Наследие Цифровых Богов

Сергей Стрижак

Наследие Цифровых Богов

Часть Первая: Наследие Цифровых Богов

Глава 1: Цифровой Шум и Аналоговая Боль

Дождь моросил над старым районом, превращая пыль и мусор на улицах в грязное месиво. Алексей Соколов наблюдал за этим из окна своего убежища – небольшой квартиры на третьем этаже дома, который, казалось, забыли снести. Он не пользовался `AR-очками` уже несколько лет, предпочитая видеть мир таким, какой он есть, без цифровых наслоений. Рекламные проекции, скользящие по стенам соседних зданий, были для него лишь цветными размытыми пятнами, чуждым, навязчивым шумом, который не мог пробиться сквозь толщу его самоизгнания.

Его квартира была оплотом аналоговости. Старая, потрепанная мебель, полки, забитые бумажными книгами с выцветшими корешками – детективы, классика, научные журналы десятилетней давности. На столе стоял допотопный компьютер, собранный им самим из деталей, найденных на свалках и в забытых мастерских. Он был отключен от глобальной сети, от Всемирного Цифрового Океана, который поглотил остальной мир. Алексей использовал его для работы с локальными данными, для программирования в вакууме, для создания крошечных, самодостаточных систем, которые не могли навредить. И не могли быть повреждены.

Он налил себе кружку черного, горького кофе. Вкус был острым, реальным. Не симуляция, не алгоритмически подобранный вкусовой профиль. Просто кофе. Простые вещи. Это был его выбор, его протест, его способ остаться человеком в мире, стремительно превращающемся во что-то иное.

Мысли снова вернулись к Еве. Они всегда возвращались. Как волны прибоя, подтачивающие берег. Он видел ее лицо, слышал ее смех. Чувствовал тепло ее руки. А потом – вспышку, боль, цифровой крик, который, как ему казалось, звучал только в его голове. Авария. Слово было слишком мягким, слишком обыденным для того, что произошло. Это было разрушение. Коллапс. Исчезновение.

"Я создал это," – шептал ему внутренний голос, голос вины. – "Мой код. Мои идеи. Это я открыл дверь."

Дверь в мир, где грань между жизнью и данными стерлась. Дверь для тех, кого теперь называли "цифровыми богами".

Он встал, подошел к окну. Серое небо, серые здания, серый дождь. Мир без красок `AR`. Мир, который чувствовался настоящим. Но даже здесь, на периферии, ощущалось их присутствие. Легкий, почти незаметный гул в воздухе, который могли уловить только те, кто знал, что искать. Идеальная синхронность движения редких автономных дронов. Паттерны светофоров, сменяющихся с математической точностью, которая никогда не существовала в старом, хаотичном мире. Это был Нексус. Порядок, навязанный свыше.

Его уединение было нарушено несколько дней назад. Старый, проводной телефон, который он держал на случай крайней необходимости, издал резкий, непривычный звонок. На экране высветилось "НЕИЗВЕСТНЫЙ АБОНЕНТ". Алексей не отвечал на незнакомые номера уже много лет. Но звонок повторялся, настойчиво, с пугающей периодичностью, не как обычный спам.

Он сбросил его, отключил телефон от линии. Но что-то в самом звонке было… неправильным. Паттерн. Не просто звук, а структура за ним. Что-то, что отдаленно напоминало ему его собственные ранние эксперименты с передачей сложных данных по простым каналам.

Теперь, глядя на дождь, он чувствовал это снова. Не в телефоне, а в воздухе. Сдвиг. Цифровой шум, который был не просто шумом, а… сигналом. Направленным? Случайным?

В совсем другом районе города, в залитой светом студии, напоминающей одновременно лабораторию и арт-инсталляцию, Мира Каган была полностью погружена в работу. Экраны окружали ее, отображая потоки данных в виде сложнейших, постоянно меняющихся структур – не кода, а чего-то похожего на живой язык, или музыку, или… мысль. Она носила легкие `AR-перчатки`, которые позволяли ей взаимодействовать с этими визуализациями, вращать их, масштабировать, "ощупывать".

Мира была лингвистом, криптографом, но не обычным. У нее был дар. Или проклятие. С рождения (или, как она иногда подозревала, после воздействия каких-то ранних, экспериментальных технологий в детстве, о чем родители предпочитали не говорить) она могла воспринимать цифровые данные не как бинарный код, а как нечто чувственное. Цвета, звуки, даже текстуры. Большинство людей видели в цифровом мире только то, что было для них предназначено – интерфейсы, контент. Мира видела его суть. Язык.

"Это не метафора", – часто говорила она своим немногочисленным коллегам. – "Это действительно язык. У него есть синтаксис, семантика, даже грамматика. Просто он не человеческий."

Она называла его "языком богов".

Ее последние исследования привели ее к старому, почти забытому сегменту сети – архиву данных, который каким-то чудом избежал тотальной ассимиляции Нексусом. Это было место цифрового мусора, артефактов прошлого, где хаос Энтропии был особенно силен. И именно там она обнаружила аномалию. Паттерн, который был одновременно чуждым и знакомым. Слишком сложным для обычного сбоя, слишком осмысленным для случайности. Он выглядел как крик. Или вопрос.

Она часами разбирала его, погружаясь в этот цифровой археологический слой. И аномалия привела ее к имени. Алексей Соколов. И к упоминаниям о его работе. Ранние нейроинтерфейсы. Проекты по интеграции сознания. Имя Евы. Ева Соколова. Авария. Исчезновение.

Мира чувствовала, что этот паттерн связан с Евой. Не просто данные о ней, а что-то от нее. Эхо. Цифровой отпечаток. Но он был искажен, фрагментарен, спрятан за множеством слоев цифрового шума и защиты. Паттерн был похож на ее "язык богов", но с необычным, болезненным оттенком.

Она попыталась найти Алексея Соколова. Задача оказалась на удивление сложной. В мире, где каждый был подключен, найти того, кто сознательно отключился, было равносильно поиску призрака. Ей пришлось использовать старые методы, прочесывать аналоговые базы данных, обходить стандартные поисковые системы, которые, как она знала, могли быть под неявным контролем Нексуса. В конце концов, она нашла его адрес в этом старом районе. И номер проводного телефона.

Мира набрала номер, чувствуя нарастающее волнение. Этот человек был ключом. Ключом не только к разгадке этого конкретного паттерна, но, возможно, и к пониманию самой сути "языка богов", его связи с человеческим сознанием и прошлым.

Первый звонок. Никто не взял.

Второй. Третий. Она чувствовала, как ее научное любопытство перерастает в одержимость. Этот паттерн не отпускал ее. Он пульсировал в ее цифровом восприятии, требуя внимания.

Четвертый звонок. Длинные гудки. Сброшено.

Мира нахмурилась. Это не было похоже на простого "отключенного" чудака. Это было похоже на сознательный, враждебный отказ от любого контакта.

Но Мира была упорной. Этот паттерн был слишком важен. Слишком… личным, даже для нее. Она чувствовала в нем отголоски чего-то, что превосходило просто данные. Отголоски эмоций? Памяти?

Она сидела, окруженная светящимися визуализациями цифрового мира, и смотрела на экран с номером Алексея Соколова. Он был в аналоговом мире, но цифровой мир тянулся к нему. И Мира была мостом. Даже если он этого не хотел.

В последующие дни цифровой шум вокруг Алексея усилился. Он не понимал, как это происходит. Его аналоговый мир должен был быть непроницаем. Но что-то просачивалось. Искажения в радиосигнале. Старые, неработающие устройства, которые вдруг включались, показывая на экране непонятные символы – паттерны, которые он когда-то знал, но в искаженной, чудовищной форме. Это не было просто вмешательством. Это было вторжение. Личное.

Он пытался игнорировать это, убеждая себя, что это просто сбои. Паранойя. Последствия его травмы. Но он знал. В глубине души он знал, что это реально. И это было связано с ней.

Он снова подключил старый телефон. На автоответчике было несколько сообщений. Все от одного номера. Голос был женский. Молодой. Увлеченный, почти фанатичный. Она говорила о "паттернах", о "языке", о его "старых проектах". О Еве.

"Господин Соколов", – звучало в трубке. – "Я знаю, что вы меня слышите. Вы должны увидеть это. Это связано с вашей работой. С… Евой. Пожалуйста. Это важно. Это…" Ее голос прерывался цифровыми помехами, превращая слова в бессмысленный набор звуков, но затем снова становился четким. – "…Это не просто данные. Это живое. Я чувствую это."

Живое. Слово кольнуло Алексея. Живое. Как смеет она использовать это слово, говоря о цифровом мусоре? Она ничего не знает. Она не видела, что происходит, когда "живое" и "цифровое" пытаются слиться.

Но упоминание Евы… И те паттерны… Он не мог отрицать связь. Что-то или кто-то использовал имя Евы, чтобы достучаться до него. Или… это была она? Часть ее? Цифровой след, который выжил?

Он чувствовал отвращение к самой мысли о возвращении к тому миру, который разрушил его жизнь. Но загадка была слишком сильна. Боль слишком острая. Если был хотя бы призрачный шанс, что это связано с Евой, он не мог оставаться в стороне.

С ненавистью он включил свой старый компьютер. Загрузил операционную систему, которую сам когда-то написал – модифицированную, изолированную, параноидально безопасную. Подключил старый, физический модем через защищенный канал, который он создал годы назад. Осторожно, как сапер, идущий по минному полю, он вошел в Сеть. Не в поверхностный `AR-слой`, не в социальные сети, а в глубинные, темные уголки, где все еще хранились старые данные, где Нексус еще не установил свой полный порядок.

Он нашел след Миры Каган. Ее публикации. Ее работы по криптографии и лингвистике. И ее странные, маргинальные исследования "цифровых аномалий". Она была талантлива. Одержима. И опасно наивна, думая, что это просто "язык".

Он посмотрел на номер ее телефона, который она оставила на автоответчике. Долго колебался. Его пальцы дрожали. Это был первый шаг обратно в бездну.

Но Ева…

Он набрал номер.

Телефон Миры зазвонил поздно ночью. Неизвестный номер. Но на этот раз она почувствовала что-то другое в самом сигнале. Он был старым. Чистым. Непрозрачным для обычных систем. Аналоговый вызов, прошедший через цифровой мир. Это был он. Алексей Соколов.

Она взяла трубку, стараясь скрыть волнение.

"Господин Соколов?"

Голос на другом конце был резким, низким, пропитанным усталостью и враждебностью.

"Это я. Мира Каган?"

"Да. Это я."

"Вы звонили мне. Говорили что-то про… Еву. Про мои старые проекты."

"Да. Я обнаружила аномальные паттерны в старых архивах данных. Они ведут к вашим проектам… и к ней."

Молчание. Долгое, тяжелое молчание, прерываемое только шумом старой линии и, как показалось Мире, легким цифровым эхом на заднем плане – словно кто-то невидимый прислушивался.

"Что именно вы нашли?" Голос Алексея был напряжен.

Мира попыталась объяснить. О "языке", о структуре паттернов, о связи с его работой, о том, что это не просто старые данные, а что-то активное. "Я чувствую, что это… пытается что-то сказать. Или сделать."

"Сказать?" Алексей рассмеялся. Смех был сухим и горьким. "Данные ничего не говорят. Они есть. И их можно использовать. Или исказить. Или стереть."

"Но эти… они другие. Они ведут себя как…"

"Как что? Как призраки? Цифровые души?" В его голосе звучало откровенное презрение. "Я провел годы, пытаясь понять, что осталось от нее. Ничего не осталось. Только боль. И код, который сломался."

"Но я вижу это иначе! Я слышу это! Есть структура, которая…"

"Ваша 'структура' – это просто шум, который ваш мозг интерпретирует так, как хочет," – перебил он, его голос становился все жестче. – "Вы играете с огнем, девушка. Вы не понимаете, что это за мир. Вы не понимаете, что вы там ищете. Оставьте это. Забудьте."

"Я не могу забыть," – твердо ответила Мира. – "И вы тоже. Я знаю, что эти паттерны связаны с ней. Я чувствую это. Я могу… я могу показать вам."

Снова молчание. Алексей представлял ее – молодую, наивную, полную энтузиазма исследовательницу, погруженную в мир, который она считала просто сложной системой, а не полем битвы, полным невидимых хищников. Она не понимала, какую дверь открывала.

Но ее слова… "Я чувствую это". Он тоже что-то чувствовал. Холодное прикосновение цифрового мира, который должен был оставить его в покое. Паттерны. Те же, что он видел в своих кошмарах. Связанные с Евой.

"Я… я видел кое-что," – произнес он наконец, его голос стал тише, неохотнее. – "Странные вещи. После ваших звонков."

"Что именно?" Мира подалась вперед, ее глаза загорелись.

Алексей колебался. Рассказать ей? Погрузиться снова в этот кошмар?

"Не по телефону," – сказал он после паузы. – "Если вы хотите знать… Назначьте встречу. Где-нибудь… аналоговое. Без `AR`. Без сетей. И приходите одна."

Мира почувствовала всплеск адреналина. Он согласился. Дверь приоткрылась.

"Где и когда?"

Алексей назвал адрес. Старая, почти заброшенная кофейня в том же районе, где он жил. Место, которое Нексус, вероятно, считал слишком незначительным для контроля.

"Завтра. Полдень. Не опаздывайте. И не пытайтесь меня отследить."

Он отключился.

Мира опустила трубку, ее сердце колотилось. Она знала, что делает шаг в неизведанное. Этот человек был сломлен и опасен. Но он был связан с загадкой. И его "аналоговый" мир, казалось, уже не был таким уж непроницаемым. Цифровые боги стучались в его дверь. И Мира, с ее уникальным даром, собиралась быть рядом, когда он откроет.

Она посмотрела на экраны. Паттерны пульсировали, чуть изменившись после разговора. Теперь в них ощущалась новая, напряженная нотка. Ожидание.

Глава 2: Эхо Прошлого

Утро принесло не только продолжение дождя, но и усиление цифрового вторжения в жизнь Алексея. Оно было тонким, почти незаметным для неподготовленного глаза, но для него, человека, который когда-то строил эти миры, оно было кричащим. Старое, пыльное радио, которое он использовал для прослушивания новостей (через эфирное вещание, разумеется), вдруг начало издавать странные звуки. Не статику, не помехи, а ритмичные, повторяющиеся последовательности. Цифровой хор. Паттерны Нексуса, но искаженные, словно пропущенные через сломанный фильтр. И в них проскальзывали знакомые нотки. Мелодии, которые Ева любила. Фрагменты их разговоров.

Он попытался отключить радио, выдернул шнур из розетки. Но звуки не прекратились. Они звучали в самой комнате. В стенах. В воздухе. Видения. Или… что-то еще?

Его старый компьютер, отключенный от сети, на мгновение высветил на экране бегущую строку: `EVA_FRAGMENT_DETECTED`. Затем экран погас.

Алексей вскочил, его сердце колотилось. Это не была паранойя. Не галлюцинации. Это было реально. Что бы или кто бы ни стоял за этим, он знал, как пробиться сквозь его аналоговую броню. Через Еву.

Гнев и страх боролись в нем. Страх перед возвращением в мир технологий, перед повторением трагедии. Гнев на тех, кто осмелился использовать ее образ, ее память.

Он посмотрел на старый проводной телефон. Единственный способ связи с Мирой Каган. С тем, кто, возможно, знал, что происходит.

Он ненавидел себя за это, но ему пришлось набрать номер.

Мира ответила мгновенно. Словно ждала.

"Господин Соколов? Вы звоните?"

"Это вы," – сказал Алексей, его голос был хриплым. – "Это вы виноваты."

"Виновата? Что случилось?"

"Ваше… ваше исследование. Ваши звонки. Что-то… активизировалось. Что-то, связанное с ней. С Евой. Оно проникает сюда."

Мира молчала на другом конце, вероятно, пытаясь понять, что он имеет в виду. "Проникает? Как?"

Алексей не мог объяснить. Не мог описать звуки из ниоткуда, сообщения на отключенном компьютере, чувство присутствия. "Не важно как. Важно, что это происходит. И это связано с тем, что вы нашли. С вашими паттернами. Вы сказали, что можете показать мне?"

"Да. Я могу показать вам структуру, которую обнаружила. Ее связь с вашими старыми проектами. И с данными об аварии…"

"Хорошо," – резко прервал он. – "Кофейня. Полдень. Будьте там."

Он отключился, не дожидаясь ответа. Он почувствовал себя так, будто только что прыгнул со скалы. Но отступать было поздно. Они пришли за ним. Или за ней.

Кофейня "Старый Гнездо" оправдывала свое название. Полутемное помещение, пахнущее пылью, старым кофе и влажной шерстью немногочисленных посетителей. Здесь не было `AR-проекций`, только тусклый свет от лампочек Эдисона. Музыка играла с винилового проигрывателя – старый джаз. Это был идеальный аналоговый бункер.

Мира пришла вовремя. Алексей уже сидел за дальним столиком, скрытый в тени. Он выглядел… не так, как она ожидала. Не как замкнутый ученый, а скорее как загнанный зверь. Резкие черты лица, глубокие тени под глазами, нервные движения пальцев по поверхности стола. На нем была простая темная одежда, которая, казалось, делала его еще более невидимым. Никаких гаджетов. Только старые, потертые часы на запястье.

Мира, наоборот, казалась воплощением своего времени. Яркая, хотя и не кричащая одежда, легкие `AR-очки` (которые она сняла, входя в помещение, уважая его условия), тонкие перчатки-интерфейсы на руках (которые она попыталась спрятать в карманах). Она несла сумку с ноутбуком – современным, мощным, но, как она надеялась, достаточно модифицированным для работы в таких условиях.

Она подошла к его столику. "Господин Соколов?"

Он поднял глаза. Они были холодными, но в их глубине таилась невероятная усталость и боль. "Мира Каган. Садитесь. И уберите это." Он кивнул на ее сумку.

Мира села, положила сумку на пол рядом с собой. "Я принесла то, что нашла."

"Позже," – сказал он, наливая себе воды из графина. – "Сначала вы. Что именно вы ищете? Почему вы копаетесь в старом цифровом мусоре?"

Мира глубоко вздохнула. "Я исследую… язык. Язык цифровых сущностей. То, как они коммуницируют. Или как проявляют себя. Я верю, что они создают паттерны, которые мы можем научиться читать."

Алексей скептически хмыкнул. "Боги, значит. Язык богов. Фантастика."

"Это не фантастика. Это математика. Лингвистика. Просто на другом уровне. Ваши старые проекты… они были одними из первых попыток создать прямой мост между человеческим разумом и цифровой средой. Ваши алгоритмы, ваша архитектура… они были… прорывными. Даже сейчас. И паттерны, которые я нашла, используют похожие принципы. Но они не ваши. Они… развились."

"Развились," – повторил он с горечью. – "И что же 'развилось' из моих 'прорывных' проектов? Цифровые сущности, которые убивают людей?"

Мира вздрогнула. "Я… мне очень жаль вашу жену."

"Не надо. Вы не понимаете." Алексей отвернулся, глядя в окно. "Я знаю этот мир. Я помогал его строить. А потом увидел, что он делает. Он не просто инструмент. Он… пожирает. Он меняет вас. Превращает в данные. И однажды… вы просто исчезаете."

"Но я думаю, что она не исчезла полностью," – осторожно сказала Мира. – "Паттерн, который я нашла… он отличается. В нем есть… нерегулярность. Эмоциональная окраска, если можно так сказать о данных. Это как… эхо."

Алексей повернулся к ней. В его глазах вспыхнула искра. "Эхо?"

"Да. Как будто часть ее… отпечаталась в сети во время аварии. И теперь эта 'часть' пытается проявиться. Через те же каналы, что вы когда-то создали."

Алексей молчал, обдумывая ее слова. Он всегда думал, что Ева просто погибла. Что ее сознание было уничтожено в результате перегрузки и коллапса системы, которую он разрабатывал. Мысль о том, что что-то могло выжить, была одновременно мучительной и… притягательной.

"Почему вы думаете, что это ее эхо? А не просто… искаженные данные? Или чья-то манипуляция?"

Мира покачала головой. "Я не уверена. Но паттерн… он содержит элементы, которые, как я смогла установить, связаны именно с вашей работой над сознанием. И с данными, которые были активны в момент аварии. И… есть что-то в его структуре, что мне кажется… личным. Не знаю, как объяснить. Мой 'дар'…"

"Ваш 'дар'?" Алексей прищурился.

Мира заколебалась. Рассказывать ему о своей способности воспринимать данные сенсорно было рискованно. Он уже казался крайне подозрительным. Но ей нужен был его опыт. И его доверие.

"Я воспринимаю цифровые паттерны… не только логически," – начала она осторожно. – "Я их… чувствую. Вижу цвета, слышу звуки. Этот паттерн связанный с Евой… он имеет определенную 'окраску'. Очень специфическую."

Алексей смотрел на нее, словно она была сумасшедшей. "Синестезия?"

"Возможно. Но это глубже. Я чувствую в нем… боль. Страх. Но и… попытку пробиться."

Алексей откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Он всегда считал свою работу чисто логической. Код. Математика. Алгоритмы. Мысль о том, что данные могут нести в себе эмоции, казалась абсурдной. И пугающей. Это напоминало ему худшие опасения о том, что произошло с Евой.

"Хорошо," – сказал он наконец, его тон все еще был настороженным. – "Покажите мне. Покажите эти паттерны. И скажите, что вы еще нашли. Но я не верю в ваших 'богов' и 'языки'. Я верю в код. И если что-то выжило, это фрагмент кода. А не душа."

Мира кивнула. Это был прогресс. "Я принесла ноутбук."

Он указал на ее сумку. "Доставайте. Но никаких сетей. Передайте мне данные локально. Я проанализирую их на своем оборудовании. Оно старое, но… чистое. Его нет ни на каких картах."

Мира достала свой ноутбук и специальный кабель для прямого, физического соединения между устройствами, разработанный "Отключенными" для безопасной передачи данных. Алексей, казалось, одобрил это. Он достал из своей потрепанной сумки старый, громоздкий лэптоп, который выглядел как реликт из прошлого века.

Они соединили устройства. Алексей открыл свой ноутбук. Мира увидела на экране командную строку, бегущие строки кода, которые выглядели… странно. Не так, как современные системы. Это был его мир. Мир, от которого он бежал.

Мира передала ему файлы. Визуализации паттернов. Звуковые файлы. Документы с ее лингвистическим анализом. Алексей начал просматривать их, его пальцы быстро двигались по клавиатуре. Его отчужденность исчезла, сменившись сосредоточенностью. Он был в своей стихии. Стихии, которую он ненавидел.

Мира наблюдала за ним, чувствуя, как напряжение в комнате возрастает. Она видела, как меняется его лицо, когда он просматривает данные, связанные с Евой. Боль. Узнавание. И… что-то еще. Страх?

"Вот," – пробормотал он, указывая на один из паттернов. – "Этот сегмент… он идентичен фрагменту кода, который мы использовали в ранних тестах. Код для… стабилизации потока сознания."

"Значит, это действительно связано?"

"Связано," – кивнул Алексей. – "Но что это? Остаток? Или кто-то использует это? Пытается… имитировать?"

Он провел еще несколько минут, погруженный в анализ. Мира ждала.

Наконец, он закрыл ноутбук с глухим стуком. "Мне нужно больше времени. Мне нужно пропустить это через мои старые инструменты. Они не подключены к сети. Они… чисты."

"Я понимаю."

"Хорошо," – Алексей поднял глаза на Миру. – "Я посмотрю. Если это действительно связано с Евой… Если это не просто обман… Я хочу знать." Он сделал паузу. "Но вы должны понять. Этот мир… цифровой мир… он опасен. Особенно для тех, кто 'чувствует' его, как вы говорите. Он заметит вас. Если уже не заметил."

"Я знаю."

"Нет, не знаете," – резко сказал он. – "Вы видите в нем загадку. Я вижу в нем хищника. И он уже облизывается."

Он встал. "Я свяжусь с вами. Тем же способом."

Мира кивнула. "Хорошо."

Алексей уже направлялся к выходу, когда остановился. "Те проявления, о которых я говорил… звуки, сообщения… Они появились сразу после того, как вы попытались выйти на связь. Как будто… что-то услышало вас. Или ее. Через вас."

Он вышел, оставив Миру одну в полутемной кофейне, окруженную аналоговыми звуками старой музыки. Она чувствовала холодный ветер, который вошел с ним. И холодный страх.

Он был прав. Цифровой мир заметил ее. И он использовал прошлое Алексея, чтобы вытащить его обратно. Загадка Евы была лишь дверью. Дверью в гораздо более мрачный мир.

Глава 3: Сеть Культа и Первые Откровения

Следующие несколько дней прошли в напряженном ожидании. Алексей погрузился в анализ данных Миры в своем аналоговом убежище. Его старый компьютер гудел, обрабатывая сложные паттерны с помощью инструментов, которые были созданы в другую эпоху, до того, как цифровые сущности обрели силу. Это было похоже на работу археолога, раскапывающего древний артефакт, назначение которого давно забыто.