Улицы Магдебурга

Последнее он признал неохотно, но искренне. Это понравилось Веберу.

–Как вас зовут, юный господин?

–Хайнц. Хайнц Штольц.

–Вас зовут, как и меня, – Вебер улыбнулся, – Позвольте представиться, Гейнрих Вебер. Я главный редактор газеты, которую ваш отец читает по утрам.

–Отец сказал, что когда я вырасту, меня будут называть Хайнрих.

–Разумеется, но там, откуда я родом, произносят именно так. В этом есть положительная сторона – когда вы вырастете, Хайнц, нас никто не будет путать.

Мальчик удовлетворенно кивнул, объяснение его удовлетворило.

–А теперь позвольте вернуться к крысе, Хайнц. Что вы двое делаете так рано утром на улице?

–Мы ушли из дома, герр Гейнрих, – сообщил мальчик.

–Достаточно ли здравое решение вы приняли? – усомнился Вебер.

–Вообще-то нет, – признал Хайнц, – Но я не нахожу другого выхода.

Вебер посмотрел на крысу. Крыса забралась в гамак и раскачивалась. Помимо гамака в крысином доме была лесенка в спальню, софа и миски для еды. Животное, которое достаточно рассудительно, чтобы спать в спальне и использовать гамак по назначению, не может быть глупым, подумал Вебер. Он решительно развернулся.

–Берите крысиный дом, Хайнц, пойдемте со мной.

–Вы хотите взять Чипса к себе домой? – недоверчиво спросил мальчик.

–Нет, молодой человек, я слишком мало времени провожу дома, чтобы обрекать это животное на одиночество. Я возьму его в редакцию. У крысы, которая знает, для чего предназначен гамак, есть все шансы стать звездой этого клуба.

Вебер и Хайнц пошли обратно в редакцию. Крыса в гамаке раскачивалась с удвоенным энтузиазмом. В редакции крысиный дом был помещен на самое видное место в приемной.

–Теперь Чипсу никогда не будет скучно, – сказал Хайнц.

Редактор Вебер повернул голову и внимательно посмотрел на него. Удивительное здравомыслие и нестандартный взгляд на вещи. Не каждый расстроенный мальчик способен признать, что ни кот, ни сестры не виноваты, а крыса на тумбе в первую очередь развлечет сама себя, а не окружающих.

–Кем вы хотели бы стать, когда вырастете, Хайнц?

–Я пока не знаю, – сказал мальчик, – Но пивоваром будет мой старший брат Уве, так что мне придется искать для себя что-то на стороне.

–Как насчет того, чтобы попробовать со временем стать главным редактором?

–Отличная идея, – просиял Хайнц, – Вы будете учить меня?

–Да, когда ты будешь навещать Чипса, я буду показывать тебе, как функционирует эта адская машина, которую называют прессой.

–Я буду часто приходить, герр Вебер, – пообещал Хайнц, – И не только из-за Чипса.

Вебер улыбнулся. В течение какого-то получаса его жизнь приобрела определенный смысл, в ней появилась разумная крыса и перспективный юноша. Он подошел к крысиному дому и просунув палец внутрь, погладил мягкий серый бок Чипса.

–Вы уже достаточно взрослый, чтобы пить кофе, Хайнц? – спросил Вебер.

–Полагаю, с этого момента да.

–Отлично, тогда идите к автомату и принесите мне двойной эспрессо и что сами пожелаете для себя. И не переживайте, все журналисты начинают с того, что приносят кофе главному редактору.

Увольнение

—Он меня уволил!

Стефан Фальк чуть не плакал. Весь бар грохнул хохотом.

–Утром он оставил мне в кухне расчет, и никакой записки, ничего!

–А выходное пособие? – выкрикнул кто-то.

Стефан пересчитал деньги.

–На месте, – вздохнул он.

–Так чего же ты хочешь? – снова засмеялись мужчины.

Пивная Штольца была полна народу, казалось, каждый взрослый мужчина Магдебурга сидел сейчас у стойки или за столиками. Уве снова бегал по залу с кружками, а за стойкой стоял сам пивовар Штольц.

–Но как он мог уволить меня?! За что?

Весь бар внимал Стефану.

–Мы так хорошо понимали друг друга!..

Пивная снова зашлась хохотом.

–Видели мы, как вы понимали! Сколько пари ты разрушил, Стефан, когда догадался, кому на самом деле надо везти цветы!

–Это не я, – Стефан вытер лоб салфеткой, – Это ангел написал записку.

Стекла зазвенели от хохота. Кто-то подавился пивом, не вовремя отхлебнув. Пилот Бауман, которого даже слегка оживленным никогда не видели, утирал слезы от смеха.

–Ты заставил ангела написать записку! – пивовар Штольц покачал головой, – Да ты талант, Стефан. Тебе цены нет.

–Да уж, чего нет, того нет, – понурился Стефан.

–Ангел прав, – сказал Рейнхард, – У него теперь молодая жена. Неужели ты не сделал бы того же?

–Но я-то тут причем? Мало ли у кого жена. Никто же не увольняет из-за этого человека. Это не по закону.

Бар затих. Стефан понял, что что-то не то сказал.

–Я не то хотел сказать, – пробормотал он.

–Ты не то хотел сказать, Стефан Фальк, – с нажимом повторил пивовар Штольц.

Стефан вздохнул и, кажется, немного протрезвел. К нему тут же были пододвинуты несколько кружек пива и он с облегчением уткнулся в одну, снимая неловкость.

–А что я теперь буду делать…? – беспомощно спросил он.

Бар снова грянул хохотом. Стефан озирался, не понимая, чем вызвана такая реакция.

–Что смешного я сказал? Я остался на улице без заработка, а надо мной потешаются, словно на ярмарке! И всей моей вины только то, что ангел решил жениться, и я теперь недостаточно хорош.

–Уве, отнеси ему это, – пивовар Штольц поставил на стойку рюмку крепкой анисовой настойки.

–Он же пьет пиво, – резонно возразил Уве.

–Именно, – кивнул Штольц, – Утром у него будет такое похмелье, что ему будет не до того, чтобы убиваться.

Уве понемногу начал постигать мудрость своего отца. Он отнес рюмку и поставил ее перед Стефаном. Фальк опрокинул ее и поморщился.

–Эй, парни! – крикнул Штольц и пивная затихла, – Кто в молодости развозил молоко у ангела?

Стефан Фальк ошеломленно огляделся кругом – он сидел в лесу поднятых рук. Половина дееспособных мужчин города сидела, ухмыляясь и задрав руки. Все начинали свою трудовую карьеру в молочне ангела.

–Был ли кто-то уволен иначе, чем Стефан?

–Мм… Я был, – неожиданно произнес Эрвин Краузе.

–Ты?! – все повернулись к нему, никто явно не знал таких деталей биографии адвоката.

–Да, я был уволен без выходного пособия. У меня молоко в руках кисло, – признался Краузе.

Все снова засмеялись с облегчением.

–Я даже не знал, что ты служил у ангела, – прошептал аптекарь Мюллер.

–Это только неделю продлилось, – так же шепотом ответил Краузе.

Пилот Бауман озвучил общую мысль:

–А кто теперь будет развозить молоко, уже известно?

–Можно предположить, что один из кузенов Эльке или ее младший брат.

–А разве Лукас Нойманн уже получил водительские права?

–Аккурат в день своего рождения, – кивнул инструктор Келлер, – На редкость смышленый парнишка, такой же вертлявый, как Эльке.

–Эй, осторожнее, герр Келлер, вы говорите о фрау ангел.

–Прошу прощения, но на мой взгляд, это характеризует его с наилучшей стороны. Бесподобно водит, я уже на втором занятии с ним спал.

Пивная недобро затихла. Келлер поставил кружку на стол, обернулся и вдруг неприлично захохотал.

–С ума сошли! Я мог поспать, пока он занимался на площадке, и не бояться, что он разобьет машину!

–Сошли не сошли, а ты следи за языком, Келлер, – буркнул герр Ланге.

–Будто ты меня не знаешь, – ухмыльнулся инструктор.

Вздох облегчения пронесся по бару, в самом деле, кто же не знает инструктора Келлера, которому никогда не позволяют заниматься с девушками во избежание неловкостей; который все еще не женат, потому что ни одной честной девушке гуляка не нужен, а нечестная девушка не нужна ему самому; который не пропустил в жизни ни одной юбки даже там, где девушки ходят в брюках.

–Так он заранее все продумал, этот Лукас? – спросил Ланге.

–Судя по всему да, у него было время подготовиться, пока длилась помолвка, – сказал адвокат Краузе.

–И он уже умел водить, когда пришел учиться?

–Не знаю, кто натаскивал мальчишку Нойманна до меня, но уже на втором занятии я мог выйти из машины и читать газету, пока он выполнял повороты на площадке! Кто-нибудь знает?

–Я его учил, – неожиданно сказал Готфрид.

Все посмотрели на Готфрида. Никто не ожидал, что он стал бы этим заниматься.

–Погоди, а он тебе что? – спросил Ланге, – Откуда у младшего Нойманна деньги?

–Не было у него никаких денег, – ответил Готфрид, – Он носил цветы.

Пивная затихла. Раскручивалась интрига такой величины, что безмолвие установилось, как в церкви.

–Какие цветы? – вкрадчиво спросил Рейнхард.

– Я попросил его приносить от тебя цветы Марике.

–От меня?! Да я в жизни не послал Марике ни одного цветка!

Готфрид хмыкнул в свой бокал.

–Да, и я сделал это за тебя.

Кружка Рейнхарда с грохотом опустилась на стол, пиво выплеснулось.

–Кто тебя просил?! – прошипел он, как рассерженный кот, вскочил и пулей вылетел из пивной.

Готфрид вздохнул и покачал головой, развел руками, иронично усмехаясь, обвел взглядом бар, как будто прося прощения у окружающих. Допил пиво, встал, поигрывая ключами от машины в руке, и пошел к выходу.

Гроза пронеслась мимо. Все с облегчением выдохнули и снова вернулись к разговорам.

–А кто вел расходные книги в молочне? – спросил бакалейщик Кляйн.

–Я и вел, – ответил Стефан, – И уверяю, я их вел очень тщательно.

–Какие статьи в книгах ангела, Стефан?

–Сколько молока израсходовано на сыр и масло, – с готовностью отвечал Стефан, – Какие суммы выручены, что приобретено. Расходы на автомобиль, бензин, счета за электричество. Закупки. Налоги. Выплаты по закладным.

–А закупки ангел делал сам?

–Нет, – Стефан показал головой, – Закупками тоже занимался я. До последнего пфеннинга.

–Завтра я приду в молочню и посмотрю на расходные книги, – Кляйн поставил кружку на стол, – И если они меня устроят, я предложу тебе место помощника.

Стефан ахнул. Такого поворота он не ожидал. Он сидел молча так долго, что все занялись своими разговорами и перестали обращать на него внимание. Когда публика начала расходиться, Уве вернулся за стойку, а Штольц с бутылкой анисовки подсел за столик к аптекарю и адвокату, Стефан Фальк встал со своего места и расплатился с Уве новенькими купюрами из перехваченной резинкой пачки, которую утром ангел оставил ему на столе в кухне.

–То есть получается, что все знали, что так будет, кроме меня? – спросил Стефан.

–Почаще держи глаза открытыми, Стефан Фальк, – пивовар Штольц налили еще одну рюмку настойки и подвинул к нему, – За счет заведения.

Карьерный рост

Ринальдо Эспозито, персональный инквизитор барона Субботы, позвонил в обшарпанную дверь своего подопечного в Магдебурге и прислонился к косяку. В руках у него была коробка от туфель, в которой что-то билось, и пачка бумаг, перевязанная веревкой крест-накрест. Когда дверь открылась, он уже почти что задремал, что, конечно, было крайне неразумно перед дверью барона.

Фальчион больно ударил Самди по ногам, когда каноник обернулся закрыть за собой дверь и свалил свою поклажу прямо на пол.

–Что это?

–Доносы.

–А почему так много? Или это все на меня?

–Нет, не все. Хочешь, я тебе их почитаю?

–А в коробке что?

–Смерть, – зевнул Эспозито и Самди шарахнулся к стене, – Да не твоя, твою тебе принесет Легба.

–Никогда не открою ему больше дверь, – пробормотал Самди.

–Кстати, как открываются твои двери? – спросил Эспозито, проходя в кухню.

–Руками.

–А если я приду, когда тебя не будет дома?

–Для тебя я всегда дома, – усмехнулся Самди, – А когда меня нет дома, эта дверь открыта. Она закрывается только изнутри.

–Я умею открывать замки, но у тебя нет ни одного замка.

–Поэтому мне не нужны ключи. Ключами открываются замки, а не двери.

Эспозито сел в то самое кресло, точно так же уложив перед собой планшет на низком столике, фальчион в этот раз остался у двери в подставке для зонтов.

–Ну а ты чем занимаешься?

–Да вот, у меня тут мрачный гримуар, – Самди кивнул туда, где в раскрытые двери спальни виднелась огромная раскрытая книга с железными пряжками на переплете.

–Читаешь? – полюбопытствовал Эспозито.

Самди замер на полуобороте. По кончикам пальцев заскакало пламя, и он сжал кулаки, чтобы каноник ничего не заметил.

–Пишу, – мрачно процедил он, отворачиваясь.

–Сделаешь мне кофе? Как тогда, в первый раз?

–Так почему у тебя с собой смерть в коробке и пачка доносов?

–Взыскание, епитимья, выговор с занесением в грудную клетку. Я доложил, что проиграл тебе.

–Но ты же выиграл!

–Нет, дорогой мой, – усмехнулся Эспозито, – Я просто взял всю ответственность на себя.

–Ты же вручил мне повестку.

–Ты думаешь, этого было достаточно?

–А если бы ты остановился на повестке..?

–Меня бы повысили, тебе следовало бы явиться на слушание, и мы больше не увиделись бы до следующего серьезного проявления твоей природы, – немедленно ответил преподобный.

–Ты променял карьеру на наблюдение за мной?

–Проиграть барону Субботе – не позор даже для меня, – улыбнулся Эспозито, – У меня уже есть карьера, Магнето, и я достаточно помотался на службе Конгрегации.

–Записи о чем красноречиво свидетельствуют на твоем теле, – задумчиво произнес барон.

–Разбудишь через час, ладно? – он устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

–Так может, ты ляжешь?

–Если я лягу, – усмехнулся Эспозито, – Ты меня через час не разбудишь.

–Я? – улыбнулся барон, – Я – разбужу. Ложись.

Несколько секунд каноник молча смотрел на него, а потом улыбнулся в ответ, встал, расстегивая бесконечный ряд пуговок на сутане, и направился в спальню. Самди мог быть очень убедителен, когда хотел.

Сказанное продолжало его беспокоить. Ему начало казаться, что он догадывается, он вернулся в кухню, забрался в кресло с ногами и глубоко задумался. Подозрения медленно складывались в одну картинку, и она его тревожила. Он поправил подвязку на бедре, взял планшет Эспозито и принялся планомерно его потрошить. Он аккуратно развернул и прочитал все бумаги, потом сложил их на место и поднялся.

Он удостоверился, что прошло около часа, и жестко ткнул спящего в бок, а потом начал немилосердно трясти, пока Эспозито не подал признаки жизни.

–Легат по специальным поручениям? – рыкнул Самди, – Легат по специальным поручениям?! Боевая единица?!

Эспозито расхохотался. Он смеялся долго и с удовольствием.

–Самеди Ленми Леман, барон Суббота, когда к вам является представитель Конгрегации с фальчионом на перевязи, неужели вы думаете, что вам прислали обычного каноника? Это не унижает вашего самомнения?

–Ты сказал, что принес повестку!

–Я и принес. А ты мог сопротивляться, и мне известно, на что ты способен.

–Ты пока не знаешь, на что я способен! – из глаз барона посыпались злые искры, гневно сверкнул бриллиант в зубе.

–Ты же видел фальчион! – продолжал смеяться Эспозито, – Неужели ты не понял сразу, кто я?

–И ты пустил бы его в ход? – с любопытством спросил Самди, неожиданно успокаиваясь.

–Ну разумеется, – недоуменно ответил преподобный, – До самой последнее минуты я не был уверен, что мне удастся этого избежать.

–Какая прелесть, – улыбнулся Самди.

–А слыхал ты о том, что копаться в чужих вещах нехорошо? – поддел его каноник.

–Ты мне не чужой, – фыркнул Самди.

–Ответ верный.

–Сожги меня, – равнодушно предложил Самди, – Это поможет твоей карьере?

–Не очень. А ты потом воскреснешь?

–Ну разумеется. Еще моложе.

–Еще моложе?! – Ринальдо приподнялся на локте, – Сколько тебе обычно дают?

–Чуть меньше, чем есть.

–Удивительно, – покачал головой каноник.

–Алкоголь и сигареты продают без запинки.

–Ты даже покупаешь? – ирония Эспозито пропала даром.

–Легат по особым поручениям, – задумчиво перечислял Самди, глядя в потолок, – Не менее полусотни сложных операций в Карибском легионе, два десятка летальных миссий, две награды и ранений без счета…

–Все так, – улыбнулся Эспозито, – Думаешь, на усмирение барона Субботы можно было послать кого-то ниже званием?

–Боевая машина инквизиции…

–Да, и не более того.

–То есть Великим инквизитором ты не будешь? – уточнил Самди.

–Нет, это совершенно исключено.

–А жаль… Тогда ты мог бы стать почти равен мне.

–А я не хочу быть равным тебе, Самеди Ленми Леман, барон Суббота, – спокойно произнес Ринальдо, – Я хочу остаться твоим личным инквизитором, под персональной ответственностью которого находятся все твои проделки, от которых напрямую зависит его карьера. Так что не забывай время от времени выкидывать что-нибудь этакое, а не то за твое примерное поведение меня могут повысить.

Маленькая птичка

Ларс Фогель проснулся от звонка в дверь. Не иначе, соседи все же решили призвать его к порядку. Андреа спала, уткнувшись носом ему в бок, уютная и тихая. Ларс вздохнул. Придется вставать.

За дверью тихонько подвывало. Завязав пояс халата, архитектор Фогель открыл дверь.

–Дис..?

Она кинулась ему на шею, прижалась к небритой щеке мокрым лицом, крепко обхватила тонкими руками.

–Ларс… Ох Ларс…

–Тише, тише, фогель кляйн, – Ларс обнял сестру, потянул руку закрыть дверь и увидел сумку, – Ты надолго?

–Навсегда, – всхлипнула Дис.

Архитектор Фогель вздохнул и вышел за дверь, чтобы занести сумку и чемодан в квартиру.

–Почему ты не позвонила, Дис? Я бы встретил на машине.

–Не знаю, Ларс, – растерянно сказала она, снимая мокрую куртку и ботинки.

–Какая ты дурочка. Раздевайся, я тебя накормлю.

Ларс потянулся закрыть дверь в комнату и увидел открытые глаза Андреа. Она улыбнулась и у него от сердца отлегло.

В кухне архитектор Фогель достал пачку сигарет и закурил у окна. Дис сидела у стола на табурете, такая маленькая, дурацки-трогательная, рыжевато-светлая, с прозрачными веснушками на всем лице.

–Дождь на улице или ты плакала, фогель кляйн?

–Да, – ответила Дис.

–Привет, – Андреа вошла в кухню в джинсах и рубашке, и Дис уставилась на нее, как на привидение.

–Это Андреа, – сказал Ларс, – Моя…

–Невеста, – Андреа потянулась и чмокнула его в щеку, – Ой, я хотела сказать соседка.

–Привет, – ошарашено пробормотала Дис.

–Не бойся, я и правда его соседка, – Андреа развернулась и начала хозяйничать у плиты, – А ты Дис?

–Да, Дис, – сказала Дис.

Ларс сел на подоконник. Андреа, взлохмаченная после сна, с прищуренными глазами и хрипловатым голосом, невозмутимо крутанула таймер. Дис смотрела на нее, только что рот не раскрыв.

–Ларс, ты предложил своей сестре умыться с дороги?

–Ох, да. Пойдем, Дис, – в ванной он дал ей полотенце и гостеприимно открыл дверцу шкафчика, – Выходи и будем завтракать.

Фогель тяжело вздохнул и закурил еще одну. Андреа поставила на подоконник чашку кофе и села рядом с ним, болтая босыми ногами. Он обнял ее за плечи и она послушно положила голову ему на плечо. Им всегда было удивительно удобно сидеть рядом, лежать обнявшись, прижиматься друг к другу. Ларс Фогель видел в этом промысел провидения. Что видела в этом Андреа, он не знал. Таймер пиликнул и Андреа спрыгнула с подоконника, но пошла не к плите, а в ванную. Через минуту она вышла, молча открыла бар и плеснула в рюмку коньяку, снова скрылась за дверью.

–Ларс, слей воду! – крикнула из ванной, и он послушно принялся сливать воду из кастрюльки и резать хлеб.

Пока архитектор Фогель накрывал на стол, Андреа уже раскрыла чемодан Дис, взяла какие-то вещи, и через пару минут вывела ту из ванной. У Дис были красные глаза, но волосы причесаны и заколоты, вместо дорожной одежды Андреа нарядила ее в теплые колготки и трикотажное платье.

–Я надеюсь, ты ешь все то же самое, что и твой брат, – сказала Андреа и усадила ее на стул, подвинутый Ларсом.

–Да, я все ем, – сказала Дис и разбила яйцо ложечкой.

После завтрака Андреа взяла пачку сигарет Ларса.

–Я покурю на балконе, Дис, ты ведь уберешь со стола?

Ларс пошел за ней. Андреа не курила, ей надо было что-то сказать ему. На балконе она зажгла сигарету и протянула ему.

–Ларс, у твоей сестры разбито сердце, и она ничего не ела со вчерашнего дня. Сейчас ее разморит от горячей еды и коньяка, но часа через два неплохо бы тебе знать, что с ней делать.

Фогель затянулся. Новости были не радостные.

–А что мне с ней делать? Если бы она просто в гости приехала, я бы ее на концерт сводил, по магазинам, встретил бы у дискотеки. А так… Что мне делать?

–Магазины тебе не помогут, Ларс Фогель, это точно, – усмехнулась она, – Попробуй с ней поговорить.

–Поговорить? О чем?! Ты знаешь, насколько я старше? Мы никогда не были близки…

–Самое время стать, – коротко сказала Андреа, – Видишь, она приехала к тебе, а не в родительский дом.

Ларс нервно затянулся. Это было так, но и его слова были правдой. Они с Дис не были близки. Он ничего не знал о ней, что она любит, курит ли она, какую музыку слушает. Носит ботинки или шпильки. Вот теперь он узнал, что у нее чемодан коричневый. Но этого же мало, чтобы быть ближе.

–Я называл ее фогель кляйн, – невпопад произнес Ларс, – Я был Фогель, а она – фогель кляйн.

–Неплохое начало, дорогой мой, – Андреа встала на цыпочки, обнимая его, он затушил окурок и поцеловал ее.

Когда они вернулись в квартиру, Дис спала в кресле. Ларс перенес ее на диван, а Андреа принялась потрошить чемодан и сумку. Вещи были собраны второпях, но судя по всему, Дис не оставила ничего, даже одинокий рваный носок был аккуратно засунут в кармашек джинсов. Андреа недрогнувшей рукой сдвинула пиджаки Ларса в сторону и повесила в шкаф то немногое, что можно было повесить, а остальное сложила на полку.

–Ознакомься, братишка, – она положила на колени Ларсу пакет с документами.

Паспорт, права, университетская зачетка с хорошими оценками, конверт, а в нем письмо, развернув которое, Ларс поспешил свернуть, но Андреа выхватила у него из рук, открыла и внимательно прочла, водя пальцем по строчкам.

–Нельзя читать чужие письма.

–Ты ей не чужой, – она вскинула голову и сверкнула глазами, – Врага надо знать в лицо.

–И надолго она теперь? – беспомощно спросил он.

Андреа Шрайер неожиданно улыбнулась. Она подошла и села ему на колени верхом, обхватила за шею, вороша пальцами короткие волосы на затылке, приблизила его лицо к своему.

–Ты такой милый, Ларс, – прошептала ему в ухо, отчего все волоски на шее встали дыбом, – Будешь теперь приходить ко мне. И не забывай приносить что-нибудь с собой.

Она все время поддевала его тем, что впервые он пришел к ней с подарком ко дню рождения, как будто он когда-то пришел с пустыми руками.

–А может прямо сейчас пойдем? – Ларс с силой прижал ее к себе.

–Мы не можем оставить ее одну, – хихикнула Андреа.

–Она уже взрослая!

–Да ты посмотри на нее, Фогель!

Андреа обернулась и Ларс тоже посмотрел на сестру, спящую на диване. Дис была такая молоденькая, и выглядела еще моложе, с растерянным и беззащитным спящим личиком в веснушках. Ему вдруг стало ее жалко и смешно от этого.

–Но у меня есть план, – серьезно произнесла Андреа, – Пойдем в ванную. Я буду тихо.

–А ты умеешь? – не удержался он.

–А мы проверим, – невозмутимо парировала она.

Совсем тихо не получилось, и когда Андреа выглянула из ванной, Дис сидела в кухне с чашкой в руках.

–Извини, что мы тебя разбудили. Хотели пойти ко мне, но не хотели оставлять тебя одну.

Андреа села рядом с ней, и Дис вдруг отставила чашку и уронив голову на руки, тихо заплакала. Андреа подвинула свой стул ближе и обняла ее за плечи. Дис заплакала громче, надрывно и безутешно. Ларс стоял в дверях и не знал, куда ему деваться. Как все мужчины, он легко доставал бумажник, чтобы исполнить женский каприз, но совершенно не представлял, что делать, когда девушки плачут.

–Тише, тише, маленькая… – шептала Андреа, – Мы с тобой, ты дома, фогель кляйн, все прошло, все прошло.

Она гладила светлые волосы Дис и обнимала трясущиеся плечи. Дис рыдала то в голос, то совсем тихо, безнадежно, и Ларс думал, что ей не хватит дыхания, но все в семействе Фогель явно отличались здоровыми легкими.

–Ларс, аспирин у тебя есть? – прошептала Андреа над растрепанной головой Дис, – Две штуки брось в стакан.

Это было просто и понятно, Ларс растворил две шипящие таблетки в теплой воде, запахло апельсинами. Андреа похлопала Дис по спине и заставила ее разогнуться.

–Давай-ка выпей это, фогель кляйн.

Архитектор Фогель смотрел, как сестра пьет, шмыгает носом, сморкается в салфетку. Потом Андреа отвела ее в ванную и помогла умыться, потом налила чаю с лимоном.

–Дис, ты на каком курсе?

–На выпускном, – слабо произнесла Дис.

–А кафедра какая?