Товарищ маг

– А что в ней такого особенного? – Уточнил Берия.

Вместо ответа Судоплатов сунул в воду кусочек арматуры, которая тут же растворилась и на дне выпал осадок.

– Растворяет любой металл, – пояснил он. – Кудесник сделал тысячу литров такой воды. Уже испробовали на фронте, очень эффективное оружие против техники противника. Действует, пока не испарится, можно даже на дорогах разливать, только её мало, много делать не может.

– Может, просто не хочет? – Предположил Берия.

– Может быть, и не хочет, – кивнул Судоплатов. – В любом случае жёсткие меры против него пока не применяем.

– Что по второму?

– Его охранник, – Судоплатов достал папку. – Сразу видно, что иностранец, но поражает не это. У него имеется броня, как у средневекового воина: шлем, настоящий боевой нож, меч и даже лук. Всем оружием владеет на очень высоком уровне. С людьми на контакт идёт легко, но о себе и о кудеснике ничего не говорит, вообще ни слова. Каких-то сверхъестественных способностей не проявлял, простой человек и крайне предан кудеснику. Носится с ним как наседка с цыплёнком.

Берия встал, его подчинённый тоже поднялся. Наркому давно доложили о том, что в Смоленске появился какой-то человек, умеющий лечить наложением рук. О том, что он умеет убивать непонятным науке способом информация пришла позже. Будь этот человек целителем, лекарем или волшебником, умеющим только лечить людей, то было бы просто замечательно. Кудесник, так он проходил по документам, умел убивать. И чем дальше, тем он становился сильнее, что не могло не настораживать наркома. Тем более он дворянин и чужд идеологии Советского Союза.

– Когда он участвовал в бою в последний раз? – Уточнил хозяин кабинета.

– Несколько дней назад, когда охраняли переправу. Менее чем за минуту он уничтожил шесть танков, – доложил Судоплатов.

– Дайте ему возможность отличиться. Мне хочется знать, насколько он силён, – приказал Берия.

– Хотите проверить, опасен ли он? – Догадался разведчик.

– Разумеется. Возможно, его лучше убить или хотя бы не допускать в крупные города. А вообще, тебе нужно с ним самому пообщаться или направить к нему наших лучших специалистов. Я хочу знать, как он себя ведёт в экстремальных ситуациях или когда его пытаются задеть.

– Можно просто арестовать, – предложил Судоплатов. – Как правило, в таких ситуациях люди сразу же показывают своё лицо, ведь он и так не особо сдержанный. Вы переживаете насчёт того, что кудесник может переметнуться на сторону противника?

– Ты же сам говоришь, он нам чужак, – подтвердил слова Судоплатова Берия, – поэтому хочу проверить. Где гарантия того, что какой-нибудь немецкий агент не предложит ему перебраться в Германию и он согласится?

***

После нападения я приезжал в госпитали всего пару раз, оказывал там помощь. Потом Звягинцев попросил меня создать ещё что-нибудь такое, что может помочь в борьбе с фашистами.

– Чего вы ещё хотите? – Удивился я. – Мои силы небезграничны.

– Тебе виднее, – невозмутимо сказал мужчина. – Эту жидкость сделал же, она очень помогает нашим бойцам на передовой.

– Пока больше ничем помочь не могу, – обломал я капитана. – Берите что есть.

Разумеется, моя водичка теперь была очень нужна фронту, приходилось создавать её каждый день. Бутылки, которые раньше были в дефиците, быстро нашлись, чуть ли не целые горы стеклотары. Мою охрану резко увеличили в количестве, хотя какая это охрана, у меня один охранник – Юра, остальные так, пользуются, пока есть возможность. Ну, ещё Васька, ей тоже можно доверять, но она ещё ребёнок, зла мне точно не желает. Может, зря наговариваю, всё же было покушение, после чего мою охрану увеличили, несмотря на то, что тут и без бойцов НКВД солдат полно.

Всё что сейчас происходило, мне очень не нравилось, и я говорю не только о войне. Живу в каком-то бараке под постоянным надзором, а я привык к другому отношению. Нет никаких средств к существованию, даже одежду нормальную купить не могу, эта испортится, хоть голым ходи. Местные наряды мне вообще не нравились, уж лучше под заказ, наверняка мастера имеются, только чем платить этим мастерам. Обратился с этой просьбой к Звягинцеву, так он на меня посмотрел как на идиота, сейчас всё делают только для фронта. Ага, видел я недавно одного хлыща, тоже ко мне приезжал просто полюбопытствовать, вот он был в приличном костюме. Похоже, это только для простых смертных ничего нет, а я себя простым не считаю. Всё же нужно убираться отсюда куда-нибудь за границу, но пока пусть думают, что держат меня под контролем.

Мне хотелось помогать, но становиться рабочей лошадкой не собираюсь. Предателем себя не считал, да я им и не был, просто мне чужд коммунизм. Не укладывалось в моей голове то, что все якобы равны, но всегда есть те, кто ровнее. Видел я командиров, которые общаются со своими подчинёнными как со скотом, вспомнить хотя бы того незнакомого генерала на дороге. Улыбка моя ему не понравилась, не так я на этого придурка посмотрел. Наверняка если бы ехал кто-то старше его по званию, то заткнул бы свою пасть и отошёл в сторону. В общем, я считал, что равенства нет и быть не может, а работать за копейки было глупо, по крайней мере, после войны. А жить в достатке, как я привык, мне просто не дадут.

Была у меня ещё одна возможность помочь солдатам, но я не знал, с какой стороны к этой проблеме подойти. Мне было известно, что враги будут под Москвой, где получат по шее и начнут откатываться. Да, они ещё будут очень сильны и впереди долгие годы войны, но эти позиции под Смоленском не удержат.

Как уже было сказано, слух обо мне разошёлся. Да и в этом небольшом городке тоже имелся госпиталь, правда, совсем небольшой, в котором кроме врачей работали местные жители. Вскоре и они начали приходить ко мне со своими проблемами, хорошо, что не беспокоили по пустякам. В столовую вообще ходить перестали, нам то яиц принесут, то половину курицы в благодарность, причём отказаться было невозможно. По улице нельзя было пройти без шепотков, бормотали про колдуна, волшебника, ну и прочее. Меня такая известность нисколько не тревожила, смущало только то, что хотят убить фашисты. Могут узнать о месте, где сейчас нахожусь, особо ведь никто не прятал.

Смоленск постоянно бомбили, над нашими головами часто пролетали вражеские самолёты, советские совсем редко, у наших мало машин. Один раз мы чуть не попали под бомбёжку, всё же правду в истории говорили – фашисты никого не жалеют. Около госпиталя, в котором я оказывал помощь, солдат почти не было, было видно, что кругом больные, но нет, госпиталь всё же разбомбили, мы вышли оттуда буквально минуту назад и тут такое. Могу понять, что убивают солдат, но в больнице полно мирных жителей, медсестёр, почти все они погибли. Впервые на своей памяти я разгребал завалы, отыскивая выживших. Трёхэтажное здание было разрушено почти полностью.

Я старался не обращать внимания на потери, но когда видишь столько покалеченных людей, как-то всё равно тяжело. Тут ведь не только с пулевыми отверстиями, несколько раз привозили людей с оторванными руками и ногами, с выбитыми глазами и с другими травмами. Мало того, некоторые начинали хватать меня за руки и просить не просто убрать угрозу смерти, а вырастить заново конечность.

Я мог это сделать, но это слишком долго, за один сеанс точно не управлюсь. Если только человека весом в пару сотен килограмм, но и то не факт. Ничего в природе не исчезает просто так и ничего не появляется. В процессе выращивания конечностей организм должен откуда-то подпитываться. Худощавый человек просто умрёт от истощения, если ему быстро вырастить руку. То есть этим процессом нужно заниматься не один день и, понемногу откармливая пациента, лечить так много раз. К тому же здесь столько покалеченных, что они меня на куски разорвут, когда узнают о возможности вновь стать здоровым.

Отец мне всегда говорил, нельзя показывать то, что ты добрый и что тебя можно уговорить пойти на то, чего не желаешь, люди сразу же сядут на шею. Нужно всегда делать то, что задумал сам, а не идти на поводу у людей. Именно так я и хотел действовать, но только когда наберу силу, не в том я сейчас положении, чтобы качать права. Только я сам допустил ошибку, по крайней мере, никто меня к данному действию не подталкивал. Случилось это в один из моих приездов в госпиталь, я как обычно сделал свою работу и вышел на улицу. Тут снова привезли раненых, так часто бывало, раненых всегда огромное количество, их подвозили постоянно.

Магические силы у меня ещё были, но устал морально и присел на скамейку, на которой отдыхали солдаты, помогающие в госпитале. Сейчас они метнулись к подъехавшим повозкам и машинам таскать раненых. Тут я увидел девушку или женщину лет двадцати пяти. Лицо красивое, хоть и заплаканное, но сейчас она не причитала, а успокаивала бойца, лежащего в кузове. Но меня впечатлило не это, а то, что у этой девушки отсутствовали обе руки выше локтей. Только что их потеряла и прибыла вместе с ранеными. У самой рук нет, а успокаивает парня, жалеет его, это вызывает уважение, ведь ей же сейчас наверняка очень больно. Судя по одежде, эта девушка санитарка, вытаскивала раненых или просто попала под очередную бомбёжку и взрывом срезало руки.

Самостоятельно девушка спуститься не могла, прыгать из кузова довольно высоко, но при этом она попросила первыми вытаскивать тяжелораненых, которые получили ранение в живот. Я подошёл со спины и оказал незнакомке помощь. Сам не знаю, зачем это сделал.

– Ох! – Выдохнула девушка и резко обернулась, видимо боль отступила.

– Так это Вы тот самый!? – Спросила она, а её глаза удивлённо распахнулись.

Красавица, ничего не скажешь. Не знаю, как фигура, в этой дурацкой форме не поймёшь, но характер как у бойца.

– Это я тот самый, – не сдержал я улыбки.

Конечно, обстановка не позволяла улыбаться, кругом стонут раненые, а я тут улыбаюсь как идиот. Впрочем, вскоре сделал серьёзное лицо и стал помогать людям, стараясь не обращать внимания на девушку. Сам не знаю, почему так среагировал, может, у меня просто давно никого не было, вот и заинтересовался. Она так и не уходила, пока внутрь не занесли последнего пострадавшего, после чего подошла ко мне.

– Большое спасибо, руки очень сильно болели, – улыбнулась она мне. – Даже не знаю, как теперь без них.

Девушка несколько секунд помолчала, а потом уселась на пыльную землю и зарыдала. Горько, как ребёнок, всхлипывая и жалуясь на свою нелёгкую судьбу. Я уселся рядом и обнял её, но сидеть со мной в обнимку она не пожелала, тут же вскочила на ноги и убежала в здание.

– Нужно ехать, – ко мне подошёл Звягинцев. – Сегодня работы больше не будет.

– Не перетрудитесь, – проворчал я.

Всю дорогу ехали молча, а когда голодные и уставшие добрались до своего барака, я принял решение.

– Товарищ капитан, прикажите своим людям привезти завтра эту девушку ко мне, – попросил я. – Если не затруднит.

– Зачем? – Удивился мужчина.

– Помочь ей хочу, зачем же ещё?

– Так ты ведь ей уже помог, – напомнил сотрудник НКВД.

– Она лишилась рук, хочу исправить этот недостаток.

– Значит, ты и это умеешь делать?

– Умею, – кивнул я. – Только дело это очень трудное и долгое.

– Насколько долгое? – Уточнил капитан.

– Не знаю, как пойдёт. Не всё от меня зависит, но на пару недель точно.

– Исключено, – заявил мужчина. – У нас завтра другая задача, таких инвалидов сейчас много, идёт война. Ничего, как-нибудь приспособится.

– Вот оно как? – Ухмыльнулся я и тут же начал злиться. – Значит, завтра у вас какая-то другая задача? Замечательно, ну вот и выполняйте эту задачу, а мне как раз хотелось отдохнуть. Вкалываю без выходных, куда это годится.

– У тебя тоже будет задача, – капитан уставился на меня, как будто хотел прожечь дыру.

– С чего это? Кто за меня стал решать, какие задачи мне выполнять и что делать?

– Советский Союз решает за всех, – сообщил мне капитан. Он уже изрядно покраснел и с трудом сдерживался от злости, ещё и моя улыбка его бесила.

– Я гражданин не вашей страны и не твоя ручная собачонка, так что можешь со своими задачами катиться куда-нибудь подальше и забери с собой свою свору.

– Не забывайся, Константин Сергеевич, – сухо произнёс командир. – Ты сейчас находишься в подвешенном состоянии. Мы пока не решили, нужен ты нам или нет.

– Даже так? – Я не сдержался и громко расхохотался. Юра, слушавший наш разговор, тоже не сдержал смеха, остальные были предельно серьёзными. – Позвольте поинтересоваться, а кто у вас решает, нужен я или нет? Это что за идиот? Или моей помощи огромному количеству раненых бойцов недостаточно, чтобы понять, что я очень полезный человек?

– Ты должен помогать раненым. А пока будешь капризничать, они из-за тебя будут умирать, – капитан проигнорировал мой вопрос и вроде даже немного успокоился.

– Это не из-за меня, – усмехнулся я. – Или ты считаешь, что эту войну начал я? Юра, может, это ты людей крошишь? Нет? Ладно, хватит заниматься словесной пикировкой, завтра у меня выходной. А что до раненых, лечите их сами, врачам своим везите, мне требуется отдых.

Глава 12

Просыпаться я научился рано без всяких сигнальных кругов. В последнее время сигнальный круг вообще не ставил, из-за него не высыпался. Дело в том, что вокруг дома постоянно бродили часовые, они то и дело пересекали круг, он подавал мне сигнал, я просыпался, убеждался в том, что всё в порядке и снова засыпал, и так несколько раз за ночь. В общем, отказался от него, не в тылу врага находимся, не думаю, что ночью ко мне сможет кто-то пробраться, по крайней мере, не убив часовых, а их тут хватало.

Приезжали за мной тоже ранним утром, как правило, уже все были готовы к отъезду. Только на этот раз вставать не собирался, не посчитал нужным. Вроде оказывал помощь от чистого сердца, а на мою небольшую просьбу наклали с горкой, поэтому я решил местным властям тоже показать свой гонор, уже сели на шею, а это очень плохо. Юра тоже встал, но когда я махнул ему рукой, он снова улёгся на кровать, чтобы меня не беспокоить.

Видимо, прибывшие сначала ждали, когда я выйду, после чего в дверь требовательно постучали.

– По башке себе постучите, – посоветовал я. – Тут вообще-то люди отдыхают.

– Доброе утро, – услышал я голос капитана. – Поднимайтесь, привезли.

Пришлось вставать, а когда я открыл дверь, то увидел за дверью капитана, а рядом с ним перепуганная безрукая незнакомка. Её можно понять, отношение простых граждан к сотрудникам НКВД не совсем однозначное, особенно если они тебя неожиданно забирают и куда-то везут без объяснения причин.

– Вот видите, товарищ капитан, – улыбнулся я, – совсем же несложно. Маленькая и абсолютно пустяковая просьба, стоило ли из-за неё вести столько ненужных разговоров?

– Сколько дней вам нужно? – Спросил мужчина.

– Не знаю, – вздохнул я. – Не всё от меня зависит, говорил же.

– Хорошо, – кивнул сотрудник НКВД. – Дашь знать, когда освободишься, другим раненым тоже помогать нужно. Хотя бы ориентировочно скажешь, через сколько дней закончишь лечение?

– Погоди, так ты думаешь, что я её непрерывно лечить буду? – Усмехнулся я. – Через полчаса освобожусь. Просто из-за твоих вчерашних капризов позавтракать не успел.

После моих слов мне показалось, что капитан меня ударит, по крайней мере, попытается это сделать, но сотрудник сдержался. Сам виноват, что всё за меня решил, будто я себе на несколько дней работу нашёл. На самом деле это не так, мне нужно всего пять минут на магический процесс, ну а дальше моя прекрасная незнакомка будет копить силы и жирок. Да, кстати…

– Прошу прощения за мою невоспитанность, – растянул я губы в улыбке, посмотрев на девушку, которая с непониманием смотрела то на меня, то на капитана. – Вас как зовут?

– Катерина, – представилась девушка, – Катя.

– Меня Костя. А вот этот здоровяк, – я указал на своего охранника, – Юрий, а вон та красавица – Василиса, для друзей просто Васька, ну или Васёк. Но это уже для самых близких, почти родственников. Она тебе помогать будет, ты прости, санитарок у нас нет.

Помощь Кате нужна, она же сама сейчас ничего сделать не может, придётся Ваське за ней поухаживать. Хорошо, что у нас нет проблем с едой, местные неплохо подкармливали. Сначала я хотел отдавать все излишки бойцам, но Юра упёрся и упрекнул меня в том, что я о совсем не думаю о припасах и ему нужно постоянно суетиться. В общем, большую часть он оставлял себе про запас, и этих запасов накопилось немало, теперь пригодятся. Гостью тоже покормили, я объяснил, зачем её сюда привезли. Учитывая мою деятельность, вроде бы поверила, что подобное для меня вполне возможно. Она собиралась перекусить совсем немного, пришлось надавить, чтобы ела до такой степени, пока её не станет тошнить.

Девушку разместили в комнатке Василисы, совсем крохотной, что-то вроде чулана, туда едва смогли поставить вторую кровать, после чего я приступил к делу. Конечно, после первой процедуры никаких изменений видно не было, Катя только сильно похудела, но это дело поправимое, Васька уже суетилась вокруг печи и варила суп с щедрой порцией сала, по моему распоряжению. Также на печи варилось несколько десятков яиц, моей пациентке придётся их есть вместе со скорлупой. Забавно было на неё смотреть после восстановления, глаза круглые, на кастрюли смотрит голодным взглядом.

– Василис, ты только еду сначала остуди, – предупредил я, – обожжётся.

– Да что ж я совсем маленькая? – Возмутилась Катя.

– Уверяю тебя, с каждой минутой голод будет только усиливаться, – заверил я. – Поверь мне.

Впервые за долгое время настроение у меня было замечательным, сделал доброе дело. На улице уже ждала охрана, но капитана поблизости не было, ушёл куда-то.

– А где начальство? – Спросил я у одного из бойцов.

– Сейчас должен вернуться, – заверил мужчина. – Сами не слышите, что происходит?

Только сейчас я обратил внимание на то, что гул с фронта резко приблизился, а в городе стояла нездоровая суета. Вообще к гулу мы уже все привыкли и не обращали на это внимание. Уже было такое, что фронт прорывали, но наши солдаты снова отвоёвывали позиции. Я подумал, что и сейчас будет так же, но, к сожалению, ошибся, что подтвердил вернувшийся капитан.

– В машину, быстро! – Скомандовал он.

– Что случилось? – Спросил я.

– Немцы прорвались, – пояснил он. – Надо отойти подальше от линии фронта, ты нам очень дорог.

– Понятно, – кивнул я и заспешил обратно в барак.

– Забыли что-то? – Заботливо спросила Василиса.

– Что я мог забыть в твоей комнате? Быстро собирайтесь, мы уезжаем, – начал я поторапливать девушек. Хорошо, что капитан пока не возмущался.

Юре ничего говорить не нужно, он тут же забрал свой огромный заплечный мешок, в котором носил всё наше добро. Я уже был в курсе того, что он пополнил наш продовольственный запас. Где-то умудрился раздобыть солдатские мешки и свалил туда всё съедобное, что только под руку попалось. Один из рюкзаков вручил Ваське, второй у него забрал я, не переломлюсь, он хоть и силён, но неудобно будет рюкзаки в руках таскать, да и устанет быстро. На то, что наш отряд немного увеличился, капитан ничего не сказал, терпеливо дожидался.

Похоже, в городе уже все знали о том, что немцы прорвались, стояла самая настоящая паника, люди бегом старались убраться подальше. Хорошо, что тут осталось не так много людей, самые благоразумные заранее уходили подальше от линии фронта, некоторых выселяли принудительно. К сожалению, наш небольшой отряд, состоящий из трёх машин, далеко уехать не смог, всего километра на три.

– Воздух! – Заорал один из бойцов.

Количество немецких самолётов на самом деле многократно увеличилось, только до этого они нас не замечали, а тут на нас обратили внимание сразу два юнкерса. Я уже был в курсе того, что это тихоходные бомбардировщики, а эти скоты всё равно ходили без прикрытия истребителей. Впрочем, в воздухе столько немцев, что наши лётчики вряд ли сюда сунутся, скорее всего, они прикрывают основную армию, а не малые отряды. Я хотел попробовать сбить один из самолётов, но капитан схватил меня за руку.

– Не делай глупостей, – сообщил он мне, – тебя уже и так ищут.

Люди пилотов не интересовали, они нанесли удар по оставленной на дороге технике, все бойцы укрылись в лесополосе. Никто не стрелял, хотя все вооружённые, старались как можно плотнее прижаться к земле. Эти самолёты действительно наводили на людей страх, заходя в атаку с громким воем, от которого мороз по коже. Хватило одного захода двух самолётов, чтобы мы лишились техники. Хорошо, что успели вещи забрать.

– Метко бьют, с.ки! – Прорычал капитан. – Чего разлеглись, подъём!

По дороге мы прошли немного, всего пару километров, а потом свернули в сторону леса и побежали со всех ног. Причина для этого была веская – впереди показалась немецкая колонна. Похоже, немцы не только прорвали оборону, но и уже начали заходить в тыл нашим войскам, а мы об этом узнали только сейчас, встретившись с ними. Не только мы заметили немцев, по дороге шли беженцы, которые до этого момента надеялись, что наши смогут сдержать оборону и не уходили. Сейчас они тоже мчались в сторону леса.

В основном, тут были только мирные жители, но фашистов это не смутило, начали бить из пулемётов по народу, у меня едва волосы на голове дыбом не встали. Нам повезло, не успели подойти к перекрёстку близко, а тех, кто был ближе, скосили почти всех.

– Дай сюда, помогу! – Заорал я, выхватив у одной женщины ребёнка, почти грудничка, она отставала.

Бойцы НКВД показали себя хорошо, несколько человек тут же залегли и стали стрелять в фашистов, чтобы хоть как-то их отвлечь. Но на такой дистанции их ППШ, как мне показалось, не очень эффективны. Мы смогли добраться до леса, при этом никого даже не ранили, я вернул ребёнка матери и оглянулся.

Впервые я своими глазами увидел, что такое фашизм и геноцид. Всё поле было усыпано трупами гражданских, два человека из нашего отряда были ещё живы, они отстреливались. В их сторону выехало сразу два танка, один ведь может не справиться. При этом танки ехали так, чтобы давить раненых, подававших признаки жизни. Не жалели никого, я видел, как механик-водитель танка снова сделал вираж по полю и проехал по мальчонке лет шести. Несмотря на окружающий шум, я как будто услышал, как хрустят кости, просто жуть. А я ещё был недоволен, когда лечил в госпиталях взрослых людей.

– Господин, как такое вообще возможно? – Юра тоже был ошарашен, у него даже руки дрожали. От волнения он снова перешёл на родной язык.

– Сейчас мы их тут всех порвём, – прорычал я.

– Надо идти, – капитан схватил меня за плечо. – Позже за всё спросим.

– Пошёл нахер, – рыкнул я и хотел двинуть ему локтём в зубы, но не преуспел. – Вали, а мы вас тут прикроем!

Все кому повезло, уже успели убежать в лес, на поле осталось немного раненых и два наших бойца. Счастливчики, ничего не скажешь, пули вокруг так и свистят, а их не задевает. Правда, повредить танки из своего оружия они не могли, жить им оставалось недолго. Тоже просто по ним проедет и всё, даже окопа нет или канавы.

– Только без взрывов! – Капитан сопел у меня за спиной.

Тут он был прав, нельзя привлекать к себе внимание, если меня немцы ищут. Я был в курсе, кто и где расположен в немецких танках, поэтому несколькими заклинаниями уничтожил экипаж. Специально изучил, как там сидят танкисты и в каких местах. Первый танк так и продолжил движение вперёд, выехал на дорогу, пересёк её, а с другой стороны имелся глубокий овраг, в котором он перевернулся. Со вторым получилось всё плохо, не знаю, как так вышло, возможно, случайно попал в снаряд или ещё куда, но боеприпасы сдетонировали так, что сорвало башню.

– Бегом сюда! – Заорал я бойцам НКВД, которые прикрывали людей. Хорошо, что они меня услышали, подхватили раненого и, пригнувшись, помчались в нашу сторону.

Нужно было торопиться, фашистам очень не понравилось наблюдать со стороны за тем, как убивают их товарищей. В нашу сторону выдвинулось сразу же несколько машин, щедро поливая из пулемётов. Расстояние было ещё приличное, наши бойцы успели до нас добежать, но немцы явно не собирались отпускать, пехота уже разворачивалась цепью и её было очень много.

– Теперь перебьют всех, кто не успел уйти, – проворчал капитан. Видимо таким образом решил меня упрекнуть, мол, не лез бы и они бы за нами не пошли.

– Прикажите своим подчинённым, пусть уводят беженцев глубже в лес, а я тут немного пошалю, – зло сказал я.

К моему удивлению, капитан промолчал, не начал рассказывать о том, как здесь опасно находиться. Тем временем в нашу сторону вышли ганомаги, поливая местность из пулемётов. Их поддерживали танки, пару раз даже бухнули пушки, но безрезультатно. Я посмотрел назад, с нами осталось человек десять бойцов НКВД во главе с капитаном. До широкой дороги, по которой сейчас двигались немцы, мы не дошли, их было очень много, к нам отправилась небольшая часть. Пришлось изменить позицию, чтобы было удобнее, вся наша дружная компания отправилась следом. Посмотрев туда, куда ушли беглецы, я выругался, увидев двух девушек. Васька и Катя, раньше с нами была одна неугомонная, а теперь ещё и вторая появилась. Хорошо, хоть укрылись за стволом дерева и теперь глазели на нас, выглядывая с двух сторон.