Товарищ маг

– Только по вечерам, – сообщил мне один, – чтобы с голоду не сдохли.

– Животы заболят, если налегать будете, – предупредил я, а после майор спохватился и начал наводить порядок.

Углубившись в лес и убедившись в том, что преследователи сбились со следа, группа остановилась. Надо сказать, я вообще не понимал, с какой целью майор тащит с собой предателя, ладно бы как носильщика, но нет, справлялись сами. Конечно, мы видели, как он относился к своим же землякам, могли бы приговорить его прямо там.

– Товарищ майор, разрешите вопрос, – сказал я, заставив командира насторожиться. – Зачем мы тащим с собой вот этого товарища? Не пора ли бойцам сделать объявление?

– Ладно, – кивнул мужчина, а после обратился к освобождённым людям. – Бойцы, сейчас у вас есть выбор, вы можете вступить в наш партизанский отряд, а можете уйти. Никто вас удерживать не станет, но если вы примете решение присоединиться к нам, обратного хода не будет. Вы станете подчиняться мне и выполнять мои приказы, будем вместе громить проклятых фашистов.

– Нам сказали, что Советский Союз капитулировал, – заявил один из бойцов. – Вроде бы уже подписали мирный договор.

– Врут, – тут же заявил я. – Из вас пытались сделать послушных рабов. Да, Советский Союз понёс огромные потери, но война продолжается и мы её выиграем, можете не сомневаться.

Почти все согласились пойти за нами, ушли всего три человека, сказали, что попытаются добраться до своих, но в это слабо верилось. Они ушли сразу, взяв в дорогу немного еды. Хорошо, что убедил майора не тащить всех в лагерь, а сначала хотя бы вот так людей проверить. Было бы гораздо хуже, если бы они сбежали позже, были пойманы и указали, где наш лагерь.

– Теперь нужно решить, что делать с предателем, как старший по званию я этим и займусь. Значит, вы утверждаете, что этот человек добровольно вызвался служить немцам и обращался с вами жестоко?

Солдаты загалдели в разнобой, майор хотел сказать что-то ещё, но я его прервал.

– Юра, предателя в расход, – приказал я, после чего мой охранник перерезал вражине глотку. – Майор, не надо так смотреть, у нас нет времени с ним возиться, да и прокурора с судьёй поблизости тоже не вижу. Незачем отвлекаться на всякую падаль.

Мужчина только вздохнул, но комментировать мои действия никак не стал, да было и не до этого. После возвращения в лагерь майор стал не только командиром партизанского отряда, но и его политруком. Каждый день рассказывал солдатам о героической борьбе народа против захватчиков. Получалось у него неплохо, даже я иногда прислушивался к тому, что он говорил. Эх, жаль перестала поступать информация с фронта, иначе можно было рассказывать про наших героев, а так приходилось ему самому всё додумывать и убежать всех в том, что наша армия вот-вот разобьёт супостата. Пришлось мне побеседовать с ним с глазу на глаз, чтобы на это не упирал. Как по мне, он допускает большую ошибку, ведь мне точно известно о том, что эти земли останутся под немцем на несколько лет. Правда, переубедить его так и не смог, он и дальше продолжал заниматься тем же самым.

Вооружить весь отряд мы не могли, не было у нас столько оружия, надеялись в будущем это исправить. Как по мне, собрался неплохой отряд, больше и не надо, вполне маневренный, а заметить нас с воздуха будет труднее, только кто бы меня слушал. Наши успехи заставили майора пойти на ещё одну авантюру. Недалеко отсюда имелся большой лагерь военнопленных, майор решил напасть на него нашими невеликими силами. С мостом всё было просто, рядом лес, а этих пленных содержали в чистом поле и хорошо их охраняли, мне эта затея не понравилась. У нас тут не профессиональные диверсанты, в основном простые пехотинцы. Но командир и слушать ничего не хотел, вовсю планировал операцию.

– Их отсюда куда-то увозят, – попытался я спорить с майором, – можно нападать на такие группы. У кого-то точно будет возможность сбежать.

– Если мы освободим лагерь, то можем сильно помочь бойцам на фронте, – заявил мужчина.

– Тогда нужно узнать, где и чем их вооружать, – пожал я плечами. – Или думаешь, что военнопленные станут угрозой для фашистов без оружия? Чем ты такую толпу собрался вооружать?

На самом деле мне тоже хотелось освободить пленных, но становиться участником массового расстрела – не очень. Пленных было много, охрана многочисленная, сразу убрать всех не получится. Когда пленные начнут разбегаться, то по ним наверняка начнут палить из пулемётов на вышках. Даже если часть уйдёт, то как им помочь, отправить в свободное плавание? Мол, мы вам помогли, а дальше сами. Местные и без того уже сильно страдают, а вот такие огромные толпы голодных мужиков могут подкинуть немало проблем. Имелось у меня крайне неприятное воспоминание, когда дезертиры вырезали крестьян, причём действовали на своей земле. Просто нападали на тех, кто не в состоянии дать отпор.

– Это может такие как ты нападать на мирных граждан будут, – возмутился майор. – У наших бойцов советское воспитание, так что не наговаривай.

– Хорошо, если так, – кивнул я. – Ладно, давай думать, как нам нанести врагу максимальный урон.

Признаюсь, я не ожидал, что освобождение пленных обернётся для немцев серьёзными потерями. К сожалению, сначала потери понесли мы, тоже серьёзные, но больше всех досталось именно пленным, которых мы освобождали. Держали их на большой огороженной территории, кормили один раз в сутки, а иногда вообще еду весь день не давали. Видели, что приходили местные жители, чтобы покормить несчастных, но их не подпускали. В общем, вроде бы и недолго в плену пробыли, а уже сильно похудели, да и постоянно находились под открытым небом, держали как скот.

Дать им в руки оружие, так они предпочтут смерть, а не сдаться. Благодаря пленным нам удалось выжить, в противном случае для нас всё бы закончилось плачевно. Как уже было сказано, лагерь был сделан на скорую руку. Имелась постройка, где отдыхали фашисты и шесть вышек с пулемётами, на некоторых имелись прожекторы, которые освещали спящих пленных. Два ряда колючей проволоки, а между рядами стояли вышки, чтобы не напали на караул. Мы разделились на шесть групп по пять человек в каждой, нам предстояла самая сложная задача – уничтожить помещение с немцами и подавить одну из вышек, а в них находилось по два человека. Немцы ходили ещё и между проволокой, но они тоже были как на ладони, при определённой удаче мы могли быстро их положить.

Начать должен был я, да только переоценил свои силы, на то, чтобы поджечь сразу всё помещение, их не хватило. Запылало здание быстро, но не всё сразу, солдаты орали, сгорая заживо, но не все, некоторые выскакивали из окон без оружия. Наши бойцы принялись их обстреливать, но некоторые успевали залечь и начинали отвечать. С вышек нас тоже заметили, могли сразу же положить, но повезло, попали в прожектор и он погас, тем не менее, небольшие фонтанчики от пуль появлялись совсем рядом.

Тут себя показали пленные. Конечно, над ними издевались, из-за постоянного голода они были истощены, но многие сохранили человечность и тягу к свободе. Солдаты быстро сообразили, что случилось и не остались в стороне. Малая их часть рванула к единственному проходу, чтобы вырваться из лагеря, а большая рванула к вышкам, откуда ещё огрызались немцы. Облажались не только мы, другие группы тоже сработали не так как надо, в результате оказались на открытой местности под обстрелом из пулемётов.

Пленные даже не стали оббегать колючую проволоку, рванули прямиком к вышкам. Само собой, фашисты заметили эту опасность и стали косить пленников пулемётными очередями, понимая, что если эта толпа сможет пересечь проволоку, то ничего хорошего им не светит. Пулемётная стрельба людскую массу не остановила, она буквально захлестнула вышки, а с одной успели даже пострелять по тем, которые пытались нас добить. Людей погибло очень много, из нашего отряда тринадцать человек, а пленников вообще никто не считал, они так и остались висеть на колючей проволоке и вблизи от неё.

Люди устали находиться за этой колючкой, они сразу вышли наружу, куда уже спешили все наши ребята. То и дело в толпе начинали кого-то бить, видно сводили старые счёты и наказывали тех, кто прислуживал немцам. Едва покинули лагерь кто-то тут же помчался в лес, но основная толпа осталась, и теперь все смотрели на нас, наступила относительная тишина. Здание, которое раньше было караульным помещением, ещё горело, стонали раненые, а освобождённые ждали, что будет дальше, не стали разбегаться в разные стороны.

Майору тоже досталось, словил пулю в руку, теперь был перебинтованный.

– Получилось, – подошёл он ко мне. – Думал всё, отвоевались.

– Пока ещё не получилось, выполнили только половину плана, – тихо сказал я ему. – Давай, времени мало, а люди ждут.

Майор начал выкликать командиров. К моему счастью, тут не было высшего командного состава, все не выше капитана. Похоже, от майора и выше забирали куда-то в другое место, что радовало. Не нужен мне тут новый командир, нашего майора вполне достаточно. К тому же этот человек уже убедился в том, что вряд ли сможет прорваться к своим, разве что пойдёт один, оставив своих солдат. Я ему сказал, что даже если он доберётся, то его будут долго и упорно допрашивать и будет он сидеть под замком, а не воевать.

Мы набрали группу, вооружив их захваченным оружием, после чего рванули к небольшому городку, нужно было выполнить ещё одну задачу, и на этот раз более серьёзную. Большая часть командиров остались наводить порядок, разбираться с людьми, проводя фильтрацию и распределяя их по отрядам, согласно полученным специальностям. Тут были не простые мобилизованные, а солдаты, которых учили обращаться с оружием. Вся эта масса должна отправляться следом за нами, а если план не выгорит, то уходить в леса и тоже партизанить.

К городку мы шли не просто так, раньше там располагался огромный склад, который захватили немцы. Туда же, по заверению одного из первых освобождённых бойцов, стаскивали технику, причём как нашу, так и немецкую для её ремонта и отправки в разные подразделения. Быстро немцы развернулись, ничего не скажешь.

Больше половины бойцов вообще шли без оружия. Мы должны захватить склады и удерживать их до подхода основных сил, а ещё освободить ремонтников, которые работали и помогали немцам с ремонтом, тоже из наших пленных. Само собой, склады хорошо охранялись, но мы надеялись на внезапность и нам снова повезло.

Конечно, без потерь не обошлось, но, несмотря на ограниченный запас в несколько пулемётов, мы смогли потеснить охрану, после чего захватили один из складов. В городе немцы были, что и понятно, началась суета. Благо, что никто подобного не ожидал, а может, просто в голову ударила эйфория от успешного начала войны. Фронт откатился, немцы расслабились или являлись не самыми опытными бойцами, кем-то вроде обозников. Мы смогли продержаться до подхода основных сил, и вскоре у нас была не толпа голодных людей, а уже достаточно серьёзная сила.

Огромный склад и ремонтную базу взяли полностью, немцев выбили, трофеи нам достались серьёзные. К моему удивлению, тут были не только винтовки, но и совсем новые советские пулемёты и патроны к ним, пушки, тоже наши и вроде бы новые. Немцы их ещё никуда не утащили.

У освобождённых солдат как будто открылось второе дыхание, утром мы атаковали городок, а хорошо вооружённая часть наших солдат отправилась к ещё одному лагерю военнопленных. Похоже, в Белоруссии он не один и не два, даже интересно, сколько всего людей немцы взяли в плен.

Сопротивлялись немцы отчаянно, но мы всё же умудрились взять город под свой полный контроль и уже к полудню он был полностью зачищен от фашистов. Также в наши руки попал парк военной техники – почти два десятка танков на ходу, их нужно только заправить, ну и других трофеев тоже хватало. Майор тут же назначил ответственного, который должен предоставить ему опись всего имущества, перешедшего в наши руки. Сам он носился по городу и вокруг него, выстраивая линии обороны.

У меня сложилось ощущение, что немцы были в каком-то ступоре. Нам было известно о том, что Минск захвачен, фронт откатился, а самые боеспособные подразделения ушли дальше на восток, а тут такой подарок в нашем лице.

Удалось освободить ещё один лагерь. Всех, кто сотрудничал с врагом, расстреляли, майор наконец-то понял, что не стоит с ними церемониться. Мы не бездействовали, требовалось готовиться к серьёзным сражениям, потому что нашей задачей было оттянуть часть немецких сил на себя. Народу теперь было много, да, уставшие и голодные, но многие из них рвались в бой, заражая своей уверенностью остальных.

Мы захватили серьёзную территорию, благо, дороги тут были не слишком пригодные для тяжёлой техники, так что немцы не могли сходу нас атаковать. Зато наши диверсионные группы разрушали и уничтожали всё, до чего только дотягивались. Подрывали мосты, нападали на колонны солдат, всеми силами сковывали подвоз припасов к немцам и тащили всё, что могло нам пригодиться в предстоящих боях.

Само собой, уже на второй день немцы предприняли попытку уничтожить возникшее соединение в своём тылу. Для этого отправили своих солдат и около двух десятков танков. Перед этим наши позиции долго и упорно утюжили самолёты, которые доставили нам больше всех бед. Спаренные пулемёты, которые у нас имелись вместо противовоздушной обороны, как-то не особо помогали. Хорошо, хоть не давали совсем нагло скидывать бомбы на наши головы. Атаку мы отбили, причём нанесли неприятелю серьёзный урон, а после наступило затишье.

К счастью, самолёты налетали не часто, похоже, где-то гремело очередное сражение и все силы брошены именно туда, появилась возможность хоть на какое-то время подышать спокойно. Наземные немецкие силы не могли затихнуть надолго, скорее всего они просто готовили удар, тем более мы их поторапливали. Диверсионные группы стали действовать более нагло – обстреляют какое-нибудь подразделение и тут же отходят, майор строго-настрого запретил втягиваться в продолжительные бои, берёг людей.

Через несколько дней стало известно, что за нас взялись очень всерьёз. Разведка доложила, что в нашу сторону движется большая колонна, в которой было слишком много танков. Также там имелись тяжёлые пушки, которые могут нас утюжить с недосягаемого для нашей артиллерии расстояния. Ещё через пару дней удалось узнать о том, что командование на фронте узнало о нашем существовании.

Глава 6

Я в боях не участвовал, находился в нашем госпитале в лесу, помогал только тем, кто мог быстро встать в строй. Люди с тяжёлыми ранениями были обречены, если не умрут от ран, то фашисты их точно жалеть не будут. Местные жители тоже помогали, даже некоторые старики взяли в руки оружие, чтобы воевать. Навалились на нас немцы основательно, но мы пока держались, воины отчаянно сопротивлялись. Сил на себя стянули немало, думаю, неплохо помогли нашим на фронте, немцы бросали в бой танки и часто ровняли позиции с самолётов, подтащили немало артиллерии. Несколько раз они врывались в наши окопы, после чего разгоралась рукопашная схватка, но раз за разом защитникам удавалось отбиваться.

В высшем командном составе нашего отряда появилось пополнение. Одна из групп устроила засаду на отряд немцев, а как выяснилось позже, они перевозили пленных командиров, среди которых имелся целый генерал Алавердов Христофор Николаевич, а также несколько полковников и майоров. В общем, у нас поменялось командование и оно со всем рвением взялось за организацию обороны. У меня произошёл конфликт с одним из полковников, который припёрся посмотреть раненых и увидел меня, сидящего без дела. Я не был истощённым и измученным, что и понятно, с чего бы, в плену не был, голодать не приходилось.

– Почему не на передовой? – Сходу наехал он на меня, а потом заметил моего охранника. – А это ещё что за чудо?

– А ты почему не на передовой? – Вопросом на вопрос ответил я, чем ввёл его в ступор.

Насколько мне было известно, полковник в Советской армии – это величина, не привык он к подобным ответам.

– Товарищ полковник, он раненым помогает, – вмешалась в нашу дуэль взглядов одна из женщин. – Он врач.

– А почему одет как неизвестно кто? – Видимо этому человеку было скучно, вот и решил до нас докопаться.

– Ты на мне военную форму увидел? – Не вытерпел я, хотя до этого старался не конфликтовать. – Нет? Ну, тогда иди и командуй солдатами, умник! Не твоё дело, кто я такой и что здесь делаю. Благодаря мне и нашей группе ты сейчас на свободе, а не в плену у немцев.

Развивать конфликт дальше полковник не стал, собралось много народу и эти женщины поддерживали меня, а не его. Почему-то с местными жителями и с солдатами я запросто мог найти общий язык, а вот с начальством у меня всё сложно. Простым людям плевать, откуда я родом, чем занимаюсь и почему не на передовой, а командирам нужно знать всё. И все как один почему-то считали, что я обязан им отвечать, а мне это не нравилось. Конечно, своей деятельностью я привлекал к себе внимание, вот и приходили посмотреть, принимая за колдуна, что никак не могло уложиться в их головах. Одна из женщин даже принесла совсем маленького ребёнка, он сильно болел, а я его вылечил. Простые граждане относились хорошо, только бабки крестились, когда я проходил мимо.

Большинство людей не знали о том, что я ещё являюсь боевым магом, считали, что умею только лечить. Конечно, другие солдаты знали, на что я способен, но они молчали, я их об этом попросил. На совещания больше не ходил, все планы узнавал от майора. К счастью, генерал не стал настаивать на том, чтобы мы пошли на прорыв, понимал, что добраться не получится. У нас нет техники, в воздухе хозяйничают немцы, поэтому отходить от леса было просто самоубийством.

Вообще расположились мы удачно, механизированные подразделения могли атаковать только с одной стороны, позади такой непроходимый лес, что даже мотоцикл не проедет. Конечно, оттуда нас тоже пытались прижать, но пока отбивались, в лесу у фашистов не было преимущества, чем мы и пользовались. В общем, бывшие пленники контролировали большую территорию и стали для врагов самой настоящей головной болью. К сожалению, так не могло продолжаться долго, боеприпасы рано или поздно закончатся, а это верная смерть. До такого командование доводить не собиралось, по крайней мере, так сказал майор.

Постепенно радость от обретения свободы у бойцов нашей армии ушла, а на её место пришло уныние. Если сначала люди надеялись, что скоро придёт наша армия, то теперь стало понятно, что мы тут одни. Среди бойцов начали ходить неприятные разговоры о том, что Москва уже взята, зря мы тут воюем и прочее. Конечно, командиры такие речи пресекали, но всем рты не заткнёшь. Не знаю, чем бы закончились такие беседы, если бы к нам не вышли наши разведчики. Эта новость, как и то, что о нас не забыли, быстро облетела весь лагерь, а ещё она дала надежду нашим раненым.

Началась суета, в лесу нашли большую поляну, выровняли её и сложили костры, а уже на следующую ночь к нам прилетело три больших самолёта, привезли боеприпасы и забрали часть раненых. К сожалению, прилететь они могли все один раз за ночь, но всё равно хоть какая-то связь с внешним миром. Как выяснилось позже, из-за нашей деятельности немцы были вынуждены приостановить наступление, и это радовало. Потому нам и хотели помочь, чтобы мы продержались как можно дольше. Наскоро сделанный аэродром пытались обстреливать из пушек, немцы не глухие, прекрасно слышали, когда прилетали самолёты, но пока везло.

Как нам удалось узнать, фронт уже откатился очень далеко, больше чем на три сотни километров и сейчас идёт битва за Смоленск. Само собой, бойцам сказали о том, что до столицы фашистам ещё далеко, Советский Союз не собирается сдаваться и обязательно выиграет войну, просто нужно сражаться, помощь скоро придёт. Немцев собирались измотать в оборонительных сражениях, после чего вышвырнуть со своей территории.

Сначала меня не тревожили, а потом на самолёте по мою душу прилетела целая группа. Само собой, врачи не могли не заметить тот факт, что раны у некоторых пациентов заживают слишком быстро, а расспросив их, узнали о непонятном колдуне в рядах бывших пленных. Сначала расспрашивали моё окружение, тех людей, которые были с нами почти с самого начала. Похоже, кто-то всё же проболтался, а самое неприятное, что мной заинтересовались не простые смертные. Я как всегда находился рядом с ранеными, как один из прибывших подошёл ко мне и протянул руку.

– Здравствуйте, – поприветствовал он меня и протянул руку. – Сергей Михайлович.

– Константин Сергеевич, – представился я, – очень рад знакомству. Можете просто звать меня по имени, я не гордый.

– Хорошо, что не гордый, – улыбнулся мужчина.

– Прошу прощения, а что это у Вас за звание такое? – Спросил я, рассматривая два прямоугольника. – Старший лейтенант?

– Да, – кивнул мужчина. – Старший лейтенант государственной безопасности.

– Ого, серьёзная организация, первый раз кого-то из ГУГБ вижу.

– Уверяю, я тоже подобного Вам человека вижу впервые, хотя за время службы много чего повидал, – кивнул мужчина и уселся рядом со мной. – Не переживайте, у нас к Вам нет никаких претензий, а вот вопросов целая куча. Уж больно Вы со своим помощником необычные люди.

– Не местные, – пожал я плечами, – вот и считают необычными. Думаю, советские граждане и англичан с французами будут считать необычными. Опять же, фашисты эти тоже необычные даже для меня, с подобной жестокостью никогда раньше не сталкивался. Кстати, вы в курсе, что они совсем недавно уничтожили целую деревню, даже детей не пожалели?

– В курсе, – помрачнел мужчина.

– А почему вы не вывозите людей хотя бы с нашего лагеря? Пусть стоят в самолётах около раненых, хоть в живых останутся. Вы же должны понимать, что долго мы тут держаться не сможем, рано или поздно придётся уходить в леса.

– Не верите, что Советская армия придёт на выручку? – Нахмурился мужчина. – Считаете, враг нас победит?

– Думаю, что немцы сейчас воюют лучше, я имею в виду их генералов, а наши только учатся воевать, – сообщил я старшему лейтенанту. – Тут вражин хаять, только дерьмо даром переводить, они точно лучше воюют, в чём вам наверняка удалось убедиться, да и оснащение у них намного лучше. Сам я военного образования не имею, но немцы наглядно показали, как они умеют воевать. В общем, прийти к нам на помощь вы не успеете, в этом я даже не сомневаюсь. И боеприпасы, которые вы нам привозите, тоже не сильно помогут, тиски вокруг нас сжимаются.

– Как вы умудряетесь лечить раненых? – Задал он ещё один интересующий вопрос. – Наши доктора чуть ли не сходят с ума, когда видят, как быстро затягиваются раны. И ведь это не какое-то мошенничество, мне самому довелось убедиться. Что это, какое-то неизвестное лекарство, которое Вы ловко сыпете на раны и никто не замечает?

– Нет, так лечу только я, и других научить не смогу. Считайте, что это дар Божий.

– Верите в Бога? – Удивился Сергей.

– Верю, – кивнул я.

– Так всё же, как Вам удаётся это делать? – После короткой паузы спросил мужчина.

– Вы же присылали нам несколько врачей, – пожал я плечами, – и наверняка уже с ними поговорили. Они должны были сказать о том, как я лечу, никакого лекарства у меня нет.

– Мы хотели бы изучить Вашу уникальную способность, – сообщил мне старший лейтенант. – Вы же не будете против, если мы проведём ряд экспериментов, точнее наши учёные?

– Конечно, буду, – усмехнулся я. – Пусть даже не надеются, что станут меня изучать как подопытную крысу. В лучшем случае изучат труп, живым я им не дамся.

– Что ж Вы так категорично? – Собеседник сделал вид, что удивился. – Никто не собирается Вас резать.

– Это Вы не собираетесь, но уверен, что желающие найдутся. А вообще как вы планируете что-то изучать, у нас ведь война идёт? Пусть врачи смотрят, авось смогут увидеть для себя что-то интересное.

– Мы хотим перевезти Вас отсюда на самолёте, чтобы у Вас была возможность лечить, не подвергая себя риску, – сообщил мне старший лейтенант. – Разумеется, можете взять с собой своего помощника, того самого, который ни на секунду не убирает руку с рукояти ножа.

– Нет, я здесь нужнее, – покачал я головой, – тут много раненых, вот им и буду помогать. Думаю, на фронте я ещё побываю.

– И как вы собираетесь туда попасть, пойдёте пешком?

– Да хоть и пешком. В любом случае я пока не собираюсь покидать этих солдат, рано.

Старший лейтенант ещё немного со мной побеседовал, а после ушёл. Улетать он не стал, даже несколько раз наблюдал за тем, как я лечу людей, видимо, чтобы было, что рассказать своему начальству. Мои силы, как мага, понемногу возвращались, теперь уже мог оказать помощь не одному человеку, это радовало.

Тем временем контролируемый нами участок начал стремительно сужаться. Похоже, начальство фашистов получило по шее, и им было приказано разгромить группировку, действующую в тылу, нами занялись вплотную. Иногда немцы предпринимали ночные атаки, а учитывая тот факт, что у нас почти не осталось пушек, то рано или поздно враг прорвётся к городку, а потом доберётся до раненых. Их было столько, что не было возможности вывезти всех. Врагам удалось сжечь два самолёта, в одном из них были раненые, а потом к нам вообще перестала поступать помощь. Похоже, на фронте дела шли совсем плохо, в результате чего всем стало не до нас. Нам был отдан приказ держаться до последнего, как будто был другой выбор.