате стало душно. Тяжелый воздух хватался за горло, царапал острыми иголками. Дарья закашлялась, закатила глаза. Ей показалось, что она летит, тело стало мягким, лёгким. Время тянулось еловой смолой. Тянулось. Тянулось. Раздался грохот, тяжёлый стул свалился вместе с Дарьей. Мать подскочила к дочери, заохала, запричитала. Что делать то? Паника охватила женщину. Что делать? Потрясти? Поднять? Помахать? Воздух. Нужен свежий воздух. Женщина подбежала к окну. Одернула плотную штору. Задела вазу, та полетела на пол. Осколки, вода и еловые ветки разлетелись по комнате.

Психолог поторопилась в кабинет с акварелью в руках, которая полетела на пол, как только взгляд уловил лежащую без чувств Дарью.

– Я же просила никаких ёлок, – заорала женщина.

***

Походы по врачам, анализы, диагнозы. Рекомендации чаще проводить время вместе, гулять, разговаривать, обниматься. Ну в общем вся эта психологическая чушь, как считала мать Дарьи. "А кормить кто детей будет? Фрейд? Юнг? Так что берём себя в руки, в ноги и живём, как есть, с чем есть. Страх ёлки – это ещё ничего, можно пережить. Ёлки встречаются не так часто, как например пауки. Вот Анька старшая сестра Дарьи, орёт как оголтелая при виде восьмилапых и что, её тоже по психологам таскать, нет уж извините"думала женщина.

На работе посоветовали сходить к бабке, отлить испуг воском. Дали адрес, мать засобиралась, набрала полную сумку соленья, варенья. Бабка деньгами не брала. И потащилась через весь город, с тяжелючей авоськой и с ребёнком. У которого сил уже совсем не осталось, будто они утекали, весенним ручейком в засранную канаву на окраине.

В доме у бабки пахло сыростью и воском. На столе коптила свечка. Дарью усадили на деревянную массивную табуретку у порога, и бабка начала свои ритуалы. Растопила воск, шепча молитвы или как это называется. Шепотки? Заговоры? Когда воск в чугунке зачавкал бабка вылила его в чашку с водой и покрутила над головой девочки.

– Так поработали уже с девкой-то, – подытожила старушка, рассматривая восковые загогулины. Глянька, всё собрали, и отвод от нечистой, и морок. Ой, батюшки, женихов и деток не видать. За что ж так досталось? Ведь и заговоры таки крепкие, мне не под силу. Надо бы тому снимать, кто их наставил, – бабушка перекрестила девочку, – Нельзя мне с таким воевать. Не сдюжу. Я ж по добру делаю, а там не добро поработало, ой не добро.

– А нам что же делать? – мать крутила в руках платочек, – Кто сделал то? Зачем?

– Родная кровь то, вот видишь на воске родовые колена? – Она поднесла чашку с воском к лицу женщины и ткнула пальцем.

Женщина конечно же ничего не увидела, только ведающему воск откроется. А так гляди не гляди, ничего не понять.

– Есть в роду кто? Ты подумай, поговори с родом, он и ответ передаст.

– Кто он? – переспросила женщина.

– Кто, кто? Род, – старушка цокнула языком, покачала головой, – Ох, живём как в тумане, прошлого не ведаем. Предков не чтим. Темные времена, – бабка уставилась на женщину, и кивнула ей, – Ну что, есть мысля дельная?

– Ну, в моем роду точно такой хренью не занимались. Только свекровушка змеиная головушка, кто ж ещё. И нам с мужем житья не дала и на внучку беду накликала.

– Жива ещё стало быть свекровь, коли заговоры крепкие. Далеко живёт то? Съездила бы к ней, только она поможет, – бабка потушила свечу, прибрала сумку с гостинцами под стол и пожала плечами. Ещё раз давая понять, что помочь ничем не может.

– Съездить, как же! Ноги моей в её доме не будет, – женщина пшикнула на дочь, когда Дарья завозилась с молнией на правом сапоге, – Чего телишься на автобус опоздаем.

В автобусе Дарья задремала, а мать укладывала по полочкам мысли. Подсчитывала сколько потратила денег, и сколько ещё придётся. Нет, в Мраково она точно не поедет, а вот письмо напишет. Да такое, что мало не покажется.

Письмо было отправлено. Не будем вдаваться в подробности о его содержании. Сдается там были сплошные эпитеты и сравнения.

После того, как пришло ответное письмо от бабки, мать успокоилась. Не стала задавать лишних вопросов, а может просто не хотела связываться с очередной деревенский сумасшедшей, погрузилась в выстраивание личной жизни. Строительство новых отношений в конце концов занесло семейство за океан, в мир джинс и жвачки. Девочки попробовали новую жизнь на вкус, и она им не зашла, слишком приторно и по-другому. Да и отчим, оказался тем ещё говнюком. Стал засматриваться на подрастающих и набирающих цвет падчериц. А когда при достижении совершеннолетия, девочки изъявили желание вернуться на родину, мать удерживать не стала. Саму женщину не пугали даже синяки, которые появлялись периодически на её теле. «Слишком эмоциональный», так оправдывала нового муженька и для неё это было вполне себе нормой. «Бьет значит любит», этим себя утешала.

По возвращению на родину разменяли старую трёшку. Аня, старшая сестра настояла на покупке каждой по однушке, нянчиться с младшей не было в её планах.

Так и зажили, каждая устраивала жизнь в надежде на счастливое, светлое будущее.

Дарья выбрала маленькую уютную студию на окраине, и работу по душе нашла здесь же, маленький цветочный магазинчик. Любовь к цветам глубоко укоренилась в её жизни. А лавандовый аромат слился с девушкой в единое целое.

Аня решила покорять бизнес центр или вернее сказать бизнесменов.

Письмо

«А чего ты хотела глупая гусыня! Это ты, влезла в наш род. Это ты, нарушила наши заветы. В нашем роду уже много лет рождались одни мальчики. Мы много сил и времени отдали на то, чтобы найти способ, если не победить эту тварь, то хотя бы не отдавать ей своих дочерей. Мы подбирали заговоры, варили зелье. А сколько молодых девиц так и умерли на сносях, потому что мы неверно рассчитали с ядом.

И вот наконец всё сошлось, стали рождаться мальчики. Какая радость. Продолжение рода, как никак. Мы тщательно подбирали для своих мальчиков жён, затем поили зельем, читали над ними заговоры. Понимаешь? Мы готовили их к рождению сыновей. Готовили.

А что сделала ты? Влезла в чужую семью. В тайне понесла. О чем только думала? Сюрприз хотела устроить? Устроила. Только от твоего сюрприза вся наша отлаженная, крепкая цепочка треснула. Развалилась. Раскололась. И через раскол, он получил шанс. Шанс, который ждал сотню лет. Он умеет ждать. Так и есть. Он так и говорил нам, что наш обман вылезет нам боком. И это случилось.

А ты хороша, ладно сама растила, в матери одиночки себя записала, так нет отправила девку к нам. Знакомиться с родней. Совесть замучила? Не думаю, что она у тебя есть. Была бы совесть, ты бы к женатому в постель не легла.

Это было ошибкой отправить её к нам. Он увидел. Он узнал.

Когда ни будь я расскажу тебе, что случилось тем летом. Если ты конечно захочешь знать, откуда мы тогда Дарью вытащили. Сколько сил оставили на той стороне чтобы вытащить. А сколько отдали сил, чтобы отвести его взгляд от девчонки. Успели. Отвели. Так нам казалось, что отвели. Но, где-то всё-таки просчитались, раз с Дарьей неладное происходит. Ну ничего и это поправимо.

Передаю с письмом одну вещицу. Браслет заговоренный. Проследи чтобы Дарья его не снимала. Никогда. Даже на минутку. Он должен стать с ней одним целым. Врасти в кожу. Стать кожей.

На какой срок его хватит, да и всех тех заговоров что мы на девку навешали не могу сказать. Одно знаю точно, пока я жива с ней ничего не случится. А там как Бог даст. Будем искать, как сделку отменить, что кровью рода была подписана. Не мной, но отвечать нам, ибо что родом сотворено было, на всех клеймо ставит. И расхлебывать нам, потомкам.

И помни, нет хода Дарье к нам в посёлок. Нет в её памяти места для нас. Я это не от злобы на тебя пишу, а для спасения внучки.

Зла не держи, что случилось тому и быть.

Расти девку сама. Нам о ней даже и думать нельзя. Услышит он наши думы. Мы тут все под его оком ходим.

Запрещаю при жизни меня навещать, а после жизни тем более».

Глава 2 Два, закружилась голова

Вадим Сергеевич разговаривал по телефону и записывал в блокнот новый заказ. С телефоном творилось что-то неладное. Треск. Писк. Вадим прислушивался, переспрашивал, боясь упустить детали. Звонившему приходилось, повторять, и говорить членораздельно, чуть ли не по слогам. Но его голос оставался спокойным.

– Венки из еловых веток? Никогда не делали, но всё когда-то происходит первый раз. Тринадцать штук. Чем декорировать? П-ш-ш… Я говорю, что ещё добавить в композицию. Угу. Так и запишу, всё, что полагается в таких случаях. А ленты каким цветом? Чёрным? Хорошо. Размер какой? Чтобы удобно было нести в руках. Записал. У вас выездная вечеринка что-ли? Голос на том конце трубки стал заикаться. Алло, вас плохо слышно. Алло. Вы меня слышите? Я всё записал, будет готово в срок. Всего доброго.

“Наверно ведьмы на корпоратив собираются”, – подумал Вадим. Такое в егопрактике предпринимательской деятельности впервые. Он собственно был директор цветочного магазина. Его ещё в школе называли ботаником, и любовь к растениям он выразил тем, что открыл этот магазинчик «Райский уголок».

Помощница задерживалась, хотя на неё это не похоже. Ответственность, вот что привлекло его в девушке. За четыре года, что она проработала в цветочном магазине нареканий не было и Вадим даже подумывал дать ей больше самостоятельности. И повод как раз подвернулся, смотаться на море с любимой, а магазин оставить на Дарью. Перед праздниками конечно полный аврал, но у него чуйка, девушка справиться. Вадим посмотрел на часы, ну полчаса – это не катастрофа, определено у Дарьи были на опоздание веские причины. Её задержка сыграет на руку, и она не сможет отказаться поработать неделю без выходных и за двоих. Вадим крутил в голове варианты, как объявить помощнице о поездке. Защебетал колокольчик на входной двери, Дарья влетела в магазинчик, на ходу скинула пуховик и виновато опустив глаза сказала.

– Вадим Сергеич, простите за опоздание, племяшку в садик отводила, – девушка убрала русые волосы в хвост, надела фартук в сиреневую клетку, – Обещаю отработать эти полчаса, прямо сегодня.

Мужчина поправил очки, и мысленно станцевал бачату. Да здравствует чувство вины, теперь можно включить режим манипулятора.

– Пустяки, всего лишь тридцать три минуты, – Вадим закрыл блокнот, в котором ярким пятном горели туристические буклеты, – Вечером племяшка тоже на тебе?

– Вроде нет, сестра заберёт, – Дарья пожала плечами.

– Ну смотри, если что можешь закрыть магазин пораньше. На сегодня только один заказ, зато какой колючий.

– Кому-то нужны кактусы? Или ёжики? – девушка улыбнулась.

Эти шуточки Вадим уже тоже успел изучить, она всегда шутит, когда её гложет чувство вины.

– Ели, – телефон Вадима звякнул, он прочитал сообщение и засиял, будто банк одобрил беспроцентный кредит на расширение бизнеса, – Если быть точнее – еловые венки. Ещё точнее – тринадцать новогодних еловых венков. Со всей свойственной для праздника атрибутикой. Шишки, блёстки, ну тебе виднее, ты у нас декоратор.

– Ого, неожиданно. А что искусственные венки вышли из моды? Вон в Фикс прайс завезли чудесные венки с шишками и ягодами рябины.